Помоги проекту - поделись книгой:
— Ну, куда? — натянул он поводья, подскакав к ожидавшему его Ахмеду.
— Вы ничего не забыли, шеф? — поинтересовался тот, пристально вглядываясь в опухшее красное лицо предводителя.
— Да вроде нет, — попытался задуматься Махсум, но голова все еще плохо соображала. — А что такое?
— О Аллах! — воздел руки к небу Ахмед. — Пещера! Вы забыли ее закрыть!
— Ах да! — хлопнул себя кулаком по лбу Махсум, отчего едва не свалился с коня, но Ахмед услужливо поддержал его под руку.
— Сим-сим, закройся! — гаркнул во всю глотку Махсум.
Земля дрогнула, пыль поднялась облаком, и каменные челюсти горы с гулким клацаньем сомкнулись.
— Так просто? — поразился Ахмед.
— А чего мудрить-то? — хмыкнул Махсум, довольный произведенным эффектом. — В путь! Веди нас, Ахмед!
Ахмед нахмурил свои тонкие брови, ничего не ответил и вынесся вперед, указывая дорогу. За ним, гогоча, икая и вразнобой распевая песни, понеслись разбойники, неловко размахивая на скаку саблями.
Странный шум, перекрывший даже журчание горного ручья, доносившийся с южной стороны, где заканчивалось ущелье и горы плотнее примыкали друг к другу, упираясь заснеженными пиками в самое небо, привлек внимание Али-бабы в тот момент, когда он безуспешно пытался перерубить туповатым топором основание сухого карагача. Топор звенел, щепки летели во все стороны, но дело продвигалось плохо. Решив немного передохнуть, Али-баба отошел в сторонку, стянул с головы платок и утер им покрытое потом лицо. И вдруг он услышал нечто странное, чего обычно в горах не услышишь: много людей — очень много, — то ли спорили о чем-то, то ли просто пытались друг друга перекричать. И это несколько удивило Али-бабу. Решив немного отвлечься, любопытный молодой человек отложил топор в сторону, пристроив своего вислоухого спутника рядом с ним для охраны орудия труда, спешно направился на шум.
Удобнее всего оказалось идти вдоль самого берега реки — там дорога была ровнее и глаже, почти не попадалось острых камней, впивающихся в ступни ног сквозь тонкие подошвы изношенных чувяков, да и от воды тянуло прохладой.
Дорога заняла немного времени. Поплутав по извивам реки, Али-баба внезапно вышел на ровную каменную площадку, на которой без труда могла разместиться вся базарная площадь города. Дальше путь преграждала высокая скальная стена, тянущаяся с юга на север. Стена горного кряжа кое-где поросла кривыми деревцами и была почти сплошь облеплена гнездами ласточек. А вот что заслуживало особого внимания, так это черная дыра в скале под широким навесом, из которой доносились голоса людей. Али-баба сначала замер в недоумении и растерянности, глядя на зев пещеры, но потом вдруг метнулся в сторону и укрылся за огромным валуном, опасливо выглядывая из-за него.
«Ну, дела-а! Неужели мне посчастливилось наткнуться на разбойничье логово?» — подумал Али-баба, попутно соображая, как ему следует поступить дальше. Впрочем, сначала нужно было удостовериться, что это действительно разбойники, а не какие-нибудь нищие, нашедшие себе прибежище в горах, подальше от городской суеты и нещадных поборов властей предержащих.
Али-баба затаился за камнем, решив дождаться появления обитателей пещеры, а уж потом решать, что со всем этим делать. Ждать пришлось довольно долго. Шум в пещере то усиливался, то сходил на нет, но при ярком солнечном свете разглядеть что-либо в темном нутре пещеры не представлялось возможным. По звукам, доносившимся из скалы, тоже не получалось разобрать, что, собственно, там происходит: люди кричали, подвывали, смеялись, то и дело билась посуда, ржали кони, кто-то безостановочно причитал, но его голос тонул в хаосе других голосов.
Наконец из пещеры показались люди. Все в черных одеяниях, лица красны, глаза мутные, как у снулой рыбы, и при этом они были необычайно веселы, громко разговаривали и делали попытки взобраться на коней, но это им никак не удавалось, что Али-бабе показалось очень странным. Откуда ему было знать, что эти люди пьяны, когда сам он ни разу в жизни не пробовал вина. Однако теперь стало ясно, что это действительно разбойники, именующие себя «Коршуны пустыни», а пещера — их логово.
— Иа! — раздалось за спиной Али-бабы.
Тот с перепугу едва не выпрыгнул из-за камня, но вовремя сообразил, кто к нему пожаловал.
— Эй, кто тебя сюда звал, глупое животное? — набросился он на счастливого осла, нашедшего своего хозяина.
— Иа! — возмутился лопоухий.
— Да тихо ты! — испугался Али-баба, кидаясь к ослу и зажимая ему пасть обеими руками. — Или ты хочешь, чтобы нам обоим отрубили головы?
Осел вырвался из рук хозяина и попятился задом, испуганно мотая головой.
— Тогда молчи! — зашипел на него Али-баба, приложив палец к губам.
— Иа! Иа! — понятливо закивал осел.
— О, наитупейший из самых тупых ослов, — не на шутку рассердился Али-баба. — Если ты сейчас же не замолчишь, то, клянусь небом, я тебя… тебе… в общем, ты понял!
— Иа! — ослик отступил еще дальше и спрятался за другим валуном, прикрыв глаза ушами.
Но Али-баба зря переживал, что кто-нибудь из разбойников обратит на них внимание. Разбойникам было не до того, а один осел не мог перекричать целое стадо без устали ржавших лошадей. Так что его пятикратное «иа» кануло в производимый разбойниками шум, словно песчинка затерялась среди подобных себе на морском дне.
Двое разбойников, находившихся ближе всех к пещере, о чем-то возбужденно разговаривали. Али-баба догадался, что один из них является главарем шайки, но кто конкретно, он никак не мог определить. Али-баба напряг слух, однако разобрать слов говоривших с такого расстояния было невозможно. И тут самый молодой вдруг гаркнул: «Сим-сим, закройся!»
Земля в тот же миг задрожала, заходила ходуном под ногами, под каменной площадкой пронесся утробный гул, и вход в пещеру начал закрываться. Черное воинство, собравшись в три нестройных шеренги, понеслось прочь от пещеры, крича песни и размахивая кривыми саблями, ослепительно блиставшими на солнце остро отточенными лезвиями. Али-баба со страху припал к земле, зажмурил глаза и обхватил голову руками, дрожа всем телом.
Вскоре все стихло.
Али-баба осторожно приподнял голову и выглянул из-за камня. Куда скрылись разбойники он понял далеко не сразу, но, хорошенько приглядевшись, Али-баба заметил в другом конце каменной площадки еле приметный глазу пролом в скале, скрытый растущими вдоль него деревьями с пышными зелеными кронами. Впрочем, Али-бабу сейчас мало волновало, куда направили своих быстрых коней «Коршуны пустыни». Гораздо больше его заинтересовала пещера, теперь отгороженная от мира скальной стеной. Казалось, она была монолитна, и никакой пещеры за ней вовсе не было. Теперь ему стало понятно, почему никто до сих пор не смог обнаружить логово разбойников.
— Иа! — опять подал голос осмелевший ослик, медленно приближаясь к своему хозяину.
— Ты прав! — согласился с ним Али-баба, поднимаясь с земли и отряхивая свою потрепанную пыльную одежду. — Нам с тобой выпала большая удача!
— Иа? — осел вопросительно поглядел на своего хозяина, видимо, пытаясь уточнить, не сошел ли тот с ума.
— Не спорь! — топнул ногой Али-баба, упирая руки в бока. — Нам нужен новый топор?
— Иа, — вздохнул ослик. По его унылой морде можно было заключить, что топор его интересует крайне мало. А вот от нормального стойла и вкусного овса он бы не отказался. Да и уздечку новую справить не помешало бы, а то в чиненной-перечиненной старой ему было крайне неловко перед знакомыми ослихами.
Но Али-баба то ли не понял его, то ли, занятый собственными мыслями, не расслышал сказанного.
— Пошли, — сказал он ослику, взялся за поводья и потянул его к пещере. Но ослик уперся в землю всеми четырьмя копытами, и сдвинуть его с места у Али-бабы никак не получалось. — Пошли, тебе говорят! Вот же упрямое животное! — напряг руки Али-баба. — Разбойники ушли, и, я думаю, вернутся не скоро. Но все равно нам с тобой лучше поторопиться.
— Иа! — воспротивился ослик, отступая обратно к камню. Идти в разбойничье логово ему не особо хотелось.
— Ну и… шайтан с тобой! — в сердцах выругался Али-баба, махнул на осла рукой и один заторопился к пещере.
Ослик, подумав, засеменил следом за ним, все время вертя головой. Одному оставаться на открытом месте было еще страшнее, чем идти в пещеру.
Али-баба приблизился к скальному навесу и, немного помявшись, еле слышно произнес: «Сим-сим, откройся» — ведь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: если команда «закройся» закрывает дверь в пещеру, то «откройся» обязательно должна ее открыть. Али-баба, которого еще не до конца покинул страх, надеялся, что заклинание не сработает, и он со спокойной душой вернется к прерванной работе, но, как назло, его слова возымели действие. Вокруг опять загрохотало, поднялась пыль, и стены пещеры разомкнулись, открыв зияющий чернотой вход в пещеру. Клубы дыма и столбы огня вновь изрядно напугали Али-бабу, и тот бросился ниц, зажмурив глаза. Но проходили долгие минуты, а ничего не происходило.
Тогда Али-баба открыл сначала один глаз, потом другой и прислушался. Вокруг было все тихо, если не считать рева пламени, огненной бахромой обрамлявшего с обеих сторон вход в пещеру.
— Иа! — ослик, которому надоело стоять без дела, подтолкнул Али-бабу в бок, мол, давай, иди, делай свои дела и побыстрее возвращайся, а то, неровен час, вернутся разбойники, и нам обоим будет крышка.
— Да, ты прав, лопоухий, — Али-баба встал и медленно приблизился к пещере. Входить было боязно, и Али-баба, чтобы полностью успокоиться, крикнул, сложив ладони рупором: — Эй, есть кто-нибудь?
— Будь… уть… ть… — донеслось затухающее эхо из пещеры.
— Эй!
— Ей… ей… — отозвалось нутро пещеры, передразнивая Али-бабу.
— Никого, — подбодрил себя Али-баба и, сделав глубокий вдох, переступил порог. Замер.
Ничего не произошло. Лишь эхо его шагов заметалось по пещере. Теперь можно было идти спокойно. Зрение Али-бабы понемногу приспосабливалось к сумраку, царившему в пещере, в то время как сами глаза молодого дровосека все больше расширялись, принимая вид идеальных окружностей.
Пещера была огромна по своим размерам. Ее высокий свод подпирали множество толстых каменных колонн. Из стен в разных местах вырывалось пламя, видимо, служившее для освещения пещеры. Кое-где в чашеобразные выемки прямо из камня по трещинам струилась вода. Ровные каменные полы устилали дорогие ковры; на коврах горками возвышались мягкие подушки. Меж подушек стояла золотая и серебряная посуда, заваленная объедками; возвышались дорогие кальяны — разбойники, судя по всему, не причисляли себя к аскетам.
Чего в этой пещере только не было! Али-бабе казалось, проще перечислить то, чего здесь именно не было, разве то, что наличествовало. Во множестве боковых ниш грудами были свалены драгоценности, деньги и разные дорогие товары. Разнообразным тканям не было числа — от грубых льняных полотен до тончайшего индийского шелка и изысканной парчи всевозможных расцветок. В больших кувшинах находилось масло — розовое, оливковое, хлопковое, подсолнечное. В малых — вино, чей запах дурманил голову незнакомыми Али-бабе хмельными ароматами. Распахнутые сундуки ломились от монет и драгоценных камней. От их блеска даже при тусклом свете слепило глаза. От ячменя, овса, пшеницы и прочих круп трескались мешки, зерно сочилось сквозь расходящиеся швы тонкими струйками на пол на радость мышам.
У Али-бабы разбегались глаза. Он бросался из стороны в сторону, радостно восклицая, и хватал то золото, то драгоценные камни, то посуду, то валялся на тканях, щупая их пальцами и нюхая, то опять возвращался к сундукам с золотом и принимался рыться в монетах, слушая их переливчатый серебристый звон.
— Не может быть! Этого не может быть! — Али-баба подбросил в воздух монеты, окатывая себя золотым дождем. — Я богат! Я сказочно богат!
— Богат… ты богат, — отозвалось эхо.
— Мне наконец повезло! Деньги, как много денег!
— Много, очень много, — подтвердило эхо. — Бери, бери все!
— Да-да, все! Я возьму все! — но внезапно до Али-бабы вдруг дошло, что с ним кто-то разговаривает. Золотые монеты выпали из разом ослабших его пальцев и звонко заскакали по полу пещеры. Али-баба присел, оглядываясь по сторонам, сглотнул и задом заполз за сундук. — Кто… Кто здесь?
— Да никого здесь нет, — разнеслось гулкое под сводами пещеры. — С чего ты взял?
— Не обманывайте меня, почтеннейший. Я же слышу, что кто-то говорит.
— Тебе показалось, — уверил его голос. — Так что, берешь все?
— Мне ничего не нужно, честное слово! — Али-баба забился еще дальше в угол, дрожа от страха. — Я здесь случайно, поверьте. Тьфу на это золото, тьфу, тьфу!
— Нет, он все отрицает! — удивленно воскликнул голос где-то совсем рядом.
— Ну, я пойду, ладно? — осторожно спросил Али-баба, на карачках выползая из-за сундука и пятясь к выходу.
— Куда же ты так спешишь? — засмеялся неизвестный. — А как же богатства?
— Клянусь Аллахом, мне они не нужны.
— Совсем-совсем? — усомнился в его словах голос. — Может, все-таки возьмешь что-нибудь?
— Ну-у, — засомневался Али-баба. — Может быть, я и взял бы немножко, если бы мне было позволено.
— Так бери! — предложил голос без долгих раздумий.
— Кто вы? Я вас не вижу!
— Нет, ну вот же привязался! Дух я, дух пещеры!
— Ду-ух! — глаза Али-бабы еще больше округлились. — А-а… где вы, почтенный дух Сим-сим?
— Я везде! И нигде одновременно. Так ты будешь брать что-нибудь или нет?
— Да, вот это золото… — указал Али-баба трясущимся грязным пальцем на раскрытый сундук, полный золотых монет. — Можно?
— Бери! — разрешил дух Сим-сим. — А дверцу мы пока закроем.
— Ой-ей! — окончательно перетрусил Али-баба, видя, как каменные створки дверей смыкаются перед самым его носом. — О, дух Сим-сим, зачем ты это делаешь?
— Затем, о глупый и наивный… Как тебя зовут?
— Али-баба, о почтенный дух, — низко склонил голову Али-баба.
— Затем, о глупый и наивный Али-баба, что кто-нибудь еще может пронюхать о пещере, и тогда сюда начнется настоящее паломничество, а я не люблю лишней суеты.
— Но как же я выйду?
— Как и все: произнесешь заклинание. Если не забудешь, конечно, — захихикал дух.
От этого смеха у Али-бабы волосы зашевелились на голове, а по спине затопали острыми ножками ледяные мурашки.
— Мне кажется, ты решил дождаться, когда вернутся разбойники, — окликнул его дух Сим-сим, устав наблюдать, как Али-баба в сомнении переминается с ноги на ногу.
— Нет-нет, что вы! — тут же спохватился, опомнившись, Али-баба.
— Тогда приступай! Сколько тебе надо золота? Бери два, нет, три сундука! И еще драгоценных камней — во-он там, в углу, видишь?
— О щедрейший из щедрых дух Сим-сим, — вновь поклонился Али-баба, — прости меня, но куда мне одному столько золота? И эти драгоценные камни… На что они мне? Я бедный дровосек.
— Извини, но дров у меня нет, — то ли серьезно, то ли в шутку произнес дух Сим-сим.
— Да? — почему-то огорчился Али-баба.
— Точно тебе говорю! Но могу компенсировать золотом.
— Хорошо! — согласился, поразмыслив, Али-баба. — Я возьму… — он вновь приблизился к сундуку и уставился на сверкающие в свете струящегося пламени светильников золото. — Так… Мне нужен топор — на это мне понадобится один золотой, нет, два — топор должен быть хорошим! — Али-баба взял два золотых и положил их себе в карман. — Еще неплохо было бы купить мешок рису, масла, мяса. Мы с матушкой так давно не ели отменного плова! На это уйдет… — Али-баба что-то прикинул в уме. — Уйдет, скажем, пять золотых! Пусть риса и масла будет с запасом, — он протянул руку к сундуку и отсчитал еще пять золотых и присоединил их к тем двум, что уже были у него в кармане.
— Разбудишь, когда закончишь, ладно? — произнес, зевая, дух Сим-сим.
— Прости, о дух, но ты меня сбиваешь!
— Все, молчу-молчу! — заверил его дух. — Продолжай. Только…
— Что?
— Разбойники могут вот-вот вернуться, и тогда ты точно останешься без топора, без плова и, главное, без головы, а это так печально!
— Знаешь, это не смешно! — разозлился Али-баба.
— Совсем не смешно. И поэтому я тебе предлагаю все упростить до минимума.
— Как-как? — не понял Али-баба мудреное слово.
— То есть, не мудрствуя лукаво. Не напрягая ума.
Поделиться книгой: