Мир, где мне немного рады

Констанция видела его и слышала о нём. Однако она ни разу не замечала, чтоб тот как-либо метил выше собственной группы. Неужели решил рискнуть на подобное? Или её хотят заставить думать, что это виноват Анчутка?

Как бы то ни было, они поднялись ещё на несколько этажей административного здания (в этом она была уверена), после чего остановились напротив кабинета мэра.

Тёмная девушка без стука открыла дверь, вошла внутрь и отошла в бок, показывая, что они могут проходить. Что касается стражи, то та осталась за дверью.

«В любом случае им здесь делать нечего. С клятвой я никуда не смогу деться», — мрачно подумала Констанция, оглядывая кабинет. Самый обычный вычурный кабинет, который пытался показаться богатым за счёт ковра, дорогой мебели и картин, подобранных без вкуса и стиля, скорее для вида.

И за большим столом, читая какую-то книгу, сидел Патрик. Сидел с таким видом, словно книга была интереснее, чем посетители, что зашли к нему.

И первым желанием у Констанции было подойти и ударить его. Хорошенько влепить ему пощёчину, чтоб потом вся пятерня на его щеке светилась.

Она даже не подумала, что это будет слишком по-женски; куда логичнее было бы влепить с её стороны ему кулаком.

Глава 212

— Привет фемка, привет Фемия… — он замолчал, посмотрел из-за книги на них, вздохнул, откладывая её на стол. — Бля, и назвала же ты дочь, пиздец просто. Вместо там Лилии, Александры или Кипарисы Фемией… дурной пример этого мира заразителен. — Он кивнул на кресло, что стояло у стены. — Садись уж, чего как не родная, поговорим немного.

— А нам есть о чём, родной? — холодно осведомилась Констанция.

— Конечно, — удивлённо захлопал он глазами. — Или, например, я могу заставить тебя раздеться и танцевать перед нами стриптиз. Мне то похуй, но дочке как в глаза смотреть будешь?

Констанция недовольно цыкнула и села на предложенное кресло. Фемия скромно села рядом с ней поближе, словно ища какой-то защиты. Прямо само изящество и скромность — спинка ровная, ручки на коленках. Патрик же с диким скрежетом, оставляя на лакированном полу царапины и задирая ковёр, подтащил другое кресло и сел напротив. Тёмная девушка осталась стоять между ними словно рефери.

И вновь молчание. Патрик буквально сверлил их взглядом, сложив пальцы домиком и облокотившись на спинку кресла. В его глазах было пусто, его лицо ничего не выражало, и вокруг него чувствовалась какая-то холодная сосредоточенная аура человека, привыкшего действовать. Констанция ощутила неприятное давление с его стороны, словно оказалась под грудой камней.

Тишина продлилась не долго. Констанция не собиралась сдаваться просто так; это были тоже своего рода переговоры, от которых зависело её положение. Даже здесь она хотела показать себя непокорённой, полной чести и достоинства, чтоб не вызывать у него желания лишний раз воспользоваться собой. Ведь даже в рабском положении ты можешь диктовать свои условия.

Она не разрывала зрительного контакта с его пустыми глазами, как делала это много раз во время других переговоров, зачастую заставляя своих собеседников отвернуться.

Но только не его. Патрик совершенно спокойно смотрел ей в глаза, словно хотел найти там что-то интересное.

Он действительно вырос над собой, пусть и в не самую хорошую сторону. Стал сильнее, увереннее, прибавил себе мужественности, при этом не сильно изменившись. «Да и стального стержня в нём стало больше», — нехотя призналась сама себе Констанция. А за признанием последовала оценка — как его способностей, так и общая.

— Так чего ты хотел?

Констанция едва сдержалась, чтоб не дать подзатыльника дурной дочери. И её глаз едва заметно дёрнулся оттого, что идиотка полезла со своими вопросами.

Но Фемия была другого мнения о ситуации. В отличие от матери она была практически впервые на таких переговорах, и больше всего на неё действовала вставшая недалеко от неё Клирия. Она несколько раз неуверенно поднимала взгляд, и тут же встречалась им с тёмной девой, у которой в глазах играли адские огоньки. Вздрагивала, отводила, чувствуя на себе взгляд и вновь, словно загипнотизированная поднимала взгляд.

И так по кругу.

Под конец она так извелась, что едва сидела, чувствуя на своих плечах жуткое давление, когда сердце билось с чудовищной частотой у самого горла. И вопрос, который она выпалила, был своеобразной разрядкой для неё, так как терпеть такое напряжение она была не в силах.

Казалось, что с вопросом она стравила и своё давление, накопившееся внутри.

— Чего я хотел? — задумчиво повторил за ней Патрик, которого она знала как Мэйна. — Да в принципе твоя маман уже догадалась, чего именно, не так ли? — он перевёл взгляд на Фемию, а потом вновь на Констанцию.

— Шпионить за Эви, — холодна сказала Констанция, показывая всё своё отношение к этому.

— Верно, — кивнул он. — Всё лучше, чем предавать, верно?

— А есть разница?

— Естественно! — воскликнул он. — Я бы мог попросить тебя отрубить её голову и принести мне, но я же подобного не прошу.

«А ведь мог бы», — невольно подумала Констанция и содрогнулась от картины, которая промелькнула у неё в голове.

— Так значит ты действительно мой отец, — уже не спрашивая, сказала Фемия и Констанции внеочередной раз захотелось стукнуть ту. Если они отсюда выберутся, то ей надо будет поговорить с дочерью по поводу этого.

— Ну… получается, что так, — пожал он плечами. — Сам в шоке если честно. До последнего не верил, что это правда, пока фемка не сказала.

— Из-за этого ты возился со мной? — буравила Фемия его взглядом. — Домашка, экзамены, лекции?

— Если по чесноку, то да. Знаешь, стоило о тебе мне узнать, как сразу подозрения на подобное пали. Особенно твоё «чо». Это вообще тихий ужас. Как быдло с района говоришь, а не как девушка.

Констанция бросила на неё взгляд победительницы, словно говоря: «я же тебе говорила, что так говорить неприлично. Вон даже кто тебе об этом говорит».

— Кто бы вообще говорил!

— Я говорю, — спокойно ответил он. — Или хочешь опуститься на мой уровень?

Фемия открыла рот, чтоб что-нибудь ответить… и ничего не сказала. Ни единой мысли, что она бы могла ему сказать в ответ на это, не возникло.

Патрик повернулся к Констанции.

— Пиздец же ты нашу дочу воспитала, — вздохнул он.

— Молчал бы, не помню тебя во время её детства.

— Естественно, я был мёртв, дура, — возмутился он. — И угадай, по чей вине?

— Никто не просил тебя спасать мою жизнь! Ты убил там больше сотни человек!

— Меньше тысячи?! Это просто ужасно, в следующий раз буду лучше стараться. Хотя кто бы мне этого вообще говорил, помощница главы фракции Ночи, что помогла развязать гражданскую войну!

— Мы воевали за свободу!

— Ага, что не мешало тебе за ту же свободу мочить до этого тех, за кого ты воевала. Чот двойными стандартами воняет.

— Я боролась за справедливость!

— Ага, да как же! Как только саму прижали к стене, так сразу взвыла. А до этого за милую душу крошила ту же нечисть, разве нет?

— Не тебе меня судить!

— Да кому ещё, как не мне? Что одна идиотка, что другая. Дочь в мать, ничего удивительного! По своему образу и подобию воспитала!

— Ничего подобного!

— Я не идиотка! — воскликнула обиженно Фемия.

— Идиотка! — в ответ синхронно рявкнули Констанция и Патрик, после чего вновь начали буравить друг друга взглядом. А Фемия вся сжалась от такого давления сразу с двух сторон.

— Я не просила меня спасать, — чуть ли не прорычала Констанция.

— Тогда я могу всё вернуть назад, — в ответ с угрозой ответил Патрик. — Может мне заставить твою дочь выпрыгнуть в окно?

Повисла тишина. Констанция продолжала буравить его взглядом, хотя ничего на подобное и не ответила.

— Так что, приказать? — спросил с нажимом Патрик.

— Нет, — нехотя, пылая гневом, ответила она.

— Я провалялся в земле сраных двадцать лет, закопанный у чёрта на куличиках и не просил, чтоб меня воскрешали, — вздохнул он. — И если вы действительно, как ты говорила, хотели меня воскресить, могли бы и поискать хорошенько.

— Мы искали.

— Хуёво искали! Нашли меня почему-то совершенно другие люди. И из-за этого… — он хотел было ещё что-то сказать, но остановился. Сделал глубокий вдох, выдох и вновь облокотился на спинку кресла. — Плевать. Клирия, чай, пожалуйста.

— Слушаюсь, — поклонилась девушка и отошла к шкафу напротив.

— Что касается вас… Вернее тебя, Констанция, то мне нужно, чтоб ты вскрыла для меня всю свою группу слежки.

— Какую группу? — включила дурочку Констанция, хотя и так прекрасно понимала, что ему всё известно.

— Оставь это, неужели думаешь, что я пропустил бы подобное мимо? — вздохнул он. — Например то, что за группой нелюдей следит чудесная тина?

Констанция промолчала.

— Я хочу, чтоб ты глушила все сообщения от своей сети. Чтоб Эви на стол попадало только то, что всё хорошо, просто замечательно и никто ничего не видел и не слышал. Словно всё идёт просто отлично.

— Ты думаешь, что я пойду на это? Что она поверит?

— А ты сделай, чтоб поверила, — с нажимом произнёс он. Его взгляд красноречиво скользнул по Фемии. — Можешь попытаться сделать иначе, стукануть Эви, например, и так далее, но во-первых: ты сдохнешь сама ещё до того, как скажешь что-либо. Поверь, в такой ситуации договор задушит тебя ещё до того, как она поймёт что-либо. Во-вторых, в след за тобой сдохнет твоя дочь.

— И после этого ты называешь меня своей дочерью, — с ненавистью глянула на него Фемия.

— Да, — совершенно спокойно ответил он.

— Но ты мне не отец. Особенно после этого.

— Пф-ф-ф… да всем насрать, чо ты там думаешь. Так что молчи, а то могу заставить запихать твои же носки тебе в рот вместо кляпа.

Фемия замолчала, вполне понимая, что такой приказ он может отдать. И не было у неё желания так унижаться перед ним. Даже несмотря на такую новость, что её отец этот парень со смешным именем, от которого теперь не хотелось смеяться, она всё равно не могла воспринять его как родного человека. Для неё он, скорее всего, так и останется обычным парнем, с которым она познакомилась во время учёбы.

Некоторые ушедшие вещи уже не вернуть.

Констанция с грустью посмотрела на свою Фемию и на человека, что стал отцом её дочери. Ведь не погибни он тогда, вполне возможно, что всё сложилось бы иначе. Она никогда не стремилась трахаться со всеми подряд и ей бы вполне хватило и такого человека как он. Человека, который пытался её защитить в своё время.

Даже со всеми недостатками они могли бы быть вместе, и ей бы не пришлось растить дочь одной. Не пришлось бы рожать её на поле боя в грязи, пропитанной кровью солдат, под проливным дождём, хватаясь за руку своей единственной подруги. Она бы смогла бы больше уделять внимания дочери и воспитать её настоящей девушкой, а не оставлять на попечительство своих подчинённых, не имея времени даже рассказать той сказку на ночь.

Они были бы действительно обычной семьёй и может войны бы никогда не было…

Некоторые вещи не вернуть.

В этот момент тёмная девушка подала им чай. Каждый молча взял свою чашку. И когда все начали пить, Патрик неожиданно произнёс:

— Козявка!

Реакция была незамедлительной — Фемия тут же прыснула от смеха, и весь чай хлынул у неё через нос на одежду. Попутно она буквально выдула наружу смехом половину кружки, оставив на ковре тёмное пятно.

Вот уж точно её отец. У них даже повод для шуток один и тот же.

— Кстати, мне нужны ещё списки всех дел, которые ведёт Эви, — добавил Патрик, опорожнив свою кружку. — Абсолютно все дела, с которыми она связана и которые она собирается вести. Так же нужна вся доступная информация и компромат на каждое графство. Что угодно, всё что только есть. Плюс компромат на все страны, которые существуют на этом континенте.

— Зачем тебе? — нахмурилась она.

— Мне нужно знать, чего они хотят, их цели, их желания, предметы их зависти, их тёрки и всё-всё-всё. Даже если они не поделили сраный толчок на границе, мне нужно это знать. Ещё мне нужна вся возможная инфа по горной империи вплоть до того, сколько они там раз молятся своим духам и по каким часам. И чтоб Эви была абсолютно глуха в плане происходящего вокруг. Чтоб вокруг неё была информационная блокада, ты понимаешь?

— Я примерно догадываюсь, чего ты хочешь, но… зачем тебе столько? — нахмурилась Констанция, душой чуя неладное.

Но Патрик не ответил, лишь покачал головой.

— Тебе знать это не нужно. Как и Эви. Поверь, чем больше она будет в неведении, тем выше шансы, что она переживёт это. Ты ведь хочешь, чтоб с ней ничего не случилось?

Констанция медленно кивнула.

— Она простит тебя. Она слишком добрая. Если она выживет и узнает, что ты делала всё, что в твоих силах, чтоб сохранить ей жизнь, Эви простит тебя. Особенно когда узнает, что твоя дочь была под прицелом. Поэтому в твоих интересах оставить её в неведении. Я и сам не хочу трогать её, не хочу, чтоб с ней что-то случилось, поэтому буду всячески избегать подобного. Но… — он внимательно посмотрел в глаза Констанции, — если потребуется, я сделаю всё ради победы.

Констанция, скрипя сердцем, ещё раз кивнула.

— Отлично. Передашь через дочку все документы по горной империи первым делом. Всё, что сможешь нарыть и узнать. Вплоть до диагнозов каждого солдата у них. А потом уже по остальному, сначала графства, потом другие страны. И самое главное, напомню, чтоб твоя секретная служба ни о чём не доложила Эви. В её же интересах. И кстати, чо за дела у вас с королём? Я примерно понял ваш замысел, но хотелось бы получить информацию из первых уст.

— Из первых уст? Твоя дочь выходит замуж.

— Спасибо, капитан очевидность, ваша наблюдательность поразительна, — съязвил Патрик. — Конкретно, что дальше вы хотите делать после свадьбы? Мне нужна информация.

— После свадьбы? Торговый союз, — нехотя ответила Констанция.

— Типа всем нужны деньги, и они готовы продать свои идеалы за это?

— Ты и сам понял, что королевство может распасться. Это укрепило бы всё.

— И никаких действий против своих? Никаких репрессий? Ничего? — казалось, что Патрик удивлён.

— А ты предлагаешь всех на плаху? — злобно усмехнулась Констанция.

— Я ничего не предлагаю, я лишь спрашиваю и интересуюсь.