Fabula rasa, или Машина желаний (СИ)

Кира Калинина

FABULA RASA, ИЛИ МАШИНА ЖЕЛАНИЙ

Вообще-то войны между Бесской Республикой и мерзами не было — так, эпизодические пограничные стычки. И уж конечно, «Огнедышащий» не ожидал повстречать мерзский корабль так далеко от нейтральной зоны.

Кораблик был так себе — маленький, старый, хилый, ещё класса «спрут». Сонанта слышала, их сняли с вооружения лет двадцать назад. Но, дряхлый и медлительный, «спрут» всё же представлял некоторую опасность для эсминца Республики. Он мог спастись бегством, тогда его перехватили бы другие корабли по наводке «Огнедышащего». Но мерз не побежал, сдаться отказался и первым открыл огонь. Капитан Камингс нарочно дождался вражеского залпа, чтобы иметь чистую совесть и все доказательства перед Комиссией по соблюдению Соглашения по нейтральной зоне.

Пусть до нейтральной зоны глаза вылупить, комиссия всё равно захочет знать, как это Камингс набрался наглости обстрелять беззащитное мерзское судно, которое, не исключено, нуждалось в помощи и зашло на территорию Республики как раз за ней. Получится, что капитан не только погубил три десятка невинных мерзских душонок, но и вызвал жуткую эскалацию напряжённости в без того натянутых отношениях с мерзами; мерзы пришлют ноту, и капитан пойдёт под трибунал, чтобы продемонстрировать миролюбивые намерения Республики; назавтра какой-нибудь мерзский вояка прибьёт бесский корабль послабее, и мерзский представитель скажет, что они с Республикой квиты…

На самом деле капитан Камингс хотел немедленно размазать «спрут» по вакууму, подождать ему посоветовал третий помощник и уже потом, после боя, изложил все эти соображения. Камингс поморщился, ругнулся и махнул рукой. В конце концов, это и есть обязанность военного аналитика — упреждать капитана от необдуманных действий. Третий помощник Рауна был военным аналитиком, а Сонанта была его помощником. Она служила на «Огнедышащем» меньше года, но тоже понимала, что капитану не надо стрелять первым, и только удивлялась, что капитан сам этого не понимает.

Должно быть, именно поэтому из военных аналитиков практически никогда не выходили капитаны. Зато капитаны оставались капитанами, если время от времени слушались своих третьих помощников. И самое главное, умели правильно выбрать, когда именно их надо слушаться.

«Огнедышащий» проглотил мерзский залп, облизнулся и в ответ долбанул по нарушителю из всех орудий, отчего мерз разлетелся на мелкие кусочки. То есть не совсем мелкие. Были там и довольно большие куски, просто-таки кусищи, и Камингс велел поискать в них, не выжил ли кто. Сканирование показало, что перед атакой мерзы не приняли никаких мер предосторожности — не поставили перегородок между отсеками, не надели защитных костюмов, не надули гомеостатических силовых пузырей… хотя посудины вроде «спрута» ими, наверно, ещё не оснащались. Выслушав доклад, Камингс поджал губы. Он хотел боя, а не бойни.

На периферии взрыва обнаружили обломок корабля с неповреждённым, герметически закупоренным отсеком. Размером он был совсем мал, но датчики сканера замигали зелёным. Обломок взяли на борт, запечатанный отсек вскрыли и извлекли оттуда свёрнутого в три погибели бесчувственного человека. На запястьях у него были наручники, на теле следы побоев.

Корабельный врач Формоза оглядела найдёныша, пошаманила над ним приборами и заявила, что это не мерз. И уж не бесс, конечно. И вообще не факт, что он одного с бессами и мерзами человеческого корня. Но чтобы установить это наверняка, требуется провести основательное обследование. Пошаманив ещё и взяв несколько анализов, Формоза заключила, что бедняга до бровей накачан наркотиками, оттого и без сознания, а вовсе не потому что стукнулся головой при взрыве, как все подумали.

