Помоги проекту - поделись книгой:
Каждому по мирам его
— А этот о чём писал? — спросил Димка, сгребая в объёмистый мешок консервы и пачки с макаронами. — Про голодомор, что ли?
— Писал, будто сейчас в России всё по талонам, как в девяностые! — старший креатор Петрович высыпал упаковку рафинада прямо в унитаз и нажал на смыв. — Умник нашёлся! Маскировал своё преступление под старческий склероз!
— И что теперь с ним будет? — не унимался Димка. В службе он был первую неделю, блогеров особенно не читал, тем более вредоносных, и всё в новой работе казалось ему важным и удивительным. — Наверно, не только имущество конфискуют, но и писаку — в тюрьму?
— Ты что, интернет не читаешь? — удивился Петрович и отряхнул от сахарной пыли крепкие рабочие руки. — В тюрьму писак уже год как не сажают. Тюрьма ещё никого не перевоспитала.
Он сел на унитаз и вытащил сигареты.
— Вот выдадут ему по талонам на месяц: кило сахара, кусок мыла, батон колбасы и 0,5 водки — он и перевоспитается. Поймёт, если написал — всё по талонам, значит, так и жить будет. Пока не одумается и не опишет, как у нас на самом деле.
— А если он с голоду помрёт?
— Зачем с голоду? Есть приговор суда, там прописано, сколько талонов ему положено. Выживали же как-то в девяностые? Мы ему приговор на дверь прилепим и на холодильник. А похудеет, так ему же и на пользу…
Петрович докурил, встал, в последний раз обошёл все комнаты, внимательно осматривая их на предмет запрещённых приговором вещей, и крикнул напарнику:
— Ну всё, заканчиваем! Вызывай грузчиков — мешки таскать.
Зачищенная креаторами квартира блогопреступника имела теперь нищий и унылый вид. Из дома была изъята не продававшаяся в девяностые бытовая техника и лишние продукты.
— А теперь нам куда? — спросил Дима, понимая, что до конца рабочего дня ещё пахать и пахать.
— Теперь у нас кулинарный блогер на очереди.
— А он чего?
— Написал, что блинов не было. Мол, исторический миф русской кухни. А «млин», это будто и не мука вовсе, а однокоренное с милк — молоко. И блюдо напоминало современный омлет.
— А там что будем делать?
— Раскатывать, что же ещё. На ближайший месяц, вся его реальность должна напоминать блин. Столы, люстры. Со спецтехникой тебя познакомлю: раскатывает любой электроприбор без потери функций.
— И чайник можно раскатать?
— Можно. И чашки.
— А как пить из плоской чашки?
— А это уже его проблемы. Писатель должен уметь жить в том мире, о котором пишет.
А черепашки — вкуснее!
— Да какие туристы, сами едва выживаем! — губернатор Альтцхагской колонии в раздражении швырнул на рычаг трубку крофона межпланетной связи.
Ну да, винтаж! А вы думаете, легко в другом рукаве Галактики без Земли?
— Босфор Семёнович, у нас опять ЧП, — робко вклинилась по селектору секретарша сектора номер 17.
17-й сектор — долина розовой реки Рибо, мечта туристов. Дома там — живые отростки древесных корней. Нужно всего лишь выщипнуть центральную почку, и живи — не хочу.
Но в корневых деревеньках теперь нападение за нападением. Страшные, таинственные. Когда в воздухе над поселением возникает вдруг из ничего гигантский смерч, и очередной житель превращается в кровавые брызги.
— Что там опять? — губернатор скомкал в кулаке висящий на груди галстук.
Да, традиция, да, архивные раритеты! Что он, уже и галстук не может себе позволить?!
Долина Рибо третью неделю была оцеплена военными, что не мешало деревенькам терять человека за человеком. Но последние пять нападений, к удивлению всех научных комиссий, совершались почему-то на самые защищённые и мощные гибридные танки: плазменное и суперволновое поражение целей, керборовая броня, магнитные щиты…
Танки вроде бы даже улавливали некие магнитные возмущения и пытались стрелять, но «смерч» оказывался быстрее, и через доли секунды от машины оставалась лишь измятая окровавленная броня.
— Опять танк, Босфор Семёнович, — секретарша номер 17 всхлипнула. — Стрелок, водитель и командир танка — все в кашу!
Губернатор потёр пятернёй грудь и открыл журнал электронной статистики. Нужно было принимать решение: на одной чаше весов лежали исключительной красоты пейзажи и здоровый климат, на другой — агрессивное Нечто, нападающее из пустоты. И охрану от него не смогла обеспечить даже элитная стрелковая дивизия.
— Мама, я фурфика не хочу, я хочу черепашку!
— Черепашка кусается, смотри, какую дырку она прожгла мне в фартуке? Давай поедим на завтрак полезную кашку из фурфика? Фурфики — милые, безобидные…
— Тогда я не буду завтракать! — малыш раздражённо шлёпнул по столу и заныл. — Хочу кашку из черепа-ашки…
Мама вздохнула и взяла половник. За время каникул малыша она наловчилась готовить ему из «дачных» продуктов. Весьма свежих, но не всегда безобидных.
Она присмотрелась к цепочке неуклюжих штуковин, которые малыш называл черепашками. Быстро взмахнула половником и… перемешала содержимое.
— Иди, милый, кашка готова, — позвала мама, опрокинув аппетитную массу в мисочку малыша и отбросив тяжёлую скорлупку.
— Мама, а черепашке не больно? — спросил вдруг малыш.
— Больно бывает только тем, кто похож на тебя, — наставительно сказала мама. — Где у твоей черепашки бручки? А где плазки?
Малыш набрал полную ложку каши.
— А вдруг она живая? Она же плозает? Можно, мы её больше не будем сегодня кушать?
— Только завтра, — заулыбалась мама и погладила сыночка по искривлениям овуярий.
Какой он всё-таки наивный, пока маленький, да?
In aqua veritas
— Юра, где ты? Почему не отвечаешь? Еле поймали твой молекулярный сигнал в спектре планеты! Что случилось?! Поисковики не могут тебя локализовать!
— Димон?! Ты?!
— А то кто же?! Русские своих не бросают! Что у тебя?
— Хуже некуда, Димон. Я жив. И даже условно цел, но существую в виде облака, радиусом 60–70 миллионов километров.
— То-то мы тебя третий год ищем! Как ты на связь сумел выйти?
— Интегрировался в гидросферу планеты. Вода здесь в избытке, она — прекрасный носитель информации. Вот так, потихоньку, от молекулы к молекуле… Создал информационную сеть, использовал океаны, как линзу, передал SOS. Несколько лет кропотливой работы… Устал я, Димон…
— Ничего, Юра, держись! Теперь мы тебя нашли, будем спасать!
— А как ты меня спасешь? Меня, похоже, размазало теперь… везде…
— …то есть?
— Ну вот вся вода на планете — это, на сегодняшний момент, я и есть. Ты смоделируй и сам посмотри, сколько здесь воды.
— Не так уж много: 0,02 % от массы планеты.
— В тонны переведи и прикинь, как ты меня выжимать будешь.
— Мда…
— Докладывай руководству, что уж теперь. Так, мол, и так, погиб при первом контакте с внеземной цивилизацией.
— Слушай, но не погиб же! Да и цивилизации мы не нашли!
— Зато на этой планете есть жизнь. На уровне рептилий.
— Слушай, а ведь шанс у тебя всё же имеется! Живые существа состоят преимущественно из воды. Они постепенно впитают тебя вместе со всеми нашими знаниями, нашим языком…
— Опомнись, это когда — постепенно? Концентрация меня в жидкостях планеты — минимальна. А у них даже речевого аппарата пока нет. Миллионы лет на эволюцию — не хочешь? Конечно, если повысить концентрацию разума…
— Ты сдурел?
— А что? На корабле вас — двенадцать…
— Нет уж, ищи себе двенадцать на местности. Из тамошних рептилий. А мы будем тебя курировать потихоньку. Не бойся, не бросим, и семью не оставим.
— Одиноко мне будет… Вы уж там почаще на связь выходите?
— Сделаем. Финансирование пробью, не впервой. А лет так… миллионов через пять, надеюсь, и тебя заберём. Планета будет к тому времени натуральной копией нашей Землилы: язык там, обычаи. Ты концентрируйся. Может, и раньше сумеем тебя выручить. Настроим кораблей вроде тарелок, да зачерпнём, а?
— Ты про искажения забыл. За миллионы лет от множественного впитывания изменятся и язык, и обычаи. Встретят вас аборигены из плазмомёта…
— Так ты — поработай над этим?
— А я и поработаю. Ты учёным скажи, чтобы на расстоянии держались со своими экспериментами. Я уж тут как-нибудь сам. Память постараюсь сохранить, кристаллизация там, то, сё. Может, и к вам сумею выбраться, хотя бы на орбиту, тогда и встретимся!
— Ну, бывай тогда, демиург! До связи!
— До скорого, Димон! Ты смотри не болей! И ребят береги! Знаю, встретимся ещё, фамилия-то у меня — птичья!
Настоящий друг
Вагончик дёрнулся, и Леся взглянула в окно. Так и есть, они миновали поле и углубились в лес, наверное, заяц попал под колёса. Хорошо, что Сол ещё спит. Маленькое Сол-нышко. Леся свернула рабочий стол и прошлась взад-вперед. Её муж Бьёрн сидел в наушниках, глубоко погрузившись в работу. Леся знала, что отвлекать его нельзя. Если она зарабатывала написанием статей, то Бьёрн, по сути, находился сейчас в своём офисе в Осло. На его рабочем столе светились «окошечки» с именами сотрудников, в наушниках звучали их голоса. Он был на совещании.
Вагончик притормозил, а потом колёса снова застучали по рельсам. Миллионы таких вагончиков бежали сейчас по всей земле, повинуясь каждый своей программе. Кто-то ехал в гости, кто-то — путешествовал. Жить в одном сплошном путешествии было обычной практикой в мире, где рухнули границы. Люди хотели каждый день видеть новые страны и города.
Сол проснулась и спустила ноги с кровати.
— Доброе утро, милая! — Леся уже хотела было сесть к своему рабочему экрану, но увидела, как дочка снова гладит воздух рядом с одеялом.
Ох уж этот её новый невидимый друг Мася. Из-за него Сол совсем отбилась от рук! А ведь была такая тихая, воспитанная. С двух лет играла одна, никому не мешала.
— Сол, сейчас же включи электроняню! — крикнула Леся, усаживаясь за работу.
Детские сады-вагончики были им не по пути. Пришлось полностью довериться киберняньке, но Сол игнорировала её последние дни. Сначала липла к Лесе и мешала писать, а теперь вот «завела» Масю. Рассказывала ему о чём-то. Доверяла свои детские тайны. Леся волновалась немного, но у неё совершенно не было времени заниматься с Сол. Днём она работала в сети, а вечером нужно было заехать в магазин, приготовить ужин, ну и хоть немного поболтать с другими мамашами. И сериал бы…
— Мама! — звонко крикнула Сол. — Мася зовёт меня гулять!
Леся вздохнула и демонстративно надела наушники. Сол уже 5 лет, может и потерпеть с глупостями. Все дети прекрасно играют в одиночестве.
Она не видела, как Сол подошла к Бьёрну, умевшему удачно изображать отца, даже сидя к дочке спиной.
— Папа, можно мне погулять с Масей? — Сол подёргала отца за рукав.
Бьёрн вздрогнул и, не поворачиваясь, закивал.
Сол была воспитанной девочкой. Она сказала: «Спасибо, папочка» и протянула тонкую руку прямо в воздух. Рука растворилась примерно по локоть, и Сол вежливо помахала родителям другой рукой, которая была ещё в «их» мире.
— Пока-пока?
Акши выманит твоего пса
— Ко? — строго спросила курица и посмотрела на меня круглым оранжевым глазом.
Она лежала со связанными ногами на чурбаке, на каких обычно рубят мясо, и прекрасно всё понимала.
Время от времени это порождение динозавров шевелило чешуйчатыми скрюченными лапами, приподнимало голову, пристально смотрело на меня и вопрошало: «Ко?»
Поделиться книгой: