Долг

Я бросил дохлого бандита, осторожно положил калашников и достал револьвер. Прислушался.

На втором этаже нервно дышали трое. Две женщины и мужчина. Тигрицы стояли справа и слева от подъёма, а мужчина, очевидно Зверь — напротив. Оставалось определить, где именно находится Алла. Ага, справа задали вопрос, и Зверь прорычал, чтобы дура заткнулась. Дура послушно заткнулась, а я выставил руку с револьвером и выпустил пять пуль. Шестую оставил.

Любопытная Тигрица справа глядела на меня тремя мёртвыми глазами: двумя зелёными и одним красным, посреди лба. Зверь тяжело ворочался у массивного шкафа и зажимал ладонью дырку в горле. Второй рукой пытался нащупать рукоять золотистого револьвера.

Мощный мускулистый мужчина с красивой физиономией. Понятно, почему женщины готовы ему подчиняться. Истинное олицетворение современной жизни. Проблема в том, что я — олицетворение сегодняшней смерти.

А жизнь всегда проигрывает смерти.

Я присел на корточки перед главарём бандитов и приставил дуло револьвера к гладкому загорелому лбу. Зверь уставился на меня налитыми кровью глазами.

— Всё равно, — пробулькал бандит. — Всё равно я останусь легендой!

— Нет, — мягко возразил я. — Некоторое время тобой ещё будут пугать детей, а потом забудут навсегда. У тебя не останется даже могилы.

Это — да. Дохлых бандитов отдают тварям Пустошей и ту растаскивают даже кости. Потому что человеческая жизнь, как вода, которую льют из чашки в пропасть. Вода журчит, сверкает в лучах солнца, а после исчезает без остатка.

Я нажал на спуск. Потом повернул голову убитого разбойника. За левым ухом ничего нет. Ага, а за правым есть. Я подцепил ногтем пластину телесного цвета и потянул. Послышался тихий хруст и регенератор оказался в моих пальцах. Потом — хрустнул под каблуком. Вот теперь Зверь окончательно и бесповоротно мёртв. Я уничтожил штуковину, которая сохраняла воспоминания владельца и могла восстанавливать повреждённую нервную ткань.

Такая же штука спасла меня полгода назад.

Алла сидела у стены и прижимала ладонь к простреленному правому плечу. Красивое лицо искажала гримаса страха и боли. Я взял револьвер Зверя и подошёл к раненой Тигрице. Та тихо всхлипнула.

— Егор, ты же пришёл за мной, — пробормотала женщина. — Теперь можешь забрать.

Я внимательно смотрел в её глаза и искал в них хоть что-то, кроме страха смерти. Нет, деформация личности зашла слишком далеко, тут уже ничего не поделаешь. Подумал, сказать ей или нет? А впрочем, какой в этом смысл?

— Я пришёл за Аллой, — сказал я и поднял оружие. — Но Аллы здесь нет. А Тигрица Зверя мне не нужна.

Постоял у неподвижного тела. Медленно восстановил свой истинный облик неприметного человека с незапоминающимся лицом. Всё, Егор, больше тебя никто не потревожит.

Нас называют Безликими: странная мутация, которая позволяет своим владельцам изменять лицо, обращаясь кем угодно. Это здорово помогает в нашей работе — по большей части мы выполняем контракты на устранение любых людей и даже целых банд. Безликих считают своего рода элитой преступного мира. Теми, кто никогда не допускает ошибок и всегда выполняет контракт.

Но мы тоже ошибаемся. Как я, полгода назад, когда доверился не тем людям. Получил три пули в спину и ещё две — в голову. Меня посчитали мёртвым и бросили в яму у дороги. Помог регенератор, но даже с ним меня ожидала смерть в безлюдных Пустошах.

На меня случайно наткнулся Егор — медик-волонтёр, чью жену я только что застрелил. Егор умирал от гнили, разъедающей рану в боку, но у него ещё хватило бы лекарств, чтобы протянуть полгода, а то и целый год.

Все эти лекарства Егор потратил на меня. Фактически, вытащил с того света и поставил на ноги. Мой спаситель ничего не рассказывал о своей жизни и ничего не спрашивал про мою.

Хоть и понимал, кого лечит. Жизнь помогала смерти.

И смерть оказалась в неоплаченном долгу.

Потому что Егор впал в горячку и через три дня умер. В беспамятстве он поведал о том, как потерял любимую жену, называл её солнечным окошком во мраке безнадёжности и просил кого-нибудь помочь ей.

Я похоронил спасителя и поставил на могиле особый камень, светящийся в темноте. Самое малое, что мог сделать.

Потом вернулся к привычной жизни. Сначала вырезал банду, которая пытались убить меня, а после взял несколько контрактов. Одним из них оказался контракт на уничтожение банды Зверя.

Наверное, простое совпадение.

Площадь успели заполонить жители посёлка. Они снимали распятых и приводили несчастных в чувство. От стен доносились вопли бандитов, которых торопливо и безжалостно разрывали на куски. Всё, как обычно. Ибо человеческая месть, она как вода во время наводнения. Сметает всё, не разбираясь, кто виноват, а кто — нет. Разрушает, убивает и оставляет гладкую мутную поверхность, скрывающую грехи прошлого.

Ко мне подошёл староста. Под глазом — синяк, левое ухо перебинтовано, а на горле желтели следы от пальцев. Мужчина притянул мне платёжный терминал.

— Как договаривались? — спросил староста.

Я посмотрел на него, а потом покачал головой.

— Уже оплачено, — сказал я.