Путешествие идиота (СИ)

— Постойте, молодой человек! — мужчина цепко ухватывает меня за рукав.

— Да?

— Я сказал, что это совершенно бесплатно, — частит мужчина, не переставая улыбаться и заглядывать мне в глаза. — И это действительно так! Но, получая эту уникальную книгу, человек должен внести небольшое пожертвование Утреннему Богу.

— Пожертвование?

— Да, совершенно символическое. Иначе прочитанное не обретет для вас глубокий смысл и ваше драгоценное время будет потеряно зря, — поспешно говорит мужчина.

Что-то не нравится мне в его настойчивости. Какое-то чувство, кроме радости, исходит от него. Но он так мне улыбается, как никто до него. И мне хочется сделать для него что-нибудь приятное.

— Что я должен делать? — спрашиваю я.

— Совсем пустячок. Крохотный взнос для Утреннего Бога. Скажем… — мужчина на долю секунды замешкался, глядя мне в глаза, — …десять кредитов!

— А как?

— То есть? — опешил божий человек и даже улыбаться перестал.

— Как это сделать?

— Ну… очень просто. Дайте мне эти деньги, и все!

— Возьмите, — я протягиваю ему свой жетон.

— Что это? — с подозрением спрашивает мужчина. Его радушие как-то на глазах вянет.

— Деньги, — отвечаю я.

— Мне нужны наличные, — безапелляционно заявляет он.

— Но у меня нет других, — мне так жаль, что я расстроил такого доброго человека. Я чувствую, как вместо радости он начинает испытывать нечто совсем другое. Раздражение.

— Тогда вы не сможете приобщиться к таинствам Святой Церкви Восходящего Солнца, — снова улыбнувшись широко-широко, он вырывает у меня из рук книжечку и спешит дальше.

Я провожаю его взглядом. Надо же, какой приятный человек. Жалко, что я не смог поговорить с ним подольше. Мужчина, тем временем, включает улыбку и бросается наперерез женщине со спортивной сумкой через плечо. Хватает ее за руку, что-то проникновенно говорит. Женщина отвешивает ему тяжелую затрещину, вырывает руку и не оглядываясь, спешит дальше.

— Чертовы жулики! Совсем обнаглели, — бурчит она себе под нос.

Я улыбаюсь ей. Она подмигивает в ответ, поправляет сумку на плече, и исчезает за поворотом.

Через несколько кварталов — я уже знаю, что такое «квартал» — мне навстречу попадается девушка на высоких каблуках. Она явно никуда не спешит. Внутри нее только тревожное ожидание и никакой спешки. Завидев меня, она улыбается.

— Какой приятный мужчина, — говорит она, странно растягивая слова. — Такому не пристало ходить одному. Где же ваша пара, мистер?

— Пара?

— Вы же не хотите сказать, что одиноки?

Секунду подумав, я вынужден был признать, что я действительно одинок. Ведь у меня нет семьи. А Генри и Кати — вовсе мне не семья.

— Как вам тяжело, должно быть, — сочувственно улыбается девушка и берет меня под руку.

От нее так пахнет, что у меня сразу пересыхает во рту. Она мягко влечет меня за собой.

— Мы вам поможем! — горячо шепчет девушка, да так, что ее губы щекочут мне ухо. — У нас еще никто не чувствовал себя одиноким.

— Мне хочется, чтобы меня обняла красивая женщина, — говорю я ей.

— Нет ничего проще! К тому же, у нас совсем недорого.

— Наверное, вы меня не так поняли, миз. Я имел в виду любовь.

— Парень, да мы просто говорим на разных языках! Именно это я и хотела предложить, но постеснялась. Любовь — это же так интимно…

И она провожает меня в дом с кожаной мебелью. Там мне дают посмотреть красивые движущиеся картинки, на которых много неодетых женщин. Меня угощают чаем. И еще чем-то, от чего враз перешибает дыхание и кружится голова. Потом очень вежливая и обходительная дама спросила, кого же я выбрал. Мне так стыдно было ее огорчать, к тому же, у меня глаза разбежались, и я ткнул пальцем не глядя.

