Академия одержимости. Черный ангел его грез

Академия одержимости. Черный ангел его грез

Айза Блэк

Глава 1

Он метался по подушкам, кричал и покрывался потом. Очередное виденье терзало душу, порождая болезненные судороги во всем теле. Грациозной походкой, соблазнительно виляя попкой, виновница кошмаров врывалась в сознание. Она ласкала его, осыпала тело горячими поцелуями, пробуждая жажду, всепоглощающую, огненную, которая уничтожает все человеческое, превращая его в зверя, неистово жаждущего ее плоти.

Казалось, если сейчас он не отведает ее тела, не ворвется в лоно, не искусает в кровь нежную кожу, то собственное желание разорвет его на тысячи кусков.

Арман резко сел на постели и схватился за голову. Безумство с каждым днем надвигалось грозовой тучей, лишая остатков разума. Эта женщина пожирала его сущность, затмевала собой реальность.

Он повернул голову, на подушке рядом мирно сопела длинноволосая брюнетка. Скривился, насколько же ее тело далеко от идеала, насколько не похоже на нее. Ни одна женщина в мире не сравниться с той, которая днями и ночами приходит во снах и мерещится наяву.

Вскочив с постели, Арман подбежал к своим картинам. На каждой из них в разных позах, была изображена она. Его виденье, его любовь и ад. Блестящие каштановые волосы, манящий взгляд сапфировых глаз, губы в которых хотелось утонуть, и не задумываясь отдать пол жизни за один лишь поцелуй.

Он целовал свои картины, нежно ласкал их рукой, желая слиться с той, которой не существовало в природе. Он сам придумал себе Музу, сам оживил ее в воображении, и теперь страдал, от невозможности быть рядом, с той, которая никогда не ходила по земле.

— Ее просто нет, она плод твоей фантазии! Успокойся! Это всего лишь образ с картины! — в тысячный раз, как заклинание он повторял эту фразу. И в тысячный раз, незнакомка улыбалась с картины и звала к себе, заставляя сходить с ума в реальности.

Арман переходил от картины к картине. Образ незнакомки менялся, она всегда была разной, то маняще распутной, то стыдливо прикрывала свои прелести, а на последней картине и вовсе распустила черные крылья и игриво приоткрыла губы.

Картины приносили деньги, бешеную популярность, и огромный успех среди поклонниц. Но все женщины — лишь бледная тень, не достойная ее мизинца. От созерцания совершенства в его истинном воплощении, член затвердел, и желание уничтожило остатки здравого рассудка.

Арман подбежал к мирно посапывающей девушке, сбросил одеяло. Уставился на обнаженное скрутившееся в комочек тело. Накинулся жадно, разворачивая ее к себе, и врываясь внутрь со звериным рыком. Он ласкал молодое тело, двигался сильно, резко, целовал молочную кожу груди. И в этот момент, перед ним похотливо извивался объект его грез.

Видение было настолько реалистичным, что на долгие минуты он забылся, слился со своей музой, позволил демонам полностью овладеть сознанием. Девушка под ним стонала, отвечала на ласки, целовала в ответ. Арман на несколько секунд замер, в глазах все расплывалась, и как в тумане, та которую он жаждал больше всего, тянула к нему руки и звала к себе.

Сейчас она разорвала грань иллюзий и была практически рядом с ним, осязаемая. Художник ощущал, как ее шелковые черные крылья касаются его спины, как губы шепчут на ухо:

— Возьми меня!

И он брал, то нежно и медленно, то страстно и дерзко. Руки касались бархатистой кожи, и на волнах безумства он мчался в небытие за ней. Сейчас его иллюзии стали реальностью, дурманящей, обжигающей, и будь его воля, он несомненно бы выбрал сумасшествие, лишь бы вечность провести с ней.

А потом наступил оргазм, краткий миг удовольствия, и холодная реальность распахнула двери, глаза раскрылись, исчезли иллюзии. Перед ним довольно потягиваясь, лежала Габриэлла, земная, реальная, доступная.

Образ Музы ненадолго оставил художника, а он уже скучал, уже тосковал, и молил: «Вернись, хотя бы в мечтах!». И тут же здравый рассудок шептал в ответ: «Нет, оставь меня в покое! Позволь мне жить нормальной жизнью!». И сколько бы противоречивых чувств не крутилось у него в голове, Арманд осознавал жестокую правду — одержимость управляла им, и больше всего на свете он боялся ее потерять, ненавидел, и молил не оставлять. Черный ангел его грез стал его дурманящим безумием, и нет спасения, никогда не обрести избавления.

Глава 2

Она сидела, закинув ногу на ногу, напротив своего спутника. Мужчина что-то увлеченно рассказывал. Она лишь усмехалась, пронзая его взглядом. Слова — пустые, ненужные звуки, они не имеют значения. Главное, энергия желаний, она вытекала из него мощными потоками, струилась по ее коже и на вкус его пороки были похожи на игристое терпкое вино. От предвкушения она томно облизала губы, сегодня ночью у нее будет особенно сочный десерт.

Мужчина, был низкорослым, полноватым, на голове отчетливо сверкали залысины. И все же он умел расположить к себе дам, умел добиваться целей, одержимый алчностью во всех ее проявлениях. Совесть его давно уже покоилась с миром, в глазах — только выгода и желание удовольствий — неплохой экземпляр.

Ее спутник не сомневался — вечер закончится их совместной ночью. Раздутое самомнение пело: «Птичка попалась в его сети!». Она не разубеждала мужчину, пусть наслаждается последними минутами своего триумфа.

— Иветта, ты меня покорила с первого взгляда! Такой роскошной женщины я еще не встречал! — она не сразу среагировала на чужое имя. Впрочем, они у нее почти каждую ночь разные, пора бы привыкнуть.

Они находились в его квартире на восемнадцатом этаже. Спутник был тщеславен и горд собой, самомнение еще один порок, правда, не такой вкусный. Она грациозным движением окинула назад каштановую прядь, ярко алые губы изогнулись в снисходительной улыбке. С этим мужчиной даже не нужно поддерживать беседу, он сам с собой готов говорить часами, она лишь послушно кивала головой, поддерживая его бредни, и от этого в его глазах выглядела еще большим совершенством.

Как он устал от беспрерывного щебетания своих любовниц. От их вечных дурацких разговоров, он хотел говорить только о себе любимом, он жаждал этого гораздо больше секса. Что ж сегодня он мог удовлетворить свое желание.

Его монолог длился долго, безумно долго, и ни на миг в ее глазах не погас интерес. Пусть и умело наигранный, разницы нет. Потом спутник вдруг спохватился, словно только что вспомнил о цели ее визита, включил музыку, пригласил на танец, потные ручки обняли стройную талию. Ее молчание разожгло еще большее желание.

Притянув его к себе ближе, практически касаясь его губ, она дыхнула ему в рот, выпуская заметный только ей, язык синего пламени. Глаза мужчины затуманились, рот распахнулся еще шире, позволяя чужеродной энергии беспрепятственно проникать внутрь.

Теперь настал ее час наслаждения, она блуждала по закоулкам его души, не сдерживаясь, властно и нагло исследуя его темноту, все греховные желания теперь были открытой книгой. Раньше она лишь улавливала запахи его пороков, могла предполагать, догадываться, теперь же она ощущала их у себя на языке, и скривилась от горечи и кислоты. Мужчине удавалось умело прятать насквозь прогнившее нутро, даже она не подозревала о масштабах его алчности. Сколько душ он загубил? Сколько людских слез пролилось по его вине?

К сожалению, она ошиблась, сладкого десерта не будет, а послевкусие еще долго будет терзать ее. В очередной раз под человеческой оболочкой оказалась тухлая начинка. Выпустив изо рта огненную плеть, она безжалостно вонзила ее спутнику в рот, испепеляя его нутро, сжигая и подчиняя. Добралась до мужской силы, слабой, низменной, и без сожалений полоснула по ней, обвила огненной плетью и втянула в себя.

Порой, если мужчина оказывался достойным внимания, она позволяла себе развлечься, подпускала к телу и даровала последний миг блаженства. Сегодня спутник подарил лишь горечь и разочарование, и такое случалось все чаще и чаще. А так хотелось ощутить порочную сладость на кончике языка, поиграть ей во рту как конфетой. Увы, не в этот раз.

Когда она закончила, мужчина глупо улыбался, и стоял лишь удерживаемый ее руками. Она отпустила его, и туша упала на пол. Лицо не изменило идиотско-довольного выражения. Открыв окно, она встала на подоконник, расправила крылья и ночное небо поглотило ее, она закуталась в тьму, слилась с ней, и никем не замеченная, невидимая, приземлилась на окне дома в противоположном конце города.

Окно было открыто, он почти никогда ночью не закрывал его. Она спрыгнула на пол, взгляд скользнул по сплетенным телам на кровати. Подошла ближе, смотрела, склонив голову, в глазах интерес, на губах загадочная улыбка. Коснулась обнаженной спины мужчины черным крылом, он дернулся и потянулся к ее ласке. Странно, он сейчас не может ни видеть, ни чувствовать ее.

Прошептав ему на ухо два слова, она повернулась, прошла к расставленным картинам, протянула руку к одной, и через мгновение полотно поглотило ее. В комнате вновь остались только извивающиеся на постели тела.

Глава 3

Арман проснулся от аромата кофе и стуков на кухне. Минуты три он не открывал глаза, стараясь как можно дольше задержать состояние полусна, когда мир еще не обрел краски и привычные очертания. Он обожал неспешное пробуждение, именно в эти мгновения, можно было почувствовать себя почти счастливым человеком.

Почти… пока мысли одна за другой не врывались в его сознание, раскачивая, как на качелях его душевное спокойствие. Вот и сейчас ярким лучиком в голове высветились события прошлой ночи, и тоска по ней вырвала глухой вздох разочарования из груди. Как можно любить? Как можно скучать за образом в голове? Мда, только вопрос времени сколько он еще сможет продержаться, прежде чем пополнит ряды душевнобольных и отправится в соответствующую больничку.

— Поднимай свой зад, соня! — раздался их кухни насмешливый голос Габриэллы.

— Иду, иду, — скривившись, Арман поднялся с кровати и направился в ванную. Неспешно приняв душ, он посмотрел на свое отражение в зеркале. Черные, слегка удлиненные волосы намокли, под большими карими глазами пролегли тени. Он скривил довольно полные губы, отмечая, что переживания не проходят бесследно. И что в нем женщины находят? Или просто запах славы ослепляет их? И будь он хоть низкорослым толстячком, к нему бы все также липли?

Он перевел взгляд на загорелую грудь, где под кожей перекатывались мышцы. Скорее всего строение его тела и привлекает. Не похож он на художника, вот нисколько не похож. Только тело не результат походов в спортзал, а всего лишь отголосок его постыдной тайны. Еще одной. И этого не изменить, ему предстоит прожить жизнь чудовищем, прятаться за масками и притворяться, ежесекундно, ежеминутно, днями, годами…

Арман фыркнул, не вытираясь, надел трусы и брюки. День только начинался, а он уже успел загрузить себя на полную катушку.

— У тебя видос как с жесткого бодуна! — Габриэлла аж согнулась пополам от хохота. Видно она была в отличном расположении духа.

— Зато ты смотрю бодрячком, — художник скривился и присел за стол. Подруга сварила кофе и сделала бутерброды, и на том спасибо. Провел взглядом по женской фигурке, обычные потертые джинсы, белая футболка, длинные волосы собраны в хвост, пистолет занял свое привычное место в наплечной кобуре, — Уже в полной боевой готовности?

— Так мне опаздывать и прохлаждаться нельзя, не то, что некоторым, — она хмыкнула, уселась на табурет, широко расставив ноги, и сделала несколько глотков кофе.

- Мне к твоему сведению сегодня тоже на пары, — Арман взял бутерброд и принялся с аппетитом уплетать его.

— Я вот не пойму, какого ты до сих пор преподаешь? Бабки есть, выставки проходят на ура, а ты полжизни проводишь в стенах академии? Студенточек соблазняешь? — он привстала и щелкнула его двумя пальцами по носу.

— Ты прекрасно знаешь — я не сплю со своими студентками. Почему преподаю? Нравится мне, и это дарит ощущение хоть какого-то порядка в моей жизни. Работа не дает расслабиться, полностью слететь с катушек. Дисциплина, какая ни какая, — он пожал плечами. — Ты вот тоже не хочешь менять свою работу в полиции, на размеренную и спокойную жизнь. Что ищешь, Габи, адреналина? — художник улыбнулся порочной улыбкой, обещавшей все и ничего.

— Жить, как на пороховой бочке, в этом мой кайф. Ты сам знаешь. А все эти бабские штучки, мечты о семье, романтике, — она сморщила нос, — брр, мрак и мой кошмар. И самое лучшее для меня дружеский трах, в этим мой гений, ты справляешься безукоризненно, — он подмигнула, и привстав хлопнула его по плечу, — Кстати, спасибо, ночью было неожиданно и жарко!

— Рад стараться, — художник самодовольно ухмыльнулся. — Габи, ты для меня находка два в одном, и лучший друг и секс без обязательств, выноса мозга и прочей мутотени, — он действительно ценил возможность быть самим собой с этой странной женщиной, по повадкам больше напоминавшей мужчину. Она знала почти все его тайны, не лезла в душу, не ревновала, допускала к телу без лишних сантиментов.

— Дружба, приправленная сексом, — она хохотнула. — Слушай, со мной-то понятно, а вот тебя что так сильно привязало к академии? Может правду говорят про ваше пристанище талантливых и ранимых? — тут ее взгляд посерьезнел, в Габриэлле просыпался коп, если она чуяла тайны, то непременно должна была докопаться до сути.

Глава 4

— Ты о чем вообще? Что говорят? — он нахмурился.

— Вас называют не иначе, как академия одержимости. И там у вас происходит просто отвал башки! — женщина высунула кончик языка, серые глаза заблестели.

— Габи, это обычная художественная академия. Там много талантливых, и в тоже время довольно странных, сама знаешь, многие художники слегка не в себе, бывает и сильно. Так что уйми свой интерес, и займись реальными делами.

— Хочешь сказать, неправда, что за исполнение своих желаний, обитатели академии в награду получают одержимость? — она приблизилась ближе и включила свой рентгеновский взгляд копа, улавливать сомнения и ложь у Габи было профессиональным умением.

— Бред! — художник постарался придать своему лицо расслабленное выражение, но судя по всему, его ответ еще сильнее разжег любопытство подруги. — И мне смешно, что ты коп, а веришь в сказки!

— Нее, чтобы ты не говорил, но моя чуйка меня не подводит. Нечто в этом есть и я не успокоюсь, пока не доберусь до истины, — она довольно потерла руки.

Арман задумался, ведь, правда, когда он начинал преподавать, он был никому не известным художником, без шансов когда-либо изменить положение вещей. Он так отчаянно мечтал о призвании, чтобы наконец-то на него обратили внимание, оценили талант. И спустя несколько лет, все произошло в точности, как он мечтал. Только вместе с исполнением мечты, пришла безумная одержимость, его черным ангелом. Сумасшествие полюбить музу, которую сам придумал и нарисовал. С этим он никогда не смирится, но и сделать ничего не мог. Его одержимость, росла день за днем.

Но это если говорить именно про него. А что кается других преподавателей и студентов академии? Есть ли у них похожая одержимость? Об этом Арман никогда не задумывался.

— Придешь в академию и будешь вынюхивать? — художник принял расслабленную позу, и на губах играла дружелюбная улыбка с крупицей насмешки.

— Не, знаешь, как говорится, дело само находит копа. Вот и я уверена, рано или поздно, а моя работа приведет меня к вам. И вот тогда на законных основаниях, я переверну там все, вытрясу душу из каждого, и доберусь до их самых грязных скелетов в шкафах, — она загорелась идеей, уже предвкушала новое дело.

— Габи, а вот это похоже на одержимость! — Арман отпил из своей кружки остывший кофе. Или же у тебя на работе давно не было по-настоящему стоящего дела.

— Не было, ты прав. Все как-то скучно и пресно последнее время, — она скривилась.

— Обычно, затишье бывает перед бурей. Будь уверена, скоро появится дело. А насчет академии, ты итак знаешь мои тайны, то, что может навсегда похоронить мою карьеру преподавателя. А больше там ничего нет. Мой совет — забудь. Выкинь из головы чужие сплетни и бредни, — Габи действительно знала о нем почти все, кроме его одержимости Музой. И пусть женщина была своеобразной, порой непредсказуемой, он ей доверял, и очень ценил их дружбу.

— Я считаю, ты зря отрицаешь свою вторую натуру. Это может иметь печальные последствия, потом. Арман, ты, такой как есть, невозможно безболезненно отрезать от себя половину! — а теперь она примеряла на себя образ мозгоправа.

— Закрыли тему! — оно рявкнул довольно злобно. Любое упоминание о его особенностях художник воспринимал слишком болезненно.

— Скручивай обороты, — Габриэлла подняла руки вверх, не переставая улыбаться, всем видом показывая, что грозным тоном ее не пронять. — И все же академия лакомый кусочек для меня, не бывает дыма без огня, а значит и одержимость не миф.

— Занимайся лучше своей работой, Габи. И не лезь на мою территорию, — он недовольно пробурчал.

— Не переживай твои тайны останутся при мне, — женщина ткнула себя кулаком в грудь, — я охочусь за чем-то более горячим и интересным. А ты для меня давно открытая книга.

— Так уж и открытая? — художник добродушно улыбнулся.

— А кто знает тебя лучше? — она склонила голову на бок, и хитро прищурилась.

— Ты права, наверно никто… — и правда, хоть Габи пересекалась далеко не со всеми его демонами, но определенно знала поименно большую часть из них.

Глава 5

Из дома они вышли вместе, и тут же разбрелись по своим машинам. Подруга умчалась на службу, а Арман еще долго сидел, упершись лбом в руль. Настроение стремительно опускалось все ниже и ниже нуля. Была даже мысль притвориться больным и прогулять работу. Художник тут же обозвал себя слабаком, завел машину и поехал на работу.

Академия представляла собой старинное готическое здание. На фоне новомодных построек, оно возвышалось как огромный замок из мрачной сказки. Потому и легенд ходило много. Арман не раз слышал про призраков, всевозможных духов и ведьм. Особенно эти рассказы действовали на туристов, которые с восторгом взирали на академию.

Для художника это здание тоже стало родным, слишком он прикипел душой, хотя и многие вещи внутри этих стен эго откровенно раздражали. Но именно тут он получил опыт, славу, признание. Только за свои заслуги, без протекции и связей получил должность декана факультета изобразительного искусства и реставрации.

А еще он безумно любил открывать новые таланты среди студентов. Это было подобно тому, чтобы вырастить из маленького птенца, огромную красивую птицу, научить ее летать, дать ориентиры, и открыть самое верное направление полета.

Он сразу прошел в аудиторию, не желая встречаться с коллегами. Их пустая болтовня, шуточки и смех, врезались бы в его сознание, как острые осколки разбитого стекла. Поздоровавшись и взглянув на студентов, Арман отметил, что девушки с каждым днем оголялись все больше и больше. Еще немного и их прелести выпадут из неприлично огромных вырезов.

Сегодня была лекция, и у него было стойкое ощущение, что треть студенток, раздевают его глазами, представляют в своих эротических фантазиях, и им плевать с высокой колокольни, что он там рассказывает.

Это был третий курс, все уже довольно взрослые, почти состоявшиеся личности. Иногда Арман им даже завидовал, их беззаботной молодости, веселью. У него подобного не было. Нищета, боль и издевательства, все, что он видел до академии. И больше всего художник боялся вернуться на дно, с которого с таким трудом вылез.

Лекцию внимательно слушал, проявляя неподдельный интерес один студент — Лотер, молодой гений. Именно Арман раскрыл его, он был уверен, еще пара-тройка лет, и юное дарование переплюнет многих новомодных художников. Он потеснит их, и именно за его работы будут биться галереи, наперебой предлагая провести выставку. Скорее всего, паренек превзойдет даже его самого, и Арман был бы этому только рад.

Время лекции закончилось. Лотер с горящими глазами, подбежал к его столу, дрожащими пальцами раскрывая полотно.

— Господин декан, не могли бы вы взглянуть? — без сомнений, парень не спал несколько ночей, одержимый идеей создания своего шедевра. Незавершенная работа была и правда удивительной, это была дивная абстракция, с игрой фигур, света, и чем дольше он смотрел, тем большую глубину замечал. Картина была, словно живая, приковывала и не отпускала взгляд. Именно на такие полотна можно любоваться днями напролет, и всегда находить для себя что-то новое. — Она еще не доработана, — он смущенно опустил курчавую русую голову, уставившись на свои измазанные краской ботинки.

— В этой работе ты поднялся на несколько ступеней вверх, профессионализм растет, Лотер, — декан ободряюще улыбнулся. Студент в нерешительности поднял глаза, в них светилось счастье и расцветала надежда.

Они продолжили обговаривать работу. Краем глаза Арман заметил, что многие студентки не спешат покинуть аудиторию. Терпеливо дожидаясь, когда они закончат обсуждение.

— На сегодня у нас все, вы можете быть свободны, — бросил раздражительно.

— Сэр, у меня к вам важный вопрос, — выступила вперед бойкая пышногрудая блондинка. — С вашего разрешения я подожду, пока вы освободитесь, — она сверкнула белоснежной улыбкой, будучи уверенной на все сто, что это выглядит соблазнительно.

— У всех остальных тоже вопросы? — в ответ, девицы дружно закивали. Художник постарался сдержать ярость. Этот день сурка со студентками повторялся снова и снова.

Арман сосредоточился на Лотере. И его работе, хотя бы ненадолго мысленно отгородившись от прочей суеты. Когда же разговор завершился, его тут же атаковали девицы, задавая до невозможности глупые и банальные вопросы. Нет, поистине, разум — самая привлекательная женская черта. Без него все другие прелести теряют смысл.

Конечно, и у него были талантливые студентки, заслужившие его уважение своими стараниями, и расцветающими талантами. Но они как раз и не докучали, обычно вели себя тихо, как мышки.

— Доброго здоровья, господин декан! — в дверном проеме показалась белокурая голова его друга. — Дамы у меня важный разговор, с вашим преподавателем, будьте любезны, и оставьте нас наедине.

Скривившись, девушки покинули аудиторию. Мужчина, хохоча, уселся на стол:

— А ты как всегда в окружении своих курочек.

— Фабьен, будь добр забери их себе. Я не против, — Арман сел на стул, и стал массировать пальцами виски. От их щебетания их звонких голосков, голова раскалывалась.

— Я бы с радостью, только им подавай тебя, нашего гения. А ты смотрю, совсем помят. Бессонная ночка? — в серых, почти прозрачных глазах друга плясали смешинки.

— Типа того, — сейчас беззаботное настроение Фабьена раздражало со страшной силой.

— Мда, вижу, чтобы привести тебя в чувство понадобится тяжелая артиллерия! — он ловко спрыгнул со стола, обошел стол и довольно ощутимо хлопнул художника по плечу.

— Или просто оставить меня в покое… — они с другом сейчас явно были на разных полюсах взаимопонимания.

— После работы, заедем перекусить, переоденем шмотки, и я повезу тебя в одно занятное местечко. Пора тебе развеяться, да и мне не помешает познать женской и доступной теплоты, — Арман тут же скривился, собираясь возразить, но мужчина опередил его, — Возражения не принимаются! Поверь, ночка будет жаркой, вмиг выкинешь всю муть из головы!

Глава 6

Она летела окутанная густой и непроглядной тьмой. Черный туман был влажным и бархатным, он пробирался под кожу, стараясь подчинить, засасывал, шептал обещания и дарил ложное чувство безмятежности. Она уже давно научилась сопротивляться, умела брать, не давая ничего взамен. Или это ей только казалось?