Без права на ошибку (без редактуры)

Бетонным зданием оказался КПП. Держа наизготовку «Пернач», Данил, страхуемый Юкой, осмотрел двухэтажное строение, но ничего тревожного не обнаружил. Здесь было пусто, сухо и пыльно – но пыль эта была не уличной, а комнатной, лежащей здесь с самого Начала. Оно и хорошо – радиации меньше. Дозиметр показывал полтора-два рентгена: мизер по сравнению с сотней на улице.

– Принято, – последовал короткий ответ.

Данил, оторвавшись от созерцания этой черной печати апокалипсиса, сместил сектор обзора левее, подсчитывая уцелевшие ангары. Насчитал всего четыре, хотя на схеме внутри КПП обозначено было порядка двадцати штук. Остальные – в разной степени разрухи и негодности, некоторые полностью обуглены или раздавлены невообразимым давлением и температурой термоядерного взрыва, а трех самых крайних так и вообще в помине нет.

Забрался внутрь, присел, пытаясь разобрать, что же это он такое видит. Посмотрел под разными углами, даже ковырнул… Непонятно. Но, судя по всему, следы недавние. Сколько же по времени? Часа два-три? Возможно… Ветерок, гуляющий по залу, подсыпал время от времени пыли и песка и уже частично затер их, и потому четко определить время и принадлежность следа было сложно. Он развернулся, снова пытаясь поглядеть под другим углом… и вдруг понял. Это был след голой человеческой стопы, но только ее подушечек и пальцев, будто кто-то прошел здесь, поднявшись на носочках! Выродки?..

Реакция была бурной – и это, вероятно, была реакция не столько на рассказ и прозвучавшее в нем название группировки, сколько остаточная реакция на потерю близких. Будто вскрылась застарелая гнойная рана, все это время мучавшая ее, не дававшая покоя – и теперь все так долго копившееся внутри выходило наружу.

Два выстрела практически слились в один. Толчок в плечо, в подреберье, пуля, взвизгнувшая по шлему, – скафандр все выдержал. В ответ же Данил залепил короткую очередь прямо в морду стрелка, так же как и совсем недавно превращая все пространство под шлемом в фарш. Перевел ствол немного правее и такими же короткими очередями обстрелял двух операторов. В одного точно попал – был уверен в этом, в другого – нет, но обоих заставил отползти в кустарник и залечь.

Добрынин чертыхнулся. Про радиацию-то он со всеми этими скачками совсем забыл! А его дозиметр хоть и на поясе болтается, но звук отключен! И сколько ж там?.. Остановился у калитки в воротине ангара, нащупал на поясе дозиметр, глянул – и натурально обомлел. В окошке болталось что-то совсем уж несусветное: тысяча восемьсот рентген.

– Судя по всему, и то, и другое – хорошее место для поражения, – подумав немного, ответила Юка. – Они защищены, да, но это значит, что мутация могла собрать все важные органы как раз за этой броней. Да, собственно, они и у человека там же находятся. Уверена, что ее можно пробить… – Она вдруг осеклась и спустя долгую паузу неуверенно спросила: – Ты что же… воевать собираешься? С одной винтовкой и калашом?..

– Итого пусть будет шестнадцать, – подытожил Данил. – А на плацу их было раз в пять больше! – И, вслушиваясь в ее прерывистое, вздрагивающее дыхание, спросил: – Ты как? Нормально?

После подстанции был автопарк, последнее здание обеспечения. Дорога здесь раздваивалась – основная уходила прямо, к штабу и казармам неподалеку, а второстепенная исчезала в распахнутых настежь воротах парка. Автопарк и его боксы интересовали Добрынина, может, чуть меньше, чем ангары, и пойти мимо было никак не возможно.

– Не надо, – откликнулась девушка. – Я говорю – и мне такой нужен! Где-то надо искать! И пистолет! Нахрена мне этот макар?.. Я «Беретту» хочу, девяносто вторую! Помнишь, недавно на торжке видели?

Зарядив оба агрегата и прицепив к проушинам нижнего броневого листа жесткую сцепку, он задумался. Коль скоро путь до автопарка был свободен и обнаружился такой хабар – требовалось подогнать «Тайфун» поближе. Пусть под боком будет, этаким форпостом на неизвестной территории, тем более, что и аномалий, могущих поглотить их эвакотранспорт, вокруг не наблюдалось. А вот в поддержку против хозяина загадочных следов – вполне может и сыграть. Затратив полчаса времени, сходили назад и вернулись уже на шести колесах. Загнав машину кормой в ворота, Юка поставила ее в дальний угол, напротив въезда в парк, перпендикулярно вскрытому боксу, чтобы не мешала до поры.

Где достать? В таких количествах – только у вояк. Но как, если у них только первый выстрел – предупредительный?.. Однако Добрынин прекрасно помнил, что кроме складов на горе есть еще и поселок Константиновка. И вот уж там…

Остановился он тогда, когда десантное отделение было забито полностью. Удовлетворенно крякнув, выбрался наружу, запирая люк, окрыленный успехом первой парной ходки. Вот поперло так поперло! Получив такой арсенал Мамонов не то что в восторге будет – в вечные должники запишется! Это, может, и не пять броневиков, но тоже будьте-нате!

Разумны?!

– Добрыня – Матильде! – зажав тангенту, обозначился он. – Шустрее сюда! Нашли!

Вспрыгнул на корпус, хватаясь на поручень, и Юка рванула машину, закладывая крутой вираж, поворачивая направо по дороге. Добрынин мельком оглянулся – оба мутанта были живы и уже поднимались из кустов на обочине. Один дернул куда-то назад, в сторону столовой, а второй просто стоял и смотрел вслед, не пытаясь даже выстрелить. И на том спасибо.

– Из своего калашоида стреляешь только по моей команде, – инструктировал на ходу Добрынин, не забывая глядеть по сторонам. – У меня ствол бесшумный, а у тебя долбит на всю округу. А нам это надо?..

Еще в первую встречу Добрынин отметил порядочность Владимира Николаевича, его мужицкую хозяйственность и основательность, и был уверен, что не прогадает, попросив у него помощи. И не прогадал. Когда он, в первый раз в жизни усевшийся за руль, под руководством очнувшегося мехвода довел машину до поселка и остановился на подходе к основным воротам – переполоху было немало. Еще бы, такая громадина вдруг заявилась! Из защиты в поселке тогда было лишь легкое стрелковое оружие, да пару снайперов на вышках. Ни тяжелых пулеметов, ни, тем более, техники вроде БТР. Да и опоры его пока не окружали. И потому боевая машина с пулеметом наверху была воспринята со всей серьезностью. Однако когда на опустившийся пандус ступил человек, держа на руках не подающее признаков жизни тело, это было воспринято правильно. Поселковые поняли, что пришелец просит помощи, и спустя короткое время из ворот выбралась целая делегация во главе с неизменными дедами. Их приняли, поселили в той самой комнате в дальнем углу, поставили на довольствие. В ответ же Владимир Николаевич, который сразу почувствовал в пришельце опытного бойца, потребовал разнообразных услуг определенного характера – и впоследствии ни разу об этом не пожалел. Добрынин работал не за страх, а за совесть. Так, словно родился и прожил тут всю жизнь, словно жители поселка были его родичами, словно это было Убежище. Поселок, по сути, и стал его новым домом… Он как-то разом и очень плотно вплелся в жизнь общины, в проводимые сталкерами вылазки, в обучение молодежи, в его быт и рабочие будни, и постепенно, шаг за шагом, начал завоевывать тот авторитет, что был ему столь необходим.

Первые полчаса она просто рыдала. Взахлеб. Хлюпала носом, размазывала по лицу слезы, всхлипывала, словно маленький обиженный ребенок… Потом слезы прошли – и начался приступ ярости. Девушка с бешеным взглядом металась по комнате, выкрикивая что-то бессвязное, и никак не могла успокоиться. Пришлось ее немного приобнять – для ее же безопасности. Осторожно, помня о травме. Подергавшись немного в железобетонных объятиях, Юка обмякла и, понемногу успокоившись, снова заплакала – но теперь уже тихо, беззвучно, жалобно. Данил, снова уложив ее на лежанку, хлопотал вокруг, мочил полотенце, наливал воду, стакан за стаканом… Спустя какое-то время девушка успокоилась, и только по губам, сжатым в ниточку, было понятно, что творится у нее на душе.

– Справа пусто… – пробормотал Добрынин. Уже легче! Значит, работаем сейчас налево, а потом уходим глубже и пытаемся прорваться через зону ангаров в поля. Подобрался к люку, открыл запор и, готовясь выйти наружу, сказал: – Сейчас так. Я на улицу, а ты перископ подними и смотри по сторонам на триста шестьдесят! И особенно крыши! А то они здоровы по крышам-то скакать…

Но – так было тогда. А потом, когда прошла ночь, соединившая их, Добрынин понял, что эта девушка ему теперь дорога, как никто на свете. Да так, собственно, и было, потому что никого кроме нее у него теперь и не было.

На улице было пусто. Покрутив головой и сориентировавшись, Добрынин пихнул девушку к КАМАЗу – подгоняй к боксу! – а сам, углядев с торца здания лестницу, в несколько прыжков взлетел на крышу. Выглянул осторожно за кромку, пытаясь обозреть сразу все видимое пространство, и увидел их. Существа двигались парой, рядом друг с другом, организованно. Они явно шли не просто так, а по какому-то определенному маршруту, посреди дороги, держа руки на автоматах и, медленно поворачивая вправо-влево сферы голов, посматривали по сторонам – в общем вели себя так, будто выполняют ежедневное рутинное патрулирование территории!

Мощным рывком содрав с двери навесной замок, он открыл дверь и, подсвечивая фонарем, заглянул в ангар. Повел рукой вправо-влево, высматривая – и выругался протяжно, впечатленный открывшейся картиной. Металлические стеллажи с пола до потолка, а на них – короба, ящики, ящички!.. Различного размера и конфигурации, большие и малые, толстые и тонкие, скомпонованные аккуратными кубами или просто стоящие в одиночку. На каждом – обозначение, и каждое – словно музыка для его ушей! Удержаться он не смог. Это было выше его сил! Наверное, где-то задним умом Данил понимал, что не сможет просто так уйти, дорвавшись… ну так зачем уходить просто так?! Подхватив сразу два ящика с калашами, он сдернул их со стеллажа и потащил на выход.

Оставив девушку у ворот посматривать за подходами, Данил обошел площадь по периметру, осматривая ворота каждого бокса. Всего их тут было два десятка, и из них лишь один оказался не заперт. Добрынин, подсвечивая фонариком, заглянул в его темное нутро – и вот тут его ждал самый настоящий сюрприз. Да какой! В боксе стоял БТР! Причем не старье, семидесятый или восьмидесятый – а самый натуральный восемьдесят второй, поставленный на вооружение почти перед самым Началом. С тридцатимиллиметровой автоматической пушкой в башне и ПКТМ в надстройке модуля. Вот и ему приперло!

Автомат дудухнул – коротко, солидно, – и карлик взорвался, разлетаясь ошметками во все стороны. Нижняя часть тела улетела к зданию, верхняя, фонтанируя на лету перебитой аортой, – куда-то к воротам. Данил тут же повел башню вправо, непрерывно выжимая рычаг спуска и кося замерших в оцепенении мутантов, – и мгновением позже справа подключилась Юка, вгрызаясь длиннющей очередью прямо в толпу. Массовку перед БТР срезало сразу. Тридцатка без помех била по пять-шесть тел и улетала дальше, в стену автобата, кроша кирпич и пробивая огромные сквозные дыры – и довершала разгром семерка, доставая тех, кто сумел чудом проскользнуть между болванками автоматической пушки. В воздухе, выбиваемая из тел свинцом, разом повисла алая взвесь, оседая на телах и бетоне капельками налета, собираясь в лужицы на земле; во все стороны летели ошметки плоти, и Данила внезапно пробила крупная дрожь! Уж он то знал, как пахнет сейчас снаружи – тяжелым парящим запахом крови и внутренностей, смертью.

Оказавшись в боксе, Добрынин приоткрыл вторую воротину, чтобы получился створ в несколько метров, влез на броню, распахнул люк и, немного покорячившись, ободрав плечи и спину о металл, забрался внутрь. Задраил, с горем пополам уместился в кресло стрелка-оператора, снова мысленно возблагодарив себя, что подготовил вооружение к стрельбе. И вовремя! Наушник щелкнул помехами, и Юка тонюсеньким голоском зашептала:

Так для него шло время.

– Домой?

– Кастрюлю – не кастрюлю, а вот в казармы заглянем. Простая армейская каска уже поможет. А они там обязательно должны быть.

К концу речи Данил уже не слушал. Юку эти организмы интересовали прежде всего со стороны изучения, а вот его, сталкера, с малых лет обученного выживать в нечеловеческих условиях, занимало немного другое.

И случай представился довольно скоро.

– Да трое всего! Но у них там хрень какая-то стоит на треноге и тубус сверху торчит – я такой у наших вояк видела. Двое вокруг суетятся, а третий рядом, с автоматом. Я назад пока сдам, в воротах встану, не высовываясь…

Сиплый же, спустя пару недель сунувшись серьезной группой к подстанции, выхватил люлей, потеряв треть людей и несколько единиц техники, вроде пикапов с поставленными на них пулеметами и грузовика с самодельным бронированием. Вероятно, на этом этапе он еще не достиг той мощи, которая впоследствии дала ему возможность практически на равных бодаться с военными, и потому нагнуть поселок у него не получилось. Приведи он людей чуть раньше, до ходки в Константиновку – все могло бы срастись. А это значило, что история Добрынина-младшего пошла бы тогда совсем в другом направлении.

– Справа пусто!

Сам же, пытаясь даже не дышать, напряженно глядел в забранный стеклом люк в лобовой броне корпуса. Узко, черт, это вам не «Тайфун», но уж что есть…

– Нет. У нас клички вообще не распространены: интеллигенция. Все по имени-отчеству. У вояк – там да, а в Ученом Совете на дух не переносят.

– Будем искать, – согласился Добрынин, которому эти оружейные домогательства уже порядком поднадоели. — Все. Разговоры только по делу. Умолкли.

Пошли. Оторвавшись от кирпичной кладки бокса, Добрынин осторожно двинулся вперед, держа наготове дробовик. Винторез – на правом боку, полностью боеготовый, стоит только руку вниз бросить да фастексом щелкнуть. Однако сильно сомневался, что винтовка понадобится ему здесь, на коротких расстояниях, и потому первым стволом решил взять дробовик. Картечь – она тут как-то понадежнее.

Как выяснилось, вояки знали о творящемся в Константиновке, но сделать ничего не могли и просто наблюдали. С востока, на холме, был оборудован пост, и каждый день транспортом туда отсылалась-забиралась новая смена, ведущая наблюдение и докладывающая о любом изменении непосредственно наверх. Наблюдатели не раз видели и этих существ, и их эволюции с оружием на плацу. Монстры учились, и кто знает, к чему пришли бы в конце концов?.. Вся эта ситуация напомнила Добрынину фильм из детства под названием «Остров ржавого генерала». На одиноком острове в море обитала куча сумасшедших роботов – и под руководством своего командующего они учились обращению с оружием, готовились завоевать мир. Сказка для детей обязана закончиться хорошо, и у роботов в итоге так ничего и не вышло… но кто знает, как могло повернуться здесь, в реальности, осознай эти существа себя и пожелай занять свое место в этом мире? Тем более что и противостоять им до поры до времени – пока они, накопив силы, не выбрались бы со своего жутко фонящего объекта – не представлялось возможным. Радиационный фон на территории объекта был предельным даже для блатного двойного демрона, а у вояк тогда имелся один единственный комбинезон, присланный перед самым Началом в качестве образца для испытаний. Естественно, никакого противодействия этому новообразованному воинскому формированию они оказать просто могли – не дотягивались. Это потом уже, осознав необходимость зачистки и возврата под контроль территории, они начали шевелиться и решать проблему: пусть и по заоблачным ценам, но все же скупали комбезы у редких проходящих караванов; организовывали вылазки на объект, шаг за шагом продвигаясь вперед и вычищая остатки колонии; вытаскивали со складов оружие и боеприпасы, а с отстойника – технику… А до того… до того, понимая, что им ничего не светит, генерал даже не рыпался. И лишь рейд Добрынина, показавший, что добраться до сокровищ все-таки можно, помог стронуть его с мертвой точки. Ибо если такой рейд смогла провернуть пара сталкеров, рано или поздно его провернули бы и те же бандиты. Причем в таких масштабах, что снесли бы к чертовой матери всю общину военных, поимей они то, что хранилось на складах.

Как завершение демонстрации всей этой невероятной мощи, каждый из них держал на ремне автомат, обычный армейский калаш, а справа и слева на поясе висели подсумки с торчащими наружу магазинами – и по тому, как монстры придерживали свое оружие, было понятно, что и пользоваться им они умеют в совершенстве.

– Я знаю. У нас один из профессоров так погиб, Валентин Карлович. У него брат остался – так вот он поклялся, что средство от этих одуванчиков найдет.

Вообще сказать, с Юкой ему повезло. И чем дальше – тем больше он убеждался, что повезло очень сильно. Как-то вдруг неожиданно он обрел не просто женщину, но преданного друга, который стоял у него за спиной, помогал во всем и во всем его поддерживал. Кроме того, она была медиком и имела просто неоценимые по нынешним временам знания и навыки. Едва лишь поднявшись на ноги, она тут же осмотрела его обрубок и подтвердила, что культя находится в отличном состоянии. Прописала, конечно, некоторые процедуры для профилактики, и сама же следила за регулярностью их выполнения. В общем, взяла заботу о своем мужчине на себя. Она же участвовала и в разработке нового протеза, которые Добрынин заказал в заводской общине – уже стального, в форме все того же дьявольского копыта. Кастет на ноге дает очень серьезное преимущество перед противником, коль скоро дело дойдет до рукомашества и дрыгоножества. А чтобы замаскировать свое оружие, Данил сделал специальную оговорку – покрасить «под черное дерево». Деревяшка на ноге воспринимается не так серьезно, как стальная болванка.

– Может, кастрюлю приспособим? – усмехнулась Юка – но Данил все же почувствовал, как напряглась она после его слов.

Выбравшись наружу, Добрынин застал Юку на той же позиции: сама у стены на правом колене, приклад у плеча, ствол автомата шарит по зарослям. Хмыкнул одобрительно – может, и поторопился с выводами… Дисциплиной второй номер, похоже, не обделен.

Добрынин молчал. Ему нужно было как-то осмыслить этот новый поворот, и на это требовалось время. Честно признаться, тогда он даже пожалеть успел, что связался с девчонкой. Отвык от женского общества. Да и не сказать, чтоб и раньше он давал волю чувствам – не так воспитан. Уроки полковника все больше учили иному – стойкости, терпению, воле, мужеству. А то и просто дикой злобе, когда сдохни – но сделай. Здесь же… здесь требовалось иное. Другой подход. Другие чувства. И он, словно человек без половины чувств, хоть и знал, как себя вести, но вести себя именно так не мог. Словно не давало что-то.

Теперь – ходу!

В наушнике раздался явственный облегченный вздох. БТР, дернувшись, тронулся с места, и, шурша шинами по асфальту, покатил к выходу из парка. Данил вздохнул полной грудью, намереваясь так же с облегчением выдохнуть, но выдох застрял на полпути: не проехав и полсотни метров, КАМАЗ вдруг резко тормознул и начал резво пятиться назад. Добрынин подскочил, дернул башенный прицел, сунулся очками в его окуляры, пытаясь высмотреть, что же такое происходит снаружи, но безуспешно. «Тайфун», похоже, еще не вышел из парка, и прицел показывал только кирпичную кладку да серый бетон стен вокруг.

