Помоги проекту - поделись книгой:
До последнего поворота тропы Эрви могла идти с закрытыми глазами. Она и так видела каждый камень под своими ногами.
-Что-то изменится, что заставит меня передумать?
-Невероятно. Зачем ей это?
-Говоришь, был в стане герцога?
Не сказать, чтобы Эрик пролил бальзам на мои раны, но опечалиться я просто не успел. В Сиккарте все, казалось, знали друг друга, потому что явившийся к костру Лагорис в компании Бенары и Лани приветствовал ардена, как старого друга. Малявка же Лани просто повисла у Эрика на шее и слезать оттуда отказалась.
В памяти всплыла книга, которую читал Филласт при последнем разговоре. 'Песнь провидца' - не то пророчества Кариоха из Лагеттии, не то способ концентрации для активного прорицания. Ой, непрост был князь Прежних, несмотря на кажущуюся простоту. И часто переоценивал людей, заставляя их догадываться о смысле сказанного. Тяжело, наверное, быть настолько мудрым.
Виластис отрицательно мотнул головой.
Разумеется, все это было изложено миакрингами. С местными арденами и эйториями дружинник еще не успел перезнакомиться, хотя, зная его, я предполагал, что это ненадолго.
В жизни человека иногда наступает момент, когда он окончательно перестает понимать мироздание. Чаще всего это происходит, когда намерения и действия человека приводят совсем не к тем последствиям, которых он ожидал, и все идет наперекосяк. В молодости Эрик переживал что-то подобное, и чувства, которые он тогда испытывал, вернулись к нему сейчас в полной мере. Вот только никак не мог он понять, что в его поступках оказалось настолько неправильным.
Броганек сел рядом, протянул ей флягу с водкой. Лорбаэн глотнула, сморщилась и вернула ее истонцу.
А башня - как встала тогда на краю оказавшегося бесполезным подкопа, так стояла там и по сей день. В башню каждый день подвозили камни для катапульт, под такой охраной, какая не всякому императору положена. Потом эти ядра переправляли нам в подарок. Теми из них, которые не застряли в стенах, я велел на всякий случай заложить ворота во внешней стене.
Я изложил ему свою просьбу, Арварих поспешил ее исполнить. Тем более что баронского сына Берейха он так до сих пор и не нашел. У дружинника были свои обязательства перед собственным прошлым, хотя вряд ли он по-прежнему полагал себя вассалом баронов Валендингов. Слишком много воды с тех пор утекло, слишком много замков пало перед захватчиками, слишком много пальцев были отрезаны ножом старика Вальда. Берейх не пережил всего, что пришлось пережить нам, и не мог претендовать на главенство над бывшим гарнизоном родового замка, но меч его отца Арварих по-прежнему носил с собой.
Ну и промозглая же погодка! Разверзлись хляби небесные. Хорошо, что я не отказался от кареты, иначе вымок бы до нитки.
В шатре было светло от ламп и свечей, тепло от походной железной печи, людно и разнаряжено от присутствовавших там важных персон. Троих стратегов, равно как и светлейшего герцога Кайльского, я выделил сразу. Остальные, по совести, меня и не интересовали.
-А и сопьюсь - какая разница? Что мне еще делать-то? Барон твердо решил меня в Дассиг сослать - лаской или таской.
-Герцог его не возьмет, - уверенно заявил барон. - слишком много о моем сыне слышал. Значит, в Дассиг. Ты его точно не убивал, Дигбран?
При этом Лаграох в крепости - главный. Под его руководством она и была построена, хотя чертежи рисовал кто-то другой. Раньше он был предводителем плотников, но еще до моего появления ардены отложили топоры и надели обратно доспехи. Лаграох же стал им темником. По лицу прорицателя, когда ему случается принимать доклады от арденских тысячников и сотников, я вижу, что бытие военным вождем его тяготит.
Две судьбы. Два человека, которых Лайта избрала для того, чтобы удержать рвущегося к власти бога. Обоих Эрви знала. Одного - любила. За вторым успела понаблюдать, привыкнуть к его мягкому чужеземному акценту, увидеть свет в его глазах, которыми он смотрел на Аэлевит. Он был одним из немногих, кто знал о ее незримом присутствии рядом с Эриком. Она придерживала его, погруженного настоем в сон, в пути на Последний рубеж, и видела лицо Аэлевит, когда прорицательница прощалась с ним в северных городских воротах. Этот человек был ей дорог - наверное, не меньше, чем Эрик.
Дигбран пожалел, что нет при нем лука. В этой ситуации регадских воинов можно было отстреливать без остановки, они были совсем рядом, сверху, беспомощно сгрудившиеся на стене.
-Сейчас вы все отправитесь к войскам и начнете подготовку к выступлению. Задержек быть не должно. Первой пойдет конница Истона, за ней - все остальные, кроме Раника Эаскина и его двух тысяч.
Однако Эрик так и прошел бы мимо этого странного образца растительности, если бы не Эрви.
В последнее же время, после того, как Безумный прорицатель отпустил своих пленников, Дигбран ощущал, что прежние его рассуждения о долге к нынешней его жизни неприменимы. Раз за разом выходило так, что оказывался он нужен только близким своим. Попытки же стать более значимой персоной оборачивались провалом. Даже весть герцогу - и то вовремя доставить не смог.
-Не сейчас, Мальтори, - прошипел он. - не сейчас, позже. Змееныш!
-Пропадешь ты со мной, Броганек, - спокойно сказала она.
Возница распахнул на нее зенки.
Я чувствую их сквозь сжатые веки. Они ждут, когда я открою глаза. Разлеплю ссохшиеся губы. Хрипло откашляюсь. Попрошу у Арвариха флягу с бренди, которым он разжился у кого-то из офицеров герцога Эретви. Глотну непривычно крепкого пойла, и из сухих глаз потекут слезы. Подниму руку, чтобы их вытереть, и сожму зубы, чтобы к слезам не прибавился еще и стон боли. А потом, через некоторое время, все возможные и невозможные ужимки кончатся. И надо будет вырваться из сна о ясном солнечном дне в Эстале, оставшемся в моем прошлом, и смотреть им всем в глаза. И говорить.
-Я могу, как ты понимаешь, говорить только за Вессей, - наконец сказал герцог.
-Ничего не понимаю, - пожал плечами темник. - Что это за слово - 'аэлевит'?
Но куда больше, чем бежать, хотелось ему драться. Он наконец понял, кого ему не хватало все эти дни и недели, с того самого момента, когда он осознал, что судьба его не будет судьбой воина. Эрику не хватало врага. Обычного, нормального врага, ощутимого и уязвимого. Не шепота за спиной, не чаш на дне ущелий. Не беспомощности собственной души, не слов Верховного прорицателя. Не жены своей, которую он полюбил, а потом возненавидел. Просто врага, из плоти и крови, такого, чтобы было, куда ударить мечом. И Эрик, отстранив Эрви, потянулся за мечом.
-Броганек - великий воин, - серьезно ответствовал истонец, помогая Лорбаэн взобраться на коня.
-В городе? Его герцог гонцом к госпоже Аэлевит послал. А если ты про то, как его в лечебницу занесло - живот прихватило. Аппендицит - слышал про такую штуку?
-Что такое? - спросил его Дигбран, поднявшись обратно.
-Согласен, - кивнул Таланос.
-Стражей должен заняться сам Аэлантор, с подростками.
Эта атака быстро и уверенно деморализовала воинов Истона. Ни у кого из них не было заговоренного доспеха, да и безрассудством драчливого Броганека они похвастаться не могли. Никто не хотел попасть под удар копьем, все пытались увернуться и сбавили темп. В итоге один - кажется, Рейдек, - не смог избежать удара. Рыцарь тут же бросил копье, которое на треть длины ушло в тело истонского воина, и выдернул из петли на ремне что-то типа булавы - но, присмотревшись, Лорбаэн поняла, что это оружие скорее похоже на молот. К этому моменту подоспели и пешие эйтории, завязалась схватка.
Верховный прорицатель начал говорить, сжимая в руках скаранит. Речь его, хоть и лаконичная, вышла долгой. Он приводил случаи из истории, когда ардены женились, выходили замуж либо просто вступали в любовную связь с людьми других народов. Последней была история Малисэн ЭахНодер и герцога Улваха - и Эрик увидел, как сжал губы барон Нодерский. Малисэн была с ним в близком родстве.
Лагерь был почти пуст - немногочисленная стража у ворот да несколько отрядов на стоянках. Войско ушло, однако и походные кузни, и большая часть обоза, и лазарет остались в лагере - из этого Дигбран заключил, что поле боя, во-первых, недалеко от лагеря, а во-вторых защитники явно не намерены уступать зеленокожим ни пяди земли и рассчитывают на быструю победу. Иначе лагерь бы не бросили так - почти без защиты и почти со всеми припасами.
Дав последние наставления Бенаре, бывший воевода полез вниз. Место для обороны и в самом деле годилось, но утверждать, чтобы оно было таким уж неприступным, Дигбран бы не стал. Сверху были хорошо видны и склон справа, достаточно пологий, чтобы по нему взобраться, и камни слева, по которым привычный к горам человек при известной осторожности тоже сможет подняться. Позади лагеря была узкая расщелина, стиснутая с двух сторон крутыми склонами. Ее ардены не охраняли.
Дом Галдора Эрик разыскивал долго. Объяснения, которые дал ему лекарь в стане герцога Илдинга, успели подзабыться, и он намотал не один круг по прилегающим к ратуше улицам, прежде чем нашел особняк ЭахКолларов. Здание было старым, в два этажа и с единственным освещенным окошком. Дворецкий не хотел его впускать, но Эрик был не в том состоянии, чтобы углубляться в объяснения. Имя и титул возымели свое действие, и старый арден последовал за ним в библиотеку.
Человечек в желтом поднял перекошенное лицо, глядя куда-то в сторону края пирса.
-Ну конечно же, это я, - усмехнулся эйторий, шагнул вперед и осторожно снял Ланнару с шеи Эрика. - Не думал тебя здесь увидеть. А где Эрви?
-Телиох! Залп!
У них действительно была зеленая кожа. Кожа цвета апрельской листвы, ярко-зеленая. И глаза-щелки, узкие и черные. Но при всей этой странности они были людьми, их поведение укладывалось в обычные человеческие нормы. Дикари совершенно не владели приемами боя на мечах. Все искусство фехтования в их понимании заключалось в том, чтобы как следует заорать, с занесенным над головой кривым мечом налететь на противника и коротко рубануть сверху вниз. Отбивать эти удары, опережать и уклоняться оказалось так просто, что даже изощренный в обращении со своей секирой Лагорис в конце концов фыркнул недовольно, расставил ноги пошире и стал обороняться скупо, в два движения. Первым он отбивал слева направо незамысловатый удар мечом, вторым тут же, справа налево, отрубал противнику голову. Никто не успел среагировать на возвращающуюся секиру, не хватало ни скорости, ни реакции, ни мастерства. Дигбрану приходилось сложнее, но и его так и не смогли хотя бы поцарапать.
-Какая подлость, - пораженно бормотал откуда-то снизу Элбис. - не выиграть, так напакостить... Вполне в духе Лайты. Это же магия скаранита, гномы их создавали для эйториев, и заложили туда кое-что от себя - нам, богам, в подарок... я же теперь это никак не уберу! Лайта, это подло! Я прощу твоего недоумка, но пусть он вернет мне нормальный цвет кожи!
Пришли видения, следуя по пятам за его мыслями. Он еще только успевал подумать о чем-то, а представлять себе это уже не было необходимости - грядущее проявлялось само, ярче любого воображения. Это был чистой воды акт творенья судьбы, действие свободной воли, сила смертного, способная повергать богов.
-Нет уж, будь добр не обвинять меня во лжи. Я сказала тебе только правду...
-Не могу поверить... - выдохнул Дигбран, обнажая меч. Он уже видел, как на поле боя выполз маленький отряд Нилруха, крошечный металлический ежик, который в сложившейся ситуации мог только героически погибнуть, и тем ненадолго отвлечь врагов от преследования ополченцев. Бой, не успев начаться, закончился полным разгромом.
Дозорные на западной стене стояли неподвижно. Похоже, что кассорийцы отошли от стен. Эрику захотелось подняться наверх и посмотреть самому, что там творится. Однако в башню, которая была ближе всего к лечебнице, его не впустили. Он пожал плечами и пошел разыскивать своего коня. В день приезда он оставил жеребца в конюшнях возле ратуши, но как знать - не нашли ли превратности войны за это время вороному нового хозяина?
В глазах девушки промелькнул испуг.
Где-то невдалеке уже стучали копыта. Я, не оборачиваясь, понял, что нас заметили, и сжал зубы. Что бы ни случилось, второй раз я у столба не встану.
-Расправой угрожаешь? - уточнил бывший воевода, когда они отъехали подальше.
Кстати, вы похожи, лекарь. То же равнодушие к боли и страданиям других людей, та же властная самоуверенность. Та же готовность принести в жертву целый мир во имя спасения мира же. Вот только ты знаешь, что смерть не способна никого спасти, потому что ты - лекарь. А Верховный прорицатель этого никогда не понимал.
Точнее, нас там устроили. Нас встретили возле моста, у южных ворот города, где я приказал причалить. Ворота охраняли ардены, командир выслушал мою историю и отправил нас на Торговую набережную, в трактир 'Меч миакринга', а гонца - к своему командующему по имени Аэлевит. В трактире нас должны были приютить, пока не подошла основная часть нашего гарнизона. Потом, возможно, разместят где-то еще.
-Я помню, - остановил его нербериец. - Что это? Вино? С каких пор ты, Арварих, полюбил нашу кислятину?
Впрочем, нет, кое-где порядок был. Истонцы сбивались в кучи и дрались спиной к спине, чуть дальше алагорские мечники сомкнули строй. Вот конница - та оказалась в западне, на узком участке между частоколом и берегом большому количеству всадников было не развернуться, а летящие из-за частокола горящие вязанки хвороста только усугубляли сумятицу. В то же время рыцари-эйтории чувствовали себя верхом внутри частокола просто отлично. Они врывались малым числом, сметая защитников в проломах, следом за ними заходила пехота и добивала уцелевших. Потом они быстро отступали, при этом пехота прикрывала отход. Пролом некоторое время оставался свободным, затем защитники все же пытались заткнуть дыру.
Только я уже не плыл на Вессей. Я оставался здесь, чтобы сражаться. Он остался со мной, и сражался.
К его удивлению примешивалась досада.
-Лорби. Сестра, я нашел тебя!
Всадники, сломившие сопротивление на берегу, как я позже выяснил, и были теми самыми рыцарями-эйториями, коих в Сиккарте собралось что-то около тьмы. То есть, не тьмы, а чего-то там на эйторийском, мне неизвестного. Эйтории использовали иное деление войска, чем все остальные народы в северных и западных землях, я в нем не разбирался - нужды не было. Также и чины в эйторийском рыцарстве: полноправными рыцарями были, как я понял, очень немногие, остальные являлись оруженосцами или чем-то вроде. У стикрейцев есть похожая система среди аристократии, вроде бы.
Катапульты били без остановки. Ближайшее к ним орудие плевалось камнями и замороженным за ночь льдом. Воины во втором ряду на стене тоже сначала кидали во врагов булыжники и ледышки, но у них запас снарядов для метания иссяк довольно быстро.
Похолодало, но в медвежьей шкуре ей было донельзя уютно. В таком наряде можно и зимой на снегу спать - не замерзнешь.
Сначала мне попался Арварих. Я попытался скрыться от глаз дружинника, но он заметил меня раньше, чем мне удалось с честью ретироваться за угол. Отрадно только, что он не стал пользоваться случаем и осуждать меня за мои подвиги на почве безалаберности. Видно, опять имел на все свое мнение.
Я не смог сдержать вздоха облегчения. В той ситуации, которая разворачивалась перед моими глазами за окном, я скорее ожидал появления Арвариха: с бумагой о моей отставке, бумагой, обвиняющей меня во всем, что произошло со дня смерти Мара Валендинга, и палачом.
С утра было сухо и ветренно, но горизонт на востоке так затянуло, что надежды на улучшение погоды у бывшего воеводы не было. Дорога раскисла после вчерашнего, богатая глиной земля сохла медленно, и он ехал без спешки.
-Кого?
-Я есть военачальник! Я имею право давать коменданту советы! А комендант обязан их выслушать и принять к сведению!
Наибольший восторг у всех вызвал, понятное дело, барон Дох Глойдинг, ехавший на носилках, устроенных между двумя лошадьми. Несмотря на ранение, - все могли хорошо разглядеть перебинтованную баронскую ногу и костыль, торчащий из-под его руки, - барон был, как обычно, громогласен и бодро настроен. Под нестройный военный салют, устроенный ополченцами, барона извлекли из носилок и уже было намерились нести в его трапезную залу, праздновать возвращение... ну, всякой радости свое время и место. Прежде всего барон хотел переговорить с Дигбраном.
-Ну что говорят, Лагорис?
Сейчас, конечно, война. И ждать, что кассорийцы окажутся белыми и пушистыми, сложно.
'Прорицатель Круга. Подмастерье Эрд с Серебряной улицы в Скейре, - Лорбаэн моргнула несколько раз, потрясла головой. - Откуда я это знаю?'
Впереди оставалось только двое беглецов. На ближайшем были полные латы и плащ с богатой вышивкой. Переднего всадника им удалось рассмотреть не сразу. Только когда он свернул в поле, Дигбран увидел развевающиеся светлые волосы, голые до середины берда худые ноги и что-то вроде черной шкуры на узких плечах.
Стрела легла на тетиву, сорвалась, ушла в полет. Описала дугу и впилась в правый глаз вождя, навсегда обрывая его треп и заткнув на миг рты остальным. Враги замерли, и в этот момент, опустив лук, Дигбран приподнялся в седле и вскинул свободную руку:
Дигбран хмыкнул.
А можно было и погулять по округе. В городе Лорбаэн было тяжело, он будил в ней слишком много такого, что она хотела бы забыть. И оскаленные зубы, которыми она встретила руку Раника Эаскина, напоминали, что в ней просыпается зверь. Хотя бы на день ей надо остаться в полном одиночестве и разобраться в своих чувствах. Дальше видно будет.
Глава 10.
-Откуда тебе известно мое имя, миакринг?
-Зачем они вообще лезут в эту битву? - вслух удивился Эрик. - Ведь ясно же, что им не победить. Даже если каким-то чудом они смогут опрокинуть фалангу, городские стены никакой конницей не взять. А пехоты у них считай нет.
-Нет, Аэлевит. Ты так и не объяснишь, зачем тебе это?
Стоящий на костылях слева от Таларика алагор с седой бородкой не сдерживает удивленного восклицания.
Стук в дверь застал меня врасплох. Обычно я слышал шаги визитеров за три этажа.
