Стеклянное, оловянное, деревянное

Медведева Екатерина

СТЕКЛЯННОЕ, ОЛОВЯННОЕ, ДЕРЕВЯННОЕ

Ванда вязала перчатки и думала. Вот стоит на пригорке дом. В саду созрели вишни. Через сад течёт ручей, в нём водится форель. Можно рвать вишни, ловить рыбу, переходить ручей по скользким белым камням, играть в прятки или делать красивых длинноволосых куколок из одуванчиков, которые растут на пригорке и в саду. Можно — было бы, если бы у Ванды была сестра. Сестра — это мечта Ванды. Вероника не в счёт, потому что она на 10 лет старше, никаких общих интересов. Ещё есть братец Виктор, на три года старше. Но у него на уме только холсты, грунтовки, кисти из беличьей шерсти и прекрасный вид, который открывается из окна Ванды в 5 часов утра: рассвет над рекой.

После того, как Ванда стала на ночь запирать дверь в свою комнату, Виктор надулся, заявил, что она лишила мир гениального пейзажа и что ему, Виктору, не о чем говорить с человеком, который не видит в словах «постель» и «пастель» принципиальной разницы. Сейчас Виктор сидит где-нибудь у реки — он обещал прабабушке картину «Камыши под ивами» или что-то похожее, повесить над камином в спальне. А Ванда вяжет прабабушке нитяные тонкие перчатки — три пары, под цвет трём любимым прабабушкиным платьям: белые, розовые и голубые. Прабабушка не любит мрачные тона. Сегодня вторник, подумала Ванда, прабабушкин день рожденья завтра, в среду. Но нет сил сегодня усидеть дома, и Ванда — перчатки уже довязаны — решила сходить к прабабушке, узнать, какой заказали торт и все ли гости смогут завтра прийти. Прабабушка живёт недалеко — спустись с пригорка, по дороге набрав букет ромашек, пройди по Вечерней улице мимо аптеки и Школы хороших манер, за банком сверни на бульвар Подснежников, и вот — двухэтажный старинный дом. Над дверью золочёными буквами вывеска: «Антикварная лавка». За прилавком в маленькой комнате стоит Котик, сын директора банка. Причина, по которой Котика привлекли не мешки с деньгами, а пыльные полки, забитые шкатулками, канделябрами, серебряными часами и подзорными трубами, проста: Котик поэт. Он глядит на гобелены, камеи, табакерки, курительные трубки, прялки с инкрустацией — и представляет себе какой-нибудь средневековый замок, гобелены на стенах, а в кресле у камина — конечно, прекрасная принцесса, она прядёт золотую пряжу и с тоской глядит в огонь. А кто же курит трубку? Естественно, злой король. Он держит принцессу взаперти, только почему, Котик не знает, не успел ещё нафантазировать, мешают посетители. Одному понадобился портсигар с секретным замком, другому — бронзовая ваза, третий ищет серьги для невесты, и Котик зовёт прабабушку: драгоценности продаёт только хозяйка. Ванда тихонько проскользнула внутрь. Котик помахал ей рукой, прабабушка улыбнулась и подмигнула.

— Вот эти серьги — золотые бабочки, усыпанные бриллиантами, понравятся вашей невесте, — сказала прабабушка.

— Она не… не любит насекомых, — пробормотал покупатель.

— Тогда возьмите эти рубины в круглой оправе, просто и элегантно.

— Они слишком крупные, — покупатель вытер платочком потный лоб.

— Может быть, жемчуг? — прабабушка раскрыла очередной футляр. — Очень редкие розовые жемчужины, и к ним ещё колье.

— Не надо колье! — испугался покупатель. — Я просил только серьги, самые обычные.

— А какого цвета глаза вашей невесты? — спросила Ванда. — Подберите в цвет.

— Глаза? — растерялся покупатель. — Вот уж…при чём тут…я даже и не… Ванда прошла в соседнюю комнату, где всё было забито старинными вещами. Котик сидел в бархатном потёртом кресле и вертел в руках яшмовую кошечку.

— Как торгуем? — спросила Ванда.

— Так себе, — сказал Котик. — За неделю продали три вещи: набор мельхиоровых кофейных ложечек, белый веер…

— Тот красивый белый веер, разрисованный драконами? — огорчилась Ванда. — А я хотела с ним позировать для семейного портрета.