И тогда пришла невысокая девушка в коротком платье. Она сказала: «Привет», взяла меня за руку и повела наверх. А потом она сняла с меня всю одежду. Всю-всю! И с себя тоже. У меня даже дыхание перехватило, когда она ко мне прижалась! Вот что, оказываются, чувствуют люди на улицах, когда это происходит. Не знаю почему, но мне это сразу понравилось. Я бы с ней так и стоял долго-долго. Но девушка толкнула меня, и я упал на мягкий диван. И она стала делать со мной всякие приятные штуки, от которых у меня глаза на лоб лезли. Таких штук я даже по визору не видел. И мне все понравилось. Больше, чем мороженое.

И тут я спросил ее, вернее, не я, а снова будто ляпнул, сам не знаю что:

— Так это и есть любовь?

А девушка встала, надела свое платье, и странно так на меня посмотрела.

— А ты чего ждал?

Я не знал, что ей ответить, и девушка ушла. А потом я оделся, и вежливая женщина у входа попросила у меня денег. Сегодня такой день — все просят у меня деньги. Я растерялся. Вдруг ей тоже нужны не такие, как у меня? И сказал, что есть только это, и показал жетон. И она улыбнулась, и очень тепло мне ответила, что это вполне сгодится. И сунула его куда-то совсем как в магазине, когда я покупаю мороженое. И попросила приложить палец.

Я и приложил.

— Я немного чаевых для Сары сниму? — спросила она что совсем уж непонятное.

— Конечно, — ответил я, только чтобы ее не огорчать.

И женщина проводила меня до самого выхода. И просила, чтобы я еще к ним приходил. Сказала, будто я замечательный молодой человек, и очень красивый. И еще непонятное — про то, будто очень любит военных. И я сказал «До свидания» и пошел себе дальше. И все время, пока я шел, меня не оставляло чувство, что это была какая-то неправильная «любовь». Во всяком случае, я ожидал от нее чего-то большего. И более продолжительного. Ведь, если я захочу пригласить такую девушку, как Сара, к себе, и побыть с ней вместе — у меня никаких денег не хватит. Какая же это любовь?

Глава 13

Никогда не разговаривайте с незнакомцами

В последующие несколько дней я обошел весь город. Ну, почти. Город оказался очень маленьким. Его еще называют «пригород». Но все равно тут здорово. Много деревьев. Мороженое на каждом углу продают. И полиция меня больше не трогала. Так, проедут за мной на машине, а потом я сверну куда-нибудь, и они отстанут.

И еще я так и не нашел женщины, которая бы обняла бы меня просто так. Без денег. И которая улыбнулась бы мне так, чтобы внутри стало тепло. Мне иногда улыбаются на улице, но как-то походя, на бегу. Это называется — «вежливость». Это когда ты должен поздороваться при встрече и сказать «до свидания», когда уходишь. Оказывается, можно и улыбаться из вежливости. А одна женщина, которая стояла у магазина, мне очень понравилась. Я подошел к ней, и сказал, как меня зовут. И руку протянул, как Сергей учил. Только эта женщина сразу ушла, и когда шла — все время оглядывалась. Мне кажется, она чего-то испугалась.

Но зато разные красивые девушки снова и снова приводили меня в тот дом с кожаной мебелью. И каждый раз они обещали мне «любовь». Теперь я знаю и Марию, и Джессику, и Таню. Правда, Джессика просила называть ее каким-то глупым именем Лулу. А меня звала «пупсик». И губы у нее были холодные и влажные. В общем, она мне не понравилась. И я больше не хожу в тот дом. Любовь там, может, и есть, но я никак не могу ее увидеть. Но зато каждый раз, когда я ее получаю, у меня просят деньги. Что-то подсказывает мне, что если я буду искать ее так активно, они у меня могут кончиться.

А потом пришел Генри и долго-долго со мной беседовал. Опять прикладывал мне к голове блестящую штуку и спрашивал слова. И я почти почти все угадал. Только Генри все равно остался недоволен. Смотрел на свой маленький экранчик и хмурился. Правда, не все слова я знал. Кто-то мне их подсказывал. Действительно, откуда мне знать, что твиндек — это «пространство внутри корпуса судна между двумя палубами или между палубой и платформой». А еще Генри говорил мне, что я не должен ходить по городу один. Что это запрещено. Запрещено — это значит нельзя. Я спросил его, почему, а он ответил что-то непонятное на тему того, что я «неспособен». И что поэтому со мной должен находиться сопровождающий. И я заверил Генри, что все понял. Чтобы он отстал, в общем. А Генри опять сильно удивился и долго тыкал меня блестящей штукой во все места и все смотрел на свой цветной экранчик. А когда он ушел, я снова равно оделся и пошел гулять. Потому что мне так хотелось. Потому что я Генри неправду сказал — я все равно буду ходить, где хочу. Потому что я теперь, как все.

Я долго бродил по улицам, пока не захотел есть. И тогда я зашел в дверь, откуда вкусно пахло едой и дымом. Люди оттуда выходили довольными, умиротворенными. Мне знакомо это ощущение. Так чувствуешь себя, когда хорошо поешь и ничего больше не хочется, разве только спать. Люди садились в свои машины и уезжали, а их место тут же занимали другие. В общем, мне это заведение понравилось. Никто на меня внимания не обращал.

Когда я внутрь зашел, то сначала растерялся. Все сидели за столиками и ели. И еще пили. И курили. Дым столбом стоял. Даже стойка, за которой женщины в белых передниках работали, из-за этого была мутной, как в тумане. Когда туман утром стоит, деревья напротив моего дома так же плохо видно, как будто они ненастоящие. И еще тут было шумно. Не так, как на улице, когда ветер шумит или машины шуршат. Иначе. Здесь играла музыка и все чего-то друг другу говорили. И от этого шум стоял, этакое непрерывное «бу — бу — бу — бу». И женщина в переднике, которая быстро шла между столиками с большой плоской штукой, на которой было много разной еды, спросила у меня:

— Чего желаете, сэр?

Я просто был голоден. И я так ей и ответил: мол, есть хочу. И она махнула на столик у окна — он как раз освобождался — и велела мне присесть. И сказала, что сейчас подойдет. И я уселся, вытянул ноги и стал ждать. Рядом со мной такая решетка была. А к ней растение прилепилось. Похожее на то, какое у меня на калитке. Только ему не сладко тут, я это сразу понял. Сами посудите — кому в таком дыму будет хорошо? Даже я едва не закашлялся.

Потом женщина подошла и спросила, что я буду «заказывать». Я ей снова сказал, что есть хочу. Тогда она мне дала большую блестящую штуку с надписями, сказала, что это «меню». Наверное, вид у меня был, как у придурка, хотя я и есть придурок, потому что женщина со мной вдруг заговорила по-человечески. Сказала, что из всего этого только бифштексы и картошка съедобны. И я ее попросил, чтобы она мне их дала. Она и принесла. Посмотрела на меня странно и ушла. И еще потом на меня смотрела, когда я ел, а она по залу мимо бегала. Наверное, это оттого, что я сильно проголодался. А может, я как-то не так ел. Все вокруг ели вилками и ножами. Отрезали мясо маленькими кусочками и ели. А я весь кусок цеплял на вилку, и так с него и откусывал. А мясо было вкусное. И подливка тоже. Только картошка мне совсем не понравилась. Совсем несоленая. Но мне не хотелось эту женщину обижать, и потому я жевал и картошку тоже.

А потом ко мне подсел небольшой такой человечек. Весь смуглый, чернявый, будто копченый. И глаза у него тоже были черные. И волосы. И стал он есть рыбу. И вид у него при этом был такой, извиняющийся, что ли? И когда я на него посмотрел, он мне сказал «Добрый день, сэр». И улыбнулся. И мы с ним разговорились.

С этого все и началось. Хотя я ни о чем не жалею.

Глава 14

В путь-дорогу

Женщина, что с посудой по залу ходит, спросила меня:

— Еще что-нибудь, сэр?

— Еще мяса. Если можно, — потом подумал и добавил: — Без картошки.

— Что будете пить, сэр?

— Пить?

Я вижу, что женщина начинает сердиться. Чувствую. Она улыбается, но улыбка у нее усталая. А тут я еще на ее голову.

— А можно мне сок?

— Конечно. Апельсиновый, яблочный, лайм, комби. Что именно, сэр?

— Мне все равно.

И она снова странно на меня посмотрела и убежала.

