Боевая единица (авторская версия)

Лина непроизвольно улыбнулась, но тут же подавилась улыбкой.

Подавив смятение, настоятельница покосилась на пустой дисплей определителя номера и спокойно ответила:

Настоятельница приняла решение, еще не донеся трубку до базы. Она доверяла своим предчувствиям, а после событий прошлой ночи они однозначно говорили, что ничем хорошим это не закончится. Глупо верить анониму, но не в этом случае. Слишком многое поставлено на карту – она должна думать не только за себя, но и за всех обитателей Монастыря. В подобных случаях лучше перестраховаться.

– Я хотела его как брелок использовать. Было бы симпатично.

– Да. Галина Андреевна, помните, я вам давала камень, вы обещали просверлить в нем отверстие, под цепочку?

– К чему? До обеда дел все равно не будет, если бы не твоя секретная планерка, то спала бы спокойно до восьми.

– Называй меня Тринадцатый. Ксас, ты мне поможешь, к вечеру я должен восстановиться полностью.

– Ничего страшного, – отмахнулась Лина. – Это у меня вроде талисмана… Память. Буду просто в кармане носить.

– Все! Все! – поспешно затараторила подруга. – Ладно. Но ты все же сразу позвони, как долетишь. Хорошо?

Она была уверена, что полет пройдет нормально.

Лина удивленно подняла брови – подруга сегодня вела себя крайне необычно. При прохождении практики она намертво влюбилась в одного из штатных сенсов Стокгольмского филиала, причем взаимно. Теперь разговаривать с ней было почти невозможно – произнеся три слова, она немедленно сворачивала беседу в привычную колею, обсуждая своего ненаглядного, а после десяти слов доставала фотографии. Дошло до того, что Лина иной раз во сне видела рослого белобрысого шведа с его идиотской улыбкой; если так будет и дальше, то вскоре при одном его воспоминании у нее начнет срабатывать рвотный рефлекс. Нет, парень, конечно, симпатичный, но не в таких же количествах! Причем рассказы Вики были одни и те же, вся казарма уже до мельчайших деталей знала все подробности их отношений. А ведь прежде девушка славилась своей молчаливостью и серьезностью – вот что любовь делает с человеком.

– Я не смеюсь! – чуть не закричала девушка, потрясенная прозорливостью настоятельницы.

Женщина замерла, развернулась, сильно щурясь, уставилась на приближающуюся девушку. Лина плохо знала эту женщину – воспитанницы вообще мало контактировали с технической службой Монастыря. Но то, что Гайка чудовищно близорука, девушка знала прекрасно. Мастерица не вела занятий, но на ее оборудовании многие старшие подгоняли свою амуницию и оружие. В свое время она парочкой советов научила Лину нормально точить и балансировать ножи.

Настоятельница снисходительно покачала головой:

– Никак нет, готовность четыре минуты.

В этот момент запиликал телефон. Извинившись, Лина поднесла трубку к уху, успев заметить, что на экране высвечивается большая «М», обозначающая хозяйку Монастыря.

Кобра открыла дверь пошире, внесла стул, поставила его на приличном удалении от хозяйки Монастыря, села, умудрившись на протяжении всего процесса держаться чуть ли не по стойке «смирно». Настоятельница поморщилась, увидев привычное приторно-подобострастное выражение лица подчиненной. Как и все, она недолюбливала эту стерву, что, однако, не мешало относиться к ней с определенным уважением. Кобра во многих отношениях была просто незаменимой помощницей, отличалась редкой исполнительностью и не задавала лишних вопросов. Кроме того, она была по-собачьи предана настоятельнице, что зачастую было очень удобно.

– Без. Только зелени немного добавлено.

– Приветствую тебя, повелитель. Я Ксас, хранитель дверей и твой верный слуга. Прости, но мы не ожидали, что прибудет воин, стоящий над легионами, и не подготовили надлежащую встречу. Прошу тебя, дай нам немного времени исправить эту ошибку.

– Выброси их на помойку, мои никогда не врут.

Главное, что Дюжина пришла не за ним.

– Можно к нему эпоксидкой ушко приклеить. Держаться будет хорошо.

– Девочки тоже пригодятся, следом прибудут мои Двенадцать, а с ними золото, предназначенное для твоей церкви. Надо закрыть этот грот от глаз наших человеческих врагов.

Поняв, что угроза миновала, жрец с достоинством поднялся, поправил на шее массивную цепь с большим перевернутым крестом из полированного железа и произнес:

– Ну пойдем, – заявила Гайка, направляясь к выходу.

– Купишь себе все что надо, – поддакнула Вика. – У тебя ведь даже купальника нет.

– Тебе ли не знать, что я никогда в жизни не носила юбки.

– Мне только что кто-то сказал, что всех нас сейчас начнут убивать, – без предисловий заявила настоятельница.

– Мы начинаем.

Изучив гостя подробнее, жрец нахмурился еще больше. Его ничуть не смутило то, что коленопреклоненный хозяин не подавал признаков жизни. В отличие от простых служек, он знал, что демон сейчас беспомощнее младенца и будет находиться в таком состоянии от нескольких мгновений до часа. Служителя насторожило вовсе не это, а полное отсутствие симбиотов на теле высшего, что однозначно указывало на его боевую принадлежность. Появление подобного существа в этом мирном регионе было событием, мягко говоря, маловероятным. Кроме того, непонятно, что с ним теперь прикажете делать? Служки уже подготовили стандартную ритуальную часть, что совершенно не подходило для подобной встречи. И что, черт возьми… нет, бог возьми… ему здесь понадобилось?

– Мы держим двух девочек со светлыми волосами. Это изысканное лакомство специально для повелителей твоего ранга. Их жизни позволят тебе быстро восстановить свои силы.

– Да. И вам удачи и всего хорошего, надеюсь, здесь все будет нормально.

Никем не замеченная, она выскользнула через запасной выход, прямо за спиной Кобры. Лина приняла самый беззаботный вид, демонстрируя, что законопослушно шла, как положено – в обход. Но Кобра даже не обернулась – ненавистная садистка торопилась в сторону малого плаца, наверняка собираясь устроить пятиминутку ненависти очередной группе младших. Скорчив ей в спину презрительную гримасу, Лина свернула на боковую дорожку, обогнула пусковую установку зенитных ракет, прикрытую брезентовым навесом. Уже за ней заметила, что Гайка закрывает дверь своей мастерской.

– Странно, – удивилась Лина, – По моим часам наоборот.

– Потом мне понадобится от тебя и другая помощь, – предупредил демон и, обгоняя вопрос жреца, добавил: – Сейчас я не стану ничего говорить. Принеси мне жизни и не медли.

– Может, и найду, – кивнула Лина, нетерпеливо косясь на дверь.

– Проходи в раздевалку, бери любой шлем. Слева увидишь, они там на стеллажах разложены.

– Тебе плохо?

Выбравшись наружу, Лина с наслаждением сделала огромный глоток свежего воздуха, чувствуя себя бойцом, вырвавшимся из очага применения химического оружия. Пока Гайка закрывала дверь, девушка подняла руку, разглядывая кристалл на солнечном свету. Фиолетовая глубина прозрачного камня показалась девушке необычно мягкой, будто он радовался соединению со своей любимой хозяйкой, некогда вытащившей его из грязи уничтоженного поселка. Вспомнив, как впервые увидела его верхушку, сверкнувшую в солнечном свете, Лина невольно вспомнила и все остальное. В нос ударил резкий аромат хвои, нарубленной разрывными пулями, он смешался с тошнотворным запахом свежепролитой крови. Перед глазами пронесся калейдоскоп картинок, заставивших невольно опустить руку, прижав ее к левой груди – здесь по-прежнему иной раз ныли ребра, реагируя на изменение погоды.

Лина положила трубку в карман, повернулась к вертолету. Она вдруг подумала, что всего второй раз покидает Монастырь, ставший ей домом. Причем в первый это закончилось плохо. Настолько плохо, что даже спустя более чем два месяца ей стыдно будет показываться на пляже в открытом купальнике, выставляя на всеобщее обозрение пятна шрамов, оставленных хитиновыми шипами высшего демона. Они небольшие, да и со временем их залечат до конца, но пока это время не наступило. Впрочем, можно купаться в сумерках или даже ночью, при луне. Лина слышала, что это принято среди отдыхающих. В общем, на месте будет видно. Если дорога пройдет без осложнений, то уже вечером следующего дня она будет на месте и впервые в жизни увидит море. Девушке заранее казалось, что оно ей понравится.

– Технический сбой, он уже устранен.

Очнувшись, девушка торопливо ответила:

– Так точно.

Из забытья ее вывел недоуменный вопрос Гайки:

Ну что ж, еще с одним делом покончено. Оно скорее личного характера, но настоятельница давно уже не принадлежала себе: личного как такового у нее нет – вся ее жизнь служение, и не стоит забивать себе голову судьбой любимой воспитанницы в это непростое время. В дверь коротко постучали.

– Ладно, – подытожила женщина. – Врач уже звонил, к полету ты допущена. Сложностей не предвидится, только учти, машина здорово облегчена, с нее сняли почти все вооружение, боеприпасов нет, а баки заполнены на три четверти. Летную обстановку знаешь?

– Нет, все в порядке. Просто… Просто задумалась… Немного.

– Нет. Ты уже на две минуты опоздала. Вот она, хваленая пунктуальность воспитанниц.

Настоятельница несколько мгновений сидела не шелохнувшись, вслушиваясь в короткие гудки. В голове шла титаническая работа, она перерабатывала десятки вариантов, но все решения исходили из двух предположений. Первое: неизвестный собеседник соврал из каких-то своих соображений. Второе: он сказал правду, и сейчас должно произойти нечто ужасное. Так что это? Провокация или предупреждение неизвестного друга? Что следует предпринять?

Повернувшись к двери, она достала ключ, открыла ее, приглашающе кивнула. Лина шагнула в сумрак пустой мастерской, недовольно поморщилась – здесь жутко воняло растворителем. Гайка, даже не заметив ее гримасы, прокомментировала:

Пару секунд телефон молчал, но затем настоятельница заговорила своим обычным четким голосом, рубя слова:

– Нельзя! – отрезала настоятельница. – Я уже практически не надеюсь, что все эти приготовления удалось сохранить в секрете, но и окончательно отказываться от маскировки не намерена. Любое хорошее дело губят мелочи, это закон. Я не стану совершать глупые поступки, и без меня найдутся желающие этим заняться.

– Успокойся, – усмехнулась Буренка. – Ты еще голос на меня повысь, Мюллер в юбке.

– Так точно, – чуть не вздохнув, ответила Лина.

– Бред какой-то! Может, шутка? Кто-то из наших решил повеселиться?

– Вот, возьми. Только ничего не вышло, не смогла я его просверлить.

– И так ты уже поперек больше, чем ввысь, еще и спать собралась полдня.

В глазах подруги промелькнула тень понимания, она поспешно кивнула:

Безошибочно достав из нагромождения на полке маленькую коробочку, она протянула девушке фиолетовый кристалл размером с палец руки:

Жрец исподлобья покосился на гостя, и в это мгновение тот поднял веки столь неожиданно и стремительно, что Ксас вздрогнул. Правый глаз хозяина был желтого цвета, он почти сиял золотом, левый, напротив, – тусклым, похожим на кусок некачественного, мутного янтаря, покрытый странными фиолетовыми прожилками. Узкие щели зрачков уставились на человека, ороговевшие лицевые пластины дрогнули, безразличным, специфически приглушенным голосом демон произнес:

– Не знаю. Все может быть. Ничего подозрительного не было?

Пройдя по коридору, обтянутому колючей проволокой, Лина встала перед дверью караулки, показала лицо камере слежения и четко доложила:

– Что там сегодня?

– Галина Андреевна! Подождите!

Прибавив шаг, Лина крикнула:

– Может… часть все же перебросить на другие объекты? Хотя бы женщин из боевых групп. Замаскируем их среди техников и воспитанниц…

– Тишина полная. После событий прошлой ночи все тихо. Даже странно, такое ощущение, что там работали не наши оппоненты, а неизвестно кто. Мы даже гипотезу разработали о…

– Вас понял. «Десятый», вы уже развернулись?

– Так точно!

– Не краска, а дрянь. Я вытяжку как раз на всю включила, хочу прогуляться, пока эта гадость не выветрится.

– Никак нет! Я… я думала, что смогу вас увидеть лично… Перед отлетом.

– Первая затяжка, что-то я сегодня поздно.

– Да, инструктаж помню.

– Кто? – не понял собеседник.

Несколько мгновений полной тишины показались жрецу вечностью. Он уже было почувствовал, как в затылочную впадину вонзается коготь, чтобы согласно ритуалу отнять жизнь у нерадивого служителя, но тут демон заговорил:

– Нужно! – сурово ответила настоятельница. – Где тебя носит, ты должна была прийти еще четыре минуты назад!

– Повелитель, мы можем быстро предоставить тебе множество мелких и крупных животных, птиц, возможно, мужчин.

– Ладно, проводить я тебя не смогу. В общем, счастливого пути. Позагорай, отдохни, тебе это полезно. Море посмотришь, южных горячих парней. Если забеременеешь… Лучше и не пытайся, аборт собственноручно сделаю, ты меня знаешь. И пьянствовать настоятельно не рекомендую, ты даже не представляешь, как ловко я умею от этого дела отучать. Кодирую за полторы минуты. Надеюсь, ты все поняла?

– Опаздываешь.

– Минута меня не разорит.

Проведя короткий ритуал расставания, Лина, проходя мимо спортивного уголка, кивнула двум разминающимся выпускницам, кроме них в казарме никого не было. Получив в ответ столь же сухие кивки, она вышла на улицу, в очередной раз отметив, что, несмотря на компактность проживания, воспитанницы держались не слишком дружно. В основном все кучковались по три-четыре человека, почти полностью игнорируя остальных девушек, так что Монастырь трудно было назвать дружной семьей. Хотя в трудной ситуации можно было не опасаться за свою спину, если ее прикрывает кто-то из даже малознакомых воспитанниц.

– Часы остановились, – виновато ответила инструктор. – Только сейчас заметила.

– Да. Отобьемся без них… Или не отобьемся. Боюсь, что это будет воздушный удар, здесь автоматы не помогут. Ну?! Что сидите, как застенчивые гимназистки перед венерологом?! Бего-о-о-о-ом!!!

– Никак нет, еще две минуты.

– Ничего, неженок там нет, потерпят.

Взглянув на часы, Лина убедилась, что у нее еще девять минут, но спорить не стала. Впрочем, с переодеванием она не затянула. Сразу нахлобучив шлем на голову, вышла через внутреннюю дверь, направилась к вертолету, где и впрямь уже стояла женщина в синем комбинезоне, нетерпеливо поглядывая на приближающуюся воспитанницу:

– Не знаю. Анонимный звонок по открытой линии. Этот телефон известен многим.

– Да.

Настоятельница не знала, что ее разговор был перехвачен. После звонка анонима те, кого ее последний собеседник назвал «оппонентами», не на шутку встревожились. Это событие могло отразиться на реализации их планов – подобного предупреждения в них не предусматривалось. Однако теперь они вздохнули спокойно – все обошлось. Если бы они смогли заглянуть не только в кабель связи, но и в душу настоятельницы, то их оптимизм бы существенно убавился.

– Хорошо. До связи.

– Спасибо, – кивнула Лина и, поправив сумку, направилась в сторону казармы гарнизона Монастыря.

Вздохнув, Лина насмешливо-сожалеюще произнесла:

Рухнув на колени, Ксас с неожиданным для его возраста проворством развернулся к демону спиной, отвесил поклон до каменного пола и, оставшись в таком положении, поспешно затараторил:

– Понятно, – смягчилась настоятельница. – Я бы пришла, но мне сейчас нельзя отходить от этих трахнутых телефонов. Но не переживай, долго отлеживаться на песочке я тебе не позволю. Скоро вернешься, и уж тогда я за тебя возьмусь всерьез. Ты у меня на луну будешь выть, гарантирую.

– Точно! Совсем позабыла, ведь выпускницам запретили покидать казармы. Ладно, давай тогда прощаться. И слушай, я вот что подумала… У Отто много друзей, тебе все равно делать будет нечего, сможешь познакомиться с ними через Интернет. Там есть очень симпатичные парни. Особенно его двоюродный брат. Ты не поверишь, он…

– Конечно! Я и тебе, и Ленке позвоню. Обязательно.

– Да.

– Ладно, – перебила его настоятельница. – Я позже перезвоню. У меня планерка, некогда разговаривать.

До вылета еще оставался запас времени, но Лине надо было закончить одно небольшое дело, для чего пришлось сделать крюк в сторону мастерских. Воровато оглянувшись, девушка убедилась, что никто ее не видит, и шмыгнула в боковую пристройку закрытого тира. Сокращать дорогу подобным способом было строжайше запрещено. Лина уважала монастырские правила, но не настолько, чтобы ради них топать лишние двести шагов.