Я и три Отелло

— Уже не очень. Что ты хотела?

— Может, ты приедешь уже домой?

— Домой? Что ты имеешь в виду? — Мне послышалась, или звучала насмешка.

Я бы могла не обратить на его интонации внимания, могла бы подавить в себе настороженность, многое было мне по силам. Но дальше в трубке послышался какой-то шум или шорох, а за ним я отчетливо расслышала женский голос.

— Зайка, ты меня разбудил. — Довольно низкий женский голос. — Кто тебе звонит в этот час?

— Я приеду к вечеру. Раньше не жди. — Заглушая еще какие-то звуки, громко проговорил Сергей в самую трубку, а дальше были только гудки отбоя.

Что случилось со мной потом, не знала точно. Наверное, долго плакала. Иначе, отчего рядом слышала надрывный вой своей собаки? Возможно, мои рыдания его напугали, вот он и… Но голова моя была наподобие пустого кувшина. В него что-то долетало, влетало, а потом вылетало, немного пометавшись в пустом пространстве. Потом что-то изменилось. Наверное, прошло много времени к тому моменту. Возможно, начал приближаться вечер. А это значило, что скоро должен был вернуться Сергей.

— И как мне с ним теперь себя вести?!

О, о! Лучше бы я об этом не задумывалась. Что тогда началось! Чего я только не передумала. Каюсь, была мысль и об убийстве. Вот такое вот было сумасшествие. А потом время все шло, но он все не являлся. И тогда я стала молиться всем святым, чтобы он только бы вернулся. Мол, все ерунда, все прощу, только чтобы снова был рядом со мной.

На горизонте уже снова начало показываться солнце, то есть прошла еще одна ночь безумных мыслей и пустых ожиданий. И тогда я решила покинуть свой прежний наблюдательный пункт. Я ушла с балкона. Вошла в квартиру и дальше ничего не помнила. До тех самых пор, пока на пороге не показалась моя бабушка.

— Что здесь происходит?! — Голос ее звучал из прихожей. А где была в это время я? Наверное, в спальне. Плохо осознавала этот момент. — Катерина? Ты здесь? Ты живая? Что случилось? Почему ты в таком виде? Что с тобой? Только не говори мне, что вживаешься в новую роль. А с псом твоим что происходит? О Боже! Он здесь здорово порезвился! Ты зачем, скажи на милость, завела животное? Чтобы над ним издеваться? Ты его кормила? Ты его выводила на улицу? По всему вижу, что нет. Ничего из этого ты не потрудилась делать.

— Бабушка!!! — Заорала я на нее не своим голосом и зажала себе уши.

— Не ори на меня! И не беснуйся! Объясни толком, что с тобой произошло.

— Не могу! Ничего не могу! Оставь меня в покое!

— Кончай истерику! Поднимайся и марш в ванную!

Я только взвыла еще раз не своим голосом и в изнеможении распласталась на постели, лицом в подушку. Наверное, все же, потеряла сознание, ведь я так мечтала об этом. Но когда оно ко мне вернулось, то обнаружила себя лежащей вполне с удобством. А на голове моей было мокрое и холодное полотенце.

— Очухалась? — Зашевелилось что-то рядом со мной. Оказалось, это бабуля дежурила там в кресле. — Хорошо. Стану тебя кормить. Открывай рот. Будь послушной.

— Я не хочу есть. Я вообще ничего не хочу.

— Так не бывает. Чего-то ты точно должна хотеть. Сейчас мы это и выясним. Чем тебе помочь?

— Мне никто не звонил?

— Ага! Вот и начала оживать. Звонили.

— Не томи, а! Говори уже, кто.

— Из театра. Спрашивали, почему ни ты, ни твой Сергей не явились на работу.

— Значит, он тоже не явился. — Я разговаривала сама с собой. — И они до него не могут дозвониться. — От этой мысли смогла приподняться и сесть. — Почему? Не случилось ли с ним чего?

— Да что ему будет? Здоровому такому бугаю!

— Бабушка!!!

— Так и есть. Это ты у нас аленький цветочек. Неженка, и тепличное растение. Сколько помню тебя в детстве, так, чуть что, вечно болела. Намучились с тобой, пока вырастили. А ты что надумала? Связала свою жизнь с этим типом. Да ему обидеть кого, ничего не стоит!

— Бабушка!!!

— Что заладила? Посмотри на кого ты стала похожа. А все он! Этот, прости Господи, Сергей твой. Так и знала, что станет по бабам таскаться. Да у него на лице было написано…

— Все ясно! Марья Гавриловна тебе доложила свое видение моей проблемы!

— Да. Я и не скрываю. У нас с ней уговор. Просила ее за тобой присматривать. Жалко только, что она поздно мне позвонила. Надо было мне еще вчера к тебе приехать. Не была бы ты тогда в таком плачевном состоянии. Но ничего, я и теперь справлюсь со всеми твоими бедами. Давай, открывай рот. Ты знаешь, я не отстану, пока не накормлю тебя. Так! Умница. Вот и молодец! А теперь потихонечку и в ванную. Там сполоснешься, вот вода все несчастья-то и смоет. И не спорь со мной. Пошли, детка, пошли!

Бабушка была права, я хорошо знала, что спорить с ней было бесполезно. Поэтому почти не сопротивлялась, когда она потянула меня за руки, заставляя подняться. А вот уже в ванной комнате проявила твердость. Не хватало еще, чтобы меня поливали из душа, как в детстве. Нет, я была уже большой девочкой.

— Катя! Ты скоро выйдешь? А то мы заждались.

— Кто это мы? — Я с опаской выглянула из-за двери ванной, запахивая на себе халат.

Оказалось, что пока я была занята, бабуля развила активную деятельность. Она пригласила ко мне участкового врача. Галина Ильинична была нашей соседкой к тому же и подругой детства моей мамы. Понятно, что бабушка воспользовалась такими связями и привела врача немедленно, хоть у той и был в этот день выходной.

— Сейчас посмотрим. — С этими словами мамина подруга начала осмотр.

Мне не пришлось ничего говорить. Бабушка помалкивала тоже. Но я нисколько не обманывалась, что обмен тревожной информацией между ними уже успел произойти. То есть бабуля мою историю, как сама себе ее и представляла, рассказала соседке, пока я была под душем. Возможно, что еще и Марья Гавриловна, это уже подруга бабули, в их беседе успела поучаствовать, так как тоже к тому времени находилась в квартире.

— Ничего опасного не обнаружила. — Заключила участковый врач с оптимистичной улыбкой в глазах и на устах. — Нервишки, конечно, надо бы успокоить. Ну, и витамины не плохо бы попить. Сейчас выпишу рецепт. Вот это лекарство просто чудеса творит при всяких расстройствах нервной системы. — Потыкала она ручкой в название, выведенное ею на клочке бумаги совершенно неразборчивым почерком.

— Это? — Надела бабуля на нос очки, пытаясь разобрать каракули врача. — Придется тогда в аптеку сходить.

— Сходите. Здоровью Катюши сейчас ничего не угрожает. Она разумная девушка и выглядит вполне хорошо. А от этого лекарства уже завтра забудет все печали и даже сможет идти на работу.

— А оно не затормаживает, ну, в общем…

— Да принимая его, можно и от вождения автомобиля не отказываться.

В общем, дамы одна за другой покинули мою квартиру. Последней ушла бабушка. Она долго возилась со связкой ключей в прихожей, несколько раз заходила ко мне, умудряясь искать в моей спальне то свой кошелек, то целиком сумку, а потом просто встала посередине комнаты и посверлила меня подозрительным взглядом.

— С тобой ведь все будет нормально? — И тут же всплеснула руками, как делала только она. — Господи! О чем это я?! Конечно, у тебя будет все хорошо. У тебя, милая, уже все нормально. Правда? Ответь мне.

— Да. — Прохрипела я ей в ответ и даже попыталась улыбнуться, чтобы ее хоть немного успокоить. — Не волнуйся. Иди. Но можешь и не ходить. Я уже не собираюсь больше рыдать и биться головой об стену. Все прошло и так, бабуля.

— Это хорошо. Но я, все же, в аптеку схожу. Видишь ли, я бы приняла сама пару тех волшебных таблеток, раз Галка их так нахваливала. К моим-то годам нервы совсем расшатаны. Не мешало бы их поправить по возможности.

— Тогда иди. — Улыбнуться мне, все же, удалось, правда, получилось на тройку с минусом.

Когда за бабушкой закрылась входная дверь, я поднялась с постели. Моей целью была гостиная. На журнальном столе, должен был лежать мобильный телефон. Я помнила, что оставила его там. И верно. Лежал.

— Сейчас все узнаю. — Прошептали мои губы, а руки завладели аппаратом.

Я его весь просмотрела, но то, что искала, не нашла. От Сергея за последние двое суток не было ни звонка, ни СМС. От этой информации моему сердцу в груди сделалось неуютно, и оно еще от этого как окаменело.

— И что мне теперь делать? — Вопрос этот я себе задала, но ответить у меня не получалось. Очень хотелось, чтобы кто-нибудь со стороны взял на себя этот труд, только я находилась в квартире одна, и часы отсчитывали минуты до прихода бабушки из аптеки. — А вот когда она вернется, то все вопросы отпадут сами по себе. — Нахмурилась я, понимая и предвидя ее реакцию на телефон в моих руках. — Значит, мешкать нельзя.

С этой мыслью, произнесенной вслух, нажала на соединение с номером своего возлюбленного. Язык не повернулся сказать «бывшего». В голове моей, все же, складывалось все так, что приняла бы его снова, приди ему охота ко мне вернуться. Вот только он что-то медлил с этим.

— Алло! — Услышала его голос, и за грудной клеткой сразу ощутила высокое давление и частое-частое сердцебиение, было похоже, что там у меня поселился большой такой филин и он громко ухал. — Алло! Катька, это ты? Говори же давай. Что молчишь? Ты дар речи утратила, что ли? Нет, так не пойдет, дорогая. Или мы с тобой разговариваем, или…

— А ты где? — Даже этот совсем короткий вопрос дался мне с большим трудом. Слова выходили из глотки очень туго, и они ее как царапали, а голос получился глухой до неузнаваемости.

— Катя? Это, все же, ты, или нет? — Вот и Сергей на том конце связи засомневался, что говорил именно со мной. — Ответь, или я вешаю трубку.

— Я, я. Не сомневайся. — Просипела только после того, как с надрывом откашлялась.

— Что у тебя с голосом? — И он еще спрашивал! Возмущение начало во мне подниматься стремительно, как никогда ранее. Особенно этому способствовал тот факт, что его собственный голос вполне нормально звучал, бодренько так, как если бы ничего и не произошло недавно.

— Приболела…немного…

— А, а! Тогда понятно. Так что ты хочешь от меня услышать?

— Мне повторить вопрос, Сережа? — Я старалась, я очень старалась не выдать своего волнения, обиды, переживаний. Похоже, мне это удалось, потому что он продолжал говорить вполне буднично, уж точно ни о чем не переживал.

— А, нет, не надо. Я его помню. Я в Питере, Катя.

— Почему там? — Мои брови нахмурились сами по себе, а еще пальцы на руках сжались так крепко, что побелели в суставах.

— Почему бы и нет?! — У меня создавалось впечатление, что он разговаривал со мной и еще параллельно что-то делал. Так звучал его голос. Как бы был немного отстранен от беседы. — Здесь моя родина. Здесь живут мои родители.

— Что это значит, Сереж? Ты меня бросил? — На последнем слове голос меня предал, а дыхание прервалось. Задышать вновь было совсем не просто.

— С чего ты взяла? Просто решил немного пожить врозь.

— А разве, это ни одно и то же?

— Мне так не кажется. И знаешь, что? Давай сейчас прекратим разговор, а? Нет, правда, мне сейчас катастрофически не хватает времени на сборы. Надо уже выбегать, а я все копаюсь. Ты простишь меня? А как улажу кое-какой вопрос, так тебе позвоню сам. Идет?

— Нет. Не идет. Ты не можешь так относиться ко мне. — Почувствовала, что мою внутреннюю заградительную дамбу для собственных эмоций начало прорывать нахлынувшими чувствами. — Объяснись! Что происходит?! На это много времени не надо. Ты умеешь объясняться лаконично, дорогой. Давай, не тяни. Время пошло. В пять минут уложишься? Потеря этого времени не слишком осложнит твою насыщенную жизнь?

— Что ты так завелась, Катька?! Что не предупредил тебя об отъезде?

— Не тяни, Сергей. Забыл, что это у тебя жесткий лимит времени?

— Ладно. Будь все по твоему. Скажу. Не хотел делать это пока, но… Мне обещают роль. Здесь. В Питере. Такую, которую хотел. Ты поняла меня? Надо признать, что в Москве у меня не сложилось. А здесь все обещает быть в шоколаде. Как тебе такая новость?

— Вот как… В Москве, значит, у тебя не сложилось. — Сама не знала, что чувствовала, ощущения были еще неиспытанные ранее. Возможно, вот так в людях умирала душа.

— Эй! Ты там? Катя?! Тебя плохо слышно. Ты шепчешь? Или это что-то со связью?

— Я здесь. И я рада за тебя. Очень.

— Правда?! Я знал, что ты у меня человечек с большим пониманием. Спасибо, Катюха.

— Да. Пожалуйста. Желаю тебе всего хорошего.

— Эй! Ты со мной уже прощаешься, что ли? Ты не обиделась, все же, случайно? Ответь.

— Нет. Что ты?! Просто, не хочу тебя долее задерживать. Ты же спешил.

— О, да! Я уже опаздываю. Как все выяснится окончательно, так позвоню и расскажу в подробностях, что и к чему. Идет? Тогда пока!

Я еще некоторое время сидела с зажатым в руке телефоном. Наверное, это снова был он, шок. Что конкретно меня доконало в том разговоре, понять не получалось. Вроде, и не плохая вовсе была беседа. Особо придраться не получалось ни к какому слову. Но, почему же тогда, в висках так пульсировала кровь, и билась мысль о предательстве? А еще внутри меня образовалась, ну, просто, вселенская пустота. Надо было ее срочно чем-то заполнить. Иначе, я сама не знала, что тогда должно было случиться, но мне было очень страшно. И я поступила неожиданно для себя. Взяла и потянулась к бутылке.

Да. Такая странность случилась со мной тогда впервые. Обычно спиртным нисколько не увлекалась. И еще я в нем ничуть не разбиралась. Поэтому в руку взяла просто самую большую и яркую бутылку. Даже, сказала бы, она сама ко мне попросилась. Открутить крышку сразу не получилось, немного помучалась. Зато потом в эмоциональном накале плеснула себе в коньячный бокал изрядную порцию какой-то золотисто-коричневой жидкости, как говорится, от души, и выпила, не отрываясь от стеклянного края и не прерываясь ни на секунду.

— Фу! Гадость какая! — Отставила стакан на журнальный стол и откинулась к спинке кресла, ожидая, что мне сейчас станет легче жить. — Отчего-то же мужики делают так?! Вот и у меня должно получиться.

Но прошло изрядно минут, а действие алкоголя запаздывало по всем статьям. Я не ощущала расслабленности ни в теле, ни в мыслях. Наоборот, внутри как сворачивалась виток за витком жутко тугая пружина.

— Черт! Больно! — Вся сморщилась и плеснула в стакан еще порцию все запаздывающего успокоения. — А что это я здесь пью? — Повернула бутылку этикеткой к себе. — Виски. Один черт! Еще, что ли, заглотить?

И тут из прихожей послышался звук отпираемого замка. Это возвращалась из аптеки бабушка. И я пошла ее встретить. Как была с бутылкой и стаканом в руках, так и пошла.

— Катюша! Я пришла. Как ты здесь? — Это она меня еще не видела. Переодевала туфли на домашние тапочки и кричала мне, а я стояла рядом.

— Нормально. Как иначе? — Наверное, ей не понравился уже мой голос. Потому что она на него напряглась. Потом подняла голову, развернулась в мою сторону и некоторое малое время была потом еще в растерянности. — Ты что делаешь? Ты решила напиться? В спиртном горе свое утопить? Не смей! Не стоит он того! Да он мизинца твоего не стоит! Отдай! Немедленно отдай! Ты же не пила это, правда?

— Чуть-чуть. Не сердись.

— Бедная моя девочка! — Она прижала мое слабое тело к своей груди, когда разлучила меня с виски и стаканом, и принялась, как баюкать. — Цветочек мой нежный! Радость моя единственная!

Вот жалость ее ко мне меня и подкосила. В груди вдруг все заклокотало, руки и ноги задрожали, в горле образовался ком, не совместимый с дыханием. Пришлось его прогонять оттуда. Я кашлянула раз, другой, а вместо кашля послышался вскоре всхлип. Один, другой. И вот я уже рыдала навзрыд. Наружу из меня вылетали очень странные звуки. Они были шокирующими для меня прежней, но в тот момент ничуть не волновали меня тогдашнюю. А бабуля все что-то приговаривала. Ласковое и не очень. Грубое и не совсем. И еще она постоянно меня гладила. По плечам, рукам и спине. Баюкать не переставала тоже. И как-то так получилось, что не заметно для меня впихнула мне в рот пару тех волшебных таблеток, что притащила тогда из аптеки.

А потом в нашей квартире снова стало многолюдно. Нет, не пришел никто посторонний. Наблюдала все ту же компанию: бабуля, Марья Гавриловна и Галина Ильинична. Они появились, как из-под земли выросли и принялись сновать и хлопотать вокруг меня. И это не радовало. Даже поняла, что очень не желала их присутствия в моей квартире. Но, кто же меня спрашивал? А мне было очень не по себе, что они видели меня такой слабой, некрасивой, никчемной, жалкой. Мне было очень стыдно перед ними за такое мое состояние, но ничего не могла с этим поделать.

— Он меня бросил! — Вопила я и даже все пыталась вырваться и куда-то бежать. — Он меня не любил! Он меня пре-да-ал!

Как мне сделали укол в плечо, даже не почувствовала. И после него еще какое-то время меня держали крепкие объятия, но не моего любимого мужчины точно. Свой крик, разносящийся по московской квартире, я слышала, а очень хотелось докричаться до Питера. Только это было невозможно. Как и долго сопротивляться той дозе лекарств, что попала мне в кровь через иглу шприца, и что упала мне в желудок в виде двух волшебных таблеток, растворившихся в значительном для меня объеме алкоголя. Отключение всего организма, все же, наступило. Пусть и не быстро, но зато меня вырубило по полной программе.

Глава 3

Во сне я дернулась и тут же пробудилась. Оказалось, что находилась все в той же бело-серой светящейся стерильной комнате. Да, ничего не изменилось. По-прежнему пребывала в ужасном и непонятном чужом мире. И я снова лежала на кушетке, прикрытая белоснежной простыней. Только и разница, что Отелло сидел теперь передо мной на виду и таращился своими глазами-пуговками.

— А знаешь что, друг мой?! — Смерила его насмешливым взглядом. — В этой стерильной комнате только два нестерильных объекта, и это мы с тобой.

— И что? — Его это точно не волновало. Об этом свидетельствовала и поза, и его голос. — Меня сейчас больше заботит, что нам дадут на завтрак. Вот бы снова синий шарик!

— Обжора! — Я на него ворчала часто, но всегда беззлобно. И он это понимал. И в прежней нашей с ним жизни, и в теперешней.

Подумав про наше с псом прошлое бытие, снова припомнила, как вырубилась перед тем, как попасть сюда, под действием сильных лекарств, смешанных с алкоголем в моем многострадальном организме. И тут мне подумалось, что, может быть, перемещение в этот мир было вызвано именно слиянием чуждых веществ. А что если, одно лекарство соединилось с другим, но этого никак нельзя было допускать из-за непредсказуемого побочного эффекта. А тот, эффект то есть, возьми и случись. Вот я и оказалась среди этого перекрашенного мира!

— А знаешь… — Хотела и с Отти поделиться своими соображениями, но он смотрел на меня так безразлично, что я осеклась. — Нет. Все же, не получается.