-Но как же... мне же говорили, что я - последний в роду...
С севера шла лавина тяжелой конницы. Стоявшие в засаде эйторийские рыцари выжидали, пока зеленокожие дикари втянутся в бой целиком. Дикарям было неведомо понятие резервов, и теперь вся эта масса ничем не защищенной пехоты таяла под копытами огромных тяжеловозов. Копья пронзали дикарей насквозь, иногда по двое-трое за один удар. Отбросив копья, рыцари выхватывали секиры и рубили бросающихся в бегство дикарей десятками и сотнями. Следом за конницей шла пехота, добивая совершенно деморализованных зеленокожих, помышляющих лишь о бегстве. Предводитель рыцарей, сражающийся в первых рядах, приподнялся в стременах, выглядывая на юге конную дружину герцога Илдинга, которая должна была послужить наковальней для эйторийского молота. Однако с юга были только зеленокожие, десятки тысяч, и многие из них еще даже не заметили всадников, вгрызающихся в правый фланг орды. А рыцарей здесь было всего около двух тысяч, и примерно четыре тысячи арденских мечников вместе с эйторийскими пехотинцами.
Дигбран однажды видел подобное множество врагов - когда сидел в клетке у Безумного прорицателя. Но тогда толпа зеленокожих воинов на зеленой же траве не произвела на него такого впечатления. Черное же на белом всегда смотрится эффектно.
-Не молчи, Эрик!
-Нет, увы. Тьма застилает будущее, никому не проникнуть сквозь завесу своим провидческим взором. Нельзя увидеть того, чего еще на свете нет - ни в деяниях, ни в помыслах.
-Ну да, конечно, - фыркнула она. - Я пойду с тобой... не трогай меня! Ты меня тут привяжешь, и я не смогу вернуться, если тебя схватят. Понял?
-Ты к нам? - спросил ее арден.
Отвлечь все вражеское войско один-единственный всадник, конечно же, не мог. Но Виластис, похоже, и не преследовал такой цели. Дигбран вообще не понимал, что делает рыцарь, пока эйторий на полном скаку не влетел в плотные ряды темнокожих воинов, и молот в его руках, казалось, ожил, завертелся, круша все, что попадалось на его пути.
Дигбран едва успел отвернуться, и его вырвало на землю желчью. В ушах зазвенело, потом позывы к рвоте прошли. Он вдруг понял, что стало тихо. Поднял голову, обернулся.
-Я вообще не понимаю, чем ты недоволен, темник.
Только здесь Лорбаэн поняла, что не так уж много в своей жизни видела разных мест. Ее всегда манили дальние страны, и если даже неряшливый, прибитый войной Дассиг показался ей интересным, то стоило задуматься, не напрасно ли они с Равом в свое время осели в Гирисе вместо того, чтобы отправиться в странствия. В мире много интересного, и в той же Нерберии вряд ли кому было бы дело до того, что родители Лорбаэн и Рава происходили из разных народов.
-Эрик - избранный Лайтой. Как и ты. Подобно твоему пути, путь Эрика не устлан цветами.
С некоторым разочарованием Лорбаэн закрыла книгу. Подспудно она надеялась, что Серый волк к концу своих дней пожалел о кровавых своих делах. Но нет, ни о чем он не жалел, оказывается. Больше трех веков пылала жарким костром его ненависть к завоевателям.
Бенара уже увела Лани наверх, где торговец выделил им одну из гостевых спален. Они сидели за столом и пили вино. Вино было отменным, стаканчики - маленькими. Деларих был на редкость скуп даже для торговца, но товар у него всегда водился самого лучшего качества.
Эрик боялся возвращаться в башню. В башне была Эрви, его любовь, боль и мучение. Его судьба. Ему было страшно видеть ее.
-А что, Малыш, вчерашний гонец из Скейра передавал?
Поделиться книгой: