Держи на Запад!

Квинта, тяжелобольной и истощенный после Андерсонвиля, который на фоне прочих южных тюрем для военнопленных был страшнее всех, выжить в катастрофе «Султаны» не имел никаких шансов. Так что да, повезло человеку.

— Я, как малость окреп, подумал: а уйду-ка я на Запад, — сказал Квинта. — Но в Форт-Смите притормозил: ну куда я прусь, ни денег, ни здоровья… А на вентиляторах неплохо можно заработать. Хорошая идея. — Он снова посмотрел в сторону моего стола. — Вы еще что-то изобретаете?

— Это для телеграфа, — соврал я. — Да и не получится ничего путного, — добавил я самокритично. — Во всяком случае, в ближайшей перспективе.

— Ага, фигню какую-то изобретает, — неодобрительно отозвался о моем творчестве Джейк. — Пусть лучше морозильник изобретет, а то только сказки рассказывать мастер.

— Морозильник? — заинтересовался Квинта.

— Ну да, — объяснил Джейк. — Вы на его последней лекции, об электрическом доме, не были? Ох, он там понарассказывал… Вот например, если надо что на льду держать, то на кухне будет не обычный рефрижератор, а электрический, который не надо льдом наполнять, он сам себе лед замораживает.

— Так ведь машины для изготовления льда уже существуют, — сказал Квинта.

— Они большие, — возразил Джейк.

Оптимизм Квинты сделал свое дело: Шиллер и Джонс решили заняться изготовлением вентилятора.

Мы проводили господ предпринимателей до тележки, на которой они приехали, причем Дуглас напросился к ним в экипаж, чтобы уехать в город, а потом вернулись к своим делам: я — изобретать электрическую клавиатуру типа QWERTY, а Джейк — вытачивать для нее из кости клавиши. Буквопечатные аппараты на телеграфе уже применялись, но клавиатура для них напоминала рояльную. Лично мне было неудобно. И потом я держал в дальней перспективе переделать аппарат Юза в пристойную электрическую пишущую машинку — уж больно мне от руки писать не нравилось. Скорее всего, где-то в Штатах какие-то неизвестные мне господа сейчас тоже изобретали механическую пишущую машинку — но когда ж они ее изобретут? Точных дат я не помнил. Ладно, попробую изобрести сам. Я, по крайней мере, представляю, как это в принципе должно выглядеть.

— И вот что-то мне фамилия Такман напоминает, — вдруг промолвил Джейк, не отрываясь от костяшек.

— Фамилия как фамилия, — ответил я, монтируя контакты. — Вот если бы фамилия была Мицубиси — тогда да, было бы о чем задуматься.

— А что, есть такая фамилия — Мицубиси? — спросил Джейк.

— Если и есть, то где-нибудь в Японии, — проговорил я.

— Эти ребята — точно не японцы, — сказал Джейк. — Но что это за фамилия — Такман?

Часа через три пришла телеграмма из Форт-Смита. Я подумал было, что поступило какое-то ЦУ из головной конторы (к нам других телеграмм пока не приходило), но в сообщении было только три слова: «Фокс арестован. Маклауд»

«За что?», — отстучал я.

«Убил Такманов»

— Вот они, значит, по чью душу приехали… — сказал Джейк и просветлел лицом: — А точно! Помнишь, как нам в Льюисбурге Фокса подбросили? Его же собирались обвинить в убийстве лейтенанта Такмана!

— В Хуррикан-стейшн, — поправил я. — Помню.

Когда наша «телеграфная команда», состоящая в ту пору из трех человек, чинила линию между Литл-Роком и Дарданеллами, мы повстречали кавалерийский патруль, который только что поймал нескольких малолетних бушвакеров — конфедератских партизан. Ничего особенного парнишкам не грозило, война была кончена, подержали бы в тюрьме недельку да и отпустили по домам, но вот один из них был настолько неосторожен, что при свидетелях убил лейтенанта Такмана — по отзывам патрульных, большую сволочь, но все же… Губить малолетку из-за этой сволочи патруль не хотел, и его отпустили с нами, чтобы мы увезли его поближе к Индейской территории. Ну вот, мы и увезли. А у лейтенанта Такмана оказались родственники.

Несколько минут спустя мы с Джейком уже шагали в город. Навстречу нам, как мы увидели почти сразу же, катил на извозчике Норман. Вид у Нормана был уж очень благодушный, создавалось впечатление, что об аресте Фокса он не в курсе.

