Помоги проекту - поделись книгой:
Александр Варенников
Там, где меня нет
Часть первая
«Не спи, а то замерзнешь»
1
Холодный декабрьский дождь призрачной плетью хлестал по лобовому стеклу, так что дворники едва справлялись. Рев двигателя заглушал другие звуки той неспокойной ночи.
— Останови здесь, — сказал тот, что сидел на пассажирском сиденье.
Он натянул на голову черную лыжную маску. То же самое сделал водитель, когда остановил старенький «опель» у фонарного столба. Затем он вытащил из наплечной кобуры пистолет Макарова и снял его с предохранителя. Сунул оружие в карман черной куртки, надетой поверх свитера. Застегнул молнию куртки и нервно выдохнул.
— Не дрейфь, делов-то на пару минут, — бросил ему «пассажир».
Он открыл бардачок и достал бутылку без этикетки. Отхлебнул немного, тряхнул головой. Предложил водителю.
— Допинг, — усмехнувшись, сказал тот и взял бутылку.
Сделав несколько крупных глотков, он закрыл бутылку и кинул ее на заднее сиденье автомобиля. Кивнув своему подельнику, он открыл дверь и вышел на улицу.
Зима была непривычно теплой, да и дождь хлестал с самого утра, так что грунтовая дорога разливалась лужами и грязными потоками. За высокими заборами темнели окна домов. Тихий пригород у склона, совсем рядом с рекой Десной. Живописные виды Брянщины, скрытые под покровом ночи. Шумел дождь, и только быстрые шаги двух вооруженных мужчин в балаклавах нарушали привычное положение дел.
В одном из домов свет горел. Как будто ждали незваных гостей. Охранник — широкоплечий, явно спортсмен — выскочил во двор в одних трениках и открыл по ним огонь из Стечкина, но был ранен в плечо и шею. Повалился на холодную землю, да так и остался лежать, истекая кровью. Жить ему оставалось считанные минуты.
Один из грабителей выскочил из дома и повалился на землю рядом с трупом спортсмена. Он тяжело дышал, потому что до этого получил выстрел в спину, да только был в бронежилете, что его и спасло. Про сломанные ребра думать не было времени — лишь бы свалить. Как можно скорее.
Он добежал до «опеля», дернул за дверную ручку. Прыгнул на водительское сиденье и резким движением повернул ключ зажигания. Шум двигателя чуть успокоил. Грабитель хлопнул дверью и включил первую передачу.
Скорость была уже под сорок километров в час, когда из задней части дома на дорогу выскочил юнец. Довольно темно, ведь горят не все фонари, но предельно ясно, что в руках он сжимает пистолет и явно метит в водителя.
Тот, поддавшись стремительному чувству, утопил педаль газа в пол и на полной скорости сбил пацана, да так, что тот отскочил от капота, перелетел через крышу и упал на грязную дорогу. Так и не успел выстрелить.
Водитель вдавил педаль тормоза.
— Сука! — выругался он и ударил по рулевому колесу.
Ничего не оставалось делать, кроме как рвать когти с пустыми руками. Первая передача. Двигатель рычит. Грязь летит в разные стороны. Боль пронзает тело, но это лучше, чем лежать на холодной земле с несколькими граммами свинца в груди.
До рассвета еще далеко, и кажется, что это будет самая долгая в жизни ночь…
2
Год Красной Свиньи? Понятия не имею, что это значит. Наверное, существуют какие-то отличительные черты этой самой свиньи. Может быть, она даже по вкусовым качествам отличается. Кстати, про вкус. Слышал, что нельзя готовить к новогоднему столу блюда из свинины. Так за ужином, между делом, сказала мама. Я бы, может, поспорил с ней на тему предрассудков и глупости, но я же ни черта не шарю в восточном календаре.
Про Восток, календари и всякого рода поверья — это к Дине. Да, она уж точно в этом понимает. Умная девчонка. Красивая. Кстати, вчера на школьной дискотеке она согласилась потанцевать со мной. Наверное, это самая важная новость в сегодняшней записи.
Если бы у меня была способность останавливать время, я бы, не раздумывая, воспользовался ею во время нашего с Диной танца. Мои руки на ее талии. Она пахнет так взросло, маняще, что кругом идет голова. Быть может, это оттого, что мы с ней кружимся по актовому залу, не обращая внимания на другие парочки. Умная девочка. Красивая. Увы, не моя.
Новый год мне нравится тем, что возникает тревожное чувство тоски по чуду, которое еще не случилось, но о котором ты знаешь. Которое непременно случится. И вот, в актовом зале, когда погас свет, заиграла громко песня — хит уходящего года, и рассыпался всеми цветами радуги диско-шар, я слишком явно ощутил близость этого чуда. Танцуя с друзьями в кругу, неумело размахивая руками и притопывая под ритмы однообразной электронной музыки — БАМ-БАМ-БАМ, я все поглядывал в сторону Дины. Потел, задыхался. Ну а потом страх быть отверженным отступил…
Сегодня весь день не нахожу себе места. Хочу позвонить ей или эсэмэску написать. Что может быть проще? Это раньше, когда у нас в городе еще не было мобильной связи, страх перед звонками на домашний телефон легко оправдывался нежеланием наткнуться на одного из родителей. Попробуй-ка и объяснись, зачем тебе потребовалось звонить в десять часов вечера. Конечно же, спросить у Дины, что задали на завтра по геометрии. Десятый класс как-никак. Учиться надо. Но в голове мысли совсем о другой геометрии. О линиях тела.
Пацанам ничего не рассказывал. Саня Воронцов, конечно, подколол меня по поводу вчерашнего танца. Завидует, наверное. В любом случае, поплатился за это порцией снега за шиворот. Снега сейчас много. Можно хоть каждый час засранца головой в сугробы окунать.
Может, спросить у дяди Дани, что делать? Он, похоже, разбирается в женской психологии. Ну, он взрослый, да и со мной общается на равных, так что можно избежать этого нелепого чувства, которое испытываешь, выслушивая лекцию матери про то, как правильно пользоваться презервативами. Дядя Даня — он друг. Боевой товарищ. Напарник.
Я мало пишу о нем. Может, и зря. Думаю, все дело в нашем общем… деле. Да уж, писатель из меня получается так себе. Не хочу зачеркивать это. Пускай будет моим авторским стилем. Это в школьных сочинениях нужно придерживаться строгих правил. Как по мне, иногда нужно идти как раз против, чтобы сочинить нечто важное. У судьбы ведь тоже нет правил. Сплошь и рядом красные подчеркивания в тетради, и оценка «неуд».
3
— Там, наверное, очень холодно, — сказала девушка, доставая из миниатюрной сумочки на тонком ремешке пачку сигарет.
Она курила изящно, так, будто находилась в кадре художественного фильма. Молодая, с большими светлыми глазами и чувственными губками, которые так жадно обхватывали сигаретный фильтр. Даниил приметил ее сразу же, как только вошел в курилку.
— В это время года, может, даже повезет погреться на солнце, — ответил Даниил, стряхивая пепел. — Дни становятся длиннее. Ночи — короче. Того и гляди, можно остаться без сна.
Она курила вторую сигарету подряд. Может, хотела пообщаться? Или просто убивала время в ожидании своего рейса? Неважно. В конце концов, курилка аэропорта — одно из тех мест, где мимолетные встречи редко перерастают в длительные знакомства. Покурили, поболтали — и разлетелись в разные стороны. Никаких обязательств. Только дым, общий на всех, вдыхаемый и выдыхаемый в непринужденных разговорах.
В небольшой комнате со стеклянными стенами было еще несколько человек. Низкорослый мужчина в клетчатом пиджаке живо обсуждал что-то со своим знакомым, в то время как его спутница — наштукатуренная брюнетка немного за сорок, облаченная в норковую шубу, — копошилась в своей сумочке. Она пыталась найти разрывавшийся полифонической мелодией мобильный телефон-раскладушку.
Даниил подумал о том, что облачаться в норковую шубу в конце мая — это даже не показуха, но, определенно, диагноз. Впрочем, последняя неделя весны выдалась не такой уж теплой — то и дело срывался с цепи холодный ветер, порой буйствовал в паре с проливным дождем. Сырость, запотевшие стекла автомобилей…
— Есть много способов остаться без сна, — сказала девушка, выпустив струйку сизого дыма. — Необязательно уезжать так далеко.
— Ну, я ведь по работе туда, — сам того не желая, стал оправдываться Даниил.
Впрочем, он тут же прервался. Чуть нахмурился, посмотрев в сторону дверей. Хмурость променял на скупую улыбку, после чего вдавил недокуренную сигарету в металлическую пепельницу и собрался уходить. Вежливо улыбнувшись, пожелал девушке хорошего полета и пошел к выходу из курилки.
Ольга ждала его у дверей. День вылета был наполнен до отвала всякой степени важности делами, и с самого утра она уже выглядела усталой. Красивой, но усталой. То была ее особая черта — сочетать вещи, казалось бы, отнюдь не сочетаемые. Как внешностью своей, так и делами.
Даниила, все же, удивила бледность ее лица.
— Все в порядке? — спросил он, забирая из рук Ольги цветастую дорожную сумку.
— Да…
Ольга ответила машинально, но вдруг будто бы пришла в себя — отогнала дурные мысли в сторону. Чуть улыбнулась мужу. Вместе они пошли в сторону лестницы, ведшей на второй этаж терминала. Там можно было скоротать время до вылета, сидя в кафе и разглядывая огромные лайнеры, в тихой задумчивости ожидавшие новых взлетов и посадок.
— Просто… как подумаю, что через час огромная консервная банка поднимется в небо, а я в ней… так сразу дурно становится, — призналась Ольга.
— Ну ты чего?
Даниил чуть опередил ее, коснулся плеча. Посмотрел в глаза.
— Не заметишь, как быстро пролетит время и мы уже будем на другом конце света. Ты же сама так хотела увидеть Север. А иначе туда не попасть.
— Я знаю. Не говори со мной, как с ребенком, ладно?
Еще она знала наверняка, что будет все восемь часов полета находиться в постоянном напряжении. С этим ей нужно было смириться. Никто не виноват, просто есть такая неприятная штука — аэрофобия.
Даниилу тоже нужно было смириться с тем, что его жена на ближайшие несколько часов превратится в перепуганного ребенка. Все же, не понимал он такого рода страха. Знал не понаслышке, что есть в жизни вещи куда более пугающие, нежели шанс один на миллион погибнуть в авиакатастрофе.
Да и авиацию он любил с юных лет. Грозный рев двигателей на взлете, пушистые кучевые облака под крылом. Романтика. Воспоминания детские, юношеские, взрослые — все рассыпалось деталями. А на земле что? Грунтовая дорога из города в аэропорт и облака пыли вслед за уезжающими машинами? Отцовская форма в старом платяном шкафу? Да, все это было. И еще солнечный свет, бьющий в окно поутру. Так не хочется просыпаться, но назойливо трещит будильник. Мама на кухне готовит завтрак.
Даниил одернул себя. Как бы ни хотелось ему закутаться в вихрь воспоминаний, он должен был находиться здесь и сейчас. Рядом. В московском аэропорту Внуково, с цветастой дорожной сумкой в руке. В день их с женой отбытия на Крайний Север.
Позади были очереди паспортного контроля, писклявые рамки металлодетекторов, обувь в грохочущих серых корзинках и синие бахилы поверх носков. Ольга еще удивилась, для чего нужно снимать обувь. Даниил ответил, что это мера предосторожности. Хотел было припомнить события не столь давние, когда с интервалом в минуту взорвались в результате теракта два самолета, но промолчал.
— Вдруг кому вздумается вещества провозить в подошве, — сказал Даниил. — Знаешь, ведь изловчаются.
Ольга слушала, но, казалось, думала о своем.
У выхода на посадку пришлось отстоять немалую очередь. После был автобус, вальяжно выруливавший перед крылатыми махинами, двигавшийся строго по разметке. Гул реактивных двигателей.
— Добрый вечер, уважаемые дамы и господа. Наш экипаж рад приветствовать вас на борту самолета Ту-204…
В салоне не было свободных мест. В это время года за полярный круг отправлялись в основном вахтовики. Впрочем, были еще пары с детьми. Ранние отпускники, как предположил Даниил. Ему все думалось, что он приметит знакомое лицо. Нет, слишком много времени прошло.
— Время в пути — семь часов и сорок пять минут.
Даниил взял Ольгу за руку. Он почувствовал ее дрожь. На какую-то долю секунды признал себя виноватым. Но в чем? На этот вопрос он и сам не в силах был ответить. Просто улыбнулся жене, мол, все нормально.
Диспетчер дал разрешение на взлет, и огромная машина, промчавшись по полосе, взмыла к тяжелым дождевым облакам. Шасси были убраны, а под крылом сверкал на прощание тысячами огней необъятный город. Шоссе и улочки, бесконечная суета. Вечер ускорится при движении на восток и резко сменится ночью. А там и до утра недалеко.
Открыв глаза, Даниил увидел луч света, пробивавшийся сквозь чуть приоткрытый иллюминатор и упиравшийся в спинку впереди стоявшего кресла. На откидном столике — бортовое питание. Горячее блюдо в алюминиевой касалетке. Пузатая булочка. Оливки и сервелат тонкими ломтиками. Чай, кофе? Прохладительные напитки?
Ольга еще спала, и Даниил не стал будить ее. Сосед по ряду — щекастый мужик в бледно-голубой рубашке, занявший место у прохода, — куда-то пропал, ну да черт с ним. Аппетит после сна разыгрался не на шутку, так что Даниил умял всю свою порцию. Порцию жены оставил на потом. Подумал, что, если она не захочет, он сам не прочь будет повторно перекусить.
На шестом часу полета в салоне царила атмосфера сонного спокойствия. Не то что через полчаса после взлета, когда самолет набрал высоту. Болтовня уступила место мерному посапыванию, утопавшему в шуме двигателей. Бортпроводницы толкали тележки с напитками. Под крылом простирался Северный Ледовитый океан.
Ольга проснулась незадолго до посадки. Сладко зевнув, прильнула к Даниилу. Тот отложил в сторону книгу, которую не слишком увлеченно читал, то и дело срываясь в дремоту. Обнял жену.
— Хорошо спалось?
— Да. Таблетки подействовали, — будто бы извиняясь, ответила Ольга.
Она чуть ослабила ремень безопасности, который не расстегивала на протяжении всего полета. Еще раз зевнула. Закладывало уши.
Даниил смотрел в иллюминатор.
— Смотри, какая красота, — сказал он, когда самолет начал совершать разворот и будто бы указал крылом в сторону побережья.
— Как тут… пусто, — чуть смутившись, подметила Ольга. — Это же сопки, да? И льды у берега. В мае?
— Ага. Но это только кажется, что у берега. На самом деле, они ближе к лету отходят на несколько километров. Смотри, а вот там город. Видишь? Дым валит из труб.
Даниил говорил с воодушевлением и даже не пытался скрыть свою мальчишескую радость, как делал это обычно. Ольга и до того момента прекрасно понимала, что для мужа вернуться в родные края — дело приятное. Теперь же она ясно осознала, что решение отправиться в далекие дали было на сто процентов правильным. Ведь все остальное… попросту неважно.
4
Егор Патрушев припарковал видавший виды «бобик» на площадке у здания аэропорта. Заглушив двигатель, он закурил и уже после открыл дверь. Та, поддавшись порыву ветра, чуть скрипнула и отворилась на полную.
Выбравшись из машины, Егор прошел мимо припаркованных вахтовок к высокому сетчатому забору. Оттуда можно было понаблюдать за приземлением самолета. Кроме него, у забора стоял мужчина в шапке-пыжике и теплой кожаной куртке. Весна за полярным кругом не особо радует теплыми деньками.
— Вроде должен сесть с минуты на минуту, — сказал мужчина, кинув приветственный взгляд на Егора. — У меня работяги прилетают на этой «тушке». А ты чего, семью ждешь?
— Да не, — махнул рукой Егор. — Старый друг возвращается. С женой.
Он и сам не понял, зачем добавил это «с женой». Быть может, поставил так акцент лишь потому, что помнил Даниила Некрасова еще пацаном и образ мужика, перевалившего возрастом далеко за тридцать лет, с грузом взрослых проблем и женой в придачу, никак не укладывался в его голове. Сам он, конечно, тоже не остался ребенком, но ведь против образов из прошлого не попрешь. Как ни крути, они всегда будут накладываться поверх образов настоящего.
Как и сказал мужчина в шапке, через минуту-другую шасси самолета коснулись бетонной полосы. Взревел реверс, и пронзительный звук разнесся над покрытым рябью заливом, поджимавшим аэропорт с одной стороны. По другую сторону, прямо за расселенным авиагородком, простиралась принявшая на исходе мая свои лучшие цвета тундра.
Вскоре «тушка» остановила свой ход у терминала. Подъехал желтый трап, служивший еще с далеко-советских времен, и стали появляться пассажиры. Егор понимал, что среди всех людей так с ходу не сможет распознать Даниила. Прошло ведь без малого двадцать лет. Были, конечно, недолгие встречи и телефонные звонки. Даже письма были. Но что жизнь может сделать с человеком даже за пять лет? Да все что угодно.
Оказавшись в здании аэропорта, Егор огляделся по сторонам. Прибывшие пассажиры только начинали получать свой багаж, а вот те, кто, наоборот, собирался улетать, толпились около большого стекла с надписью «Спецконтроль». В целом, народу в здании было не так много. Все же, единственный рейс за весь день.
Цветастая дорожная сумка привлекла внимание Егора. Он долго приглядывался к лицу, сверяя образ из прошлого с образом настоящего. Определенное сходство нашел. Улыбнулся старому другу. Крепко обнял его.
— Ну привет, дружище! — прозвучал голос Даниила.
Подрос паренек, ничего не скажешь. Подростком был щуплый, но разросся в плечах, и при этом лишнего не схватил в области живота. Чуть поредели волосы, появились аккуратные залысины. Крепкая челюсть, чуть поросшая щетиной. Зеленые глаза, слишком светлые и оттого очень приметные. Всегда они у Даниила были такими.
Поприветствовав друга, Егор кивнул Ольге. Та, чуть оробев, кивнула в ответ.
— Это моя жена Оля, — представил ее Даниил. Перевел взгляд на друга. — А это мой школьный друг Егор. Ну, заочно знакомы ведь. Все в письмах, все в телефонных разговорах.
После недолгого приветствия двинулись из здания. Громоздкие двери. Лестница, ведшая вниз — к выходу на парковку. Тяжелые чемоданы, и разговор завести нелегко. С чего начать? Чем продолжить?
— Ты на колесах ведь? — спросил Даниил, когда они оказались на парковке.
— Да, на рабочем уазике.
На парковке стало живо, хаотично. Приехал рейсовый автобус. Рычали двигатели «Уралов», гудели голоса мужиков. Курили, ругались матом — в общем, делились впечатлениями о полете и мыслями о том, что впереди большая вахта и что Михалыч, мать его так, по прилету даже по стопке выпить не разрешает. Все работа, и никаких пьянок-гулянок. Чертовы начальники!
— Бодрит, — сказала Ольга, чуть поежившись от холода.
Легкая куртка не особо спасала от холодного северного ветра. Оттого вдвойне приятно было оказаться в машине Егора, в тепле. На сиденьях — меховые чехлы. Елочка, болтавшаяся из стороны в сторону, источала приятный запах. Ну и, конечно же, «троица» на приборной панели — не как оберег, но как напоминание, что все под Богом ходим.
Погрузив чемоданы, Даниил захлопнул дверь багажника и, перекурив, запрыгнул на переднее пассажирское сиденье.
— Ну что, начальник, вези нас домой, — с улыбкой сказал он Егору.
Тот кивнул в ответ и завел машину. Выкрутил руль. «Бобик» устремился прочь от здания аэропорта, к грунтовой дороге. Там была развилка: в одной стороне находился город, а в другой — пустота оставленных поселений и многие километры дикой природы.
Поделиться книгой: