Удачная неудача Солнцеликого (СИ) (ознаком)

— Я эту дарственную в кости выиграла. Еще удивлялась, что тот мужик отыгрываться не стал, — бормотала Кира, не слыша моих вопросов, — вот гаргулий потрох! Встречу — прибью!

— Кира, ты почему злишься? Особняк, это же хорошо!

— Хорошо, если только это не легендарный дом семьи Фукеш.

Последовало витиеватое ругательство. Местные идиомы изучу потом, а сейчас мне просто холодно. Даже здравый вопрос о том, кто и по какой причине перетащил мою душу в этот мир, легко удавалось затолкать на задворки сознания. Не до этого.

— Если там тепло, то меня все устраивает. Пойдем. Это далеко?

— Ниана, — голос дылды был таким проникновенным, как будто меня готовились посвятить в нечто сакральное, — все, кто владел этим особняком в последние сто пятьдесят лет помирали через несколько дней после того, как пытались его занять. Торопишься на тот свет?

— Аащщ, — зашипела я раздраженно.

А думать она не пробовала?! Одна ночь! Еще неизвестно сколько часов холода и тьмы, их надо как-то пережить. Сама же сказала, что те люди гибли за несколько дней. Уж одну ночь перетерпеть можно, лишь бы в тепле. Значит, будем убеждать несговорчивую подругу по несчастью.

— Насколько велика вероятность того, что мы погибнем в этом особняке за одну ночь, а Кира, подумай? И сколько шансов у нас выжить на улице? Ведь еще нет и полуночи, я правильно понимаю? — Мы инстинктивно прижимались друг к другу все теснее. От каменного парапета тянуло стылостью даже через меховой подбой, а ноги мучительно мерзли.

Кира посмотрела на небо, обернулась на луну, чему-то нахмурилась и решилась.

— Вставай, скоро поднимется ветер. Надо пройти эту улицу побыстрее. Ты права. Дом хотя бы от «лунного дыхания» защитит.

Не даром это ночное светило казалось зловещим. Лунное дыхание, это ветер? Задавать вопросы придется потом, рослая амазонка взяла такой темп, что разговаривать было некогда, потому что приходилось практически бежать, одной рукой стискивая полу плаща, а второй — контролировать непривычно длинное платье, чтобы не упасть. Кира, заметив мои затруднения, помогла подоткнуть подол за пояс передника. Это позволило несколько увеличить нашу скорость. И вовремя, ветер, несущий холодную колючую пыль, крепчал. Мы куда-то свернули, потом еще разок, и уткнулись в кустарниковую изгородь. Высокие, гораздо выше Киры, густо переплетенные, не знавшие секатора, скрюченные ветви пугали. Странное место. Занесенная пылью, но торная дорога упирается в эту преграду и заканчивается. А логичнее было бы — в ворота, или калитку.

— Потерпи чуток, — Кира на несколько мгновений, оставила меня без плаща. Этого хватило, чтобы на ветру продрогнуть до окаменелости, в одном платьишке-то. Плащ вновь оказался на моих плечах, а амазонка орудовала мечом, как мачете, воюя с ветками. Кустарник заплел вход. Мы, кажется, все-таки пришли.

Решетчатая кованая калитка распахнулась от мощного пинка, меня резко втянули за черту изгороди. Показалось большое строение. Может, оно и было зловещим, но этого я не видела, потому что мы со всех ног мчались к ступеням крыльца. Входные двери не заперты, но разбухли, створка поддалась нашим совместным усилиям не сразу и мы, все-таки, вошли. Надо признать, обошлось без приключений, что настораживало. Я чувствовала некую душевную смуту, но на это имелась куча причин, и дом, скорее всего, ни при чем. Было по-прежнему холодно, но ветра нет, уже счастье.

Часть 5

Большая комната, встретившая нас сразу от входа, несомненно, была прихожей. Не знаю, почему я так решила, но это неважно, потому что надо скорее отойти от двери, дует. В золотистом, таком живом после лунной мертвенности, свете магического светляка открылась картина удручающего запустения. В следующем небольшом помещении неведомого назначения сохранились остатки какой-то мебели, все та же вездесущая пыль и спертый воздух. Почему-то, особенно острое удивление вызвали окна. Точнее, удивительная целостность стекол. Пока я пялилась на невиданные ранее переплеты, искусно выполненные из металла, очень надеюсь, что не из свинца, Кира опять взялась за меч, пытаясь разрубить абсолютно целый стул, но потерпев неудачу, досадливо хекнула и деревянный стул занялся резвым огнем. Хорошо, хоть пол каменный.

— Кира, с ума сошла! Гаси скорее!

— Ты же сама просила потеплее, — явно довольная собой амазонка протянула руки к огоньку.

— Да мы тут от угара задохнемся через пару часов! — Кажется до моей спасительницы дошло. Один короткий взгляд в сторону окон и веселый огонь погас. Сразу стало немыслимо грустно, едва ли не до слез. Что за странные всплески эмоций? То, как рыба снулая, то раздражение ничем не обоснованное. Глупость какая, сейчас найдем печь или камин и будет у нас огонь, обязательно будет! Только тягу проверить надо. И помещение, желательно, поменьше, чтоб прогрелось быстрее. Пригодного для сжигания хлама было немало, но и бездарно тратить его глупо. Стоило заняться осмысленной деятельностью, как раздражение исчезло, как рукой сняло.

Наконец, мы расположились в скромной по размеру комнате. В ней был камин. Лучше бы печка, конечно, от нее тепла больше, ну, как говорится, не до жиру. Зато в каминный зев удалось целиком впихнуть останки невысокого табурета. Меч, это вам не топор, им дрова рубить трудно. Кира, знакомая с устройством местных каминов проверила тягу, правда способ мне показался варварским. Она запустила в трубу что-то магическое. Посыпалась какая-то труха, не опознаваемый хлам, кусочки веточек и перья. Видимо, это было птичьим гнездом.

Ну, вот и огонь! Воистину, животворящий Огонь! Напряжение потихоньку отпускало. Потянуло в сон, но спать было никак нельзя, до безопасной температуры комната прогреется часа через два, не раньше. Топливо надо подбрасывать постоянно, не поленья ведь так, хлам всякий. В ближайших комнатах мы собрали все, что может гореть, давая тепло, и даже нашли большой ковер в приличном состоянии, правда, дотащить этого гиганта удалось с трудом: тяжело, неудобно и очень пыльно, зато перед камином устроились, можно сказать, с комфортом. Четыре слоя плотной шерсти хорошо защищали от стылости пола.

Наконец, уселись и устало замолчали каждая о своем. Холод отступал, зато подступали мысли: кто меня сюда перетащил, что за это потребует, будет ли помогать? Или я — жертва непонятной интриги, обреченная выживать своим умом? Вот этот позитивненький посыл и примем за точку отсчета. Как-то слишком легко я приняла свое попадание, как будто книжку сама про себя читаю, с той лишь разницей, что ощущения более чем реальны, остро хочется попить и подремать с устатку, а не обдумывать грядущие задачи. А задачи не изменились, мне по-прежнему нужны еда, теплый кров и доход, причем существенный. Единственным консультантом и источником информации в настоящий момент была моя товарка по несчастью.

Сидит со мной плечо к плечу, делится своим теплом и своим плащом. Она может ответить на многие мои вопросы, о государстве, о деньгах, о власти, о магии. Просто о мире. Если здесь маги обычное дело, то может есть и другие расы? Вопросов тьма. Да и сама Кириарнисса весьма интересна, сущий комок противоречий. Вооружена, сильна и тренирована, значит, боец, а если боец, значит, есть характер. А вот проявлений характера как раз так-таки было немного. Слишком легко шла на поводу, стоит обратиться к ней поувереннее. Это я просекла, еще когда топливо по комнатам собирали, спеленутые одним плащом. Она легко отдала мне бразды правления и подчинялась. Бери, поворачивай, несем, отдыхаем, распоряжения выполняла беспрекословно, как дрессированная.

Чтобы не спать, надо разговаривать, я не так уж много рассказала о себе и не против расспросить амазонку ну хоть об этом особняке, для начала. Мы здесь точно около часа, но ничего угрожающего, пока не произошло, а паниковала она вполне искренне, интересно, почему?

На мои попытки завязать разговор Кира не велась, что-то ее не на шутку тревожило. В свете огня из камина удалось девочку, наконец, рассмотреть. Скуластое юное лицо было вполне приятным, с некоторым налетом восточно-азиатской изящной миловидности, но это странно контрастировало с ее ростом и мощью. И общим стилем экипировки. Даже небрежно собранные волосы, скрепляло нечто, что вполне могло оказаться оружием. Женщина-воин разговаривать никак не хотела. Все что удалось узнать о ней сводилось к фразе.

— Я наемница. Была. — И на этом ша. Кира становилась мрачнее и мрачнее, сжималась и все сильнее замыкалась в себе. Казалось, ее свирепо терзают внутренние демоны. Она вздрагивала и к чему-то прислушивалась, растревожив меня не на шутку. Надо либо разговорить ее, либо заставить лечь и заснуть. Наша подстилка из вчетверо сложенного ковра вполне позволяла вытянуться во весь рост и поместиться двоим. Да только грязь раздражала неимоверно. Вот как на это лечь? В комнатке, где мы устроились стало достаточно тепло, чтобы перемещаться без плаща, потому я довольно резво, несмотря на затекшие от сидения на полу ноги поднялась, на мне ведь передник, он всяко чище, чем пропыленный ковер, вот его и подстелим под головы.

Пока крутилась, оглядывая себя, в поисках застежки или завязок, краем глаза уловила белесое свечение, зависшее точно над моей спасительницей. Это что за фигнетень такая? Пока вглядывалась в этот феномен, передник оказался в руке, и я взмахнула им, как если бы полотенцем отгоняла осу. Кира взвилась, как пружина, лязгнули освободившиеся от ножен клинки и с воплем:

— Умри, тварь, ты не получишь моей крови, — добрых восемьдесят кило литых мускулов метнулись ко мне. От внезапного ужаса коленки мои подогнулись, сидя на корточках и прикрыв голову руками, я взвизгнула. Набравшее инерцию атакующее тело пролетело вперед и, запнувшись об меня, шмякнулось на пол ничком.

Ждать, пока внезапно сбрендившая наемница перегруппируется и кинется в атаку опять было глупо, надо драпать, и я рванула в сторону выхода из комнаты. Новое тело двигалось резво, и, похоже, имело навык таких вот побегов, но это не особо помогло. Инстинкт самосохранения заставил обернуться.

Время замедлило свое течение, я отчетливо видела, как между ладонями Киры зарождался сгусток огня размером с крупное яблоко, как подсвеченные снизу, исходящим от рук свечением, черты лица искажены ужасом и яростью, как отрывается от ладоней хозяйки окончательно сформированный огненный снаряд и начинает движение в мою сторону. А мне не до него, потому что я, странно скованная, вместо того, чтобы бежать, смотрела на давешнюю белесую дымку, неожиданно обретшую некий внятный контур.

Женщина, прозрачная, но в то же время реальная. Одетая в нечто настолько многослойное, что это угадывалось даже сквозь прозрачность. Именно она руководила Кирой, именно она пыталась сковать страхом мое тело, а файер все летел, летел и летел прямо в меня. Вот пахнуло горячим пыльным воздухом, вот кожа лица уже ощутила жар, вот ужас захолонул сердце…и оцепенение спало, а вместе с освобождением пришел адреналин, включили в голые инстинкты. Вместо того чтобы бежать, тело развернулось, руки вскинулись в защитном жесте, выпрямленная рука с открытой вертикально вверх ладонью засветилась сизоголубым и встретила файер, как ракетка встречает бадминтонный воланчик. Время опять остановилось. Огненный сгусток на мгновение замер и, подобно детскому мячику, отскочившему от стены, отправился в обратный путь, но не к амазонке, а как и положено, слегка изменив траекторию. Теперь огнешар летел прямо в призрака. Дама, казалось, приняла забаву и устремилась навстречу гибели, но это было обманчивое впечатление. Огонь просочился сквозь эфемерный образ не задерживаясь и врезался в стену за спиной все еще сидящей на полу Киры, стек по каменной кладке и угас. Стало несколько темнее и тем ярче выглядело свечение на моей ладони. С еле слышным шелестом, в котором угадывалось нетерпеливо-сладострастное:

— Даа-аай! — Прозрачная женщина приближалась, мой протравленный техногенным мировоззрением мозг не успевал за событиями, а тело стремилось выжить.

Как из энергии, обтекающей кисть моей руки, как хозяйственная перчатка, сформировался шар, каким образом эта рука запулила им в сторону призрака, я так и не поняла, но дамочка налетела на клубящийся синим шар, вздрогнула в пароксизме и… стала более плотной. Не настолько, чтобы сквозь нее не было видно поднявшуюся на ноги напуганную Киру, но значительно плотнее.

Фантомная дама стремительно развернулась ко мне спиной, метнулась к моей подруге и зашелестела:

— Сожги ее, сожги, сожги, — похоже, факелом предстояло стать мне. Ну уж дудки! Я еще не посмотрела на этот мир!

Главное, не дать появиться новому огненному шару, от второй атаки я могу и не защитится, черт его знает, как это вышло в первый раз. Похоже, Кира пришла немного в себя и сопротивляется влиянию призрака, но слабо и неуверенно.

— Кириарнисса! Прекрати немедленно! — Ого, экий у Нианы голосочек…убедительный. Кира приняла менее настороженную позу и заозиралась, не понимая, что происходит, а дама все шелестела, требуя меня спалить. — Кира, девочка, слушай только меня, борись, это привидение, оно тобой манипулирует, борись. Слушай только меня!

Громко высказанный приказ возымел действие, а призрачная дама полетела прямо в мою сторону, руки опять взметнулись в инстинктивной защите.

— Я не призрак, не призрак, не призрак! — обиженно шелестела она речитативом.

— Ну а кто ты? — признаться, мне это было все равно, но пока дамочка болтает, она не влияет на Киру, а потому будем поддерживать беседу.

— Ду-ух этого дома!

— Ну дух и дух, нападать-то зачем?

— Дом мой, мой, мой — Призрак завис в полуметре, я чувствовала легчайшие эманации энергии, как будто открытую ладонь к экрану телевизора поднесла. — Да-ай! Дай еще силы!

Мама дорогая, о чем она толкует?

— Зачем тебе сила? Ты призрак, тебя уже нет, давно-давно нет, — что за ахинею я несу? Да без разницы, главное — не молчать.

— Я ду-ух! Дом мо-ой! Я его хранитель!

— Да какой ты, к черту, хранитель, развела тут грязищу!

— Нету силы, нету силы, да-ай!

— Да как я тебе ее дам, силу эту? Вот привязалась!

— Сырая сила, в тебе сырая сила, да-ай!

— Сара Фукеш! — с благоговейным ужасом послышалось со стороны моей девицы, похоже, кое-кто пришел, наконец, в себя. Привидение резко развернулось к говорившей, что меня совсем не устраивало, Кира слишком легко поддавалась влиянию.

— Отлично! Привет, Сара! — От этого жизнерадостно-идиотского тона у самой зубы сводило, — рада познакомится, я Нина, а это…

Дамочка встрепенулась, многослойность распушила, и ринулась на меня, обдав шлейфом «статического электричества». Ну так воспринималась эта щекотка на лице.

— Холопка, — прошелестело гневно уже из-за спины, — как сме-ешшь! — И ринулась снова.

Да вот так и смею, физически она причинить вреда не может, ни мне ни Кире. Вон как пролетает, накрывая собой, как плотным туманом. Даже дышать не мешает. И к ее устрашающей тактике я нечувствительна, девочку, правда, она запугать сумела. Суметь-то сумела, да удержать ее в этом подконтрольном состоянии не смогла, я помешала. Кира уже скинула оцепенение, на лице усталость и удивление.

— Прекрати Сара! Хватит метаться! Остановись, поговорим! — как об стенку горох, у меня под чепчиком уже волосы наэлектризовались, а она все мечется вокруг, — Сара, ты зря растрачиваешь силу! Не будь дурой!

Привидение нависло надо мной в угрожающей позе, руки в боки, многослойные одежки колышутся, локонами пышной прически потряхивает, ну-ну. Пусть тешится, я хомячков не боюсь.

— Не с-смей! Я — благочинная супруга Геона Фукеша, министра финансов! А ты холопка!

— Ты была, Сара, ты была супругой, быть может, даже и благочинной. А сейчас ты просто призрак, слабый никчемный жалкий призрак! — Стыдно бить по больному, но надо же как-то ее разговорить, а то она покою не даст.

— Я ду-ух этого дома, дух хранитель!

— И для кого ты его хранишь, эту развалину?

— Это не рас-свалина, это гнес-сдо семьи Фукешш! Это мой дом, мой! Никому не отда-ам!

— Ну не дашь? И дальше что, зачем тебе старый дом? У тебя же нет тела?

— Силы мало! Силы мало! Да-ай!

— Это синенькую энергию? Ладно, дам, не жалко, — фантом затрепетал и подлетел близко-близко, — но объясни сначала, что будет, если ты получишь силу?

— Пришлось сделать пару шагов в сторону, все-таки ее близость неприятна.

— Двери запру. Силы мало. Вы вошли. Силы мало.

— Ничего не понимаю! Сара, объясни толком! Зачем ты пугала Киру?

— Страх, это сила! Как сырая магия, только слабая, надо много страха! Много силы — сильный дом!

Наконец-то до меня дошло. Этой неупокоенной нужно не для себя, она как-то сохраняет дом от разрушения. Защита ослабла, поэтому мы беспрепятственно вошли.

Слово за слово, мне при помощи Киры, которой были известны некоторые слухи, удалось разобраться, что дом в таком очень неплохом, даром что грязном состоянии, потому что еще при жизни Сара Фукеш, вторая жена тогдашнего министра финансов при местном короле, была магичкой посильнее многих. Детей супруг ей не подарил, всю нерастраченную заботу хозяйка отдавала благоустройству этого особняка, опутывая защитой от всего на свете и накачивая его своей магией.

Этот дом госпожа Фукеш любила самозабвенно и после смерти пожилого супруга получила в наследство. Жизнь потихоньку наладилась, но старший сын от первого брака с таким решением отца не согласился, потребовал от молодой мачехи дарственную на дом и запер бедняжку в одной из темных комнат без еды, воды и в полной изоляции от магии. Там она в скором времени и скончалась при непонятных обстоятельствах, вот так и произошла смена собственника. И тут черные риелторы доморощенные, похоже, во всех мирах люди одинаковы. Владение особняком неправедному наследничку впрок не пошло. На семью, переехавшую в уютный и ухоженный особняк, посыпались несчастья, в основном связанные с расстройством психики его жильцов. И через десятилетие изрядно поредевшее семейство переехало, продав недвижимость по сходной цене, утаив, что в доме поселился весьма недружелюбный Дух.

Так и повелось. Новые владельцы через несколько месяцев перепродавали дом опять и опять, уже полторы сотни лет. Наконец, по городу стала гулять купчая, на которую никто из местных уже не зарился. Она-то и оказалась у Киры. Разумеется, бесхозную собственность пытались прибрать к рукам, но Сара выживала всех. Притязатели выметались через несколько дней, оставив в этих стенах свое здоровье. Оно и понятно, на методы Сары мы уже полюбовались. Если Киру за пару часов так скрутило ужасом и галлюцинациями, то что творилось с людьми, которых Сара доила несколько дней? В принципе, Духу все равно, из каких эмоций брать силу, но страх и гнев возникают чаще и держатся дольше, а значит, они просто доступнее. Сколько человек может бояться или злится? Да круглые сутки. А радоваться?

Вопрос вопросов, не пытались ли бедняжку отсюда выкурить другие маги, задавать пока не ко времени. Даже если и пытались, то ничего не вышло, вот оно доказательство висит в метре от пола и не сводит с моих рук призрачных глаз, а мы с Кирой занимаемся довольно неприятными экспериментами, она пугает меня своим огнем в надежде вызвать появление синего свечения.

Попутно Кира поясняла, что сырая магия, это первичная энергия, к использованию магами непригодная. Мир полон энергиями стихий, которые используются местными волшебниками, а первичная, на то и первичная, что не «делится на фракции», так я для себя расшифровала путанные объяснения. Что до меня, то я оказалась магом — инвалидом. Вроде маг, но магичить не могу. Силы из пространства способна хапнуть немеряно, если судить по тому, как лихо я отбила огнешар, только преобразовать ее во что-то путное — нет! Ну, разве что, защиту поставить да голодного духа подкормить. Обидно. Но сейчас важно не это. Сейчас важно, что я не могу выполнить обещание и поделится силой с оголодавшей Сарой. Эта мысль огорчает, лишая концентрации, которой от меня требует моя самостийная учительница.

— Захоти! Попробуй просто захотеть, — прикрикнула амазонка, теряя терпение и в раздражении увесисто шлепнув меня по щеке, заметив, что я неуместно задумалась. Да меня даже мать не била, тем более по лицу! Захотеть, говоришь? Кира сдавленно пискнула и отскочила юрким вараном, потому что засветились не только руки, все открытые участки кожи сияли незамутненной синевой газовой конфорки. Злость сразу прошла, осталось любопытство и радость. Эта синенькая штука была вполне осязаемой, ласковой, и не думала гаснуть.

А как передать ее Саре, которая кружила вокруг, нетерпеливо нашептывая «дай-дай-дай»? Прошлый раз я запульнула сгустком, помнится. Подчиняясь наитию, потерла ладошками, как будто мыльную пену с рук собирала, слой, еще слой и еще, вот на моей ладони клубится синевой ком вполне материальной субстанции размером с голову младенца, а это побольше, чем предыдущая порция.

— Сара, — я протянула энергошар, — нам надо отдохнуть, а завтра снова попробуем, хорошо?

— Да-ай!

— Хорошо, Сара? — дождалась неохотного, но уверенного кивка изящной прозрачной головки, — если ты не будешь нас выгонять, я буду давать тебе силу регулярно. — И отправила сгусток в полет.

Часть 6

К утру стало холодно и неудобно. Эх, опять я во сне скинула одеяло и подушку на пол. Вот уйду на пенсию и налажу, наконец, сон. Все, давно пора встать, организм требует внимания к своим нуждам, сова я там или не сова. Не открывая глаз попыталась спустить ноги с кровати и отбила пятки. Боль вынудила окончательно проснуться и открыть глаза, взгляд уперся в подернутые пеплом, но еще яркие угли в зеве камина. Вдох-выдох, вдох-выдох.

Значит, не приснилось. Вчерашние события, сначала разрозненно, а потом уже более упорядочено всплывали в памяти. Вспомнила все, кроме одного. И почему я вчера радовалась этому злосчастному попаданству? Грязно, голодно, холодно, хочется пить и совсем не хочется разбираться со спящей за спиной амазонкой. Вспыхнуло неоправданное ничем раздражение, ведь если бы она не стянула с меня плащ, я бы не мерзла и еще спала, а не сидела на полу с задравшейся юбкой разглядывая странные штанишки, заправленные в грубые тканевые носки до колен. Этот удивительный предмет удерживался на ноге крест-накрест завязанными тесемочками. Из задворок памяти выплыло слово «опорки». Почему опорки? Это ведь обувь, кажется? А где моя обувь? Вчера так и не удосужилась посмотреть, скинула, укладываясь, и все.