Словно услышав этот мысленный посыл, карлик вдруг дернул рукой и, подняв морду к небу, заревел. Существа, реагируя на команду, мгновенно сгрудились, уплотняясь, пытаясь укрыть вожака своими телами… И Добрынин, понимая, что лучшего шанса ему уже не представится, рывком сместил ствол пушки чуть влево, прямо на его тщедушное тельце, и дернул рычаг управления огнем.

– А то! Ты не представляешь, как все это быстро заканчивается! Вас же хрен допросишься по больницам пройтись. Кипятить приходится, использовать многоразово – и все равно очень скоро эти тряпки расползаются. А тут полон рюкзак. Вот приперло!

– Еще трое, – тяжело отдуваясь, ответила девушка. – Я двоих на крыше уложила и третий на выходе из парка валяется.

– Сидим тихо, – так же шепотом отозвался Добрынин, примерно представляя, что сейчас испытывает девушка одна в кабине. – Достать тебя не смогут, броня. А чуть что – сразу в модуль и там запрись! Что они делают?..

Кроме того, Юка не бросала и свои научные изыскания. В модуле КАМАЗа был специальный закуток с кое-каким научным оборудованием и даже небольшим морозильником для проб. Такой же закуток она отгородила и в их комнате. Один из выходов они специально посвятили обзаведению мебелюхой для этой научной лаборатории: притащили металлические стеллажи, пару столов, стулья. В ближайшей больнице нашлось и необходимое оборудование, которое, правда, пришлось отдавать заводским левшам для починки. В общем, лаборатория получилась что надо, девушка осталась довольна. Забила стеллажи медицинской и научной литературой, заставила столы оборудованием, и днями пропадала здесь, занимаясь одной ей понятными делами и выбираясь лишь для тренировок или выходов за пределы поселка. Здесь же она принимала и больных: едва стало известно, что девушка – медик, Мамонов тут же поставил ее на службу общине. Попытался даже официальную должность дать, но Добрынин встал в жесткий отказ. С Николаича станется назначить девушку начальником медпункта и запереть в поселке. И тогда прощай свободное перемещение и здравствуй работа с утра до ночи на благо общины. А это в планы сталкера не входило. Эгоизм? Пусть так. Но Юка на выходах нужна была ему рядом, а не где-то там далеко. А уж в том, что этих выходов со временем станет все больше и больше, Данил не сомневался. И поэтому, врастая в быт, он, тем не менее, должен был оставаться немного в стороне. Имелись и свои дела – и их решение требовало огромное количество времени. Нужно было не занять некую административную или силовую должность в иерархии общины, а находиться вроде как бы и в составе – и вне ее. То есть он должен был стать этаким свободным сталкером, охотником, если хотите – разведкой и добытчиком информации, который в этом качестве имеет для Мамонова гораздо больше пользы, нежели будучи плотно встроенным в администрацию, словно винтик в машине. Это же касалось и девушки. И достичь этого положения можно было только одним – показать на практике именно такую свою полезность.

И тут Добрынин задумался. Ведь какой же шанс! Поселку оружие надо добыть, хоть расшибись в лепешку! А до ангаров всего ничего, какой-то километр! И у них сейчас – мощнейший тандем, спарка! Это не пехом шкандыбать, на каждый шорох оглядываясь! Доехать по-королевски, поглядеть, – а может, и прихватить чего – и назад! Искушение было велико… но все же Данил, мучительно пересиливая желание свернуть к ангарам, смог удержаться. Ибо хорошо известна и не раз подтверждена поговорка: жадность сталкера – губит!

Юка кивнула, поднимаясь, и, глянув за окно, застыла в полуприседе, вертя головой вправо-влево. Добрынин, уже понимая, что увидела она что-то не совсем хорошее, подскочил, сразу же высматривая плац… Там было пусто.

И тогда пещера изрыгнула огонь.

– И что будем делать? – помолчав немного, с глубоким сомнением в голосе спросила Юка.

– Нужно же искать, – настойчиво повторила девушка.

С какого-то момента он вдруг смутно начал осознавать окружающее. Большое открытое пространство, покрытое ровными прямоугольными камнями, называлось «плац». Трехэтажное здание, его логово – «штаб». Длинные одноэтажные кирпичные бараки по периметру – «казармы». И снующие вокруг существа, почтительно замирающие при его приближении, – они все тоже кем-то были… Но кем? Он знал это когда-то… но сейчас вспомнить не мог.

– Что вокруг? Кого наблюдаешь?

– Вот сейчас и уходим! – отозвался Добрынин, запрыгивая на броню и падая около башни. – Поехали!

– Добрыня – Матильде. Как у тебя? – обозначился он. – Кроме как перед воротами еще убитые есть?

Остановившись перед схемой позиционного района на первом этаже, Добрынин внимательно изучил его, пытаясь запомнить все важные обозначения. Площадь объекта была большой, гораздо больше войсковой части в Сердобске, и разделена на несколько зон. Сразу за воротами начиналось что-то типа отстойника, с площадью и множеством боксов для техники; дальше – дорога вглубь и вдоль нее здания обеспечения: столовая, КНС[5], медпункт, подстанция и автопарк; еще дальше – штаб и плац с казармами. И в самой дальней части территории, отделенной еще одним периметром, находилось то, зачем, собственно, они сюда и сунулись – огромные ангары с несметными богатствами.

Девчонка кивнула, немного успокаиваясь, и вновь сосредоточилась на дороге. А вот сам Добрынин в безапелляционности своих слов уверен не был. И не то чтобы он не мог бы доверить ей спину – конечно же мог, как когда-то и Сашке! – просто дело тут было в другом. Отношение к напарнику-другу и к напарнику-любимой девушке, что ни говори, было все же различное. И если Сашку он, не раздумывая, мог бы послать в любое пекло – и, посмеиваясь, глядеть, как тот, кряхтя, сопя и матерясь, выбирается обратно – то ставить такие задачи Юке он был не готов. Чувства не позволяли.

«Тайфун» выпустил клуб дыма, трогаясь с места, и одновременно с этим от ворот грохнул РПГ. Данил, за доли секунды распознав этот резкий удар, разнесшийся по всей округе, и шипящий звук, последовавший за ним, успел только распластаться на корпусе, пытаясь вжаться в него, стать маленьким и незаметным, и ухватиться за поручень. Ракета пошла! Прошляпили, м-м-мать!.. А следом, спустя мгновение, в корпусе броневика где-то с левого борта в районе кормы, закладывая уши, ударил взрыв. БТР подбросило, креня на правый борт, и какое-то мгновение он балансировал под углом, словно решая, завалиться ему или нет – однако рывок разгоняющегося КАМАЗ снова поставил его на колеса. «Тайфун» взревел двигателем, отвечая на форсаж от мехвода и, проломив колючую проволоку заграждения, ухнул в овражек за периметром, уводящий длинным извилистым рукавом на восток.

– Дань, у ворот шевеление, – выйдя на связь, отрезвила его Юка. – Я говорила – уходить надо!

И тогда понял, зачем он здесь! Он пришел сюда именно за этим зверем! Он должен заставить его служить себе так же, как раньше он заставил служить железо, тубусы и трехногие установки! Это было прозрение! Но вспышка… и павшая на него со всех сторон мутная серая пелена умиротворения.

Выбираясь наружу, Добрынин малость очковал – да и все то время, пока торопливо цеплял петлю сцепки на буксирный крюк и перезаряжал пушку, его не отпускало звенящее чувство опасности. Юка, понятно, будет беречь любимого мужика до последнего, но ведь немудрено и пропустить атаку. Запросто! Прыгнет эта тварь с крыши, упадет на спину – вот тогда и опробует он свой уник в настоящем испытании! И что-то подсказывало ему – не так уж и много у него шансов. Однако, обошлось.

Да и поселили их вместе, в одной комнате. И хотя комната эта была достаточно обширна и разделена на две половины полотняной перегородкой, все же совместное проживание тоже сближает. Словом, в один из зимних вечеров, когда на улице мела пурга и завывал ветер, неся с поля мелкую колючую снежную поземку, все и случилось.

Отстойник они миновали без проблем. Площадь была пуста, боксы закрыты. Добрынин хотел было полюбопытствовать, но ворота, запертые на навесные замки и опечатанные закаменевшей от времени пластилиновой печатью, поддались бы разве что «Тайфуну». Решил оставить это дело напоследок: куда больше его сейчас волновали ангары и то, что скрывается внутри.

– Нам вся огневая сейчас важна, – ответил Данил, вновь устраиваясь на месте стрелка. – Полезут – ответим.

Но как же БТР?! Ведь жаба задушит здесь оставить! А остальные боксы? А ангары?!

БТР потерял заднее колесо – оно просто исчезло, оплавленное жуткой температурой кумулятивной струи превратившись в оплавленный ком, смесь металла, резины и вкраплений корда. Боевой машине требовался серьезный ремонт – однако все это были мелочи. Ни ее огневая мощь, ни корпус, ни груз не пострадали, и это было куда важнее.

Он жил в логове. Впрочем, жил – это сильно сказано. Существовал, не помня себя, не умея отдать себе отчет, не понимая своих действий. Мозг, данный ему от рождения – почему-то он знал об этом, но вот откуда? – словно спал глубоким мутным сном, временами выныривая из забытья, чтобы выглянуть наружу из черепной коробки. И снова – сон, длиной в недели, месяцы, годы.

Оглянулся – Юка, стоя в метре от него, озиралась по сторонам, поводя стволом автомата.

– Это я удачно зашел… – пробормотала Юка что-то смутно знакомое Добрынину и, махнув широким жестом в сторону боксов, спросила: – Остальные сейчас будем вскрывать? Или сначала этот оттащим?

Минут двадцать он только и занимался тем, что лихорадочно носился взад-вперед и таскал ящики. Выносил через калиточку, пропихивал в боковой двустворчатый люк в корпусе бэтэра, влезал следом, оттаскивал глубже в десантное отделение и снова бежал в ангар. Принес и калашей, и патроны к ним; и гранаты – Ф-1 и ГРД; и несколько СВД вынес… Нашел даже парочку ПКМ и – о чудо! – ВСС, подарок любимой девушке! И еще – целый ящик СП-5, снайперских, которых всегда был изрядный дефицит. Уже дважды выходила на связь Юка, прося его поторопиться и напоминая о жутком фоне, уже даже зло отругала, с применением непечатных, а он все таскал и таскал, не смея остановиться. Это было оружие! Это была – жизнь.

Вся боевая часть так же сохранилась полностью – Добрынин чуть ли не обнюхал вооружение броневика, осмотрев и с дульной и с казенной части, и пушку, и пулемет. И боекомплект, уложенный в плотно закрытые патронные коробки, вообще не пострадал, разве что на лентах легкие пятнышки ржавчины. Вероятно, дало о себе знать то, что боевая машина все время стояла в боксе с хорошей естественной вентиляцией, не подверженная внешним воздействиям. И скорее всего бокс этот был до поры до времени заперт – вокруг открытой воротины не наросло ни мусора, ни земли. Но кто его открыл?.. Это была загадка.

И – это было все. Лишь кратковременный проблеск разума в окружающей его тьме. Но он боролся. Раз за разом, выныривая из стоялого болота спутанных мыслей и блеклых образов, он силился понять, вспомнить, кто он и что он. Временами что-то получалось, и тогда перед его внутренним взором мелькали картинки из прошлой жизни, приносящие невыносимую боль и горечь… Временами – нет… Но всегда эти усилия забирали столько нервной энергии, что мозг снова впадал в ступор, а тело начинало жить само по себе, руководимое лишь инстинктом и рефлексами.

Юка поежилась.

Что-то копилось там, за рекой. Сведений поступало мало – дурная слава Шуиста уже успела облететь весь город, и потому соваться в бандитские районы желания не было. Нормальные люди оттуда появляться постепенно перестали – на торжок, стихийно организовавшийся в первые годы после Начала на футбольном поле стадиона ЗИФ, что в Заводском районе, теперь все больше заглядывали ребята откровенно бандитской наружности. Вели они себя нагло и вызывающе, и при малейшем намеке на конфликт готовы были дернуть стволы наружу. А в последнее время и того хлеще: полный игнор правил, которые завел у себя владелец торжка, старик Ибрагимыч, вымогательство, а порой и откровенный грабеж. Да еще и соответствующие разговорчики – скоро, де, все здесь будете лапу сосать, да жизнь свою оплачивать; а первые – те, кто на подстанции засел. Жируют там, понимаешь, и свет у них, и вода горячая… Нужно это кулацкое гнездо экспроприировать и на нужды народа – нас, то есть – пустить. Охрана торжка уже успела пару раз зацепиться с ребятишками, но до стрельбы дело пока не дошло. Только мордобой, хоть и с кровавыми соплями и членовредительством. Словом, становилось понятно, что они чувствуют за собой силу, и силу немалую. И главу энергетиков очень заботило, что сила эта вскоре может потребовать у поселка свою долю.

– Что там? – завидев старшого, тут же спросила она.

Чувствуя, как от ужаса по загривку пошла ледяная волна, поднимая дыбом волоски на коже, Добрынин, включив кнопкой режим калькулятора, произвел расчет – и не смог удержать вырвавшийся вздох облегчения. Один слой демрона ослабляет радиацию в тридцать раз. Но то – в идеале! Примем с допуском, не тридцать, а двадцать пять… Таким образом, трехслойный демрон скафандра удерживает примерно в семьдесят-восемьдесят раз больше; итого – двадцать пять рентген на выходе. Именно такую дозу он получит, если просидит здесь час. Два часа – первая степень лучевой. Пусть и не смертельно, но хорошего ничего нет, придется бэху жевать и в карантине валяться, ждать пока организм восстановится! А вот как Юка?!..

– Я двадцать пять выхватываю, – успокоил ее Данил. – Но мы недолго тут простоим. Только гляну – и назад!

– КАМАЗ наше средство эвакуации. Что там дальше, мы не знаем. И рисковать не будем, – пояснил Данил. – Там, где пролезет человек, техника иногда и не пройдет. Особенно если там аномалия неизвестная, мутант-динозавр, пожирающий механизмы, или просто боец с РПГ спрятался. Так что руки в ноги – и вперед.

– Нормально… Колбасит… адреналин…

Выбравшись из люка, спрыгнул с корпуса на левую сторону, вдоль машин подобрался к воротам, и, улегшись на землю, выглянул из створа вдоль улицы. Успел ухватить позицию – тренога на обочине у самых зарослей, двое за установкой, третий тут же лежит – и сразу дернулся назад, укрываясь от обстрела. Очередь вышла точной, пули ударили в угол, рикошетя от бетонной стойки. Пора! Добрынин, вскочив на ноги, чтоб сменить уровень и выиграть короткое мгновение, уперся правой ногой в землю, особо следя за тем, чтобы не вывалить колено или правый бок за плоскость бетонной стойки – и, вывесившись наружу, приник к окуляру. Доля секунды, которая понадобилась мутанту, чтобы поднять ствол и снова прицелиться, как раз и ушла на то, чтобы нашарить его голову и насадить на угольник прицельной сетки. Перехват инициативы в перестрелке довольно опасное занятие, и Добрынин прекрасно понимал, что рискует, но другого выхода, так чтоб оперативно решить проблему, он сейчас не видел. С другой стороны – уник давал ему гораздо больше шансов в такой ситуации, и потому нужно было по максимуму пользоваться его возможностями.

Пушка, лязгнув металлом, умолкла – вышел боезапас. Юка еще стреляла куда-то, очевидно, разгоняя остатки, – Добрынину пока было не до того. Вскочив с кресла, он приник к стеклу обзорного люка, пытаясь высмотреть хоть какое-то движение снаружи, но на площадке было пусто. Подергивались лежащие беспорядочной грудой, размочаленные в тряпки тела, свидетельствуя о высочайшей нервно-мышечной активности – и ни единой живой души кругом. Однако Добрынин, посчитав по головам побоище, прекрасно понимал, что тишина эта обманчива. Всего перед БТР сейчас лежало одиннадцать индивидов. Плюс те двое, что они положили самыми первыми. Остальные?.. Остальные бродили где-то рядом и были теперь взбешены донельзя.

– Входят, – помедлив, отозвалась Юка. – Грамотно входят… Окна на контроль… Гуськом идут, вдоль боксов, прямо к тебе! Стреляю?!

Нужно было оружие. И – много.

– Чисто.

– Сейчас на выбор еще пару боксов вскроем, – подумав немного, решил Данил. – Потом и попробуем. Если не пойдет дело – КАМАЗ подгоним, зацепим этого зверя. И дальше пойдем. Нам здесь не только технику – нам еще и стрелковку найти. Чтоб у каждого в поселке был ствол, а не через одного.

– Много?

– Похоже, выродки, – озираясь по сторонам, ответил Добрынин. – По сторонам смотришь – это хорошо, все ты правильно делаешь. Но и на крыши не забывай поглядывать. Эти твари здоровы сверху сигать. И каменюкой запулить метров со ста для них в порядке вещей. Прилетит как из пращи, башка всмятку. Шлем тебе нужен. Не подумал об этом…

Начинались приключения.

Тракт был чист, и до Константиновки добрались с ветерком. На скорости около семидесяти все, что попадало под опущенную лопату «Тайфуна», пушинками разлеталось в разные стороны. И Юка не обращала сейчас внимания даже на те булыжники, которые обычно обходила стороной, – волновалась. Первый боевой выход как-никак. Сидя в своем кресле с упрямо сжатыми челюстями и крутя баранку, она смотрела только вперед. И что уж она там себе думала, Добрынин боялся и представить. Ибо от одного ее вида более впечатлительный человек бросился бы бежать без оглядки.

Дорога была ровная, асфальт за десять лет почти не пострадал, хотя и зиял выбоинами, и потому Добрынин на броне чувствовал себя достаточно комфортно. Более того – сумел даже открыть люк и головой вперед нырнуть в нутро броневика, стараясь только уберечь во время этой акробатики оптику. Влез на ставшее уже таким родным кресло, приник к перископу, принялся крутить его вправо-влево, осматривая окрестности, но враждебных организмов вокруг более не наблюдалось.

– Слева на дороге, триста метров, в районе столовой – засада! – пыхтя в гарнитуру, ответила девушка.

А как рвался-то, как рвался!.. Кучу книг прочитал: по тактике и стратегии, по управлению подразделениями, арабский язык выучил, экзамен тяжелейший выдержал… Вошел, наконец, в Штаб… Ну вот и сидишь теперь, ждешь уже пятый год у моря погоды. Простым офицером! Эх, мудила… И сколько еще сидеть будешь? Как теперь вперед двигаться? ЗНШ[9] – молодой, едва сорок стукнуло. Начштаба – тоже. И помирать не собираются… А тебе уже сорок два! Стать бы хоть на должность начштаба к пенсии – и всё! После увольнения – в Совет Ветеранов Братства, автоматом! И в дамках! В высшем командном составе! А там и деньги, и отношение совсем другое!

Осмотром они остались довольны. Двигатель вроде бы в норме, как утверждала Юка, которая разбиралась в этом все же побольше старшего товарища. То же самое она сказала и о ходовой части: приводы и торсионы на вид исправны, резина целая. Руки чесались попробовать завести, но лучше бы сначала большое ТО. На сцепку – и на подстанцию. Там ремонтники быстро скумекают, что к чему.