Японский зонтик с цепочкой хоть остался?

— Остался, — сказал Котик.

— А что ещё продали?

— Спичечницу, — сказал Котик. — Ты просто так пришла или родители прислали?

— Просто так, — сказала Ванда. — Дома скучно, не с кем поиграть.

Вот если б у меня была сестра…

— Твоя заветная мечта, — сказал Котик и поглядел на напольные часы, заигравшие бодрый марш. — Всё, магазин закрывается. В комнату вошла прабабушка.

— Ну и жадина, — сказала она.

— Какие серёжки он купил? — спросила Ванда.

— Никакие, — прабабушка покачала головой. — Пошёл в ломбард, там сегодня распродажа бижутерии. У нас для него слишком дорого. Не завидую его невесте, бедняжка.

— Прадедушка вернулся? — спросила Ванда. Потому что прадедушка редко бывал дома, он ездил по разным городам и деревням, иногда даже за границей, и привозил удивительные и редкие старинные вещи для продажи.

— Нет ещё, — прабабушка лукаво улыбнулась. — Я обмолвилась при нём, что мёрзну по вечерам. Уверена, он ищет мне в подарок что-нибудь уникальное вроде платка из драконьего пуха.

— Разве такие бывают? — спросил Котик.

— Идите ужинать, — рассмеялась прабабушка. — Я сделала ваши любимые картофельные блины. Они ели втроём в уютной прабабушкиной кухне за круглым столом, покрытым жёлтой скатертью, а тарелки были ярко-синие, и ромашки Ванды стояли в красивой белой вазочке. Прабабушка рассказывала про завтрашний праздник. Торт бабушка испечет просто огромный, он будет пропитан лимонной водкой, начинен орехами, цукатами и кусочками ананаса, а сверху полит шоколадом и посыпан кокосовой стружкой.

Внутри, как всегда на прабабушкин день рожденья, спрячут золотую монетку. Кому она достанется — тот может быть уверен, что сбудется его самое заветное желание. Ванде монетка не попадалась ещё ни разу. Вечером Котик провожал Ванду домой. Над ними зажигались звёзды, веяло запахом роз — вокруг каждого дома в городе был сад с фруктовыми деревьями, лужайкой, беседкой и непременно розами.

— Забыл тебе показать, — сказал вдруг Котик. — Вчера убирался в кладовке у твоей прабабушки, вот смотри, что выпало из старой расходной книги.

— Фотография, — сказала Ванда. — Ой, да это же я… Но с кем это?

Я не знаю у нас в городе девочки с такими длинными волосами… Нет, это не я, у меня нет такого платья… Она перевернула фотографию. На обороте выцветшими фиолетовыми чернилами было написано: «Вирулина и Якобина».

— Тебе знакомы эти имена? — спросил Котик.

— Вирулина — это моя мама, — сказала Ванда. — А второе — нет.

Можно, я возьму эту фотографию?

— Ты знаешь… — Котик помолчал. — Не обижайся, но я хочу оставить её себе. Эта длинноволосая девочка — она такая…сказочная… Когда я смотрю на неё, красивые стихи так и лезут в голову. У меня никогда раньше так хорошо не получалось…

— Ну ладно, — сказала Ванда. — Раз ты влюбился в эту Якобину, пусть остаётся с тобой.

— Сейчас она уже взрослая, как твоя мама, — сказал Котик, вздохнув, — и наверно, она уже совсем изменилась. Но может, у неё есть дочка… Похожая на неё…

— Хочешь, я спрошу у мамы?

— Не надо, что ты, — смутился Котик. — Всё равно она живёт не в нашем городе, а где-то далеко. Пусть остаётся мечтой… Дома Ванду встретил запах сырных булочек и кофе, значит, мама с папой уже пришли с работы и поужинали.

— Неси свои перчатки, мы заворачиваем подарки! — крикнул из гостиной Виктор. — И скорее иди посмотри, я закончил картину!

— Ванда, хочешь есть? Тефтели ещё горячие, — спросила мама, а Вероника вышла в прихожую и прошептала:

— Там пришёл мой жених, пожалуйста, держи рот на замке, никаких высказываний в мой адрес, особенно о моих прошлых женихах и цвете волос. Ванда вздохнула. Такая сестра — всё равно, что никакой. Вот разве поговоришь с ней о чём-нибудь серьёзном? Вероника любит обсуждать только помады, краски для волос и обувь, которая будет модной в этом сезоне. В гостиной шуршала бумага, звенели ложечки в чашках, трещали в камине дрова — мама любит топить камин даже летними вечерами. Она говорит, что в их семье все обожают глядеть на огонь. И это правда, Ванда знает по себе.

— Сегодня к бабушке какой-то жадный тип приходил, — сказала она, запихнув в рот сырную булочку. — Искал серёжки для невесты…

— И что он выбрал? — спросила мама. — Я помню, там есть чудные изумруды.

— Ничего не выбрал, пошёл в ломбард, — сказала Ванда. — Это мой кофе?

— Да, — сказала мама. — Какое совпадение, Альберт как раз сегодня подарил серьги Веронике. Розовый пластик, очень милые. Ванда глянула и чуть не расплескала кофе: на диване рядом с её сестрой сидел тот самый жадина и нервно теребил в руках салфетку.

— Ты принесла перчатки? — спросил папа. — У нас в семье никто не умеет вязать, кроме Ванды, — обратился он к Альберту.

— Я… я тоже не умею, — сказал тот. Виктор хихикнул, но закрыл рот рукой и сделал на лице постное выражение.

— Мы с папой подарим прабабушке котёнка, — сказала мама.

— Вы его заворачиваете? — удивилась Ванда.

— А я подарю краску для волос, — сказала Вероника. — Современные женщины говорят «нет!» седым волосам!

— Так значит, у тебя тоже были седые волосы! — воскликнул Виктор.

— Вот почему ты их покрасила!

— Ты красишь волосы? — спросил Альберт разочарованно. — Я думал, они такие чёрные и блестящие от природы.

— Вас, женихов, не поймёшь, — сказала Ванда. — Карлу наоборот нравилось, что у Вероники крашеные волосы, он сам просил её краситься только в рыжий…

— В рыжий? — прошептал Альберт. — Карл? Но ты говорила мне, что воспитывалась в монастыре и до меня не знала мужчин…

— В монастыре? — переглянулись мама и папа. Папа подозрительно закашлялся, а мама поспешно предложила:

— Альберт, ещё кофе?

— Мама варит самый вкусный кофе в городе, — сказал Виктор. — Все женихи Вероники были в восторге.

— Нет, благодарю, — сказал Альберт и встал. — К сожалению, вынужден вас покинуть, вспомнил про одно неотложное дело. Когда за ним заперли дверь, Вероника спросила:

— Что, он в самом деле пожалел денег на антикварные серьги? А ведь такой богатый.

— Ты поэтому с ним встречалась? — спросил Виктор.

— Нет, просто в моей коллекции женихов не было парня с именем Альберт.

* * *

Закатное солнце золотило виноградные листья и лужи, оставшиеся после дождя. Сквозь оконную решётку было видно золотисто-розовое небо. Далеко в саду лаяли псы. Скрипела тележка садовника. Янтарина отложила золотую пряжу и встала, потому что в комнату вошёл король.

— Прядёшь? — сказал он, потирая руки.

— Мне надоело, — сказала Янтарина. — Я хочу танцевать и разговаривать с другими людьми.

— Разговаривать? — удивился король и погладил её по голове. — Твои волосы отрастают так быстро. Альма взяла двух крестьянок в помощницы, они не успевают ткать, а за парчой всё присылают. Все хотят носить платье только из нашей парчи.

— Мне это надоело, — сказала Янтарина.

— Да, да, ты хочешь разговаривать, — сказал король. — Так давай поговорим, ты ведь можешь поговорить со своим отцом, золотко? К королеве тоже тебя пускают беспрепятственно. Альма и Чес всегда рады поболтать. И все слуги. Чего же тебе ещё?

— Мне нужна подруга, — сказала Янтарина. — Мне нужна музыка. Я хочу смеяться и танцевать. Чес говорит, что раньше в замок приезжали гости, другие короли и королевы с детьми и свитой, что были балы, скачки, фейерверки, театр и лодки… Что раньше были открыты все этажи и комнаты…

— Откуда бы ему это знать? — сказал король. — Вы же почти одного возраста, так почему он помнит, а ты — нет? Он просто фантазирует, золотко.

— Но неужели к нам никто не может приехать?

— Я же рассказывал тебе, — сказал король. — Неужели ты не веришь родному отцу?