— Я вас тут раньше не видел, — сказал человек за моим столиком.

— А я тут раньше никогда не бывал, — отвечаю. Потом решаю, что разговаривать с человеком, не представившись, не слишком вежливо. И говорю: Я Юджин Уэллс, капитан.

Ну и прочее такое, что всегда говорю. Уж больно это складно звучит. И руку ему протягиваю, как Сергей учил. А мужчина этот чуть рыбой не подавился. Посмотрел на меня, на руку мою. Потом спохватился, ладонь салфеткой вытер, и мы с ним как следует поздоровались.

— Очень приятно, сэр! Я не знал, что вы военный. Меня зовут Анупам Патим. Я работаю электриком в космопорте. Ничего, что я к вам подсел? Я тут часто обедаю.

А потом он стал смотреть на меня выжидательно, как будто я должен что-то сказать. И даже рыбу есть перестал. А я подождал немного, и стал свое мясо доедать. А потом женщина в переднике принесла мне еще мяса. И сок. И мужчина этот, Анупам, стал смотреть, как я вторую порцию собираюсь съесть. Тут я решил — невежливо так вот сидеть с набитым ртом, когда на тебя смотрят.

— Хотите? — и на мясо показываю.

— Спасибо, сэр, — говорит Анупам. И улыбается виновато. Я заметил — он всегда виновато улыбается. — Я не ем мяса. Не привык. Да и дорого. Я к рыбе привык.

— А я люблю мясо, — говорю. — И еще креветки. И мороженое.

И тогда он кивнул и снова стал есть свою рыбу. Быстро-быстро. И все время на меня поглядывать. И при этом улыбаться виновато. Нипочем не пойму, как можно с набитым ртом так улыбаться? Зубы у него белые-белые, а губы темные, и сам он весь смуглый, и оттого кажется, будто улыбка у него отдельно от лица.

И как-то так вышло, что мы с этим человеком разговаривать начали. Сначала о погоде. Я ему рассказал, что люблю, когда солнце, а когда дождь — нравится сидеть у окна. А он мне — что не любит «осень». И голос мне внутри сказал, что осень — это время года. Как будто от этого мне понятнее стало. И еще Анупам сказал, что на его планете климат лучше. Там все время солнце и круглый год тепло, так что можно прямо на улице спать. На его планете многие так и спят. Я представил себе, как это классно — лежать на улице, а над тобой шелестят деревья. А потом подумал, что когда дождь, то спать на улице не очень-то и здорово. И ему сказал. А он мне — что это ерунда. Что можно укрыться «коробкой», и все будет замечательно. Главное — под пальмой место найти, у нее листья широкие и когда град идет, они, листья то есть, не дают ему падать на голову. И тогда я рассказал про свой самолет, про «Красного волка». И про то, как вижу всякие сны. А он обрадовался отчего-то, и тоже мне про сны рассказал. Про то, как он свою родину во сне видит. И как ему там хорошо. А что тут он временно, «на заработках». И скоро — годика через три, он вернется домой. И будет у себя в городе богатым человеком. Купит велосипед, или даже мотороллер. И к нему будут обращаться «господин». И милостыню просить.

А еще у него много родственников. И у них не всегда есть еда к обеду. И что он иногда им денег немного отправляет, только вот переводить отсюда деньги — очень дорого, потому как его планета очень далеко — аж в трех пересадках, и потому он их отправляет «с оказией». Я не знаю, что это означает. И голос внутри молчит. А потом я ему рассказал, что мою маму зовут Кэрри. И как она вкусно готовит. И что я не знаю, где она теперь. А он мне — про свою сестру. Про то, как ее зовут Чандраканта, что означает «любимая луной». И как он хочет, чтобы она смогла улететь с родной планеты, чтобы закончить «университет». Тогда она тоже станет госпожой, будет учить детишек или раздавать в больнице таблетки. Только у нее на это денег нет. И он, Анупам, тоже иногда ей понемногу отправляет. Он говорит, что Чандраканта очень бережливая девушка, и она обязательно скопит на билет. Вот ему, Анупаму, на билет помог скопить старший брат. И еще немного денег дал в долг дядя — Четана, что в переводе означает «бдительный». А я спросил у него, что означает его имя, и Анупам ответил, что это переводится как «несравнимый». И мне стало немного неловко, что я не знаю, как переводится мое. И я попросил Анупама еще рассказать про его замечательную планету, где можно спать прямо на улице.

И он поведал мне, какие у них большие города, и как много разных людей в них живет. И какие они все добрые, радушные, всегда готовые помочь. И о том, что его планета называется Кришнагири Упаван. И что это лучшее место на свете. Люди там любят друг друга, и оттого на душе у них всегда мир. И при слове «любят» я встрепенулся и поделился с ним, что мечтаю найти любовь. Не такую «любовь», за которую нужно деньги платить, а чтобы мне с женщиной было хорошо просто так. И чтобы она меня обнимала, и нежно мне улыбалась. Как те люди друг-другу на улицах. Тогда Анупам сказал, что если бы он был военным, как я, то у него, без сомнения, было бы много денег. И он бы сразу же уехал на Кришнагири. Ведь там столько красивых порядочных девушек, и все они готовы полюбить тебя, особенно если ты богатый сахиб, и всё без обмана, и все они могут быть верными женами, и смотреть за детьми, и готовить вкусную еду, и подавать чай гостям.

За разговором мы незаметно все съели. И тогда Анупам предложил «немного выпить», и я согласился. И мы позвали женщину в переднике, и Анупам попросил ее принести нам «аррака». А она посмотрела на нас подозрительно и сказала: «Деньги вперед». И я дал ей свой жетон, она его сунула в какую-то штуку, а я палец к ней приложил — там такое зеленое пятнышко, к нему и надо прикладывать, и тогда женщина эта сразу подобрела. И даже снова стала улыбаться. И принялись мы пить эту самую «арраку» и заедать ее моими любимыми устрицами. Эта аррака на вкус была так себе, но я смотрел, как Анупам ее пьет, и делал так же, как он. И скоро уже перестал обращать внимание на приторно-горький вкус. И на шум вокруг. Мне даже дым мешать перестал. Наоборот, с ним стало как-то уютней. Наверное, это оттого, что Анупам здорово про свою сказочную планету рассказывал. Он так ее живописал, что я про все на свете забыл. Даже про свой самолет. Даже про Сергея. И про Генри.

Анупам рассказал мне, какое у них там голубое море и какие вкусные фрукты. И про замечательных людей, которых очень-очень много на Кришнагири. Не то, что здесь — при этих словах он презрительно сморщился и кивнул куда-то в сторону. Но я сразу понял, что он имеет в виду наш город.

И мне очень захотелось там побывать, на его теплой планете. Увидеть этих добрых людей, готовых помочь незнакомцу. Посмотреть на красивых женщин, которые умеют любить по-настоящему. Наверное, там никто не назовет меня идиотом. Я тоже буду спать под деревом и укрываться «коробкой», есть рыбу по вечерам, а днем собирать кокосы или финики, которые так и падают с деревьев. Жаль, что я не знаю, как туда добраться. Но мы выпили еще немного, и Анупам сказал, что нет ничего проще. Что он работает в кос — мор — пор — те, и все ходы там знает. Что он там свой человек. И что если я пожелаю, то он все устроит. Ведь я такой замечательный. Он никогда не встречал таких вежливых военных. Те, что у них в кос — мур — пурти, все говорят ему, что он «обезьяна». А я добрый и компанейский. И обязательно найду на Кришнагири свою любовь. Он мне поможет.

И мы встали и пошли вместе. И все люди, что сидели вокруг, стали смотреть на нас и смешно раскачиваться, как будто сидели в шторм на «палубе». Это было так смешно, что я чуть не упал. Потому что палуба сильно раскачивалась. Вот только голос у меня внутри был чем-то недоволен.

А потом мы сели в маленькую синюю машину. Как сказал Анупам — это «служебная». И поехали в порт. По дороге мы смеялись наперегонки — потому что все вокруг ходило ходуном — и деревья, и люди, и даже дома. Я показывал на них пальцем и так хохотал, что у меня заболел живот. И Анупам тоже смеялся. Больше всего нам нравилось то, что дорога тоже раскачивалась, и мы то и дело соскальзывали от одной обочины к другой. Анупам так и вертел рулем туда-сюда, чтобы ехать как надо. И людям вокруг тоже это нравилось, потому что они махали нам руками, а те, что на машинах, останавливались и сигналили нам вслед. И я подумал — какой он хороший человек, этот Анупам. И мне вот взялся помочь, и все люди вокруг его узнают и приветствуют.

А потом мы приехали в кос — мур — пур. Анупам взял меня за руку, и мы пошли в красивый большой дом, весь из темного стекла. Солнце на нем отражалось, будто большая черная точка. И Анупам сказал красивой девушке в форме, что его другу, то есть мне, срочно надо на Кришнагири. Так срочно, как только можно. И я улыбнулся девушке, и она мне тоже. А все вокруг отошли от нас, чтобы нам не мешать. Такие вежливые люди. А может быть, это оттого, что Анупам все время громко икал, а люди вокруг просто не хотели его смущать. Такие они деликатные. И я им всем улыбнулся и сказал «спасибо». И они стали мне тоже улыбаться, и я подумал, что, наверное, это всё очень хорошие люди, а потому тоже летят на Кришнагири. Девушка сказала, что я «сэр» и спросила, каким классом я желаю лететь. А я понятия не имел, что такое «класс». Тогда она спросила, сколько денег я готов выложить за то, чтобы улететь на Кришнагири. Я этого тоже не знал, но когда услышал про деньги, то просто дал ей свой жетон. Когда кто-то говорит про деньги, я сразу его даю, и тогда мне начинают улыбаться. Здесь это тоже прекрасно сработало, и эта девушка в форме тоже стала очень приветливой. Она так спешила нас обслужить, что я подумал — какая она замечательная. Понимает, что люди спешат и не хочет их задерживать.

Она порекомендовала мне «второй класс», рассказав про отдельные каюты и про эмульсионный душ. Все, как в первом, как она объяснила, только каюта поменьше. И обед в судовой кают-компании. Зато почти вдвое дешевле первого класса.

И я сказал, что согласен, и она дала мне красивую бумажную штуку, которая вся переливалась и светилась когда к ней прикасаешься. Анупам икнул и объяснил, что это есть «билет».

И вот мы пошли на «посадку». Анупам предложил «выпить на дорожку». И мы выпили. Там была такая стеклянная стена, где все отражалось, и мы с Анупамом тоже. И много-много ярких бутылок. Когда мы сели за столик, Анупам сказал, что я замечательный человек. Настоящий белый сахиб, не то что эти козлы в форме. Что ему никогда не приходилось встречать такого отзывчивого военного. И попросил передать привет его сестренке. И еще дал мне для нее малюсенький пластиковый пенальчик. Пообещал, что сестра меня сама встретит в порту и снова назвал меня «сэром». И даже поцеловал меня в лоб. Я тоже хотел его поцеловать, но Анупам опять начал икать, а потом плакать, и я передумал. Он попросил меня, если кто-то будет про коробочку, — так он назвал пенал, — спрашивать, чтобы я отвечал что это «личные вещи».

Я как следует напрягся и запомнил.

Так мы и дошли до стеклянного коридора, где нас встретили мужчины в форме.

Один мужчина за стойкой тихонько сказал другому, когда я дал ему свой жетон:

— Эй, Гус, глянь-ка! У парня не все дома и билет на «Синюю стрелу». Что делать будем?

Наверное, он думал, что я не слышу. Но я услышал. Я подошел к нему ближе, к самому стеклу и сказал:

— Капитан Уэллс. Личный номер 93/222/384.

Ну, и так далее. У меня теперь это хорошо получаться стало. Просто от зубов отскакивает. Я так прямо встал, что даже палуба качаться почти перестала.

И второй мужчина в форме посмотрел на экран, и сказал сквозь зубы:

— Если у человека есть деньги на второй класс «Синей стрелы», какое тебе дело, что у него с чердаком? Ты где — нибудь видел сумасшедших, которые могут надраться до чертиков и после этого свой личный номер помнить?

И потом — уже громко, — мне:

— Добро пожаловать, сэр! Прошу вас выложить на этот стол все металлические предметы, а также оружие и химические вещества. Что это за предмет?

И я ответил, как учил Анупам: