Невеста для серого волка (самиздат)

Вечером тучи разбежались, и даже выглянуло солнце – озарило светом наш увядающий сад, а бродячий кот с наслаждением подставил пузо тёплым лучам. Набросив на плечи шерстяной плащ и наскоро вскочив в башмаки, я сказала бабуле, что хочу прогуляться по городу перед сном.

Подошвы стучали о мощёные булыжником улочки, прохожие не обращали внимания на закутанную в плащ фигуру. Нахмурившись и почти не глядя по сторонам, я вспоминала разговор с дядей. Деньги, которые он так небрежно швырнул, были убраны в комод – мною было принято решение пойти прямо завтра к модистке, чтобы та успела приготовить наряд в срок.

Да. Я всё-таки решилась на этот отчаянный шаг. Скорее ради бабушки, а не ради себя. Думая о предстоящим визите, начинало сосать под ложечкой, и требовалось срочно успокоиться, побродить под сенью старых деревьев, спрятаться под густыми кронами. В такие моменты меня всегда тянуло к матери-природе.

Я совсем ненадолго… Всего на чуть-чуть. Просто войду в лес, подышу свежим воздухом, пройдусь туда-сюда… Надо убедиться, что ничего страшного нет, что в тот раз я собирала бруснику, а не волчью ягоду, а мой новый знакомый давно убежал куда-то в глушь леса и не бродит на опушке, выжидая.

Позади остался ручей, ивы раскачивали длинные тонкие ветви, шептали, словно хотели о чём-то меня предупредить, но я не слушала их. Упрямо шагала вперёд, невзирая на страх, что колючим клубочком свернулся в груди. Нужно достать его и выкинуть раз и навсегда, иначе так и останусь трусихой, которая и дядюшке покорится, и перед мужем трястись будет.

Лес распахнул передо мной гостеприимные объятья – окружил тишиной и прохладой. Взвился беспокойный ветерок, взметнув с земли сухие листья, и те закружились, будто стайка бабочек-однодневок. Только коснись рукой – осыпятся прахом.

- Ты меня слышишь? – поинтересовалась с какой-то детской непосредственностью, надеясь, что ветер унесёт мои слова. – Я пришла.

Смешно. Глупо. Нелепо.

От воспоминаний о голодном оскале по коже пронёсся холодок – я плотнее запахнула плащ. Сделала несколько шагов вперёд и замерла. Прислушалась. Внутри нарастало беспокойство, зубы начали приплясывать и стучать друг о друга даже не из-за страха… Это было иное чувство. Необъяснимое. Непонятное.

И вдруг вспомнился сон с бесконечной заледенелой дорогой сквозь лес и картинная галерея. И снова шаг, шаг, шаг… Будто кто-то тянет за верёвочку.

Короткий рык заставил подскочить на месте и обернуться – из кустов таращились глаза, горящие зеленью во влажных осенних сумерках. Я замерла, приоткрыв губы, но так и не сделав вдох.

Массивная волчья фигура протиснулась сквозь колючие ветки шиповника, зверь остановился в шаге от меня и поглядел так, словно спрашивал: «Ну, и что ты здесь забыла?».

- Здр-равствуй, - произнесла я и отпрянула, потому что хищник потянулся носом с явственным желанием обнюхать и обслюнявить.

- Ты же помнишь, что я невкусная? – страх был уже не таким острым, как в первую нашу встречу, но отголоски его ещё щекотали нервы гусиным пёрышком.

Волк вздёрнул уши и издал звук, похожий на фырканье. Он что, усмехнулся?

- Ты понимаешь меня?

В ответ раздалось тонкое поскуливание, никак не сочетающееся с этой лохматой громадиной. Он снова принялся нюхать меня уже в области карманов плаща, и тут я догадалась:

- Ты думал, я принесла тебе вкусненькое? – и осторожно погладила зверя между ушей, тот даже не думал огрызаться. – Прости, забыла. В следующий раз захвачу с собой… пирожки! Любишь с яблоками?

Волк заворчал и отвернулся, обиженно махнув хвостом.

- Ах, ну прости, с мясом я тебе предложить не могу! – всплеснула руками, удивляясь наглости зверюги. Со стороны эта сцена выглядела донельзя глупо и странно. Девица, ведущая беседы с серым волком. Обхохочешься просто. А он, вместо того, чтобы пообедать любопытной девчонкой, лишь хмурится и фыркает, как ворчливый старикан.

Внезапно волк затрусил прочь, хрустя листьями. Подобрав юбку, я последовала за ним, отчего-то знала – серый ждёт именно этого. Конечно, волнение не оставило до конца, то и дело заставляя кожу покрываться мурашками, но любопытство и ожидание чего-то необычного, волшебного, будоражило кровь и заставляло сердце стучать быстрей.

Лес расступался, давая дорогу. Мы огибали разлапистые ёлки и колючий кустарник, зверь умело обходил ветровал, а я шла по его следам, пытаясь не отстать.

Куда он вёл меня, мой новый друг? Возможности повернуть назад не было никакой. И никто меня не неволил, нет. Просто я бы потом себя загрызла за то, что малодушно улизнула. Нет уж, совершенно необходимо выяснить, что замыслил мой серый проводник.

Глава 7. Перчатка.

Вскоре путь повёл нас по склону вверх, петляя между серыми валунами, покрытыми бархатным рыжим мхом. Я цеплялась за жухлые кустики, путалась в длинном подоле и завидовала мальчишкам, которые могут бегать и лазать по горам и деревьям в штанах, не опасаясь споткнуться о платье или рухнуть вверх ногами, продемонстрировав всем кружевные панталоны.

Солнце уверенно двигалось на запад, и я всерьёз подумывала о том, что ещё чуть-чуть, и пора будет возвращаться в город – а то бабуля места себе не найдёт от тревоги за непутёвую внучку. Да и ходить одной по тёмным улицам – не лучшая затея для юной девушки. Но волк уверенно вёл меня за собой, даже и не думая останавливаться.

Наконец, когда дыхание начало срываться, и я от усталости поскользнулась на рыхлой влажной земле, пушистый товарищ замедлился, потом нырнул в заросли густого кустарника почти на самой вершине холма, и… исчез.

- Ты куда? – ринулась следом и только подобравшись ближе поняла, что за кустами прятался узкий лаз.

Из темноты на меня зыркнули строгие глаза, волк издал отрывистый звук, похожий на лаянье, а после до слуха донеслась возня.

- Это твой дом? – спросила и, не дождавшись ответа, рухнула прямо на склон, поджав под себя гудящие ноги. Нет уж, прости, Волчок, внутрь я не полезу.

Разгладив юбку своего простого тёмно-коричневого платья и упёршись подбородком в ладонь, я огляделась. Сверху лес был виден как на ладони, и от картины этой захватывало дух. Город остался за спиной, с другой стороны холма, а передо мной раскинулось гладкое, как зеркало, озеро с молодыми деревцами на берегу. За ним лежала целая гряда других холмов: мягкий вечерний свет окутал пеленой верхушки вековых елей, лёг на плечи кряжистых дубов и вязов, кокетливо заиграл на листах алых клёнов. В эти чудесные мгновения, до краёв наполненные тишиной, перемежаемой лишь шелестом листвы, я чувствовала себя счастливой и спокойной. Будто я была частью леса, а он вливал в меня свою живительную силу.

- Гррр… - волк известил о своём появлении хриплым рыком, но на этот раз я даже не вздрогнула. Страх перед лесным хищником притупился, внутреннее чувство подсказывало – он не опасен. Тот, от кого любой нормальный человек должен спасаться без оглядки, не сделает мне ничего дурного.

- Ты выбрал красивое место для своей норы, - произнесла умиротворённо, а потом обернулась.

Зверь смотрел на меня, сидящую у его ног, сверху вниз, а в зубах держал какую-то вещь. Обрывок ткани? Мгновение – и он разжал зубы, уронив передо мной обслюнявленную перчатку из тёмно-рыжей кожи, сшитую явно на руку крупного мужчины. Она была потрёпанной, со следами острых зубов, но на тыльной стороне я смогла разглядеть тиснённую букву «Э».

Глаза в ужасе расширились:

- Ты что, слопал какого-то молодца, и решил подарить мне его перчатку?! – борясь с брезгливостью, отбросила от себя вещь наверняка мёртвого человека, может, даже рыцаря, задранного в этом самом лесу, и строго посмотрела на своего серого друга:

- Пообещай, что больше не будет есть людей!

Волк наклонил голову, рыкнул и отвернулся, задев мою голову лохматым хвостом и встрепав волосы за затылке.

- Эй, аккуратней!

Но тот, кажется, обиделся. Улёгся за землю и спрятал накрыл нос двумя лапами. Закатив глаза, я опустилась рядом на колени и потрепала по холке:

- Ладно-ладно, не злись. Я, конечно, тронута, но ты уж оставь перчатку себе, - помимо воли взгляд упал на деталь мужского гардероба, и сердце вдруг кольнула тоска. А что, если хозяина перчатки тоже ждала дома бабушка, как и меня сейчас? Или родители? Или жена с детишками? А он не вернулся, был сожран этим здоровенным серым волком, что сейчас так мило и невинно лежит рядом со мной.

Аккуратно я взяла её за палец и подтянула к себе. Видно, что работа хорошая. Была. И буква «Э» - что она значит?

Боковым зрением я видела, что зверь не спускает с меня глаз. Смотрит, подняв уши с маленькими кисточками на концах.

- Может, его звали Эмиль. Или Эдгар, - начала размышлять вслух. – Или Эдвард. Или Эрик…

Внезапно Волчок взвился и протяжно завыл, а потом ткнулся мне носом в грудь, так, что я упала на спину и чуть не ударилась затылком. Да что с ним такое?

- Ты что творишь, морда твоя серая?! – я поднялась, отряхивая платье, а тот завертелся вокруг ужом. Если бы бабушка меня сейчас слышала… и видела… - Хочешь меня покалечить? Да ты размером с лошадь, ещё раздавишь ненароком.

Ну, на счёт лошади я, конечно, преувеличила.

- Гррр, - зарычал тот и схватил перчатку зубами. В глазах поселилось какое-то загнанное выражение, что никак не вязалось с грозным обликом серого хищника. Он будто извинялся за что-то. Или жалел о содеянном.

Я решила сменить гнев на милость, но всё-таки погрозила ему пальцем.

- Не пугай меня так больше. А вообще мне уже домой пора, бабуля будет волноваться. Буду рада, если ты меня проводишь до опушки, а по дороге я расскажу тебе побольше о себе.

Действительно, что-то я совсем загулялась – темнеет сейчас рано, хотелось бы попасть домой до наступления ночи.

Мне показалось, что Волчок печально вздохнул, а потом поплёлся обратно в лаз, чтобы спрятать перчатку. Странно, почему эта вещь так ему дорога? Что он с ней собирается делать?

Буква «Э». Эрик… Почему-то это имя затронуло глубоко внутри какую-то струнку. Я пыталась понять свои ощущения, но мой друг сбил меня своим появлением. Пробежал мимо, задев хвостом, и я, подобрав юбку, зашагала за ним.

- Не так быстро, Волчок! Я не успеваю! – но тот обернулся, посмотрел на меня с презрением, будто обвинял в слабости и хилости тела, а потом громко чихнул.

__________________

Глава 8. Лавка тётушки Лаванды.

Я проворочалась всю ночь до рассвета, и, когда робкие солнечные лучи постучали в окошко спальни, провалилась в спасительную дрёму. Она избавила меня от навязчивых мыслей, терзавших, будто стая мошкары. Слова дядюшки Джеймса раз за разом всплывали в памяти, оживала чуть сгладившаяся обида, и я металась по кровати, то скидывая одеяло, то накрываясь по самые уши, то взбивая подушку, то отшвыривая её прочь.

Я не питала иллюзий на счёт родственника – с него станется отправить бабулю в дом престарелых, а меня силой выдать замуж. Увы, прав я не имела никаких, а дядя был моим единственным опекуном-мужчиной. Как скажет, так и будет, и общество его поддержит, а меня сочтут неблагодарной бунтаркой и хамкой. Что поделать, если мнение молоденьких девушек никого не интересует и считается блажью, глупостью? Старшие лучше знают жизнь, им видней.

Решение принять было непросто. Всё внутри сопротивлялось, но перед глазами проносились картины той жизни, которую мог устроить мне и бабуле дядя, если не буду повиноваться. Он и без того сделал так, что меня не брали ни на одну работу. Человек мелочный, себялюбивый, злопамятный, дядюшка Джеймс мстил так же мелко и подло, жаля в спину. Мелькнула было мысль сыграть в покорность, подлизаться, но я быстро отшвырнула её… Лучше во всём оставаться собой, тем более, лгала я плохо.

Если настаивает на визите в дом Глоудов, пусть так и будет. Пройду это испытание, всё вынесу, и бабуля не узнает, как мне на самом деле плохо. Совсем не факт, что вообще понравлюсь этому Торну, он богат, не стар, обычно вокруг таких мужчин вьются толпы женщин. Ярких, словно бабочки или стрекозы, и хищных, как мухоловки. А я? Как сказал дядя, загар деревенский, щёчки с ямочками, кокетничать не умею… Зато глаза красивые. И волосы. Мама любила их расчёсывать, и с тех пор они отросли ещё сильней, густой каштановой копной спускаются до поясницы и вьются на концах, словно их крутили щипцами.

Наверное, будь на моём месте более циничная и хваткая молодая особа, она бы обрадовалась перспективе стань женой богача. Но то, что идея эта исходила от дяди Джеймса, отталкивало. Хотелось взбрыкнуть и заупрямиться, как дикой лошади под седлом.

А может, я просто одичала и совсем растеряла уверенность в себе? Вдруг все страхи живут лишь в моём буйном воображении, и я сознательно могу лишить себя и бабушку шанса устроиться в жизни? Вдруг этот Торн Глоуд окажется, вопреки слухам, хорошим человеком? Или я встречу на приёме кого-то ещё…

В мыслях нарисовался образ статного темноволосого красавца – героя девичьих грёз, настоящего Прекрасного Принца. Он будет очарователен и галантен, обязательно пригласит на танец, и я…

Усмехнулась. Фантазёрка! Девочка, у которой вместо подружек – огромный страшный зверь.

Неожиданно мысли перекинулись на серого Волка. Я вспомнила вздыбленную шерсть, острые зубы и неожиданно мягкие уши. Конечно, он был не в восторге от того, что какая-то девчонка осмелилась коснуться столь чувствительной части тела, но руку отгрызать не стал. Кажется, мы и впрямь подружились. Он так внимательно слушал мои рассказы из детства, что я и впрямь поверила – тот всё понимает, только ответить не может. Лишь хищно щурится, порыкивает да метёт хвостом. А как забавно он притащил мне перчатку!

Поход по ало-золотому лесу теперь, когда комнату наполняли чёрные тени, казался прекрасным сном. Сказочным. Небывалым. Но в жизни всегда должно быть место сказке – так говорила бабушка. И, если в ней нашлось место для доброго волка, то, быть может, найдётся и для Прекрасного Принца?

* * *

Я неспешно брела по городским улицам, давя башмаками сухие листья. Не то, чтобы я любила праздное шатание по городу, просто сейчас меня будто что-то тянуло назад. Страх, робость? Признаться честно, я не представляла, как заявлюсь к одной из тех швей, у которых одеваются все эти модницы. Вдруг прогонят взашей, едва бросив взгляд на видавшее виды платье и скромный плащик, которые никак не вяжутся с именем Эвлиш. Хотя все и так знают, что род наш давно обнищал.

Невольно я поёжилась под оценивающим взглядом двух молодых девиц в ярко-жёлтом и салатовом платьях и кружевных шляпках в тон, что застыли у входа в цветочную лавку. Лопатками чувствовала, как они меня разглядывают, обсуждают, даже не пытаясь говорить тише – неужели их учили только наряжаться, и никто не озаботился научить правилам хорошего тона?

Поджав губы, я прибавила шагу вдоль аллеи, стараясь не разглядывать цветные витрины. Городок наш буквально пропитался осенью, как хлебный ломоть свежесваренным джемом. Её медовое дыхание читалось в багряно-золотом убранстве лавочек и домов, чьи ставни и двери украшали венки из сухоцветов и резных кленовых листьев. На рыночной площади громоздились корзины с пахучими яблоками и плетёные коробочки с ягодами облепихи и клюквы, бочки с солёными грибами и гирлянды из засушенной рыбы. Торговцы не жалели глоток, нахваливая товар и стараясь перекричать друг друга. Кто-то даже схватил меня за плащ, норовя затащить к себе, но я вырвалась и ощупала кошель на поясе – цел и хорошо! Воришки не дремлют.

Миновав пекарню, откуда доносился аромат ещё горячих пирожков с корицей, я свернула на улочку мастериц. Здесь обитали швеи и ткачихи, вязальщицы и вышивальщицы. В этом маленьком женском царстве царил особенный дух – утончённый, как самое дорогое кружево, и уютный, точно любимая шаль, в которую кутаешься длинными осенними вечерами. Аккуратные лавочки, подстриженные деревца и кустики, декоративные вазоны, похожие на маленькие клумбы с карликовыми астрами, газовые фонари на столбах, увитых плющом. Осеннюю атмосферу дополняли искусственные тыквы ярко-рыжего цвета – на одну из них взгромоздился упитанный чёрный кот. Едва увидев меня, животина прыснула в сторону, не забыв перебежать мне дорогу.

Спасибо, котик. И без тебя проблем по горло.

- Мисс Рози, доброго вам дня! – приподняв шапку, поздоровался дворник по имени Пирс – немолодой полноватый мужчина с торчащими щёткой усами, и метла его снова заскребла по мостовой.

Он помнил, как я обходила эти лавки в поисках работы, и с каким отчаяньем возвращалась обратно. Хотя до недавнего времени в одной из них работала старенькая миссис Крокет – я тайком приносила ей на продажу связанные бабушкой носки и своё скромное кружево. Но уже месяц как та переехала к дочери в посёлок, и в лавке той обосновалась молодая и не слишком вежливая модистка – она гордилась тем, что одевала самых зажиточных леди города, и не стала даже разговаривать со мной.

Звякнул колокольчик, и из лавки под названием «Ванильные кружева» выскочили, заливисто смеялась, три дочери местного аристократа. Увидев меня, обходящую их пёструю компанию, сначала умолкли, а потом одна выпалила в спину:

- Оборванка Рози решила принарядиться?

Две другие девушки сдавленно захихикали, а я, не удостоив их и взгляда, уверенно зашагала дальше, стараясь не бежать, хотя в носу защипало, а пальцы сами по себе сжались в кулаки.

С витрин на меня смотрели безглазые манекены в платьях таких дорогих и прекрасных, что от одной мысли о том, чтобы войти в эту обитель роскоши, начинал душить стыд. Куда мне соваться в этих проклятых стоптанных башмаках и позорном плаще? Но кошелёк с серебряными монетами оттягивал пояс, напоминая, для чего я сюда пришла.

Ну же, Рози, пытка не может длиться вечно. Ещё несколько часов, и всё это закончится, ты вернёшься под крыло любящей бабушки, которой всё равно, что на тебе надето. А может быть, даже удастся снова сбежать в лес…

Погружённая в свои мысли, я не заметила, как дошла до самого конца улицы. Неужели настолько забылась? Но передо мной высилась поросшая мхом и плющом стенка – дальше хода нет. Так быстро пробежала улочку и даже никуда не заглянула. Трусиха… придётся возвращаться обратно и идти медленней, высматривая не слишком шикарные лавки. Чтобы не было так стыдно войти…

Внезапно взор выхватил незаметную на первый взгляд мастерскую, притаившуюся под сенью красных клёнов. Это низкое маленькое здание отличалось от остальных, но что-то я не припомню, чтобы видела его раньше.

- «Лавка тётушки Лаванды. Волшебные платья, шляпки, туфли. Почувствуй себя принцессой», - прочитала шёпотом, а внутри будто зазвенел колокольчик – вот оно! Вот то, что мне нужно!

Откуда я это знала? Неизвестно. Просто почувствовала. Решительно шагнув вперёд, повернула дверную ручку – раздался скрип, и я отважно вошла внутрь.

С порога меня окутал древесно-цветочный аромат, словно я оказалась за городом. Вокруг царил полумрак, мягкий свет сочился сквозь золотистые шторы, что спадали до самого пола мягкими складками. На длинных полках громоздились рулоны самых разнообразных тканей, в ряд выстроились разодетые манекены, точно солдаты на плацу. Стол у окна был завален отрезами кружева, нитками бус, ножницами и прищепками, а из игольницы в виде большого мухомора торчало десятка два швейных игл.

Да и вообще изнутри помещение казалось намного просторней, чем снаружи. Я поймала себя на мысли, что пялюсь по сторонам, разинув рот.

- Ну, здравствуй, милочка, - раздался деловой женский голос, и из-за ширмы вынырнула женщина.

На вид я бы дала ей лет сорок – лицо ещё свежее и румяное, но в уголках глаз уже наметились лучики морщин. Глаза смотрели чуть насмешливо, но без злости – она изучала меня, как что-то дико интересное. Я же прикипела взглядом к необыкновенным кудрям хозяйки – они были цвета лаванды. И глаза её… тоже были лавандовыми. Так вот откуда название лавки!

- Здравствуйте, - ответила тихо.

А женщина уже шагнула ко мне, обошла кругом. Её платье ярко-зелёного цвета колыхалось в такт движениям, а серебристые цветы на подоле мерцали игриво и таинственно.

- Как тебя зовут, деточка?

- Рози… То есть Розалин.

- Роза! – всплеснула она пухлыми руками. Нет, хозяйка не выглядела толстой, скорее, полненькой и милой. Как сдобная булочка. – Чудесный цветок, что расцвёл в старом неухоженном саду.

Показалось, что она намекает на мой наряд, и щёки сразу запекло румянцем.

- И зачем Роза заглянула в лавку тётушки Лаванды? – поинтересовалась, сощурившись.

- Мне нужно платье для приёма.

Интересно, хватит ли денег, которых оставил дядя Джеймс? Здесь всё такое красивое, шикарное… Вот будет стыд, если она назовёт цену втрое больше того, что лежит в кошельке.

Вдруг женщина ущипнула меня за щёку, заставив отшатнуться, и весело рассмеялась.

- Что вы делаете? – я дотронулась до пылающей кожи и покосилась на дверь, готовая бежать от этой странной тётушки Лаванды. Она наверняка сумасшедшая! Вон как глаза загорелись.

- Не бойся, маленькая Розочка! Я тебя не обижу. Ты ведь не трусишка, правда?