Попасть в отбор, украсть проклятье

— Сдавайтесь и поднимите руки вверх! Столичная жандармерия.

Я задрала голову и увидела, как в десятке футов над землей парит патруль на грифонах.

— Только этих олухов тут не хватало, — тихо, на пределе слышимости, процедил Ар.

Я была с ним полностью согласна. Где были эти стражники, когда магомобиль гнался за нашей кроватью?

Заговорщики, видимо, были с нами солидарны в том, что городскому патрулю здесь не место. Потому сделали сразу два предупредительных в головы. Грифоньи. Хотя, кто их знает, в звериные или жандармские они целились?

Пристань огласил рев раненых животных, которые, сложив крылья, камнями упали на мостовые. Жандармов, этих держиморд, которые часто шастали по улицам макаронной походкой в серо-красных мундирах и штанах с красными же лампасами, я не жаловала. Особенно после того, как в свое отделение они увезли Нари и ее жениха. И, судя по всему, Ар как глава тайной канцелярии тоже был не самого лестного мнения об уличных стражах.

Зато пока заговорщики запускали фейерверки, мы смогли доплыть до пристани и выбраться из воды тремя ожившими утопленниками.

Ренегатов оказалось четверо. Самый щуплый достался рыжику. Ару — двое. А мне — один. Зато какой. Не мужик. Гора, который, едва увидел меня, тут же решил познакомиться поближе и понесся навстречу, приготовив пудовый кулачище.

Нет, я всегда знала, что при занятии некромантией стоит развивать в себе умение видеть путь среди могил и быстро бегать, дабы вовремя удрать от зомби, сторожей, бабулек и другой нечисти. Но вот знатоком боевых искусств я не была ни разу. До этого момента. И подумала, что и сейчас — не то чтобы очень жажду.

Потому ответила на хук соответственно — присела. Громила разозлился на столь верткую меня и зарычал. Ну да, понимаю его: это слегка неудобно, когда мишень удирает. Но, как говорится, даже мертвые жить хотят. А я в этот миг не просто хотела, а очень.

Второй замах — и я прогнулась настолько, что мазнула мокрой шевелюрой по грязному пирсу, собрав на волосы изрядно песка. Кулак пролетел надо мной на манер стенобитного тарана. Еще один рык. Пудовый кулак вернулся на исходную для нового хука.

Именно в этот миг я, распрямившись, решила, что такому добру, как сор на моих лохмах, пропадать не след, и резко повернулась. Песок ударил по глазам противника. Он взвыл. Хотя, может, громила заорал потому, что я при этом еще и заехала ему пяткой в междуножие?

Но спрашивать у противника, что произвело на него большее впечатление, было как-то слегка недосуг. Ибо через секунду он проморгался, вперил в меня красные от раздражения зенки и, заорав, попытался… пнуть. Натурально пнуть. Видимо решил, что его руки коротки, что бы меня достать. А вот ноги — нет.

От гренадерского сапога я подпрыгнула. Хотела, как в детстве, когда играла в веревочку… Но получилось даже слишком. Так что мои пятки и поджатые коленки просвистели на уровне пояса здоровяка.

Таким макаром мы весело и поскакали по пирсу.

Я же боковым зрением увидела, что один из противников Ара — тоже маг, посему у них противостояние махами рук и ног не ограничивалось. Нет. Эти двое переругивались исключительно на языке заклинаний. Да каких. В Ара полетел аркан смерти, он парировал его щитом и сам тут же выкинул ледяное копье Норха, которое способно прошить и душу и тело.

А второй супостат ворона хоть и не швырялся пульсарами, зато, улучив момент, схватил арбалет и направил его на Ара.

— Берегись! — успела крикнуть я, когда болт уже пустился в свой короткий полет.

Ворон каким-то чудом с ним разминулся. И подставился под аркан. Заклинание, огненной змеей скользнув ему на грудь, сковало карателю руки. Маг-ренегат тут же дернул пойманного ворона на себя. Ар вынужденно сделал несколько шагов, что бы не потерять равновесие, и оказался прижатым спиной к противнику.

— Гвоздь, убей! Долго я его не удержу! Силен, собака! — выкрикнул маг, который и вправду из последних сил контролировал плетение аркана.

Стрелок, отбросил разряженный арбалет и схватил длинное весло. Видимо, захотел прибить Ара, но опасался подходить близко. Вот только предосторожность была напрасной. Как только он замахнулся, ворон резко качнулся вперед.

Весло пролетело над его чернявой головой в какой-то пяди и впечаталось в ошалелое от такого поворота лицо мага-ренегата.

Ну, что могу сказать — вырубил стрелок своего коллегу по заговору основательно, так что Ар…

Додумать я не успела. А все потому, что слишком отвлеклась на ворона и его противников и ослабила бдительность. А «мой» громила времени зря не терял. Поняв, что его усилия завалить противницу голыми руками тщетны, этот гад решил меня подцепить. Натурально. Багром. Который он схватил, когда мы поравнялись с пришвартовочным пеньком. Рядом с ним и лежала эта орясина с крюком. Оной мне и заехали по ногам, свалили навзничь. И тут же острие полетело мне прямо в грудь. Я крутанулась и успела увидеть, как багор пробил одну из досок. Та забалансировала на манер качелей, видимо, оставшись лежать на одной поперечной балке.

А меня меж тем попытались загарпунить второй раз. Я резко перекатилась, а потом впервые в своей жизни исполнила трюк: лежа на спине с согнутыми коленями, оттолкнулась пятками. Тело резко подняло вверх, и я успела распрямиться.

Крюк вонзился в то место, где я была секунду назад. Он ушел в доски по самое древко — просто так не выдернешь.

— Ну все, лярва, я тебя ща урою, — пообещал этот тип.

Мы замерли друг напротив друга. Словно два зверя, готовые вгрызться в глотки друг другу. Злые, уставшие. Я отбросила страх, а этот тип, судя по его налитыми кровью глазам, — всякие мозги (если они у него вообще были), а вместе с ними — и инстинкт самосохранения.

Я сделала осторожный шаг в сторону. Он, словно мое отражение, перетек в ту же, сократив расстояние меж нами на фут.

И еще один шаг. Я не разрывала зрительного контакта. Глаза в глаза.

Крик рыжего «Помогите!» ударил по нервам нам обоим. Громила дернулся — и… мой ботинок с силой ударил по той самой балансирующей на одной балке доске. Она сработала на манер качелей — и… кажется, в славной столице только что прервался род одного громилы-заговорщика. Во всяком случае, мужик как-то вмиг потерял весь интерес к бою, согнулся, заскулил, прикрывая руками свою мужскую гордость, а потом и вовсе грохнулся на доски.

Я же, памятуя, что маги, и некроманты в том числе, должны быть не лишены сострадания, решила: зачем мужику мучиться от такой боли? Ну и оглушила его первым, что попалось под руку. Подвернулся отброшенный стрелком арбалет. Хороший, кстати, такой, окованный серебром.

Только потом подняла голову и посмотрел туда, откуда орал рыжий. Правда, сейчас он уже только хрипел. Веснушчатому пареньку достался самый щуплый противник. Но бедному карателю и этого хватило: сейчас его старательно душили, насев на него сверху.

Я не успела замахнуться своей находкой, как душителя смело волной сырой силы. Метнула взгляд в сторону — Ар стоял с занесенной для аркана рукой. А рядом с ним лежали два скованных заклинанием стазиса противника: маг-ренегат и стрелок.

Последний оглушенный заговорщик был связан в тот момент, когда в себя начал приходить один из жандармов.

Спустя час я могла сделать вывод: последняя ночь моей жизни удалась на славу и прошла с размахом. Но я так вымоталась, что даже не могла погордиться собой как следует. Ренегатов уже отвезли в отделение карателей на допрос. Пострадавших и жандармских грифонов — просто увезли. Рыжика отправили в лазарет — залечивать травмы физические и душевные. И я даже не знаю, каких было больше после гонки на кровати, к которой нагой парень оказался пристегнут. В общем, если рыжик выберется из всего этого и не раскиснет, из него может получиться каратель, которому уж точно будет наплевать на смущение и свою репутацию.

— Ну что, скоро рассвет, — подходя ко мне, устало произнес ворон. — Поехали.

Я не стала задавать вопросов, куда и зачем. Но когда магомобиль остановился у дома Ара, поняла: надо было.

Развороченная стена впечатляла.

— Ты собираешься спать тут? — уточнила я, глядя на дыру в кирпичной кладке.

— Гостевая спальня не пострадала, — невозмутимо выдал Ар.

М-да… логикой некоторых можно оглушить без всякого пульсара. Но мне тоже жутко хотелось прилечь. Пусть бы даже в гроб. Главное — прилечь. Хотя бы на пару минуточек. Глаза слипались.

Краем уха услышала распоряжение ворона: «Собрать все улики и заделать дыру, к ларховой матери». Мне было на это глубоко геометрично. В смысле — параллельно, перпендикулярно, сферично, пространственно и далее по списку. Главное, чтобы меня не трогали.

Посему я, не обращая внимания на суетившихся вокруг дома карателей, подхватила свой многострадальный желтый чемодан (да-да, я не смогла с ним расстаться и выудила багром из реки) и побрела искать гостевую спальню.

Знала ли я при этом, что поутру не рассыплюсь прахом, а обнаружу под боком ворона? Ни разу!

Я вообще планировала отойти в мир иной и сделать это хотя бы как полагается приличным людям: горизонтально. Желательно — лежа в постели. Но даже этого у меня не получилось. Вместо смерти я встретила рассвет.

ГЛАВА 4

Открыла я глаза от того, что луч солнца обосновался на моем носу. И как я ни смахивала его сонной рукой, он никуда не желал проваливать, чесал сей важнейший орган каждой сплетницы. Я сонно открыла один глаз и…

У магов, с получением диплома, всегда появляется уверенность в безбедном будущем и завтрашнем дне. Но мое завтрашнее дно превзошло самые смелые ожидания. Может, это оттого, что я была еще адепткой, а не дипломированным специалистом? Мое персональное дно заключалось в практически голом мужском бедре, на котором каким-то чудом в стратегическом месте все же оказался угол одеяла. Конечность была закинута на меня. Столь же бессовестная рука покоилась на моей груди. А в районе макушки я почувствовала сопение. Самозабвенное такое, будто я была не иначе любимым плюшевым медвежонком, а не трупом сомнительной девицы.

Но, несмотря на пикантность ситуации, навряд ли ворон думал покушаться на честь девицы Тайрин Росс. Ар скорее уж предпочел бы подмять под себя постель и устроить оргию, полную сладостного сна с подушкой. Да и я была в платье, посему… сделаем вид, что этого момента в нашей совместной биографии просто не было. Вот сейчас я уползу из-под руки и ноги ворона и, так сказать, внесу правки в историю этой ночи.

Осторожно попыталась шевельнуться и тут же была сцапана, притянута к груди и … Вот зря я подумала, что мне ничего не грозит. Ворон, выспавшийся — в отличие от вчерашнего ворона, уставшего и злого, еще не открыл глаза, а уже как начал жить. И не просто жить, а еще и жаждал подарить жизнь.

Я это ощутила через платье, подал которого оказался как-то сразу быстро и высоко задран, а мужская длань под ним уже вовсю исследовала мои кружевные панталоны.

— Что это на тебе? — недовольным сонным голосом, не открывая глаз, вопросил ворон.

— Белье, — пропыхтела очевидное я, упирая руки в его грудь, дабы отодвинуться. И если раньше эти попытки точно бы провалились, то сейчас мне, как и истинной нежити, сие было вполне по силам.

А сонный ворон, еще не подозревая о том, что его через секунду ждет падение с ложа, в лучших традициях дознавателя продолжил. Видимо, машинально:

— Интересно, какое? — в голосе мне послышались мурлыкающие нотки.

— Обыкновенное! Семьдесят процентов хлопка и тридцать — льна, — отчеканила я, приготовившись отпихнуть наглое любвеобильное тело от себя подальше. Не успела. Меня поцеловали.

Его губы вжались в мои, замерли на миг. Словно пробуя на вкус. Язык Ара скользнул по нижней губе, чуть прикусив ее, заставив меня ахнуть, приоткрыть рот, в который тут же вторглись, сметая, покоряя, углубляя поцелуй.

Его ладонь уже беззастенчиво скользила по моему обнаженному бедру, задирая кружево панталон все выше, надавливая, сминая. И от этих прикосновений, как круги по воде от брошенного в нее камня, расходились волны, рождавшие дрожь, заставившие все волоски на моем теле встать дыбом.

Это были странные ощущения. Новые.

Его прикосновения. Губы. Дыхание. Я не могла чувствовать ароматов в полной мере. Мне теперешней достаточно было пары глотков воздуха в минуту, но… на миг почудилось, что в коротких прядях ворона затерялся запах осени: спелого боярышника, золотых кленовых листьев, утреннего воздуха с его кристальной, звенящей чистотой. Но это мне наверняка показалось.

В чем же я точно была уверена: прикосновения Ара не вызывали у меня отторжения. Даже больше. Они были мне… приятны. Причем настолько, что я, забывшись, отвечала. И как только я поняла это, то испугалась. Себя. Дернулась, вкладывая всю силу. Ар, рефлекторно прижал меня к себе сильнее, и… гостевая кровать была не широкой. Совсем. И край у нее оказался как-то уж очень близко.

Мы упали с грохотом. Зато ворон проснулся сразу же. Вмиг. Еще бы не проснуться при полете с кровати. Тут два выхода: либо очнешься окончательно, либо отрубишься основательно.?ру выпало первое, и он обнаружил себя голым, лежащим на полу и прикрытым вместо одеяла зомбиобразной мной.

— Учти, я к тебе не приставала. Ты сам! — первое, что заявила я. Правда, с учетом положения тел (и дел) утверждение было спорным.

Рука, оглаживающая мои панталоны, медленно разжалась. Ар отнял ее.

Зато его взгляд… Он приковывал. Ворон смотрел на меня своими разными глазами. Но что в зелени, что в синеве застыло одинаковое выражение — муки. Знать бы только какой: совести или сожаления?

Он сглотнул, словно ему враз стало мало кислорода в спальне. Грудь подо мной поднялась. Рваный вдох и такой же выдох. И молчание, колющее меня своей неловкостью.

Ладонь, чуть шершавая, жесткая, с сухими мозолями, которые без слов говорили, что хозяин привык тренироваться не только с писчим пером, коснулась моей щеки. Я замерла.

— Подозреваю, что между нами возникло недообнимание, — Ар произнес это столь светским тоном, что мне показалось, я ослышалась.

— Ты хотел сказать недопонимание? — все же нашлась я.

— Я что хотел, то и сказал, — ворон усмехнулся. — Судя по всему, моя сила откликнулась на тебя, и… я, кажется, слегка забылся. Признаться, такого со мной со времен студенчества не бывало.

— Еще бы ей не откликаться, с учетом того, что позапрошлой ночью я застряла в тебе, — припомнила то, как привидением протаранила ворона. — Тогда твой огонь и распробовал мою тьму.

— А сегодня утром он к ней потянулся, — ничтоже сумняшеся, словно он тут вовсе ни при чем, возвестил ворон.

— Угу. Только почему-то потянулся твоими руками! — возмущенно припечатала я тоном благопристойного и целомудренного зомби, которого нагло пытались совратить.

А затем, пока Ар ещё чего не заявил и не вывернул все так, словно это я к нему в любовницы всю ночь набивалась, решила откланяться. В смысле скатиться с груди ворона.

Но едва оказалась на полу на четвереньках, как услышала в глубине дома весьма характерные звуки: кто-то отпер дверь и сейчас целенаправленно стучал каблуками в сторону нашей комнаты.

— Кто это? — шепотом, словно была гимназисткой, которую библиотекарь вот-вот застукает за чтением сильно откровенного любовного романа, спросила я у ворона.

Тот на миг замер, будто идентифицируя визитера по походке, и скривился.

— Тысяча демонов! Лив.

— Кто? — не поняла я.

— Моя любовница, Ливрин Кортес, — подрываясь с пола, ответил ворон.

И вроде бы всего четыре слова. Но сколько в них было… матерных интонаций! Именно его, будто сейчас по дому карателя шла не любимая женщина, а кандалы всей его жизни. Я же зашипела проклятия сквозь зубы. Ну почему именно эйра Кортес? Почему ворона угораздило связаться с одной из лучших охотниц на нежить в империи?

Между прочим, в пятнадцать лет я мечтала быть на нее похожей. У меня даже плакат Ливрин на стене в комнате висел. Воображалось, что поступлю в академию и стану такой же, как она. Нет, не в смысле рыжей эйрой с репутацией красотки, которая разбивает мужские сердца своими острыми каблуками, а в смысле некроманткой, способной в одиночку уложить орду восставшей на кладбище нежити.

И вот я была готова поспорить на все восемь форинтов, которые была должна Клаусу, что вспыльчивая архимаг Кортес, узрев меня, нежить, в спальне своего любовника, сначала запустит развеивающим заклинанием, а потом будет спрашивать у ворона: какого арха?

— Тай, останься здесь, я разберусь, — меж тем бросил Ар, цапнул с пола свои подштанники и, впрыгнув в них, поспешил к двери.

Я осталась. Злая, раздосадованная и лихорадочно соображающая: куда спрятаться? Шкаф, который испокон веков был самым комфортабельным пристанищем любовников, в гостевой не водился. Только комод. Кровать, к моему глубокому сожалению, была такой, что забраться под нее могла разве что мышь, и то не слишком упитанная: короткие ножки заканчивались на расстоянии пары пальцев от пола, а дальше шел сплошной бортик. Да чтоб тебя!

Взгляд упал на портьеры. Но солнце било прямо в окно, и сомневаюсь, что при таком освещении мой силуэт останется незамеченным. А потом я увидела свой чемодан! То, как я оказалась в нем, — отдельная история, вспоминать которую моглось, но жутко не хотелось. Ибо стыдно. Но я запихнула себя в это желтое недоразумение ровно в тот момент, когда дверь бухнула о стену и рядом раздалось гневное:

— Я примчалась к тебе, как только узнала о случившемся. Думала, что ты при смерти, беспокоилась…

— Для столь стремительных сборов у тебя замечательная прическа из салона и безукоризненный туалет, — холодом в голосе ворона можно было заморозить небольшое анклавное государство цвергов, которое граничило на юге с песчаными пустынями империи.

— Не пытайся за язвительностью спрятать девку, с которой провел ночь! Я чувствую на тебе ее запах!

Меня, сидевшую в чемодане рядом со входом, эти слова задели. Неужели от меня так разит? Даже повела носом, что бы проверить, и только потом вспомнила, что ничего не чувствую.

— Мы расстались, так что твоя сцена ревности слегка запоздала. Я волен проводить и ночи, и дни, и даже всю оставшуюся жизнь с тем, с кем мне заблагорассудится… — он оборвал сам себя удивленно.

Видимо, вошел в спальню и увидел, что оная — пуста.

Мне же, свернувшейся в чемодане, как цыпленок в яйце, только и оставалось, что внимать беседе. Ну, и обдумывать услышанное. Судя по всему, выходило, что бывшая любовница решила: покушение — отличный предлог, чтобы восстановить отношения. Ничем не хуже, чем случайная встреча в ресторане или на скачках… или где там еще аристократам принято как бы невзначай вталкиваться? Вот только она не ожидала, что Ар будет не один, и в срочном порядке решила разыграть ревность.

Кортес меж тем воспользовалась паузой:

— Расстались? Что за вздор? — звуки шагов и провокационно мурлычущее: — Это были лишь временные разногласия. Я изменила тебе с Робом, ты сегодня отомстил мне. Теперь мы квиты, — в ее голосе послышалось тщательно скрываемое раздражение. А когда она произнесла следующую фразу — ещё и превосходство:

— К тому же только я могу выносить твой огонь. Выносить не одну ночь, а месяцы. Так что мне даже жаль ту, которая сегодня делила с тобой ложе. Сколько недель, а может и лет (если она не маг) теперь этой бедняжке придется поправлять свое здоровье…

От сочувствия Кортес разило фальшью сильнее, чем трупной вонью от полуразложившегося покойника.

— А чтобы ты меня не забывал впредь, я оставлю на твоих губах и руках воспоминание… — и женский вздох сменился шуршанием сминаемой ткани.

Мое воображение тут же нарисовало картину, как ворон целует огненно-рыжую красавицу, которая будто ступила из плаката, висевшего в моей комнате, прямиком в спальню Ара. А ведь недавно этот негодяй проделал сей милый трюк, придуманный природой, чтобы остановить разговор, когда слова уже не нужны, со мной. Четверть часа назад. Причем в постели. Неужели представлял, что делит ложе с Лив?