— Можно мне погулять до ужина? — спросила Янтарина.

— Хорошо, гуляй, — сказал король и ушёл. Янтарина надела плащ, завязала волосы платком, чтобы их сияние не выдавало всем, где она гуляет. Хотя — где бы она ни гуляла, где бы ни спряталась — её всё равно выследят, найдут, возьмут за руку и приведут в эту комнату с зарешеченным окном. Она вышла из замка. По пути в коридорах ей встретились двое слуг — горничная несла стопку простыней, и поварёнок тащил на кухню полные вёдра воды. Оба они, увидев принцессу, отшатнулись и ускорили шаг. Янтарина знала: они её боятся. Все слуги в замке — кроме Альмы и Чеса — её боятся, шепчутся о ней. А ещё — за ней следят. Садовник подрезал кусты бирючины. Проходя мимо, Янтарина чувствовала на себе его взгляд. Янтарина знает, как этот человек появился в замке. Он приехал с субботним обозом и в руках держал только маленький чёрный мешочек с семенами. Эти семена боялись света. На другой день садовник сажал их: из мешка сразу в ямку и засыпал землёй, чтобы не попал ни один солнечный луч. Через день появились ростки, а через неделю по всему саду и лесу до самой Глухой стены росли высокие, могучие деревья с чёрной корой и красивыми золотыми листьями. Деревья могли говорить — а ещё они убивали. Убивали всех, кто проникал за Глухую стену и хотел добраться до замка. Все это Янтарине рассказал Чес, хотя она не особенно ему верила.

* * *

День рождения прабабушки отметили, как всегда, очень весело.

Прабабушка встречала гостей в белой верблюжьей шали, ее привёз из далёких стран прадедушка. Котёнок, которого подарили мама и папа, рыжий и пушистый, бегал под столом и шуршал обёрточной бумагой.

— Как бы ему у меня не было одиноко, — сказала прабабушка. — Заведу ему подружку, наверное.

— Зачем вообще в доме животные? — недовольно сказала Вероника. Она не любила кошек, потому что от них на её изысканных чёрных платьях оставалась шерсть. Ванда выбрала момент за столом, когда все молча жевали, и громко попросила у мамы:

— Мама, расскажи мне про Якобину! Сразу стало ещё тише. Кто-то уронил вилку, она звякнула о тарелку, и наступила глубокая тишина. Все взрослые смотрели на Ванду так, словно она сказала или сделала что-то неприличное.

— Якобина — это… — начала мама и замолчала, поглядела на бабушку, а бабушка закрыла рот рукой и поглядела на прабабушку.

— Кто такая Якобина? — непонимающе спросил Виктор.

— Откуда ты взяла это имя? — ласково спросила прабабушка.

— С фотографии, — тихо сказала Ванда. — Это ведь была мамина подружка? Она что, умерла или уехала?

— Да, мы не видели Якобину уже много лет, — сказала прабабушка. Ванда хотела спросить, куда уехала Якобина, но тут внесли торт — огромный, сказочно красивый, сладко пахнущий торт, стали его резать, подали чай, и Ванда с удивлением нашла в своём куске монетку.

— Монетка! У меня! — закричала она.

— Загадывай желание, — сказала мама, а Котик удивлённо воскликнул:

— И у меня тоже монетка!

— И у меня, — сказала бабушка.

— Что ты загадал? — спросила Ванда шёпотом.

— Встретить девочку, похожую на Якобину. А ты?

— Чтобы у меня появилась сестра. Бабушка, а ты что загадала? Бабушка вздохнула.

— Я загадала то, что точно не сбудется…

— Мы тоже, — сказал Котик. Прабабушка посмотрела на них и загадочно улыбнулась.

* * *

Лисохвост распушил ярко-красные цветки, молочай выставил колючки, норовя зацепить за платье, розовые воронки цветков амариллиса поворачивались вслед, словно наблюдая. Лилии источали горький аромат, от аконитов кружилась голова. Янтарина подумала, что садовник специально разводит в саду только ядовитые и неприятно пахнущие растения. Где-то недалеко сопел пёс, солнце уже зашло, раз собак спустили с цепи. Чес говорит, днём их держат в подвале без окон — специально, чтобы псы научились видеть в темноте. Кусты олеандра раздвинулись, и перед Янтариной появился Чес.

— Гуляешь, принцесса? — спросил он. — Хочешь сбежать?