Помоги проекту - поделись книгой:
Нам он разрешал наблюдать за работой киномеханика, в том числе и во время демонстрации фильма, находясь недалеко от открытой двери кинобудки. В будке никому, кроме киномеханика находиться не разрешалось. Дверь всегда должна была быть открытой. Этого требовали правила пожарной безопасности. При случайной задержке в аппарате кинопленка легко воспламенялась и горела как порох.
Управляться с киноаппаратом было сложнее, чем теперь с современными. Тогда мощных электроламп не было. В стационарных киноаппаратах применялась дуговая лампа. Перед сеансом требовалась настройка этой лампы, установка угольных электродов, их регулировка.
Выяснилось, что среди студентов, более-менее знакомых с работой киномеханика, никого, кроме меня, не оказалось. Послали меня к раненным. Надо — значит надо, пошел.
Обслуживать кинопередвижку вроде нет проблем. Источник света в ней не дуговая, а обычно электролампа, правда, ее тоже нужно правильно устанавливать.
Все просто, запустил аппарат, сиди и смотри.
Получилось не так. Наиболее сложным было запустить установку. Двигатель у нее был синхронный. Одной рукой нужно крутить пусковую ручку, а другой в нужный момент включить электродвигатель.
Это достигается практикой, которой у меня не было. Иначе — обрыв кинопленки. На первом сеансе из-за волнения у меня ничего не получалось. Пленку при запуске аппарата оборвал раз пять, уже появилось желание с позором убежать. Меня удержали раненые, они народ терпеливый, дружный. Вместо того, чтобы освистать, подбадривают, как могут, говорят: давай браток, не тушуйся! Наконец успокоился, все пошло хорошо.
Кинозал — в бывшей церкви, удивительная акустика. Если разместить динамики на амвоне (небольшое возвышение перед иконостасом) звук получится сочный, громкий, гремит на весь зал. Если их разместить там, где находятся прихожане, звук получается какой-то тусклый, не яркий.
В травматологический институт поступали раненые не обычные, а в каких-то особых случаях.
Однажды поступил раненый со сквозным пулевым ранением в левое плечо. На рентгеновском снимке в суставе видна какая-то закорючка, похожая на одежный крючок. Кости не задеты, а подвижности в суставе нет. Как крючок мог попасть в сустав – загадка. Судя по расположению входного и выходного отверстий траектория полета такова, что задеть крючок в застежке шинели никак не могла. Нашли и его шинель, она поступила в институт вместе с раненым. В то же время один крючок вверху застежки отсутствовал. Он не оторвался, а как бы срезан был чем-то острым. Раненый вспомнил, что во время ранения шинель у него была расстегнута. Это все объясняло.
Крючок распахнутой шинели извлекли, подвижность руки восстановилась.
Пациенты были не только с финской войны.
Однажды один из врачей попросил меня поиграть на биллиарде с одним выздоравливающим, которого я ранее видел с «пропеллером». Такое прозвище раненые дали механическому приспособлению для фиксации больной руки в определенном положении.
У этого раненного рука располагалась так, что касалась то лица, то ягодиц. Места «стыковки» всегда были скрыты бинтами.
Так внешне выглядел процесс пересадки кожи. В данном случае он заключался в том, что палец руки приращивали к коже на ягодице, когда он прирастал, его отрезали с кусочком кожи, а затем все это переносили на лицо и приживляли там. Так повторялось несколько раз.
Теперь это называется пластической операцией.
Позже узнал его историю. Он летчик, герой событий на Халхин-Голе в 1939. Его самолет подбили над вражеской территорией. Летчику удалось «дотянуть» горящий самолет до своего аэродрома и посадить. Сам он получил сильные ожоги лица и рук.
На лице, на месте глаз, рта, носа, была сплошная рана.
Жизнь ему спасли. Кормили через трубочку, вставленную туда, где был нос.
Наибольшую тревогу у врачей вызывали глаза — целы они, или нет?
Выяснить это можно было только поместив больного в темную комнату. Если он будет реагировать на включаемый свет — глаза целы. Провели эксперимент, на свет реагирует, значит глаза целы.
Дальше дело техники. Глаза прорезали и сформировали вполне приличные брови, веки и даже ресницы.
Следующими были нос, рот и все лицо.
Наибольшие трудности вызвала реконструкция носа.
Конечный результат — положительный. На лице не видно ни одного шрама. Только на середине носа остался тоненький, как паутинка, шрам в виде розовой ниточки.
Врачи говорили, что солнышко и время внесут последние исправления, кожа на лице примет естественный цвет.
Все было хорошо, но с возвращением зрения ситуация резко изменилась. Около года он был лишен возможности созерцать окружающий мир. Теперь он все, или почти все видел, но потерял глазомер и координацию движений, лежащий рядом предмет мог взять лишь с двух-трех попыток.
Исправить положение могла игра на биллиарде, требующая как хороший глазомер, так и координацию движений. Нашему герою посоветовали проводить у биллиардного стола несколько часов в день. Играть желательно с партнером, тогда игра более острая и напряженная. Так появилась у меня еще одна, хотя и приятная, нагрузка.
Выписали его в октябре 1940 года практически здоровым.
Фотографию героя, снятую до его ранения, увидеть не удалось. По этому судить о том, насколько новое «лицо» соответствует бывшему у него ранее, не могу. Жаль, но фамилию героя не помню.
Армия
Обычный ленинградский вечер. Сидим с соседом Олегом в своей общежитской комнате, за столиком у окна. На улице не то дождь, не то еще что-то, в общем, обычная осенняя ленинградская погода, впечатление, что даже кости отсырели и зябнут.
На столе перед нами бумажки, такие же бумажки получили не только мы, но и другие студенты. Это не просто бумажки, это повестки о призыве в армию. Получившему повестку надлежит завтра прибыть в военкомат, пройти медкомиссию — и в воинскую часть.
Перед нами открываются два пути: можно завтра пойти в институт и добиваться отсрочки от призыва, или отправиться в военкомат.
По действовавшему тогда закону студенты имели право на отсрочку от призыва до окончания института. По окончании института требовалось отслужить в армии. Поскольку служить в армии сейчас или потом все равно нужно, решили идти в военкомат.
К такому решению подталкивали и патриотические чувства. Защита отечества — долг каждого гражданина, а обстановка в стране была тревожная. Недавно закончилась война с Финляндией, граница отодвинулась далеко от Ленинграда куда-то за Выборг.
Слухи об этой победе были разные, подогревало отсутствие в официальных источниках информации данных о потерях наших и финских войск.
Противоречивые чувства вызывало заключение договора о мире с Германией «Молотова-Риббентропа» с одной стороны, и интенсивной подготовке к войне с другой стороны.
Очень хорошо наше настроение отражает песня «О тревожной молодости»:
Прошел призывную комиссию, направили в войска связи.
Я курсант полковой школы седьмого отдельного полка связи Особого Прибалтийского военного округа. Полк размещался в городе Риге, столице Латвии, в казарме батальона бывшей латвийской армии.
Полк обеспечивает правительственную, телефонную и телеграфную связь: Рига—Москва. Связь осуществляется по воздушным проводным линиям связи.
В полку имеются мощные автомобильные радиостанции, развертываемые в случае перебоев в работе проводной связи.
По тем временам наша часть высокомеханизированная, основной и единственный вид транспорта — автомобили.
Из нас готовят сержантов-телеграфистов.
На первый взгляд в моей жизни ничего особенного не произошло. Койку в студенческом общежитии заменил на койку в казарме, там учеба, и здесь учеба.
На самом деле все было не так. По сравнению с «гражданкой» — огромные физические нагрузки, жесткий распорядок дня и всей жизни. Трудности начинаются с утра. Команда «подъем» звучит «...вдруг», будто только что окунулся в сон. На сон отводится вроде бы достаточно времени — с 11 вечера до 6 утра, да и еще 1 час отдыха после обеда. На «гражданке» столько времени на сон сверх достаточно. Нам же этого времени катастрофически не хватает, постоянно хочется спать, сказываются все нагрузки.
Итак, команда «подъем», за три минуты необходимо одеться, выйти на плац и стать в строй, опоздал — взыскание.
Сапоги нашему полку не положены, у нас обмотки. Когда одеваемся — много внимания портянкам и обмоткам. В армии чулки, носки заменяются портянками. Правильно и быстро навернуть портянку — это искусство.
Правильно навернутая и закрепленная портянка плотно облегает ногу. Можно в одной портянке, без ботинка, сделать несколько шагов, она не развернется. Но если ее накрутить неправильно — беда: или больно будет при ходьбе, или, что еще хуже, натрешь ногу.
Свой норов имеют и обмотки. Что такое обмотка — полоска материи, все вроде очень просто, намотал ее на ногу и ходи.
Ан нет, нужно намотать ее и не слабо, и не туго, а как раз, иначе беды не оберешься, развернется в самом неподходящем месте, где-то посередине улицы, или, что еще хуже, на виду у начальства и т.д.
Для меня в армии после призыва наиболее трудными были первые две недели, потом привык к трудностям, постепенно втянулся в размеренный ритм армейской жизни.
Познал основные армейские истины:
В воинской части главная святыня — знамя, его нужно сохранять во что бы то ни стало. Если знамя утеряно, часть перестает существовать, ее расформировывают.
Командиров необходимо защищать, если потребуется, то ценой своей жизни. Приказ командира — закон. Обсуждать приказ не положено. Его нужно выполнять беспрекословно. Если ты не согласен с приказом, то все равно обязан его выполнить, а потом заняться критикой. Отменить приказ может только лицо, его отдавшее.
По всем вопросам полагается обращаться к своему непосредственному командиру или начальнику. Непосредственный начальник солдата — командир отделения. Недаром говорится, что «если станет очень нужно, — отделенному скажи». К вышестоящему по чину лицу можно обратиться только с разрешения соответствующего нижестоящего лица или, как говорят, по команде.
В воинской части младшего обслуживающего персонала, так называемых «техничек» и дворников, нет. Уборку помещений и территорий, мытье полов и туалетов, приготовление пищи — все делаем сами. В виде исключения у нас был квалифицированный повар.
Для выполнения этих работ назначается наряд.
В наряд рядовой и сержантский состав ходит по очереди. Наряд выполняет все работы в основном в ночное время, или во время, отведенное для отдыха. Работа в наряде не освобождает от присутствия на всех занятиях.
За различные проступки нарушителей посылают в наряд вне очереди.
Более строгим наказанием является арест и содержание на гауптвахте. Длительность этого наказания от одного дня до нескольких суток.
Однажды в полку произошел такой случай. Днем командир полка прошел через проходную и вышел во двор. Дежурный офицер, как положено в этом случае, подал команду «смирно».
Всему личному составу, независимо от того, где он находится и что делает, надлежит принять положение «смирно».
Одного из солдат, находящихся на дворе, команда застала, когда он находился в неудобной позе. Солдатик сперва «застыл», и затем пошевелился. Кто-то из офицеров это заметил и признал как грубое нарушение, за что полагалась «губа».
Гауптвахта была тогда «простая» и «строгая». Солдата посадили в «строгую». Какие были порядки на той «губе» не знаю. Говорят, что там карцер с холодным бетонным полом, политым водой и т.д.
Отсидев эту «губу», солдат схватил острое простудное заболевание и быстро скончался. На нас это произвело более сильное впечатление, чем беседы командиров и политработников.
Занятия у нас проводятся в классе и на плацу. В классе — зубрим уставы, изучаем материальную часть, на плацу — строевая подготовка, отрабатываем парадный шаг, повороты, отдание чести и т.п.
Скоро 7 ноября и парад. На параде полк пойдет колонной, парадным шагом, держа в руках винтовки с примкнутыми штыками, соблюдая равновесие в рядах, выдерживая дистанцию между рядами и т.п. Парад идет в темпе, задаваемым оркестром, это сто двадцать шагов в минуту, семьдесят пять сантиметров шаг, нога поднимается высоко, ставится на полную ступню, с характерным звуком.
У меня обнаружилось хорошее чувство ритма. По сему поставили в строй правофланговым. По росту я был пятым или шестым во взводе. Не знал я тогда, каким тяжелым бременем это обернется — такая моральная ответственность, я должен идти в темпе, задаваемым оркестром, за мной, в ногу, идет весь строй; даже не думал, что это такой груз, гораздо труднее, чем топать под команду — ать-два.
На плацу потели не напрасно, на параде прошли прилично, даже получили благодарность от командующего округом.
Осваиваем пехотное вооружение и технику связи.
Основным оружием пехоты в то время была винтовка образца 1890/32 годов. Весила она 4,5 кг, это вместе со штыком. Пуля, выпущенная из винтовки, поражала на расстоянии 2 км, а дальность ее полета до 3 км.
Винтовка была очень прочным и надежным оружием, единственный недостаток — малая скорострельность.
Занятия проводились в классе и на полигоне. В классе учили наименования частей винтовки и затвора, практиковались в их сборке и разборке. На полигоне занятия по стрельбе и рукопашному бою и др. С остервенением колем чучело, защищаемся от кавалерии. Овладеваем на первый взгляд простым, а на самом деле трудным искусством падать на землю. Учтите, за спиной вещмешок, в руках винтовка, а упасть нужно с разбега, да так, чтобы не получить травму самому, уберечь винтовку, быстро прижаться к земле и быть готовым к дальнейшим действиям. Как поступить при налете авиации противника или танковой атаке нас не учили.
Внутренний протест вызывают занятия тактикой. На дворе осень, грязь, лужи. Погода похожа на ленинградскую, часто небо затянуто тучами, идет дождь.
Обычная тема занятия по тактике: «наступление», требуется преодолеть некоторое расстояние, добраться до заданного рубежа.
Перемещаемся то бегом, то ползем по-пластунски.
Поделиться книгой: