Академия второго дыхания: выход пантеры

— Что здесь понадобилось шлюхе Лоусона? Журналюгу мы не отдадим. Уноси отсюда свою хорошенькую мордашку, пока ее не потеряла.

— Эй, — разозлился Молния, — с таким подходом я вообще с вами больше разговаривать не буду. Вы оскорбляете и меня, и эту прелестную мисс.

Затем одновременно произошли несколько событий. Блондинка резко бросилась вперед, намереваясь уронить меня и затем вдумчиво проучить. Двуликой она не была, а подвоха от «хорошенькой мордашки» не ожидала, тем более что помнила, как на разминке я не показала ничего впечатляющего. Поэтому, когда она разогналась, наклонив корпус и приготовившись к толчку и захвату, я в нырке сделала подшаг вбок, пропуская ее мимо.

Она с разбегу влетела в стену, жалобно вскрикнула и как спусковой крючок запустила этим действия всех остальных. Два ловких молодых вампира, явно работающие в паре, рванулись ко мне следующими, разворачивая на ходу хлысты. В коридоре ни нападать толпой, ни пользоваться длинным оружием было невозможно, поэтому экзитерцы замедлились, приноравливаясь для слаженного удара.

И тут все карты спутал великолепный Финли. С криком «Бежим!» он пронесся сквозь нападающих, попытался схватить меня за руку, но не преуспел. И с героическими словами «Да беги же за мной!» промчался дальше.

У меня всегда была отличная реакция, поэтому через секунды мы неслись уже вместе. Сразу за нами захлопнулась дверь. Родди вдел в дверные петли кинжал и прижался плечом. С другой стороны тут же поддержала я.

Обычно неспешный Пуф сейчас споро навешивал на дверь укрепляющие блокираторы, что позволило Родди освободить свой любимый кинжал и тут же ловко спрятать его в складках одежды.

— Родерик Торш, — вежливо кивнул он, представляясь.

— Бежим, — дернула его я. Что за привычка придерживаться традиций, даже когда это неуместно!

— Финли Молния, — ответил, опять набирая скорость, журналист, с воодушевлением наблюдавший за баррикадированием двери. — Предупреждаю сразу — на бал беру только девушку! Предвкушаю, какой мы произведем фурор…

— А ее вполне достаточно. Считай, фурор обеспечит во всех смыслах, — без грамма сомнения заявил Родди и попросил привратника: — Скажите им, что мы убежали из библиотеки, очень вас прошу! Все оплатим!

Тот с сомнением проводил нас глазами до двери с Поисковиком и, надеюсь, приготовился отправлять Экзитер на улицу.

Дверь дрожала под слаженными ударами озверевших противников. Блокираторы держались последние секунды, когда мы влетели в комнаты, захлопнули дверь и прижались к ней изнутри.

Пока мы старались восстановить дыхание, в коридоре послышался и тут же затих топот ищущих нас конкурентов.

— А мне все нравится, — заявил с удовольствием разглядывающий мой расстегнутый ворот улыбающийся Финли. — Правильно понимаю, вы тоже из олимпиадной команды? Готовы ли дать историческое интервью лучшему перу страны?

— А можно немного попозже? — осторожно спросил Родди. — А то вдруг они вернутся в библиотеку проверить этаж. Нам потребуется буквально несколько минут, чтобы сделать запрос и узнать нужную информацию. А потом мы удалимся в тихое место, и вы расспросите нас, а мы вас.

План был принят единогласно.

К большой белой книге, расположенной на постаменте в центре пустой, идеально чистой комнаты, мы подошли все вместе. Пуф точными движениями привыкшего к черчению человека перенес один из описанных Достом знаков на поисковую страницу.

Книга засияла. И… все. Но сияние не прекратилось.

— Да быстрее же, — нетерпеливо взмолилась я, одновременно застегивая пуговички блузы.

Внезапно дверь в комнату Поисковика засверкала, на окна упали металлические ставни. Где-то вдали зазвенел сигнал тревоги.

— Ой, — сказала я.

— …! — сказал Финли.

И в светящуюся дверь, начавшую работать как портал, одна за другой пошли впрыгивать фигуры людей в полной магической амуниции. Лица закрывали маски, а одежда представляла собой единую артефактную броню с множеством устрашающих и, скорее всего, боевых приспособлений.

— Служба безопасности Конклава Магов! Всем стоять, не двигаться! Любое движение или звук принимаются за атакующее действие и ведут к уничтожению носителя!

Мы замерли. Летающая над нами до сих пор Дора замерла и грохнулась на пол.

Эти ребята были легендарными, невидимыми и неслышимыми. И вот только что они среагировали на наш простенький запрос по следу пропавшей крышечки от фляжки.

— Ай-яй-яй, — раздался мягкий низкий голос, — Родерик Торш, приличная семья. Не ожидал, не ожидал. А это Финли Молния собственной персоной. Вот это, пожалуй, для меня не неожиданность.

От такой вопиющей несправедливости Финли покраснел до алого, но с места не сдвинулся и слова не сказал. Не дурак.

От двери шел, как плыл, сухопарый смуглый мужчина в белом снаряжении. Государственный инквизитор.

— А вот остальных не имею чести знать. Откуда же у нас тут такая красотка? Стар становлюсь, такие кадры пропускать начал. Девушка, вы кто? Можете говорить, но двигаться или крутить головой я бы вам не советовал.

Проглотив нежданно появившуюся слюну, я представилась:

— Ерок. Мари Ерок. Первый курс Юридической Академии Лоусона. Здесь в составе олимпиадной команды расследуем кражу крышки.

Если дают говорить, лучше сказать побольше, хотя бы часть вопросов это может снять.

— Крышки, какая прелесть! Что ж, у вас всех, включая и вот этого пухленького еще неизвестного мне молодого человека, появляется прекрасная возможность рассказать мне все в деталях, так сказать, в более благоустроенном для этого месте, в подвале Службы безопасности.

— Твою мать, совсем ох… на… пере…

В портальном свечении появился мой старый знакомый. Государственный следователь столичного Лоусона — мистер Дудль. Был он в халате, с одной намыленной щекой.

— Рольф! Что у тебя происходит?! В какие небеса закинуть твою скользкую задницу, чтобы ты больше не вытаскивал меня без предупреждения?

Дудль грозно оглядел всех присутствующих. И остановил взгляд сначала на мне, потом на Родерике.

— А что мои студенты тут делают? Мари, опять ты во что-то влезла, любопытное ты чудо?

— Мы все расскажем! — честно сообщила я. Остальные молчали, потому что им слова не давали, а угрозы уничтожения никто не отменял. — Мы ищем предмет. Крышку, украденную сегодня ночью у олимпиадного судьи Доста. Крышка сияла знаками, которые мы ввели в запрос Поисковика.

— Забытые боги, — прошептал мистер Дудль, заглянув в книгу. — Это же навершие жезла Варрана. Надо немедленно закрыть город.

— Полностью закрыть город, — с предвкушением в голосе бросил инквизитор ближайшему бойцу. — Взять под контроль все дороги. Блокировать переходные порталы.

И облизнулся.

Глава 6

МЕРТВЫЙ, КАК ДВЕРНОЙ ГВОЗДЬ

«As dead as a doornail» (присловье).

Допрос длился более трех часов. Бблыиую часть мы просто сидели под замком в разных комнатах библиотеки и смотрели в стену.

Безопасники с особым интересом отнеслись именно к моей комнате и постоянно ее проверяли. То один, то другой с серьезным видом, но почему-то сняв шлемы, шерстили мою комнату на предмет прослушек, потайных дверей, порталов, запрещенных книг, опасных предметов и прочего добра, категорически запрещенного поблизости от меня.

Время от времени появлялись инквизитор или Дудль и задавали бесконечную череду одинаковых вопросов. При этом на меня навешивали или давали в руки странные предметы. Сначала я их принимала с опаской, а потом сидеть так надоело, что я пыталась проверяющие артефакты отнять у следователей еще на входе и ответить на вопросы еще до того, как они прозвучали.

На одном из этапов появившиеся вопросы меня несколько удивили. Инквизитор, нависнув и зачем-то пытаясь погладить по голове, спросил, с какой целью я подменила крышку и долго ли я по времени провела в комнате судьи ночью.

Услышав мое шипение, инквизитор дернул ртом, но продолжил столь же ласково:

— Судья Дост предполагает, что снившаяся ему ночью девушка могла оказаться не порождением сна, а реальностью. И утверждает, что она могла украсть крышку и была сильно похожа на вас. Особенно тут.

И он постучал пальцем по шее.

Я вежливо сообщила следствию, что понятия не имею, кто снился Досту. А крышку никогда не видела.

Инквизитор взглянул на показания приборов и тихо исчез. При всей своей показательной вежливости уходил он странно: просто был тут, а потом его уже не было. Без слов.

С каждым часом и он, и Дудль становились все бледнее. Сказывалась валовая потеря магических сил от вливаний в артефакты. На последнем допросе Дудль еле ворочал языком и тяжело вздыхал, глядя куда-то в пространство.

— Мы в попе, детка, — неожиданно сказал он, подавая мне бумагу о неразглашении.

И на этом допросы были завершены.

Когда нас отпустили, обеденное время уже прошло. Маячок показал, что команда отправилась куда-то на самую окраину Хакса. И добраться до нее, а потом вернуться, а потом успеть на бал я точно уже не могла.

— Ладно, — сказал Родди, видя мою полную мучений физиономию, — собирайся на бал. Сегодня от тебя все равно никакой помощи команде уже не будет, а я с Пуфом хоть добегу до них, расскажу о наших приключениях и закрытом городе. А еще они целый день без криминалиста, это плохо. Может, успеем хоть какие-то вопросы решить.

— Родди, огромное тебе спасибо!

Я обняла его за шею. Попрыгала от радости. Поцеловала в щеку молчаливого кивающего Пуфа. И, уже сделав пару шагов к гостинице, обернулась.

— Стоп, а что это за жезл Варрана?

— Это жезл, который может оборотня превратить в человека, — прошептал, осторожно оглядываясь, Родди.

И замахал, мол, иди-иди, все потом.

Отправляясь к себе в номер, я думала, что это странно. Превратить оборотня в человека очень легко: просто уничтожить его в звериной ипостаси. И тогда он трансформируется в оставшуюся у него единственную сущность — в человека. И наоборот, убийство оборотня в человеческом обличье порождает зверя с человеческим разумом. Говорят, в старые времена такие наказания были в судебном порядке. На мой взгляд, это сродни психологической казни.

Внезапно в животе мисс Шани Дабблтон.

— Привет, — пропела она. — Увидела, как ты поднимаешься. Надо же, как высоко тебя поселили.

— Приветствую. Извини, совсем нет времени, что-то срочное?

— О, — ее глаза налились слезами, — я буквально на пять минут. Хотела попросить у тебя совета, как девочка у девочки.

Я растерялась, и она скользнула внутрь комнаты, кинув быстрый взгляд на ровно застеленную кровать и пустые столики-стулья. Я совершенно не из тех, кто разбрасывает вещи, потому что потом ленюсь собирать. Вот мама и приучила меня сразу все раскладывать по местам.

— Мари, помоги мне, пожалуйста, советом. Ты ваших мальчиков лучше, чем я, знаешь.

Мальчики, девочки… О, больные небеса, какие там мальчики? Не пролезающие в проем давным-давно совершеннолетние взрослые молодые люди.

— Так вот, я нравлюсь Каю, а он нравится мне. И чувствую, что нравлюсь и остальным. Когда меня касается Итан, просто дрожь пробирает.

Меня в этот момент тоже дрожь пробрала. Как ее Итан касается?!

Девушка облизала губы и продолжила:

— Я знаю, что оборотни совершенно не ревнивы и даже любят… ну… вместе. Но…

— Шани, — твердо прервала я, — это очень личная информация, которую я не готова выслушивать. Поэтому, извини, я очень, очень тороплюсь.

Ее милое личико с узким подбородком порозовело. Шани аккуратно заправила пряди каштановых волос под небольшую вязаную шапочку и кивнула.

Уже взявшись за ручку двери, она сказала:

— Это очень грубо и жестоко — отказать в помощи человеку, которому трудно. — Ее подбородок дрогнул. — Недаром мальчики говорят, что ты как мертвая, как гвоздь, хотя и оборотень.

И она вышла, осторожно прикрыв дверь. Хорошая, воспитанная девочка.

Я зарычала, чуть не порвав жемчужную нить. Готовое платье уже висело в шкафу, нужно было одеваться, но настроения не было совершенно. Как мертвая…

Что ж, я буду не одна такая на этом балу.

Мистер Финли подъехал к гостинице в карете, что немного подняло мое настроение. В глубине души я опасалась, что придерживающийся современной моды журналист явится на машине. Эффектно, конечно, мотор рычит, гогглы на глазах, ветер в ушах. Только появляться на балу в пыли и копоти совершенно не хотелось. Поэтому я очень порадовалась прозорливости мистера Финли, заказавшего карету.

Так собиралась я впервые. Серебряный наряд, заказанный у портного Расмуса несколько месяцев назад, скользнул по коже холодным шелком. Впереди чуть короче, оборки и разрез высоко, впервые покажу край кружевного чулочка. На плечах тоненькие ленты, увитые бисером. Браслеты — белым блестящим дождем. Все по последней моде с небольшой каплей экстравагантности. Иногда я мечтала, как поражу своим видом Криса. Надеюсь, это будет радость, а не нечто иное.

Я отбросила назад длинные пряди волос, перевитые жемчужными нитками.

Хороша. Правильно ли я поступаю, подчеркивая внешность? И мужчины, и женщины слишком много значения придают красоте. Но не удержала Криса моя красота. Не вызывает она уважения и у конкурентов. Ухмыляются, глядя на нее, оборотни, как на кусок, который хочется разжевать и проглотить. Свою внешность я могу использовать только как оружие. Отвлечь того же Финли от конкурентов получилось. Другой ценности пока не вижу.

Только Крис знает меня настоящую, рад был моему настоящему лицу, растил вместе со мной глупую веселую пантеру. Сегодня мы с ним расставим все акценты. И — в глубине души я этого очень боялась — сегодня я узнаю, был ли он верен мне, проживая в Белом Замке.

Из гостиницы я выплывала, благосклонно улыбаясь замершему столбом Финли, а внутри колотилось сердце, скреблась пантера, болела душа.

— Ты прекрасна, — сказал тихо журналист, целуя прохладные пальцы.

— Спасибо. Вы также великолепны, — вернула я комплимент.

Молния действительно великолепно смотрелся в черном с серебром камзоле, белоснежной рубашке, неожиданных кожаных брюках, облегающих его бедра порочно и стильно.

— Я был пару раз на Белых балах, — заметил он, помогая мне расположиться в карете, — а ты?

Узнав, что вообще буду на балу впервые и танцую лишь самые простые танцы, которые изучали в школе, Финли довольно хохотнул, потирая подбородок.

— Девочка моя, мне будет приятно стать на этот вечер твоим защитником и наставником… в благородном искусстве светского развлечения. Надеюсь, ты понимаешь, что взросление белых птенцов необычно и не следует гостю возмущаться увиденным или слишком громко удивляться?

Я сжала зубы и кивнула. Мы ехали довольно быстро, вечерние улицы были на удивление полупусты. Народ, понемногу узнавая о закрытии города, или сидел дома, или кучковался в тавернах. Повозок на дорогах почти не наблюдалось.

Журналист помолчал, взял мою ладонь и осторожно погладил пальцы. Он подсаживался все ближе, подкрадывался, как кошка к мышке, изучал исподтишка, осторожничал, боясь спугнуть добычу.

— И держись ко мне поближе, лапочка, договорились? Мне очень не хочется потерять тебя в толпе.

Я кивнула. Это и в моих интересах, пока я не увижу Криса. А там… посмотрим.