А чего я ожидала? Какая обувка могла быть у служанки в таверне? Нормальные башмаки, крепкие, подошва из очень толстой кожи. Ну и что, что на галоши похожи? Вчера по брусчатке топала, и ничего, никаких неприятных ощущений. Бежала — не свалились. Отличные башмаки, других пока все равно нет. Вот с юбкой повезло меньше. Старенькая, серо-бурая, ужасная, но теплая. Жакет из той же ткани, а под жакетом расшитая странной символикой блуза, перехваченная, кожаным ремнем-полукорсетом. Так вот что мешает мне сидеть!

Моя возня разбудила Киру, она заворочалась, медленно просыпаясь, потом подхватилась сразу на ноги и заозиралась, с настороженной дичинкой в глазах.

— Доброе утро, девочка, — здороваясь, тоже поднялась и, не дожидаясь ответа, потребовала, — помоги-ка это снять, пожалуйста.

Ну не знаю я, где у этого кожаного бесполезного извращения застежка! Амазонка зашипела было «как ты смеешь», но быстро все вспомнила. Да и я не позабыла, что с ней надо вежливо, но твердо.

Корсет удерживался банальными крючками и шнуровкой. Непростая вещь: гладкая, совсем не затертая, узорчатая тисненая кожа, изнутри мягкий теплый подклад, а за подкладом что-то прощупывается. Кира быстро нашла потаенку. Несколько монет, затертое письмо и хитро сложенный длинный узкий лист плотной бумаги, украшенный печатями и вензелями, гласил, что подательница сего, Ниана Коррэш, вдова Арона Коррэша, двадцати шести лет от роду, долги своего покойного супруга выплатила и перед казной обязательств больше не имеет. Итак, моя предшественница — вдова.

Не знаю, повезло ли реципиентке, а мне — однозначно да. Затертое письмо было прощальным. Почивший супруг сообщал бедняжке — жене, что в надежде на обогащение нанялся магом сопровождения на большое судно. Уходит в море на заработки и просит его простить на случай, если он не вернется. Между датой на письме и датой на документе три года.

— Коррэши — старый род, — прошелестело сверху.

Ага, вот и наша бесплотная подружка объявилась. Мне казалось, что вчера, после подкормки синенькой энергией она была поплотнее, или это дневное освещение так влияет?

— Доброе утро, Сара. Что ты о них знаешь? — Очень актуальный вопрос, потому как столкнуться, тем более, объясняться с «родственничками» мне совсем не хотелось.

— Старый род, богатый на магов, но не слишком знатный. — Сара спустилась пониже, подчиняясь моему требовательному жесту, ну неудобно мне стоять задрав голову к потолку. Кажется, фамилия Корреш произвела на нее впечатление.

— Если муж Нианы был магом, то почему он был бедным? — Я, конечно, не знаю возможностей здешних магов, но мне почему-то казалось, что владение магией — это верный источник дохода, так, по крайней мере, это преподносилось в книжках про попаданцев.

— А почему ты говоришь о себе, как не о себе? — Сара впервые проявила иную, отличную от злобы, эмоцию, ей было любопытно.

— Ты же подслушивала вчера нас с Кирой, неужели не поняла? — Пока собирали топливо по ближайшим комнатам, я урывками рассказывала о себе, выполняя обещание.

— Не подслушивала, стану я слушать всякий бред! — призрачные одежды колыхнулись, сообщая о недовольстве хозяйки.

— Я из другого мира, Сара, и это не бред, а реальность. Кириарнисса мне верит.

— Бред! Это просто старые легенды о пришлых с изнанки мира, хотя врешь ты складно, — ну, не верит и не надо, зато говорить стала наша прозрачная дамочка куда осмысленней. И на контакт идет. Это вчерашнее кормление так повлияло или когнитивные функции восстанавливаются в ходе общения? Надо будет расспросить про эту «изнанку мира», но сейчас о насущном.

— Сара, покажи нам, пожалуйста, где в твоем замечательном доме можно умыться и сделать прочие важные утренние дела?