Врага мерзов, к тому же изрядно от них пострадавшего, следовало бы сходу записать в друзья, но Камингс решил не торопиться. Техники доложили, что отсек, в котором его держали — меньше гроба, — был задраен вручную. Даже на такой развалине, как «спрут», автоматизация была полная, двери открывали и закрывали нажатием кнопки. Но этого пленника кнопке не доверили. И замуровали ещё до того, как «спрут» столкнулся с «Огнедышащим». Но, подумал Камингс, если человека, который одурманен, скован, истощён, побит, а следовательно не способен причинить хоть какой-то вред своим тюремщикам, ещё и запечатывают, как сардину в банке, это значит, что мерзы не просто хотели поиздеваться, — они боялись своего пленника. Так боялись, что не поручили сторожить его капризной машине, а прибегли к варварскому, но самому надёжному способу… Может, Камингс и ошибался — кто поймёт, что у мерзов на уме, — но ни третий помощник Руана, ни даже доктор Формоза не стали возражать, когда он распорядился установить за неизвестным непрерывное электронное наблюдение, окружить ту часть лазарета, в которую его поместили, гомеостатическим пузырём и в придачу выставить вооружённую охрану.

Если Формоза ничего не напутала, то «Огнедышащий» сделал открытие века, потому что все формы жизни, которые находили до сих пор на чужих планетах, были явно неразумны. За исключением, может, семеев и муланян. Но некоторые и на их счёт сомневались. С семеями вообще пока не удалось установить контакт, и учёные без конца спорили — то ли они разумные существа, то ли просто высокоорганизованные животные, даром что строят города и используют орудия. С муланянами уже тридцать пять лет поддерживались дипломатические отношения. То есть со стороны бессов они были дипломатические, а что это было для муланян, знали только сами муланяне. В бесском языке не имелось слов, чтобы передать муланские понятия, и наоборот. Переговаривались образами. Но у муланян для всякой абстракции были свои образы, а у бессов — свои, и вместо общения получалось чёрт-те что. Торговли с муланянами не велось, потому что у них торговли в принципе не существовало, во всяком случае в человеческом понимании. Туризм тоже не задался. У муланян не было ничего, на что стоило бы посмотреть, только горячие камни и жёлтый, ядовитый для человека пар. Пятизвёздочных отелей не наличествовало, и муланяне не обнаруживали ни малейшего желания ими обзаводиться. Вообще, казалось, что бессов они терпят из вежливости, а сами к ним никакого интереса не питают — муланяне ничего не спрашивали, только отвечали, а их представители на Централи жили в громадном контейнере, где поддерживались привычные им условия, и не казали носа в мир за его, контейнера, стенками.

Люди всегда считали любопытство едва ли не главным признаком разумности — человеческое любопытство, разумеется, а не кошкино или свинячье — и отсутствие такового у муланян говорило не в их пользу. Хотя сторонники контакта утверждали, что любопытство у муланян есть, только направлено оно не на суетные дела мирские, а на высокие материи, и постичь величие муланского ума у людей просто кишка тонка.

В общем, человечество всё равно чувствовало себя одиноким во вселенной. Правда, само оно теперь делилось на дюжину подвидов, которые несколько веков развивались совершенно обособленно, а теперь, воссоединившись, не очень-то ладили между собой. По сути, люди и друг с дружкой не знали как ужиться — только инопланетян им ещё не хватало. На этом фоне обнаружение гуманоида неземного происхождения становилось событием скорее тревожным, чем радостным. Но всё равно было сенсацией со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Если честно, Сонанта считала, что Формоза поторопилась с выводами. Мало ли куда могло занести человека за тысячу лет и мало ли во что он мог при этом переродиться. В академии Сонанта прошла краткий курс анатомии человеческих подвидов и на всякое насмотрелась. Формозе, конечно, виднее, но Сонанта, со своей дилетантской точки зрения, приметила ещё одну неувязочку: как доктор за несколько минут усекла, что чужак под кайфом. Откуда ей знать, чему полагается быть у него в крови, а чему нет. И в чём, если уж на то пошло, он так отличается от человека?

