Ангелы: Анабазис

— А я не вижу повода к такому отношению!

— Эх, Михаил, — вздохнул раверсник. — Я не в первый раз повторяю вам: мы имеем дело не с человеком! И частично вы уже могли в этом убедиться…

— Высокая способность к регенерации тканей, конечно, является странной. Но не признак не-человека, — сухо отозвался Михаил.

Да, кое в чём он действительно имел возможность убедиться. На следующий день после первого избиения, проведённого «раверсниками», пленный поднялся на ноги и пошёл. Он шёл тяжёлой медленной походкой пьяного или больного, но он двигался, хотя «таёжники» ещё вечером однозначно пришли к выводу, что срочно нужен санитарный борт. Способности к восстановлению у пленника были потрясающие. Особенно восхищала скорость сращивания поломанных костей…

— Да, вы правы. Это условие необходимое, но не достаточное, — кивнул Степан. — Однако полно и других явлений, о которых Вы сейчас умалчиваете.

Михаил молча отвернулся к реке, разглядывая россыпь бликов на быстрых струях.

Пленный вот уже неделю не кормлен, воды ему дают по сто пятьдесят грамм в день, руки-ноги повязаны, глаза во время переходов под повязкой, но… Но он продолжал двигаться с грацией подраненного тигра, двигаться и молчать. Это странно, это вопиюще невероятно! И всё-таки для Медведева пленник оставался человеком. Более того — сильным человеком, которого смогли «взять» только ловушкой, подобной той, в которую угодил Шер-Хан. Лавина противников в одном ущелье. И газ… Уйма газа была выброшена в воздух и долго не оседала на камнях. Многие были убеждены, что можно идти и брать «объект» голыми руками. Оказалось — нет. Когда брали — как и требовалось, живьём, — он, уже будучи весьма ослаблен, сумел поломать нескольких ребят. Благо, не медведевской группы — у него лишь Батону прилетело в плечо. А свалился пленник только после того, как был оглушён, и положил его лично старший лейтенант Юрий Зубров, за что ему честь и хвала.

— Я не верю в сказки об оборотнях, — тихо сказал капитан Медведев.

— А он не оборотень, — усмехнулся раверсник. — Он, скорее, вампир.

— Не замечал, чтобы он пил кровь…

Действительно, не замечал. Когда брали «объект», тот дрался в невероятном темпе, и силовые линии его действий были не видны даже подготовленному глазу, знающему, куда нужно смотреть. Но всё-таки, это были вполне обычные техники, без магических пассов, левитации, ударов когтями или выгрызания плоти противников. И никаких тебе попыток пить кровь нападающих или чего хуже. Просто бой. Просто желание выжить и остаться свободным. Ничего другого за действиями пленника Михаил не видел. А уж он знал то, о чем составлял мнение.

— И благо, что не видели этого, — понизил голос командир отряда «Р-Аверс». — Во-первых, зрелище тошнотворное, скажу я Вам. Во-вторых, кровь придаёт этим тварям огромную силу. Так что, если наш узник вдруг сумеет добраться до чьего-то пульса, то после порвёт нас всех, как Тузик грелку.

Раверсник помолчал, задумчиво оглядывая окружающий мир. Пространство над рекой уже потемнело и только на вершинах высоких сосен на другом берегу потока светились нежной зеленцой остатки солнечного света. Закат находился где-то за спинами офицеров. Но офицеры не оборачивались, чтобы посмотреть величественное каждодневное действо. При всём желании, они не смогли бы увидеть заходящее солнце — деревья высились громадами, закрывая половину неба и горизонт под ней. В накатывающем сумраке было холодно и пусто, его прозрачная пелена липко повисала между людьми и намекала на присутствие другой стороны реальности — опасной и неожиданной.

— Кровь — субстанция особенная, — задумчиво продолжил Полынцев. — Она передаёт суть живого. В ней закодирована на уровне потока информация о жизни и биологическом виде. Человеческая кровь наиболее совершенна, поскольку имеет высокочастотный фон, отображаемый в нашей жизни через эмоции и чувства. Такая энергия способна при высвобождении изменять ход истории. Да что там история! Сами причинно-следственные связи этого мира можно разрывать при правильной работе с внутренней силой! А эти твари умеют ею пользоваться. Они добывают энергию из стихий, из деревьев и животных. Но сильнее всего — кровь. Она напрямую попадает в центр координации сил и позволяет перераспределять её по внешнему контуру. Эти твари способны почти сразу после опрокидывания стаканчика генерировать сильнейший импульс. А главное — совершенно «нулевой», то есть не заряженный, понимаете? Его можно использовать в любых целях.

— Ну-ну, — хмыкнул Михаил. — Сами видели али рассказал кто?

— Зря шутите, зря, — укоризненно покачал головой Степан. — То, что я вам сейчас рассказываю, идёт как совсекретно, между прочим.

— А Вы мне, Степан Андреевич, ещё ничего и не рассказали. Так, теории всякие разводите о корреляции проводящей способности гомогенной жидкостной среды с плотностью заряда и энергией электромагнитного импульса, — Михаил хмыкнул.

Капитан Полынцев с интересом взглянул на собеседника. В его взгляде ясно читалось — умыл, так умыл. Вчистую, можно сказать. Он задумчиво оглядел кроны дальних сосен явно прокручивая в голове представленную ему перед выходом на ознакомление характеристику. Медведев знал — ничего паранормального там было. Командир «Тайги-2», Михаил Прокопьевич Медведев, ласково за глаза называемый своими бойцами Михал Потапычем Топтыгиным, с экстрасенсами не пересекался, теориями биополей не интересовался, эзотерикой тоже. И вообще по жизни был человеком весьма твердолобым.

— Мои данные припоминаете? — Утвердительно спросил Медведев, глядя на задумавшегося.

— Да, — не скрывая, скупо улыбнулся раверсник.

— Так, может, образование моё первое вспомните… — прозрачно намекнул Михаил.

Собеседник на мгновение вскинул глаза вверх.

— Высшее техническое.

«Перечитывает запечатлённое в памяти, — сообразил Медведев, — Этот хрен, пожалуй, все материалы на меня и ребят помнит. Надо бы поосторожнее с ним».

— Физмат лучшего ВУЗа страны, между прочим, — хмыкнул «таёжник». — И нас учили на веру непроверенные сведения не принимать. А Вы говорите — кровь, сила, энергия… Вы это руками, извиняюсь, щупали? Вы представляете себе, какой это мизер — величина заряда в человеческой крови?

— Ну-ну, — натянуто улыбнулся в ответ «Инквизитор». — Нас тоже не профаны учили. И лекции читали не Чумаки местного разлива. Просто не сориентировался в ваших знаниях. Бывает, знаете ли.

— Бывает, — кивнул капитан Медведев и передёрнул плечами. Стало зябко. По воде загулял ветерок, явно похолодало. За спиной, в лагере, трещали ломаемые на костёр ветки и негромко переговаривались товарищи. Борис Катько, по прозвищу Кирпич, приставал к Вячеславу Кузнецову, по прозвищу Славян, с требованием сейчас же, сию минуту показать ему на палках Кузькину мать, о чём тот давно грозился. Славян отшучивался. Ещё пара-тройка реплик и — либо они возьмутся за дрыны, либо Юрий Зубров им обоим покажет свой вариант кузькиной бабушки.

«Дорога долгая, странность происходящего… Хорошо, что противника нет. Так, паранойя командования, не более того. С чего этим дубовым лбам вообще в голову пришло, что на движение „объекта“ требуется охранение группой „Тайги“? — задумался Медведев. — Тут в сопровождение и четверых „раверсников“ хватило бы вполне и даже с избытком. Идти-то предполагалось от ущелья до полянки, пригодной к посадке вертолёта, всего каких-то полчаса пёхом! Или твердолобые и крепкозадые штабные знали, что не всё так просто? Но откуда? Сводная образцово-показательная рота Кассандр напророчила?.. А что, и такое может быть. При прямом сношении с базой „Р-Аверса“ и не такое возможно».

— Что ж, — вздохнул Полынцев. — Давайте в открытую. У нас наметилось две проблемы…

— Уже две? Размножаются делением? — задумчиво спросил Медведев.

— Потеря ориентиров и психологический климат в коллективе, — сухо прокомментировал Инквизитор. — По второму моменту могу сказать только то, что это проблема ваша. Со стороны моих людей всё корректно.

— Угу.

Приходилось соглашаться. Проблема, действительно, была с их стороны. «Раверсники» выполняли приказ — доставить пленника. У них с собой был только один шприц-тюбик гадости с длинным латинским названием, которая единственно и могла, по уверению специалистов «Р-Аверс», усыпить «объект». Пленный, действительно, провёл в состоянии сомнамбулы несколько часов, которые, должны были, но, увы, не перекрыли время, необходимое для доставки груза на борт и оттуда — на ближайшую базу. Всё пошло наперекосяк. И от этого «перекоса» теперь зло таскались по лесам-горам и бешено смотрели друг на друга. Не в этом ли проявлялась нечеловеческая сущность пленника? Не он ли стравлял команды?

За спиной офицеров лейтенант Юрий Зубров, по прозвищу Юра-сан, почти всерьёз грозил Кирпичу и Славяну гневом шатуна-Топтыгина. Надо бы Медведеву вмешаться и рявкнуть, оправдывая слова друга, но тогда подтвердятся предположения «раверсника» о проблемах команды. Он же вряд ли поймёт и поверит, что в команде, привыкшей в автономии мотаться по лесам месяцами, есть вольности, которые только приветствуются. Тем более, когда группа вся сплошь состоит из бывших профессиональных туристов, спортсменов, чьи представления о лесе весьма далеки от военных. Поэтому, прикинув, какое зло в данной ситуации наименьшее, Медведев промолчал.

— По первому моменту, — вздохнул Полынцев, — могу отметить, что полагаю возможным вмешательство в полотно причинно-следственных связей некой враждебной нам воли, не желающей выпустить тварь из-под своей опеки.

— О как… — задумчиво протянул Медведев. Происходящее стало напоминать обстановку недобросовестно склёпанного триллера для непритязательного зрителя. — Одни сплошные заблуждения и заблудания. Леший, что ли, водит?

— Вы зря смеётесь…

— Да не смеюсь я, — поморщился он в ответ. — Я по лесам с пятилетнего возраста хожу. Как «водить» может, знаю. Только одно «но». Если бы дело было в лешем, то мы бы уже раз сорок за эти дни проходили по одним и тем же местам. А мы блуждаем в заданном секторе вполне сознательно и пока кругов не нарезаем. Просто в этом секторе даже следов указанных ориентиров нет. Вот и весь сказ…

— Мы могли сбиться с направления и оказаться в другом секторе, — флегматично предположил «раверсник». — Навигация-то сдохла почти сразу, шли по старинке, по компасам, а они подвержены воздействию полей и…

— И некая великая сила их одновременно повернула на фиг. А заодно свинтила созвездия по оси «игрек». И уж, конечно, не забыла перекантовать муравейники! И перевесила мох на противоположную сторону деревьев! И про остальные мелочи тоже подумала. В общем, подошла к вопросу основательно, — Медведев мрачно оскалился.

Его профессиональная гордость была задета. И кем!? Человеком, который в лесу ориентировался с помощью навигационной системы!

Полынцев с внимательным прищуром посмотрел на оппонента. И Медведев сразу понял, что выдал себя последней репликой. Выдал бешенство, охватившее его. Оставалось только надеяться, что «раверсник» сможет понять, что высокоорганизованное сознание профессионала избавится от мешающих эмоций и вскоре Медведев предложит свой вариант решения проблемы. Сам Михаил был в этом уверен. Пока же разговор зашёл в тупик.

— Вернёмся к костру, — скупо предложил «раверсник». — Да и утро вечера мудреннее. Может, завтра по утречку и решим, что же нам делать дальше.

— Согласен, — коротко отозвался Медведев, но сам подумал о том, что завтрашний день вряд ли расставит все точки. Как и последующие.

Глава 2

Столкновение

Возле костра всё было так, как и предполагал Михаил.

Расчищенная площадка под лагерь. Плотно уложенная поленница под невысокой сосной. Костровище для кухни в квадрате снятого дёрна. Сложенные брёвнышки в двухэтажных стопках — «нодьи» на ночной обогрев. Подготовленное место для сна — аккуратно расстеленный лапник вдоль костров. Натянутые тентом плащи-палатки заслоном над спальным местом «инквизиторов». «Таёжники» хорошо знали своё дело — Медведев не нашёл к чему придраться, хотя именно сейчас очень хотелось.

На стоянке стояла тишина — «раверсники» были большими молчунами, а «таёжники» замолкали при виде хмурых командиров. Полынцев, не останавливаясь, прошёл дальше, туда, где лежал пленный и сидел дежурный «Р-Аверса». Двое других его бойцов в ожидании ужина дремали неподалёку. Михаил только взглянул на то, как они неуютно устроились полусидя, привалившись к дереву, и ему захотелось пожать плечами в ответ на людскую глупость. Не первый день в походе, давно уже могли взять пример с его ребят. А его ребята в это время молчаливо и споро решали вопрос питания. Николай Рощин, по прозвищу Ворон, несуетливо разделывал приготовленную дичь — двух зайцев и уже не узнаваемую пташку. Славян, ответственный за питание, тасовал котелки, раскладывая варёные грибы. По чашкам «таёжников» и банкам из-под тушёнки, приспособленным под кружки для раверсников, уже был разлит таёжным компот.

К моменту подхода командира бойцы поднялись и приняли вольную трактовку предписанного строевым уставом положения. «Типа, смирно», называл её лейтенант Игнат Родимцев. Медведев на такие мелочи внимания не обращал.

— Дичь. Грибы. Компот. Хвойный коктейль.

Славян вопросительно взглянул на командира. Будут ли у него какие-то нарекания к уже ставшему привычным за последние пять дней меню? Но Михаил только угрюмо кивнул и прошёл к сидящему рядом с костром Юрию. Присел поближе к огню, протянул к пламени подмёрзшие на холодном ветру руки. Повернулся к молчаливому другу:

— Почему не поднят заслон?

Тот вскинул удивлённый взгляд:

— Дык. Успеется ещё…

— Ветер налетит — поздно будет, — хмуро обрезал Михаил и повернулся к сидящему неподалёку Родимцеву. — Пятнадцать минут. И что бы было!

— О-па! — Родимец пружинисто поднялся с места. Сами подтянулись Батон и Кирпич, втроём споро взялись за дело. Кольё и лапник уже были заготовлены, оставалось только приготовить рамы, заложить их ветками и укрепить над спальными местами. Самую энергоёмкую работу взяли на себя Родимцев и Катько. Якоби же досталось что полегче — крепление лапника. Да и правильно — нечего ему с дыркой в плече напрягаться. И так потряхивает.

Михаил на ребят внимания больше не обращал — сделают. Он сидел возле костра и наслаждался теплом, пробивающимся из решётки древесного колодца. Юрий искоса поглядывал на хмурого друга. Встретившись ещё на обучении, они достаточно хорошо знали друг друга, чтобы понимать с полуслова. И разница в возрасте не помешала дружбе. Сейчас, — и это было видно старому товарищу, — Медведев кипел внутри. Нетрудно догадаться — почему. Сложно вытянуть из Топтыгина эмоции. Заставить высказать наболевшее и тем распрощаться с ним. И только одному человеку на земле он мог позволить такую вольность.

— На что злишься?

— С чего ты взял? Не злюсь я, — пожал плечами Михаил.

— Однако, злишься. Во зле прибываешь, злость себе позволяешь, злобу затаиваешь. Излишние приказы отдаёшь. Время на исполнение по минимуму. А достойный хатамото должен заботиться о своих верных самураях и не давать им неисполнимых поручений без надобности — это приводит к преждевременному харакири, — усмехнулся Зубров и кивнул на споро работающих товарищей.

Медведев потёр заросший подбородок.

— Ну, Юра-сан… Эти…,- он едва заметно повёл головой в сторону «раверсников», — от своего не отступят. Им плевать, что мы здесь гуляем уже неделю и конца-края не видно! «Объект» должен быть доставлен. Любой ценой. И «сеансы» они не прекратят.

— Чем объясняют-то? — поморщился друг.

— Да всё тем же! Если он сумеет полностью регенерироваться и восстановить функции, то порвёт нас и уйдёт. Как будто не видят, что он день ото дня всё слабее. Ещё пара-тройка «сеансов» и кончится. Ни объект не довезём, ни мучения не облегчим. Да было б за что ему так подыхать! А то просто — эфемерное предположение, что может уйти. Не остановятся они, Юр.

— В общем, боятся, — подытожил друг. — Обезьянья реакция: вижу чужого — боюсь чужого — нападаю на чужого — убиваю чужого. Тревожность, перетекающая в агрессивность. Ксенофобы.

— Ну-ну. Смотри, как бы ни услышали. Они, поди, таких словов-то не слыхали. Посчитают оскорблением, — хмыкнул Михаил. — И притянут…

— Эти? — Фыркнул Юрий. — Эти не притянут. А те, что могут притянуть, сейчас далеко.

— Ну, так, когда вернёмся.

— Если вернёмся, — усмехнулся помощник, но глаза выдали тревожность.

— Да ну тебя! — Возмутился Михаил. — Скажешь тоже.

— Скажу. Скажу, что происходящее — мистика. Скажу, что мы уже давно должны были выйти на населённый пункт. Скажу, что обшарили весь квадрат и не обнаружили ни малейшего совпадения с картами. Скажу, что немедленно, прямо сейчас нужно идти по следам назад и там, где теряются следы, разбивать бивак. Скажу, что сейчас быстрее поверю в идею параллельных миров, чем в…

— Юр-ка, — по слогам медленно произнёс Михаил и исподлобья глянул на товарища.

— Есть, — пожав плечами, ответил он. Усмехнулся невесело. Обид не было.

Медведев поворошил палкой костёр, заставляя пламя затанцевать в ритме ламбады, и задумчиво сказал:

— Ты прав. Идти назад — нужно. Не найдём следов — встанем лагерем, будем ждать. Но всё это завтра. За неделю уже измотались, нужно отоспаться хотя бы…

Зубров кивнул.

Огонь языками окутывал полешки, танцевал на фоне черноты и вздрагивал от ветра, проникающего за заслон колодца. Жар-птица в клетке. Пока не вырвалась — можно и руки погреть, и воды вскипятить, и светом озарить окружение. Вырвется — не угонишься. Самому бы ноги унести. Может, и пленник у «раверсников» такой?.. Михаил посмотрел в сторону инквизиторов. Вечерний холодок заставил людей подняться и начать приплясывать в ожидании ужина. Как назло, «таёжники» не торопились, основательно занявшись раскладыванием пищи. А может, и специально. Медведев своих людей знал, как облупленных, с них станется затянуть процесс только для того, чтобы поморозить попутчиков.

В этот выход группа «Тайга-2» шла неплохо снаряжённой. Правда, всего-то подразумевалось погулять денёк по лесу. Ну, может разок поесть в походе. Ну, поспать, может быть. Всё это — в условиях благоприятных, считающихся оптимальными, штатными. Впрочем, оказавшись в лесу на неделю, бойцы неплохо освоились. Благо, было снаряжение, рассчитанное на «однодневку», — пусть и мало, зато есть! Всё же не зима, не минус, не холодные дожди, а во всём остальном помогал опыт и желание устроиться с комфортом. А вот у специалистов «Р-Аверса» дела обстояли не так радужно. По лесу они ходить были не обучены, снаряжения у них — кот наплакал, да и излишне трепетное отношение к охраняемой персоне… Всё это весьма усложняло дело. Ну, чашки им из банок сделали. Ну, на ночь под тентом устраивали. Ну, кормят, поят, на ночлег укладывают. Охраняют. Ведут. Но делиться своими одеждой, обувкой и снаряжением? На подобное предложение — окажись желающие его высказать, — «таёжники» ответят оскалом, которому позавидует любой хищник. Может, потому желающих и не было? И «раверсникам» оставалось только про себя материться на все превратности судьбы.

Пленник лежал на земле метрах в пяти от костра. Если бы не прогал меж деревьев с видом на реку и небо, то в наступившей темноте его не было бы видно. Дежурный охранник сидел рядом с скукоженным телом и зябко кутался в чью-то куртку. Ему нельзя покидать или оставлять без внимания охраняемого, поэтому нельзя и встать и попрыгать для согрева. Михаил посмотрел на недвижимо застывшее на земле тело и поднялся.

— Пойду, свитерок надену.

— Давай, — лениво отозвался Юрий. — Действительно, похолодало.

— Не то слово, — поёжился Михаил и ушёл одеваться.

Медведев делил людей «Тайги» на два типа: морозоустойчивые и теплолюбивые. Юрия и Катько причислял к первым, а себя — к остальным бедолагам. Пока одевался, приготовили стол. Славян разогнулся от земли, где при свете тусклого бивачного фонаря раскладывал питание, и пригласил к ужину:

— Цып-цып-цып! Хавчик-хавчик…

Лагерь мгновенно пришёл в движение. За время, проведённое вместе, у бойцов уже воцарилась некоторая неуставная иерархия, исходя из которой, первыми свои порции получали «раверсники». Объяснялось это простым нежеланием егерей толпиться рядом с ними. В абсолютной тишине специалисты «Р-Аверса» получали порции и быстро уходили к своему костру греться. И тут же «таёжники» расхватывали приборы и садились в круг своего огня. Михаил в общем столпотворении не участвовал. Его приборы и порцию дежурный заранее отставлял ближе к походному очагу, дабы не остыло и не потерялось в сумерках.

Капитан натянул на неохватные плечи поларовый свитер и накинул куртку. И в который раз порадовался тому обстоятельству, что в день выхода на операцию появилась у него идея использовать возможность и походить с ребятами по пересечёнке — в удовольствие, без напряга. Не получилось. Но только благодаря этой неожиданной мысли он приказал ребятам взять снаряжение. В результате — его люди не мёрзли, в каждом рюкзаке лежали медикаменты, ремонтный набор, инструменты, фильтры и боезапас. Конечно, всё по минимуму, но в ситуации, в которой они оказались, этому можно было радоваться, как манне небесной. Ребята и радовались, за спиной пошучивая над ясновидением Топтыгина. Возможно, они бы и роптали, желая вернуться на неделю назад и прихватить с собой весь положенный груз плюс что-нибудь для души, набив под завязку полный литраж большого походного рюкзака, но сравнение с положением раверсников их отрезвляло и давало повод радоваться и заполненным литрам «малюток» за плечами.

В темноте, неожиданно быстро свалившейся на лагерь, света вырывающихся из «колодца» бликов едва хватало, чтобы не промахиваться ложкой мимо рта и видеть силуэты друг друга. Людям было не привыкать. Сперва молчали, изголодавшись за день ходьбы, с жаром уминая грибы с мясом. Потом начались разговоры. Как всегда — ни о чём. Просили-передавали, обсуждали день и погоду, травили анекдоты. Два главных момента не озвучивали: странное блуждание по лесу и пленника.

— Потапыч… Может, рыбы завтра наловим, — предложил Родимцев. — Грибы с мясом уже приелись. А рыбка будет само то!

— Точно! — Поддержал Вячеслав Кузнецов. — Пока в речку упёрлись. А то потом, наверняка, больше не попадётся.

— Ох, не знаю, попадётся или не попадётся, — Зубров оторвался от кружки, — но рыбки хочется.

— А вам, Юр-сан, рыбы всегда хочется, — беззлобно хмыкнул Катько. — Волжанин, что поделаешь.

— Угу. А тебе — сала. Да побольше, побольше!

Катько с воодушевлением начал объяснять, помогая себе жестами:

— Что такое бутерброд по-украински? Берёшь, значица, кусочек хлебушка. Кладёшь на него тонюсенький ломтик сальца. Сверху, значица, укладываешь шмат сала…

— Выше водружаешь кусманище сала! — Хмыкнул Родимцев.

— А апофеозом становится убирание хлеба из-под этой стопки, — отставляя чистую тарелку, докончил Николай Рощин.

— Ладно, — хлопнул по колену Медведев. — Хорош душу травить! Есть добровольцы до подъёма рыбалкой заняться?

Народ притих. Несколько минут слажено жевали, поглядывая друг на друга. Потом Зубров вздохнул:

— Давай, я.

— Ну, вот, — фыркнул Медведев и строго взглянул на своих: — как рыбку предлагать, так кто другой, а как добывать — так Юр-сан!