— Куда вы так торопитесь? — удивился он, когда мы поравнялись.

— Разворачивайся, — сказал Джейк негру-кучеру и обратился к нашему начальнику: — Фокс влип.

— Во что? — удивился Норман. — Я его на пристани полчаса назад оставил, он должен был подождать, пока наши вещи разгрузят. Что с ним могло случиться?

— Тут на днях вокруг нашего дома два парня вились, кого-то искали. Ну вот он их и пострелял. А подробностей пока не знаем. Маклауд телеграфировал, — доложил я, когда вся наша компания ехала в город.

— Боже ты мой! — только и промолвил Норман.

3

Ближе к пристаням уже чувствовалось нездоровое оживление. Это только сценаристы киновестернов полагают, что на Западе стрельба на городских улицах была обычным явлением. Постреливали, конечно, бывало, но не в центре города и среди бела дня, и вот чтобы разом два покойника — это тоже далеко не каждый день. Во всяком случае, у нас в Форт-Смите.

На нас оглядывались, и очень скоро мы узнали подробности: Норман едва покинул пристань, как туда заявились оба Такмана — не иначе как им кто-то сообщил, что Фокс Льюис только что выгрузился с пришедшего от Форт-Гибсона плота. Были Такманы слегка навеселе и громко говорили о всяких бушвакерах, которые почем зря стреляют в северных офицеров и это им в благословенном Арканзасе сходит с рук. Фокс на них и внимания поначалу не обратил, занятый перегрузкой багажа на нанятую телегу, потом оглянулся на шум («побледнел как смерть», — сообщили очевидцы) и тут же выхватил револьвер. Пах-пах! — никто и глазом не успел моргнуть, как оба Такмана уже лежат совершенно мертвые, а Фокс, оглянувшись, понял, что удрать не удастся: рядом форт, на пристани полно офицеров, да и народ вокруг сильно возбудился свершившимся убийством, помогать бежать никто не будет. И он сдался.

Сейчас он сидел в гарнизонной тюрьме и ему грозил военный суд, об этом нам сообщил Дуглас, которого мы нашли в форту около офицерских казарм.

— Военный суд? — переспросил я. Я ничего не понимал в здешних законах, но мне показалось, что военный суд — это куда серьезнее обычного, гражданского. У меня военное правосудие прочно ассоциировалось с расстрелом.

— Так что, разве не в Ван-Бюрене судить будут? — спросил Джейк.

— Не довезут, — сумрачно ответил Дуглас и кивнул на накапливающуюся во дворе толпу. — На днях около кладбища солдата убили, вы же знаете.

— Так Фокса ж в городе не было! — воскликнул Джейк.

— А все равно: раз бушвакер, так повесить, — ответил Дуглас. — Если в Ван-Бюрен повезут — отобьют у охраны да линчуют. А в гарнизонную тюрьму, конечно, не полезут. Так что судить надо здесь.

К нам подошел озабоченный майор Хоуз, которого мы хорошо знали, потому что он, как и мы, был заинтересован в прокладке телеграфных линий на Индейской территории, и все взаимодействие с армией наша контора осуществляла через него.

— Говорил я, подведет вас этот конокрад, — сказал он, поздоровавшись. — Он, оказывается, офицеров как зайцев стреляет.

— Эти, сегодняшние, разве офицеры были? — спросил я.

— Один — да. Ну, по крайней мере, до апреля.

Дуглас оставил нас с Хоузом и отправился побеседовать с военным начальством. Вернувшись, он сказал:

— Меня назначили адвокатом Фокса и разрешили с ним поговорить. — Он перевел взгляд на Джейка: — Тебе поручение: потрись среди народа и узнай об этих Такманах все, что можно узнать.

— Так это же сплетни, — возразил Джейк. — Разве что серьезное так узнаешь?

— Сгодятся и сплетни, раз ничего другого нет. — Он перевел взгляд на меня: — А ты пока забери на пристани ваш багаж, отвези домой и поищи среди вещей Фокса чистую и новую рубашку. Если не найдешь, придется покупать, — он посмотрел на темнеющее вечернее небо, прикидывая, что надо успеть за ночь. — И мыло с полотенцем захвати. Мы же хотим, чтобы Фокс выглядел как приличный мальчик, а не бродяга из зарослей?

— И бритву, — подсказал Норман.

— А что, ему есть что сбривать? — удивился я.

— Переоденься в приличный костюм, захвати мне тоже чистую рубашку и сразу же возвращайся, можешь пригодиться мне здесь, — продолжал давать ЦУ Дуглас. — А вы, мистер Ирвинг, тоже езжайте домой, приведите себя и свой мундир в порядок и попробуйте поспать. Завтра утром вы мне понадобитесь.

О ЧЕМ РАССКАЗАЛ ФОКС ЛЬЮИС ДУГЛАСУ МАКЛАУДУ В ГАРНИЗОННОЙ ТЮРЬМЕ ГОРОДА ФОРТ-СМИТ, ШТАТ АРКАНЗАС

В тех краях, где я родился, долгое время враждовали Такманы с Линделлами. У нас ведь как? Поссорятся два семейства из-за фигни какой-нибудь, да и начинают друг друга подстерегать и отстреливать. Женщин не трогают, а парней могут стрелять и с пятнадцати, и с двенадцати лет — только подвернись случай.

Вот и Линделлы с Такманами поссорились не знаю даже из-за чего и убивали друг друга лет сорок, а может быть, и все пятьдесят. Специально засад обычно не устраивали, а просто если встретятся на узкой дорожке — так сразу и палят друг в друга. Разве что по воскресеньям не стреляли, потому что воскресенье — день Господень, и полагается в церковь ходить, а церковь у нас одна. Вот значит, только в церкви они без перестрелок и обходились: Линделлы справа от прохода сидят, Такманы слева, и все равно за спинами, около входа кто-нибудь из молодых Линделлов и Такманов стоят и присматривают. У нас, говорят, первое время возражали: мол, нехорошо в церкви оружие наготове держать, — а потом как-то привыкли.

Мама моя, когда осиротела, у Линделлов жила: считалась воспитанницей, а на самом деле прислуга. Потом замуж, конечно, за отца вышла, я родился. А когда мне было лет семь, Такманы застрелили предпоследнего Линделла, и остался только Билли Линделл, мальчишка совсем: пятнадцать или около того. Ну и женщины Линделл остались, но женщины не в счет. А Такманов много еще оставалось. Билли Линделл решил уехать в Цинциннати, потому что понятно было, что одному ему против Такманов не сдюжить. Вот он потихоньку собрался, пошел на берег реки Огайо, чтобы на лодку сесть, а там, так получилось, Такманы как раз беглого негра ловили. Негра-то они вроде не поймали, а вот Билли убили, и не осталось больше Линделлов.

Как не стало Линделлов, Такманы вроде как заскучали, потому что до нашей семьи стали слухи доходить, будто они поговаривают, что и я — Линделл. Ну, через восемь месяцев после свадьбы родился, так что не иначе, как моя мать с кем-то из молодых Линделлов внебрачно согрешила. Мама как услыхала, так в ближайшее воскресенье перед церковью как следует их отчитала, что позорят порядочную женщину. Да надо сказать, я в отцовскую породу пошел, и это разве что слепому видно не было, эти-то злосчастные Линделлы были чернявые. Ну и пристыдили Такманов всей общиной; затихли они.

А потом, уже незадолго до войны, в округе дифтерит начался, ну и у нас тоже: я заболел, мама и двое наших маленьких. Я-то выжил, а мама и малыши померли. Отец после этого сильно пить начал, сердце у него и не выдержало. И вот возвращаюсь я домой после похорон, а Джефф Такман у нас дома все углы обшаривает. Я за ружье схватился: уходи, говорю. А он смеется: ты, говорит, малолетка, один с хозяйством не справишься, тебе опекун нужен. Я, говорит, твоим опекуном и буду, Линделл.

А у нас хозяйство, не сказать, чтобы очень богатое было, но лошади хорошие, и Джефф Такман все с завистью на нашего Огонька посматривал; Огонек еще так, в полную силу и не вошел, но для скачек у него все задатки были.

И вот как он сказал: опекуном буду, Линделл, так я и понял — мне теперь не жить. И выстрелил. А он — он не верил, что выстрелю по живому человеку, я ж совсем сопляк был…

Ну и сбежал я в город Сент-Луис, а там как раз в Пони-Релай набирали. Меня брать не хотели, все ж таки работа опасная, я управляющему и рассказал… о Такмане.

А потом вы знаете. Война, а под конец войны я оказался у бушвакеров в Арканзасе. И, значит, в мае решили мы сдаваться. Вернее, отряд наш раскололся: одни решили сдаваться и идти по домам, раз амнистия и все такое, а у других и домов-то не было, решили бушвакерствовать и дальше. Еще и угрожали: Дан, был такой, обзывал дезертирами тех, кто сдаться решил, и говорил, что любого повесит, если, значит, попадется ему такой дезертир в одиночку.

Я-то сдаться тоже задумал, и уж почти и сдался, а там, перед тем, как оружие складывать — смотрю: Дик Такман на меня смотрит. «Ой, — говорит, — какая приятная встреча! Нед Льюис собственной персоной!»

Пришлось стрелять. Ну и, разумеется, тут уж о сдаче и речи быть не могло, но хоть сбежать тогда сумел, повезло. А в этот раз и бежать оказалось некуда.

Конец рассказа Фокса

4

Когда я вернулся с Пото-авеню, уже совсем стемнело. Возбужденная толпа, малость успокоенная уверениями в том, что бушвакера ни в какой Ван-Бюрен не увезут, а будут судить здесь, начала потихоньку рассасываться. Для большей уверенности несколько мужчин из тех, кому больше всех надо (а может, просто заняться нечем) остались следить, а остальные разбрелись по домам, обсуждая по дороге запредельный уровень бандитизма в послевоенном Арканзасе, и как надлежит бороться с убийцами, стреляющими средь бела дня мирных жителей.

Надо сказать, в городе и окрестностях было неспокойно. Убийства каждый день — это, конечно, перебор, в таком небольшом городке, как Форт-Смит, и народу-то не напасешься, чтобы каждый день кого-нибудь убивать, но вот вломиться в одиноко стоящий дом или пограбить кого на темной дороге — этого хватало, и я с трудом уговорил ломового возчика отвезти на ночь глядя с пристани на Пото-авеню имущество компании, а потом ждать, пока я соберу нужные вещи. В обратную дорогу я, помимо револьвера, еще и дробовик прихватил, а возчик, похоже, перехватил солидную порцию в салуне, так что когда около дороги шагов за двести до кузни замаячила какая-то подозрительная тень, возчик жизнерадостно крикнул туда:

— А вот щас пальнем и проверим, бушвакер или нет! Мистер Миллер, стреляйте!

— Мистер Миллер, не стреляйте, — попросили из темноты. — Это мы так, на всякий случай посматриваем, не явится ли банда выручать своего…

— Какая банда? — спросил я, недоумевая. — Вы что, ребята? Это же Фокс, наш монтер.

— Так бушвакер же, — возразили из темноты.

— Ребята, бушвакером он был в войну, — сказал я. — А сейчас единственная банда, с которой он знается — это мы, телеграфисты. А вот те парни, которых он пострелял — они кто? Ходили тут, что-то вынюхивали… вон, в салуне спросите, если не верите. Честные люди так не шляются.

— Ну, ты скажешь, — проворчал кто-то в темноте.

— Я, положим, могу и ошибаться, — согласился я. — Я все-таки недавно в эту страну приехал. Но мистер Ирвинг и Джейк — они что, вчера родились и в людях не разбираются?

— Может, и разбираются, — согласились в темноте. — Но мы все-таки тут погуляем.

— Гуляйте, — пожал я плечами. — Ночь нынче красивая…

Возчик подвез меня до Третьей улицы, а потом свернул направо, а я пошел вперед, к форту. У ворот прямо на пыльной траве сидели несколько человек. Я замедлил шаг, чтобы рассмотреть при неясном свете керосинового фонаря, нет ли там Джейка.

— Мистер Миллер? — окликнули меня от ворот. — Проходите, вас ждут.

Я с сопроводившим меня солдатом пересек опустевший двор. Гарнизонная тюрьма находилась в подвале под казармами. Уж не знаю, со всеми ли ожидающими суда обходились так гуманно, или же это Дуглас выхлопотал для Фокса такое послабление, но содержали нашего Фокса не в общем обезьяннике, отгороженном решеткой, а в отдельной камере. Фокс сидел на нарах; когда я вошел, глянул на меня и снова уставился в стену перед собой. Дуглас устроился за столом: строчил что-то в своем блокноте при свете лампы, досадливо морщась, когда крошилось острие карандаша. На столе лежал нож и ворох карандашных опилок. Стену подпирал провост-сержант; морда у него была равнодушная, он явно ожидал, когда Дуглас закончит все свои дела и покинет камеру. Лежащий на всеобщем обозрении нож сержанта ничуть не беспокоил.

— Ага, — сказал Дуглас, увидев меня. — Очень хорошо. Подожди пару минут, я сейчас допишу.

Я положил сумку на нары и пристроился постоять рядом с провостом. Подождать пришлось и в самом деле несколько минут, потом Дуглас передал мне стопку исписанных страниц:

— Найдешь мистера Делла, думаю, сейчас он уже дома. Вот тут верхняя страница — письмо для него, а остальное надо бы к утру отпечатать. Поможешь там, если что понадобится, а утром принесешь листовки сюда.

Я подался было на выход, но тут в камеру ввалился Джейк: в одной руке большое ведро с водой, в другой — широкий таз.

— О, — сказал Дуглас. — А Дэн уже смену белья доставил. Помоги Фоксу помыться, а мы пойдем, пожалуй, — он убрал нож в карман и встал.

— Я и сам могу помыться, — негромко сказал Фокс.

— Не сомневаюсь, — согласился Дуглас. — Но как бы не пришлось после твоего мытья перемывать шею и уши. Сам был такой в твои годы. Так что пусть Джейк присмотрит, мне спокойнее будет. Утром ты должен быть чист, как ангел.

Джейк молча закатывал рукава рубахи.

— Ничего, — утешил я Фокса. — Вообрази себя миллионером. В богатых банях специальные люди есть — банщики. И помоют, и массаж сделают, и пивка поднесут.

— Пиво запрещено, — равнодушно проронил провост.

— А массаж я тебе потом сделаю, как от виселицы отмажем, — пообещал Фоксу Джейк. — Дэн рассказывал, у них в России в бане массаж розгами делают.

— Какими еще розгами? — возмутился я. — Вениками из веток.

— Ой, большая разница, одним прутом или связкой, голым или с листьями? — возразил Джейк. — Давай, Фокс, раздевайся, пока вода не остыла. Не строй из себя барышню.

И мы покинули камеру, оставив несчастного Фокса на позор и поругание. Уж если Джейк за что-то взялся — так он все сделает как надо.

— Не потеряешься? — насмешливо спросил меня Дуглас.

— Обидеть пытаешься? — хмыкнул я и пошел вперед. Несколько шагов спустя я оглянулся. Дуглас исчез, как будто растворился в чернильной тьме. Ну да, на такие дела он тоже мастер.

Мистера Делла, редактора газеты «Новая Эра», дома не оказалось: он был в редакции. Мне выделили в провожатые малолетнего члена семьи, чтобы я не обходил квартал по улице, а прошел дворами, по короткому маршруту. Ох, лучше бы я пошел в обход, потому что это только днем кажется, что так короче, а ночью то и дело во что-нибудь врубаешься. Мой провожатый знал тут каждую штакетину, он обошелся без потерь, а я разок хорошо вломился в какую-то деревяшку плечом и пред Валентином Деллом предстал слегка помятым.

С Деллом, похоже, Дуглас договорился заранее, потому что редактор, прочитав письмо, кивнул и принялся на работу. Я постоял-посмотрел, как он набирает текст, посматривая в листочки Дугласа, а потом сказал, что если буду нужен, меня можно позвать. Делл кивнул, не отрываясь от дела, и я завалился спать на каких-то пыльных ящиках, вместо простыней подостлав старые газеты.

Думаю, Делл решил, что ему проще самому все сделать, чем вводить в курс работы меня, потому что проснулся я утром от того, что вчерашний юнец, входя, громко стукнул дверью. Он поставил на стол кувшин с кофе и миску с оладьями.

— Поднимайтесь, мистер Миллер, позавтракаем — и пойдем в форт, — бодро сказал Делл. На нем ночной недосып сказался мало, разве что глаза покраснели, а так он был так же бодр и энергичен, как обычно.

— Доброе утро, — пробормотал я. — А не опоздаем?

— Не опоздаем, есть еще время, — ответил мне Делл, а отроку, который сунул нос в только что отпечатанные листки, сказал: — Потом почитаешь, живо принеси воды умыться. Почему тебе всегда напоминать надо?

Юнец подхватил ведро и ненадолго исчез, а я, пока он бегал за водой, вытряхнул пиджак. Вот вроде по пыльным чуланам не шлялся и на ящики газетки подстилал, а все равно, нашлось пыли на небольшое облачко.