Танцовщица и султан

И чужд покой — оно его не знает…

Как Финист ясный сокол — сквозь ножи

Ведет оно, простых путей не видя…

То замирает сладко, то бежит,

С улыбкой плачет, любит, ненавидя…

Пусть будет сердце компасом в пути,

Какие бы на нем не ждали беды,

Сердце ищет только лишь любви,

Сердце нас ведет лишь только к свету…

Приходить в себя после обморока — то еще удовольствие, скажу я вам. Как вставать рано утром после грандиозного ночного загула. И в эти тяжелые для моей несчастной головушки мгновения я бы завидовала героиням романов, которые, едва очухавшись, бегут в бой с мечом наголо, если бы все чувства и связные мысли не ускользали от меня, как вода через решето. Тяжелые "свинцовые" веки с трудом приподнялись, оказывая стойкое сопротивление, а мир перед глазами крутил бешеные хороводы, кружился и опадал. Уши заполнил противный звон, вокруг плясали красные точки и все тело ощущалось каким-то нездорово вялым. Хотелось одного: ни на что не реагировать и спать до посинения, однако странное чувство не давало поддаться этому соблазну.

Инстинктивно проведя рукой по чему-то гладкому и весьма приятному на ощупь (похоже на шелк), я поняла, что лежу на чем-то очень мягком, скорее всего на кровати. Мне очень тепло, даже немного жарко: я по самое горло укутана в нереально крутое одеяло, похожее на обволакивающее тело облако (интересно, когда это мы успели таким обзавестись?), и в комнате, кажется, царит приятная полутьма вкупе с сонливой тишиной.

Немного расслабившись, я высвободила руку из горячего плена одеяла и кисть упала рядом с лицом, непроизвольно проведя при этом тыльной стороной ладони по поверхности.

Вышивка? Но на подушках в нашем доме никогда оной не было, а в районных больницах и подавно. Снова ощутив смутное беспокойство, я постепенно сбросила с себя липкие объятия сна и заставила себя открыть глаза.

Несмотря на вечернюю полутьму, захватившую комнату, нетрудно было понять, что я не у себя дома, более того, это место мне вообще не знакомо.

Мгновенно подскочив, как ошпаренная, я едва не свалилась обратно после первого же шага, ощутив приступ головокружения, но удержалась, вцепившись во что-то. Вздохнув и приняв-таки наконец более-менее устойчивое вертикальное положение, подслеповато щурясь со сна, я огляделась повнимательнее.

Комната выглядела как декорации для какого-нибудь исторического фильма: длинные изящные канделябры, толстые погашенные свечи, голые каменные стены, мозаичный холодный пол, камин, огромная кровать с балдахином, стол с чернильницей и перьями, тяжелые шторы, ширма.

С минуту я глупо хлопала ресницами, со страхом и недоумением разглядывая все это. Какой "гениальный" тролль притащил меня сюда? А главное, как и… зачем?

Воспоминания о произошедшем были той самой молнией средь ясного неба. И никаких цензурных слов, способных охарактеризовать мое состояние, просто не было, при всем желании оные отыскать.

Сначала мне вновь показалось, что все это бред. Ну не может такого быть, просто… невозможно. Тем более не со мной — девчонкой, чья жизнь в целом не блещет разнообразием событий. И лишь теперь я отметила, что кроме общей слабости во всем теле ощущается какой-то дискомфорт, словно с непривычки. Например, оттягивающие голову волосы.

Как я не заметила сразу длиннющую темную гриву, спускающуюся ниже копчика — тот еще вопрос, тем более учитывая то, что мои настоящие волосы куда светлее, легче и короче на дофига сантиметров. Грудь стала побольше (хоть и не намного), стопа значительно меньше, фигурка более изящная. Я сама излишне полной никогда не была, но телосложением крупная и фигура, честно говоря, не очень. Была… а тут…

Как я удержалась от того, чтобы заорать, когда окончательно осознала себя в чужом теле — загадка для меня самой. Магия, не иначе.

Уж не знаю, сколько времени я просидела на кровати, в прострации, тупо уставившись в никуда, но определенно не так мало, как показалось. Самое странное, я не ревела, не молилась, не звала на помощь — тупо сидела и ничего не делала, как растерянный воробушек, искупавшийся в луже. А в чувство меня привел комар, больно укусивший щеку.

Прибив нахальную заразу, я слегка не рассчитала силу, так что самой тоже досталось. Зато от приступа отупения не осталось и следа.

Тут вдруг скрипнула дверь, заставив настороженно сжаться. В комнату, неся с собой свет в буквальном смысле, то бишь свечи, вошла женщина. Точнее, девушка, и я ее, кажется, уже видела.

— Добрый вечер, госпожа. — Присела в книксене та самая девушка, которую я видела перед обмороком, — Я зашла вас проверить. Вам лучше?

В ее голосе слышалась усталость и наигранное беспокойство: не нужно быть семь пядей во лбу, чтобы понять — я и мое самочувствие ей глубоко фиолетово.

— Все хорошо, эм…

— Джози, — подсказала девушка, — В замке столько слуг, вы, верно, не все имена помните. Понимаю, я при вас недавно…

В замке? Нифига себе, что, реально замок?.. Как в фильмах? А меня она назвала госпожой. Значит, я либо жена, либо дочь какого-то титулованного сноба. Скорее всего.

Видимо, мой мозг решил отложить истерику до лучших, более благоприятных для этого времен.

— Что со мной случилось? — Нахмурилась я, сделав глубокий вдох и отбросив лишние мысли подальше. Вроде помогло.

— Я сама не знаю, госпожа, — пожала плечами Джози, — Вы утром как обычно умывались, а потом вдруг страшно побледнели… Но лекарь обследовал вас и не обнаружил никаких заболеваний. Сказал, что вы переволновались или переутомились.

Да уж, поволновалась я будь здоров. И как бы, спрашивается, незаметно прощупать почву? Почему-то разыгрывать амнезию, как это делают все порядочные попаданки, казалось дохлым номером. Не вписывается в картину: молодая девица мало того, что ни с того ни с сего хлопнулась в обморок, так еще и не помнит о себе ничегошеньки. Вот так вдруг, на ровном месте. Подозрительно. Да и мало ли, как тут подобное воспримут… надо хотя бы попытаться сделать вид, что все нормально и попробовать вписаться. Для начала.

— А… родители? — Неуверенно ляпнула я, прикусив губу. Как бы не сказануть чего лишнего.

— Господин граф до сих пор в отъезде, госпожа графиня к вам не заглядывала, если вы об этом. Только приказала приглядывать за вами. А ваши братья и сестры, полагаю, даже не знают, что вы плохо себя чувствовали.

Хороша семейка, великая любовь. Но меня это волновало мало — не моя же родня. А вот девчонку, в теле которой я (уж надеюсь) временно паразитирую — жалко.

Титул вполне себе знакомый. Да и замок совсем как… я что, попала в прошлое? Не дай Бог, лучше уж какой-нибудь приятный фэнтези-мир… Впрочем, если мир приятный, то он сто процентов выдуманный, а этот до неприличия реален. Но даже если это сон или наркотический бред, начинается он не так уж плохо, многим попаданкам из любимых фэнтези на старте приходилось куда как хуже. Однако одно дело читать, и совсем другое — самой оказаться в столь незавидном положении. Впрочем, я всегда была мечтательницей, и, читая фэнтези, так хотела попасть в один из этих чудесных книжных миров… Может, поэтому воспринимаю происходящее без особых истерик?.. Даже потерю собственного тела. М-да.

Подумаю об этом завтра…

Но что, если меня все-таки крутануло назад в прошлое? И если это так, то почему я попала в какой-то явно европейского типа средневековый замок, а не в славянскую избушку или терем? Пришел ведь песец откуда не ждали. Видать, не нужно было дрыхнуть на уроках истории, чую, достанется мне тут еще за безалаберность…

— Не желаете ли чего-нибудь? — Прервала ход моих мыслей уставшая от неподвижности Джози.

— Да. Молоко с медом и зеркало. — Потерев виски, надломленно сообщила я.

"Госпожа". Хм, ну надо же… реально как в романах. Так, тпрр, Рокси, не зазнавайся. Из меня леди — чуть воспитаннее швабры. А жизнь-то чужая, между прочим.

За размышлениями о том, куда же делась прежняя хозяйка этого тела, проявит ли она себя еще и как мне снова стать собой, я и не заметила, как вернулась Джози, неся требуемое.

— Спасибо. — Улыбнулась я. — Можешь идти. Только зажги здесь свечи, пожалуйста.

Кивнув, Джози зажгла в комнате свет с помощью принесенной с собой свечи и тихо удалилась, пожелав спокойной ночи.

Едва за ней закрылась дверь, я схватилась за деревянную ручку среднего зеркальца, жадно разглядывая совершенно чужое лицо и тело, насколько это было возможно.

Волосы — длиной чуть ли не до пояса, темно-шоколадная патока, слегка вьются на концах, но не секутся. По детски пухлые щеки и словно капризно надутые губки Малвины, алые, как кровь (даже не думала, что такой оттенок может быть естественным). Неухоженные, но красивой формы брови, высокий лоб, прямой маленький носик, большие синие, как море, глаза, обрамленные веером темных, загнутых к верху ресниц. Тонкая талия, хрупкое телосложение, неплохая фигурка, бледная чистая кожа. На мне красовалась тонкая, очень приятная к телу и не стесняющая движений красивая белая сорочка в пол. Девушка, примерно моя ровесница, бесспорно красавица от природы — такое не сотворит пластика или макияж. А я разглядывала все это, и не знала, смеяться мне или плакать. Все-таки к своей (пусть и не такой красивой, но своей) внешности я привыкла, да и жить чьей-то жизнью… Это, как минимум, страшно. И меня прямо-таки одолевал не до конца понятный даже мне самой стыд, будто я что-то у кого-то украла. И как бы не пыталась убедить себя в том, что моей вины в случившемся нет и сделаю все возможное, чтобы снова обрести свое собственное тело, помогало не очень. Впрочем, мнения моего никто не спрашивает.

Что меня смутило, так это количество плюшек за раз. И титул на тебе, и красоту. С чего бы? Почему я? Есть ли какая-то взаимосвязь с тем пожеланием у колодца? Слишком большое совпадение, не верю в такие. Но если я и желала чего-то, так это явно не отнимать и присваивать чью-то жизнь, будь она хоть в сотни раз лучше моей.

Тут сто процентов есть какой-то подвох. Вряд ли меня сюда закинули только за тем, чтобы искупать в богатстве и внимании. Хотя за сегодня я все равно, наверное, больше ничего не узнаю, так что неплохо бы лечь спать и набраться бодрости (и хитрожопости бы неплохо).

Придя к такому выводу, я быстро выпила молоко с медом (раньше это действовало убойно усыпляюще, а теперь фиг знает) и задула свечи, вновь окуная комнату во мрак.

ГЛАВА 2. Не дав ни слова в оправдание

На следующий день я проснулась не от назойливого будильника, как обычно, и даже не сама, а была разбужена Джози, принесшей мне завтрак. Хороший такой: салат с мясом, сок и тарелочку печенек. И все это красиво сервировано на красивом подносе.

Я в шоке, со сна едва понимая, что тут творится, смотрела на сие великолепие и никак не могла прийти к выводу: то ли рай на земле наступил, то ли фигня какая-то происходит. К окончательному выводу так и не пришла и плюнула на это гиблое дело — война войной, а обед по расписанию, так что завтрак сожрала быстро. Искупалась в пахнущей травами теплой ванне: волосы мне мыла Джози, но в остальном я уперлась, как баран, чему она немало удивилась, но уступила. Что поделаешь, не привыкла я к тому, чтобы меня мыл кто-то другой, чай, не маленькая.

На вопрос "Какое платье сегодня одеть желаете?" предоставила Джози свободу выбора и тщетно пыталась сопротивляться, когда легкое кремовое платье на меня натягивала служанка. Впрочем, самостоятельно я с корсетом, кружевами и всеми этими закорючками сто процентов не разобралась бы. Да и ради того, чтобы не выдавать себя, уж подобное-то потерплю.

Замок оказался большим. Нет, не так — огромным. Например, мне не хватило часа, чтобы осмотреть его полностью. Причем я еще и заблудилась, а дорогу до своих же покоев не спросишь — не поймут. Кое-как сама разобралась. Но величина здания не спасала его от унылости. Сплошь серый камень, колонны, деревянные двери и арки, минимальное количество украшений для интерьера и уюта. И холодно, словно в этих извилистых коридорах навеки поселился пронизывающий ветер. Здесь тоскливо, как в склепе. Зато сад порадовал: прекрасный, пышный, необыкновенный, он тянул меня к себе, как магнит, и я могла застрять там надолго, особенно будучи с книгой в руках. Дорожка вымощена камнем, клумбы полны удивительно красивых цветов, как знакомых мне, вроде роз, тюльпанов и порадовавших глаз больших ромашек, так и неизвестных. Исполинские деревья шумели разноцветной яркой листвой, на них росли различные плоды — крупные румяные яблоки, сочные персики, абрикосы и какие-то странные фрукты, похожие на манго. Здесь летают большие бабочки, все проникнуто солнцем, яркостью, жизнью. Здесь хочется улыбаться без причины, просто так. А с большого холма, на котором находится замок и сад, открывается вид на село и озеро — такой, что можно вечно смотреть, хоть я и не художник какой-нибудь. Красота — она создана восхищать, даже если созерцатель при этом в ней ничего не смыслит.

За три дня пребывания в этом замке я увидела множество слуг — молчаливых, суетливых, и ни разу — хозяев. Если они вообще находились где-то здесь, в чем я сомневаюсь, ибо мы завтракали, обедали и ужинали отдельно, да и вообще не пересекались. Странно это.

Что важно, из болтовни Джози я подчерпнула столь необходимые сведения: мир, в который я попала, называется Арант, страна — Эардан, а городок — Арелия, неподалеку от столицы, Тарисхона. Этот городок — владения "моего" отца. М-да. Еще бы все эти названия говорили мне о чем-то. но да ладно, разберемся.

Что меня же саму удивляло — я практически не истерила. Относительно спокойно приняла тот факт, что меня занесло черт знает куда, в чужое тело, в чужой мир. Наверное потому, что он так похож на мой родной: никакой магии и фэнтези рас, по крайней мере, я с подобным здесь не сталкивалась. Посему остается надежда, что изначально этот мир идентичен Земле — так определенно будет проще освоиться. Я, конечно, люблю фэнтези, но даже реальность такого явления, как попаданство, шокирует меня, что уж говорить по поводу моей реакции на магию, если бы она здесь существовала. Хочу ли обратно? По правде говоря, сложный вопрос. Там, дома, у меня только родители. они любят меня, но… скажем так, со своей колокольни. Для того, чтобы ответить на этот вопрос, мне необходимо пожить здесь, разобраться… да и есть ли у меня выбор? Нет, моего мнения никто не спрашивал. Примем это за свершившийся факт.

Однако в этом проклятом замке было так скучно, что хоть на стенку лезь. Я понимала, что с моей стороны крайне эгоистично жаловаться на это, учитывая то, сколько плюшек на меня сразу свалилось. А ведь могло бы занести в какую-нибудь одинокую старую служанку, и вылизывала бы я сейчас полы, не находя никакого смысла в жизни, всецело принадлежащей другим людям.

Эта мысль меня быстро отрезвила и, выпав из затяжного меланхоличного ступора, я начала браться за все, что только попадалось под руку и могло принести хоть какую-то пользу: училась обращаться с лошадьми и ездить на них (это тело помнило кое-какие навыки, но слава Богу, что никто, кроме удивленного моими неудачами конюха, это не видел), играть на музыкальных инструментах (ко мне тут приставили учителей, но проблема в том, что в их понимании я уже немало умела в этой области (спасибо пяти годам музыкалки, я не прокололась, хотя часто была на грани этого — музыкальные инструменты здесь немного другие), а еще шить и вышивать. Ходила в лес (вместе с Джози), читала местные книги (очень интересные, кстати), бродила по крошечному, но ухоженному и довольно богатому городку. Он словно был воплощением моих представлений о средневековом городе, только, разве что, помои на улицу и на голову не выливали. И на том спасибо.

Новоприобретенных родственничков я все-таки повстречала. Граф и графиня словно созданы друг для друга: оба тонкие, высокие, жилистые, прямые, как палки, какие-то безликие и с равнодушной сталью в глазах. Три "брата" — Полненький прилизанный брюнет с глазами прирожденного торгаша, вихрастый темно-русый с фигурой и статью война и младший — хлипкий, белокурый, кудрявый, с мечтательной улыбкой. А так же "сестра" — красивая, горделивая, изящная зеленоглазая брюнетка с женственной фигурой и удивительно матовой чистой кожей. Все красиво и богато одеты, и всем — это видно любому, кто на них взглянет — друг на друга плевать. Неужто Вивиан (так, если не ошибаюсь, зовут девушку, чье место я узурпировала) росла в таких условиях? М-да. Меня так бесили бесконечные, подчас глупые придирки родителей, но есть ли что-то хуже, чем равнодушие?..

— Думаете о бале? — Хитро улыбнулась Джози, протирающая рядом пыль.

Не в меру злобно покосившись на нее, я заставила себя кивнуть.

С этим балом — балом дебютанток — отдельная история. По сути своей это обязательная ярмарка невест, куда должна явиться каждая совершеннолетняя девушка, и если она уехала домой, не получив в последствии ни одного предложения руки и сердца — это позор на всю семью. А мои "родственнички" в одном-единственном состоявшемся между нами разговоре даже не пытались скрыть, что хотят продать меня там, и подороже. В этом, видите ли, весь смысл самого моего появления на свет и существования. Но я не Вивиан, так что фиг вам, товарищи, а не смирение. В конце концов, до этого бала еще год, и за это время может многое произойти.

Сама цель обрести самостоятельность предельно ясна, а вот пути ее достижения… что ж, поживем — увидим. Метод научного тыка и веру в светлое будущее еще никто не отменял.

* * *

В маленькой комнате, которую владелец самой дорогой таверны в Арелии назвал своим кабинетом, было жарко натоплено и душно. Пот с меня лился в три ручья, впрочем, это явно не из-за жары.

Не верю. Стою тут себе такая красивая и упрямая и не верю. В то, что делаю это. Самой себе.

Матиас, приземистый худой мужчина средних лет, задумчиво постукивая пальцами по столешнице, выразительно оглядывал меня с ног до головы, будто оценивая корову на базаре. Впрочем, именно товаром я сейчас и была.

— Как я уже говорил, вы очень красивы. Если бы вы предлагали нашим постояльцам услуги несколько иного рода, я бы не задумываясь принял вас на работу, но ведь вы хотите быть только танцовщицей. И при этом отказываетесь продемонстрировать свои умения. Как в таком случае предлагаете мне оценить вас? Тем более, что я даже имени вашего не знаю.

Поморщившись от резанувшего слух слова "оценить", я вложила во взгляд максимум непрошибаемой уверенности.

— Я не говорила, что отказываюсь от демонстрации, только упомянула, что мне не хотелось бы танцевать прямо здесь и сейчас. Неловко как-то. Хотела попросить вас, чтобы вы мне дали сегодня выступить.

— И потерять репутацию заведения? — Выгнул бровь тот.

— Даже если бы я танцевала отвратительно, многое вы все равно не потеряли бы. — Натянуто улыбнулась я.

На его выразительном лице отразились сомнения, но спустя миг он сухо кивнул.

Улыбка стала шире и искреннее, озорными огоньками вспыхнув в глазах. Все получится. Должно получиться.

* * *

Прохладная летняя ночь одеялом окутала город, потонувший во мраке. Лишь загадочно мерцающие звезды, походящие на искристую золотую пыль, небрежно рассыпанную по черному небосводу, да грустная серебряная луна нарушала тьму. Все вокруг будто застыло в ожидании, в предвкушении чего-то, в сладкой сонливой неге и будоражащей неизвестности, поджидающей за каждым углом. Тут и там вспыхивали какие-то огоньки, слышался шум разговоров и смех, проезжали телеги и кареты, запряженные великолепными скакунами. Казалось, город только оживает, хотя уже было за полночь.

Хрупкая фигура девушки, завернутая в бархатный плащ с глубоким капюшоном, скрывающим лицо, не слишком выделялась из толпы: большинство людей так же не хотели "светиться" возле всяких злачных заведений, коими пестрела эта улица. Да и ветер дул холодный, пронизывающий.

Девушка то и дело оборачивалась, оглядывалась, словно что-то искала в стайке редких прохожих, и в движениях ее чувствовалась некоторая нервозность.

По спине то и дело пробегали мурашки, явно не от холода, и мелко тряслись руки, сжимающие ткань непомерно длинных рукавов, а интуиция буквально вопила: "Беги. Беги"

Ей казалось, будто за ней всюду кто-то следует, пронзая ледяным взглядом, который она чувствовала кожей. Но все проходили мимо, не обращая на нее абсолютно никакого внимания.

"Бред, — судорожно смахнув слезы, подумала она, — Паранойя — она такая: и на пустом месте всякое привидится".

Тем не менее девушка то и дело ускорялась, ругая себя за непонятные беспочвенные страхи. Каблуки звонко цокали по плитам или гладким камням, коими была вымощена улица.

Девушка остановилась у дверей, на которых красовалась особенно яркая и заманчивая магическая вывеска, и уверенно вошла, словно не раз тут бывала. Впрочем, так оно и было.

Запах табачного дыма и алкоголя неприятно ударил в нос, заставив поморщиться. Полутемное помещение освещалось лишь парой-тройкой ароматизированных свечей, запах коих тонул в смешении многих других. Да, не каждый может позволить себе масляные лампы — дороговатое удовольствие. Зато тепло, комфортно и есть на что посмотреть. Какая-то особая атмосфера… Здесь томная ночь пронзала стекла окон, смешивалась с ароматным дымом кальяна и запахами яств, кружила голову, отражалась в глазах людей едва заметным блеском пьянящего безрассудства, проникала в кровь, как яд, замирала с дыханием на губах в этом царстве веселья и вседозволенности.

Девушка, не замечая ничего вокруг и не замеченная другими быстро шмыгнула к лестнице, и, найдя нужную дверь, скрылась в комнате.

Плащ легко соскользнул с точеных девичьих плеч, бесформенной кучей упав на пол "гриммерки". Вздохнув и перебросив распущенные волосы на спину, девушка принялась стягивать скромное, но явно недешевое серое платье, плотно облегающее стан…

Тем временем внизу бурлила шумная пирушка. Стучали кружки и бокалы, лились напитки, раздавался громоподобный смех. Все смешивалось в причудах пьяного угара, а потом вдруг наступила несвойственная этому месту тишина.

Взгляды, скользя по непримечательным затертым столикам, так или иначе останавливались на фигуре хрупкой девушки, вышедшей в центр, в экзотическом танцевальном наряде. Приятного золотистого цвета, украшенный множеством мелких бриллиантов, будто россыпью звезд, нескромный топ одалиски казался сделанным из золота, подчеркивал тонкую талию девушки, визуально увеличивал грудь и хорошо сочетался с ее чистой, мерцающей от множества масел и притираний кожей. Шелковая юбка в тон топу струилась множествами затейливых складок, переливалась, хотя и не была украшена мелкими бриллиантами, они казались лишними. Танцовщица красиво взмахивала ею на поворотах, и свободная юбка длиною в пол казалась золотыми крыльями. Запястья девушки украшали множества золотых тонких и широких браслетов, на лбу красовался кулон в виде капельки, черные вьющиеся волосы распущенны, что недопустимо в приличном обществе.

Откуда-то, постепенно набирая обороты, полилась сладкозвучная музыка, незнакомый приятный мотив завораживал и заставлял прислушиваться, а озорные огоньки и поднятые изящным движением, похожим на взмах крыльев, ухоженные руки обольстительницы, будто пришедшей из гарема султана — замереть. Движения бедер, живота, мягко змеящихся рук, всего ее манящего тела походили на рисунок, старательно выводимый талантливым живописцем. Музыка, повороты, словно пена морская обвивающая ноги юбка, вихрь темных волос, трепетание угольно-черных бабочек-ресниц — все в ней, в этом танце, смеялось и притягивало, будоражило. Многим из собравшихся было чуждо эстетическое любование, но и они смотрели на происходящее, как на некое таинство…

Девушка танцевала свои любимые танцы пустынь. Хоть ее лицо и скрывала паранджа, глаза улыбались. Зрители до конца не могли оторвать взгляд, завороженно следя за танцем, где плавные движения тела писали целую жизнь, прерванную последним аккордом, повисшим в густой и тягучей, как деготь, тишине.

Танцовщица грациозно поклонилась публике, и та отмерла, разразившись одобрительными возгласами. Чувствуя липкие, жадные взгляды, она шла, расправив плечи, ощущая необычайную легкость на душе, словно с нее спали какие-то тяжелые невидимые оковы, когда за спиной закрылась дверь.

* * *

Глубоко вдохнув холодный свежий воздух, я из-под глубокого капюшона плаща бросила рассеянный равнодушный взгляд на самое дорогое заведение в Арелии, где работала уже почти год, и спешно направилась обратно к замку, как всегда чувствуя некоторую нервозность.

На улице была уже глубокая ночь и такая темень, что черт ногу сломит. Благо, маршрут свой я давно выучила и двигалась интуитивно, но безошибочно. Порывистый ветер заставил поплотнее запахнуть плащ, а сумбурные мысли намешали кашу в голове. В душе же царила прямо таки пугающая равнодушная пустота.

Когда я думала о путях достижения хотя бы некоторой самостоятельности, пришла к очевидному выводу: деньги. Самой Вивиан, то бишь мне, не давалось и медяка на руки — всю одежду и прочее покупали вообще без моего участия, попросту не подпускали, словно в этом было что-то опасное или неприличное. Была мысль по-тихому сбыть кое-что, как бы аморально оно не было, но тут же была откинута: за моей одеждой и драгоценностями следили куда тщательнее, чем за мной самой, так что пропажу наверняка бы заметили. Более того, в самом городе женских профессий мало: швеи, кухарки, подавальщицы и посудомойки, личные служанки, певички да танцовщицы. Причем последние встречались редко, ибо заниматься подобным считается тут неприличным. Лекаршей-женщин и того меньше. Вот такой веселенький расклад, и это при том, что любая из представительниц вышеупомянутых профессий получала гроши, за редким исключением. И я надеялась таким исключением стать.

Оббегать весь город большого труда не составило, ибо он не шел ни в какое сравнение с современными мегаполисами по размеру, да и энтузиазм меня подгонял знатно. В ценах я уже немного разобралась, да и график приходится учитывать: граф и графиня может и не следят за мною каждую секунду, но днем-то подловить могут, а это ой как нежелательно. Остается вечер и ночь.

Это время подходило только для некоторых кабаков и таверн, самая дорогая и популярная из которых — та, в которой я работаю, "Южная звезда".