Пока капитан и третий помощник Руана анализировали записи сражения и думали, как лучше доложить о происшедшем командованию, чужак пришёл в себя. Поглядеть на него и, если получится, расспросить отправили второго помощника Венатика — после Руаны у него лучше всех на корабле получалось разговаривать. Сонанте велели идти с ним как аналитику. Она нервничала, потому что ничего серьёзного ей Руана до сих пор не поручал. Это задание тоже вряд ли стоило считать серьёзным, говорить-то всё равно будет Венатик, а у Сонанты главная задача послушать и доложить Руане. Сначала факты, без помощи мини-блока, на память. Потом свои выводы, которые, конечно, окажутся неправильными. Что, впрочем, не страшно. Кроме Руаны об этом всё равно никто не узнает, а от него щелчок по самолюбию Сонанта как-нибудь перетерпит — не первый ведь и не последний. Нервничала она оттого, что Венатик мог посчитать её настоящим аналитиком и обратиться за консультацией, и уж тут, если она ошибётся, Руана с неё три шкуры сдерёт. Хотя это вряд ли — Венатик, по примеру Мадженты, отказывался принимать Сонанту всерьёз.

Но больше всего помощница аналитика волновалась из-за самого свидания с чужаком, пусть и думала, что закончится оно быстро, — найдёныш не знает их языка, а они его. Пока-пока компьютер разберётся…

Венатик и Сонанта вошли и уселись немного поодаль от медбокса, в метре от гомеостатического барьера. Чужак повернул голову и посмотрел на них мутными, как туман, больными глазами. Доктор Формоза ходила у компьютеров и делала вид, что страшно занята, хотя её присутствие при допросе — или первом контакте, если угодно, — вовсе не требовалось. Но захоти Венатик её выставить, Формоза скажет, что должна следить за состоянием пациента и за тем, чтоб ему не повредили, они поругаются, и ещё неизвестно, чья возьмёт. Когда дело касалось чьего-то здоровья, доктор ощущала себя очень важной персоной и могла переспорить даже капитана. А Венатик не хотел, чтобы его переспорили и, конечно, не собирался спорить в присутствии чужака. Поэтому он сделал вид, что не замечает доктора Формозы.

— Вы говорите по-бесски? — спросил Венатик, наклонившись вперёд.

Чужак поглядел на него с большим вниманием. Тогда Венатик сказал, тщательно артикулируя слова:

— Это военный корабль Республики бессов «Огнедышащий», здесь вы в безопасности. — Он ткнул пальцем себе в грудь. — Меня зовут командор Паво Венатик, я второй помощник, а это мичман Сонанта, помощник… военного аналитика.

Хотел сказать «помощник третьего помощника», поняла Сонанта. Но что поделать, если её должность в корабельном расписании так и называлась.

Говоря, Венатик поднял руку, поглядел на грудь Сонанты, но ткнуть в неё пальцем не решился, хотя Сонанта заподозрила, что в принципе он был бы не прочь. Наверно, его не раз брало любопытство: отличается ли её грудь от груди Мадженты? Сонанта приняла неприступный вид.

— Я Венатик, — повторил второй помощник. — Это Сонанта. Вы меня понимаете?

Но чужак только хлопал глазами и морщил лоб. Потому, догадалась Сонанта, что он знает по-мерзски — всё-таки языки родственные.

— Сэр, может, он чему-то научился от мерзов?

Венатик коротко глянул на Сонанту и кивнул с таким видом, будто это ему было давно очевидно.

— Вы говорите по-мерзски? — спросил он.

Чужак шевельнулся, разлепил губы и прохрипел что-то похожее на «да».

Венатик снова представил себя и Сонанту и пообещал спасённому безопасность на борту «Огнедышащего», особо напирая на то, что бессы это не мерзы, а гораздо лучше.

Чужак прокашлялся, туман ушёл из его глаз, они стали жёлтыми и стеклянными, как у птицы. Глядя в эти глаза, Сонанта почти поверила, что перед ней — нечеловек.

— Давно? — хрипло спросил он.

Венатик чуть нахмурился.

— Давно я здесь? — уточнил чужак.

— Меньше трёх часов. Вы знакомы с мерзским счислением времени?

— Вполне.

Венатик подумал и спросил:

— Как вы себя чувствуете?

— Лучше, — чужак приподнялся на локтях, полежал так и сел, опершись ладонями о края бокса.

— Осторожнее, — сказала Формоза с другой стороны комнаты.

— Да, конечно, — чужак сосредоточенно подглядел на воздух у себя над головой, хотя, по идее, никак не мог видеть изгиб гомеостатического поля.

— Меня зовут Атур, — представился он и спросил: — Что вы собираетесь со мной делать?

— Мерзы причинили вред вашему здоровью, — осторожно начал Венатик. — Некоторое время, думаю, вы ещё побудете в лазарете под опекой доктора Формозы. Как полагаете, доктор, когда вам удастся поставить нашего гостя на ноги? — он всем корпусом обернулся назад, так что Атур не мог видеть его лица, а перед глазами Сонанты оставались только висок и скула. Кожа на скуле забавно подёргивалась. Похоже, Венатик строил гримасы — посылал сигналы Формозе.

— Если он и дальше будет поправляться такими темпами, — ответила та, откровенно пялясь на чужака, — то уже к концу дня.

Венатик засопел, взгляд у него сделался обиженный. Он явно не мог придумать, куда деть Атура, когда того выпустят из лазарета. А Формоза не поняла или не захотела понять его мимических намёков. Впрочем, когда Венатик повернулся к чужаку, он был само радушие.

— Мы отвезём вас на нашу базу. Это очень красивое место, восходы там похожи на розовый бутон, а закаты подобны вздоху засыпающего ребёнка… — Говорили, что Венатик тайком пишет стихи и печатает их под псевдонимом в каком-то журнале для графоманов. — Вы знаете, как-то раз мы с приятелем… он тоже офицер ВКС… собрались порыбачить. Погода стояла чудесная, тёплая, но не жаркая, ивы склонялись к воде, как девушки, мечтающие разглядеть облик любимого, в камышах кричали утки, голубые стрекозы проносились над самой водой… Ах, — Венатик сделал вид, будто вдруг очнулся от наваждения. — Когда мы будем на месте, я непременно свожу вас к этому озеру. Не пожалеете!

— Ни за что, — согласился Атур слегка насмешливо. — А где эта планета?

— Довольно далеко отсюда, — Венатик лучезарно улыбнулся и тут же придал своему лицу озабоченное выражение. — Но, скажите, не можем ли мы как-то вам помочь? Вы, наверное, хотите известить своих, что с вами всё в порядке. Мы с радостью перешлём сообщение…

— Мне некого извещать, — сказал чужак каменным голосом. Глаза его стали мрачными и очень карими.

— Мерзы? — спросил Венатик участливо.

— Нет, другие. Мерзы добили то, что от нас осталось. Знаю, у вас много вопросов, — Атур в упор взглянул на Венатика. — Но будет лучше, если сначала я сам кое-что расскажу.

Второй помощник спорить не стал.

— Мой народ называл себя наталами, — изрёк Атур. — Мерзы имновали нас тупон-аки. Это слово, не понимая его значения, они переняли у наших прежних врагов разаги-оки… вы о них никогда не слышали, потому что разаги-оки вымерли до того, как вы пришли в эту часть космоса.

Венатик открыл было рот, но передумал и закрыл.

— А нашу планету они уничтожили раньше, чем сюда пришли мерзы… С тех пор мы прятались и скитались, нас осталось так мало, что мы могли лишь скрываться и убегать, а дрались, только если нас обнаруживали и пытались поймать. Вы, наверное, не понимаете, зачем я вам всё это рассказываю. Но есть и другой вопрос, который, полагаю, вас занимает: почему на нас так упорно охотились — и мерзы, и розаги-оки, а до них и другие?

— И почему же? — спросил Венатик.

— Потому что мы обладаем необычными способностями, которых у других нет. Мы можем управлять всеми видами корпускулярных и волновых взаимодействий.

— Иными словами… — начал Венатик и замолчал.

Атур улыбнулся. Откуда-то снизу послышалось недовольное прерывистое гудение. Венатик вскочил:

— Доктор Формоза, проверьте поле!

Формоза оторвалась от созерцания чужака и, побледнев, бросилась к компьютеру.

— Оно исчезло, — сообщила доктор дрожащим голосом.

Венатик замотал головой, оружия у него при себе не было. А Сонанта смотрела на чужака — он порозовел от натуги, над верхней губой и на подбородке выступили малюсенькие крапинки влаги. По крайней мере потеет он, как человек, подумала Сонанта. Она тоже была напугана, но понимала, что чужак затеял представление и не собирался им вредить, во всяком случае сейчас.

Атур опять улыбнулся, напряжённо и немного болезненно.

— Включилось! Поле опять включилось! — вскрикнула доктор Формоза.

Венатик посмотрел на неё зверем, она сконфузилась, но ненадолго, потому что была очень, очень красивой блондинкой немногим старше Сонанты. Говорили, что она переспала со всеми мужчинами «Огнедышащего», кроме капитана. Сонанта мало вникала в такие вещи, но сейчас ей стало интересно, числится ли Паво Венатик среди трофеев Формозы. И если да, что сделает первый помощник Маджента, если об этом узнает, и что сделает капитан, если узнает, что она что-то сделала…

— Я пока плохо себя контролирую, — сказал Атур, как бы извиняясь. — Всё равно не смог бы блокировать его долго.

— А что вы сможете, когда будете полностью себя контролировать? — спросил Венатик резко.

Сонанта не знала, поверил ли Венатик фокусу чужака, зато хорошо знала, что того просветили в нескольких диапазонах, а мерзскую одежонку, в которой он был, отобрали всю до ниточки и уничтожили. Значит, у этого Атура нет ничего, кроме собственного тела и разума, и он, когда совсем оклемается, может натворить больших бед, если не получит, чего хочет. А он чего-то хочет, Сонанта теперь не сомневалась, и рассчитывает добыть это от «Огнедышащего»… Лучше всего было бы опять вколоть чужаку какую-нибудь химию, сунуть его в мешок и выбросить в космос, но гуманист Камингс на это не пойдёт, а Формоза так просто костьми ляжет в защиту своего пациента. Ну, хоть впрыснули бы ему лошадиную дозу какой-нибудь подходящей гадости, чтобы дрых до самой Централи!

Пока Сонанта обдумывала, как это устроить, Атур ответил второму помощнику:

— Смогу взять под контроль ваш корабль, например, — чужак глядел на Венатика без улыбки. Он вообще глядел только на Венатика, и иногда на Формозу, или в никуда, а Сонанту будто не замечал.

— Эта наша способность управлять электроникой и интересовала разаги-оки, а после них ваших сородичей мерзов. Они нас ловили, оглушали наркотиками и сращивали с корабельными компьютерами, в результате мы переставали быть наталами и становились биологическими машинами, тупон-аки, без чувств, воли и желаний… Хотя тут я не прав, у тупон-аки тоже есть чувства, воля и желания, только они не человеческие и всецело служат интересам поработителей. Корабли, управляемые тупон-аки, быстрее, сильнее и надёжнее обычных, и всё это благодаря природным особенностям нашего мозга.

Но тупон-аки означает «человек-придаток», и свободные наталы во всём превосходят этих несчастных. Мы очень долго отражали атаки на нашу планету, пока один из разаги-оки не нашёл способ пробить защиту. Однако удар оказался таким сильным, что разнёс планету в пыль… Говорят ещё, будто наталы сами уничтожили свой мир, не желая становиться рабами. Не знаю, я тогда не жил.

Атур замолчал и облизнул губы. Сонанта встала, отошла и шёпотом спросила у Формозы, можно ли ему пить. Формоза собственноручно поднесла чужаку стакан воды, хотя вообще-то в медицинском боксе была автоматическая поилка. Атур поблагодарил, рассматривая её с живым интересом. Сонанта решила, что в нём слишком уж много человеческого.

— Но только вот беда, — снова заговорил чужак, — люди-придатки не умели воспроизводить себя, а клоны, выращенные в генных лабораториях, оказывались бесполезными кусками мяса. Тогда стали ловить уцелевших женщин и отправлять на специальные фермы, но многие успевали покончить с собой, прежде чем их схватят.

Венатик сочувственно хмурился, Формоза в ужасе закатывала глаза, и только Сонанта сидела с безучастным лицом. Она была уверена, что у бесского правительства найдутся задумки и похуже. И ещё в ней крепло подозрение, что парень просто пересказывает им сюжет любимого комикса. Но Венатик и Формоза, если и сомневались, то никак не могли этого показать, Сонанта же сполна наслаждалась преимуществом стороннего наблюдателя, который не обязан видимо реагировать на не обращённые к нему речи. По правде, Сонанте правильнее было числить себя не наблюдателем, а стулом или шкафом, потому что к ней, как к стулу или шкафу, никто обращаться и не собирался.

— В последующие десятилетия, — говорил Атур, — мерзы выловили почти всех, кто уцелел. Не возьмусь утверждать наверняка, но, насколько мне известно, из выживших я — последний.

Чужак замолк. Лицо у него стало каким-то серым, взгляд потух.

Венатик тоже помолчал из вежливости. Секунд десять.

— Я бы хотел задать вопрос, если вы позволите.

Ещё бы кто-то ему не позволил! Венатик несколько лет служил в нейтральной зоне и много раз допрашивал мерзов, которые попадали там в плен, а с мерзами, говорят, деликатничать бесполезно.

— Да, пожалуйста, — отозвался Атур с готовностью, хотя и очень усталым голосом.

От этого голоса Формоза встрепенулась, вытянула шею поглядеть, в каком состоянии её пациент, но не стала пока требовать, чтобы его оставили в покое. Должно быть, ей было интересно, о чём хочет спросить Венатик.

— Вы, конечно, можете не знать, и всё же… Видите ли, мы подбили мерзский корабль в глубине нашего внутреннего пространства, очень далеко от мест, где мерзы обычно появляются. Если его послали шпионить или выполнить какую-то особую миссию, то почему выбрали такую примитивную модель? Катеру типа «спрут» не укрыться от наших радаров и не выстоять против огневой мощи мало-мальски приличного корабля Республики…

Сонанта с трудом сдержала улыбку. «Мало-мальски приличного…» Пытаясь совместить в себе поэта и конспиратора, Венатик делался просто смешон. Даже чужак смутился. Сонанта внимательней поглядела на второго помощника. Не особенно красив, но высок и статен — вполне может быть трансформатом. А значит, не исключено, желал бы для себя другой судьбы, чем сидеть в летающей кастрюле и терзать дурацкими вопросами бедное больное существо, которое не знает себе подобных… Надо будет потом спросить у Руаны, откуда Венатик родом, решила Сонанта.

— …вы не в курсе, какой была цель этого полёта? — закончил наконец свою тираду второй помощник.

Атор опустил ресницы.

— Тут я не могу вам помочь. Меня захватили около Беты Южной Гидры. Что было дальше, мне неизвестно.

— Так вы не знаете, куда направлялись мерзы?

— Меня всё время держали в забытьи, и я…

— Отвечайте на вопрос! — рявкнул вдруг Венатик. — Знаете вы, куда летел «спрут»? Да или нет?

Формоза было снялась с места, но остановилась, повернулась спиной к Венатику и согнулась над компьютером.

— Нет, — тихо сказал Атур.

Венатик наклонился вперёд.

— Вы лжёте.

Чужак не оскорбился. Только спросил:

— Почему вы так думаете?

Венатик показал ему запястье с вживлённым мини-блоком — чёрная биокристаллическая нашлёпка размером с лепесток ромашки, на ней два огонька — красный и зелёный.

— Это портативный компьютер, который может дистанционно подключаться к совместимым стационарным системам, — таким, как диагностический узел медицинского бокса. Бокс непрерывно фиксировал ваши психофизические показатели. Так вот, они изменились. Вы сказали неправду.

Атор раскрыл глаза пошире.

— Я устал, — заявил он. — Это может быть причиной ваших изменений. Или что-то другое. Мой организм сложное устройство, в нём многое происходит, и всё не как у вас.