Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Танец над вечностью - Маргарита Сергеевна Дорогожицкая на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Даугав молча указал на тряпицу, на которой лежали отмытые рубины.

— Два мелких камня твои.

— Ваши, — поправила я его. — И я не хочу оставлять часовщиков Инженерной гильдии без работы, поэтому готова взять свою долю золотом…

— Сестра София, — воевода был мрачен, — уж не знаю, как {ты} устроила этот фокус с символом, но не зли меня. Бери камни и убирайся.

По хмурому виду Даугава я заключила, что пропажу он так и не нашел. Либо Милка не раскололась, либо просто порвала и выкинула бумажку в снег.

— Слепота в глазах смотрящего, — с умным видом произнесла я. — Если тебе проще думать, что это фокус, я не стану настаивать. Надеюсь, ты обретешь то, что потерял…

С этими словами я взяла три камня.

— Два!

— Двенадцать на пять сколько будет? — невинно поинтересовалась я. — А с учетом стоимости крупных рубинов…

— Убирайся! — рявкнул он и выставил меня из своей палатки.

Снаружи я глубоко вдохнула морозный воздух и задумалась, ковыряя носком сапога подмерзшую землю. Совсем воевода страх потерял. Надо его приструнить и понять, что за бумага была в шкатулке, и куда ее могла деть Милка. Положим, девка заколола купца, бросилась к открытому сундуку, вытащила оттуда шкатулку, попыталась ее открыть… Но ключ был на шее у купца. Она вернулась обратно к кровати, вступила в лужу крови, нашарила ключ, сорвала его с тела, открыла шкатулку… Милка нервничала. Могла она уронить бумажку? Не придать ей значения? Забыть? Но на полу ее бы нашли! Я застыла, глядя на втоптанный и вмерзший в лед табачный лист, который по обыкновению жевал Даугав, когда нервничал. А что, если?.. Спокойно! Я медленно пошла к шатру купца, который еще не успели снять. Стоянку сворачивали, обоз выдвигался в путь.

Разгулявшаяся непогода сильно спутала мне планы. Из-за снегопада торговый обоз опаздывал, делая вынужденные остановки и ожидая, пока местные помчики сгонят крестьян для расчистки себярского тракта. Я брела с остальными по утоптанному настилу снега, гадая, что за возня началась в передних рядах. Кажется, вернулись разведчики, которых предусмотрительный воевода отправлял по ходу движения. Возле последней подводы теперь постоянно дежурили два бойца из варда, и я могла лишь догадываться, кого там прячут. Или сторожат? Связанными держали и незадачливых душегубов, очевидно, воевода хотел передать их властям и избежать лишних вопросов по убийству купца. Тень донимала меня причитаниями, она вечно всех жалела, и пленники не стали исключением. Ее послушать, так все кругом невинные овечки, обиженные судьбой-злодейкой. К счастью, поравнявшийся с нами воевода верхом на рыжем жеребце оборвал ее излияния.

— Оставь нас с сестрой Софией, — коротко приказал Даугав, осадив скакуна, и служанка послушно приотстала, бросившись помогать кому-то с поклажей.

— Что-то случилось, воевода? — решила я первой начать разговор, не замедляя шаг и вынуждая мужчину подстраивать коня под пеший ход.

— Неспокойно сейчас на дорогах. Княжеская власть ослабла из-за переворота, беспорядки кругом. Дурные слухи ходят… — Даугав как будто разговаривал сам с собой, но я чувствовала на себе его внимательный взгляд. — Войну пророчат с Гарлегией…

— Единый защитит всех своих детей, — твердо заявила я. — Что хотел? Говори прямо.

Голова болела и плохо соображала от недосыпа и повторяющихся дурных кошмаров. Не хватало мне еще в политику лезть, и без того забот хватало. Про находку в шатре купца я предпочла забыть.

— Дозоры княжеские лютуют, — продолжал как ни в чем не бывало воевода. — Все ищут кого-то, каждого путника досматривают, обыскивают…

— За своего боишься? — намеренно кивнула я на последнюю подводу.

Даугав едва слышно выругался и спешился.

— Ничего тебя не пронимает, зараза. Это тебе бояться надо! Полюбуйся, кого ищут!

Он толкнул меня в плечо и сунул листовку. Портрет меня позабавил какой-то излишней невинностью черт. Плохо выполненная копия рисунка Тени, несомненно, ее рука. Но когда она успела меня нарисовать? И главное, для кого? Неужели этот пакостный инквизитор заранее подсуетился? Я пожала плечами и скомкала листовку в руке. Отпираться было бессмысленно, однако воевода не спешил отдавать приказ о моем заключении под стражу.

— Я сразу понял, что с тобой что-то неладно. Серый Ангел… — протянул воевода. — Или Цветочек?.. Тебя арестуют, едва мы въедем в предместья Ихтинборка.

— Даугав, избавь меня от долгих церемоний. Что ты хочешь?

— Я слышал о Цветочке. Поговаривали, что она сумасшедшая, но всегда держала слово.

Под ложечкой неприятно заныло. Кажется, я опять вляпалась в очередное дерьмо.

— А еще поговаривали, что ее услуги стоили очень дорого! — огрызнулась я.

— Ты не в том положении, чтобы торговаться. Но прежде я хочу убедиться, что ты — Цветочек. Назови сумму, которую заплатили твоей банде за Блоху.

Я приподняла бровь. Откуда он вообще знает об этой сделке?

— Тысяча золотых.

Воевода поскучнел.

— Жаль. Придется сдать тебя страже…

— И девяносто шесть золотых сверху. По одному золотому за каждый шип.

— Демон раздери! Все-таки ты!.. — пальцы Даугава сомкнулись на моем запястье и дернули руку вверх. — Кто бы мог подумать, что вот так встретимся!

— Воевода, у меня абсолютная память, и я тебя раньше не встречала, — отрезала я, подавив желание заехать ему коленом в пах.

Мы застыли друг напротив друга, а нас обтекали фургоны, подводы с грузами, пешие путники, бойцы варда.

— Обещай! Обещай выполнить мою просьбу, и я отпущу тебя.

— Отпустишь? Куда? На съедение волкам? — я кивнула на безбрежную снежную равнину полей и тонкую кромку леса, темнеющую вдалеке.

— Дальше тракт разветвляется. Одна дорога ведет в Ихтинборк, а другая в Винден. Ты поедешь по второй. Возьмешь подводу и двух моих бойцов. Доберешься до поместья Седвига. Там дождешься меня. А потом… Поможешь моему побратиму.

— Это он в подводе?

— Да. Беглый каторжник. Обещай, что поможешь ему бежать в Гарлегию.

Перед глазами встало переплетение дорог и рек, искусно нанесенное на тонком себярском шелке. Поэтому воевода так трясся? Из-за тряпицы с детальной картой княжества? Мое давешнее предположение оказалось верным. Когда я полила теплой водой землю в шатре купца, то обнаружила пропажу. Шелк был настолько тонким, что выскользнул из шкатулки, мгновенно впитал кровь, потемнел и сделался незаметным, намертво вмерзнув в землю. Я оставила его лежать, где был, не желая ввязываться в еще одну историю. Но, как обычно, у Единого на меня были свои планы.

— Обещай! — хватка воеводы усилилась, и запястье отозвалось злой болью.

— Обещаю… — обреченно выдохнула я.

На развилке дорог мы с Тенью перебрались в подводу вместе со своими скромными пожитками и распрощались с торговым обозом. Путь на Винден был плохо расчищенным, неровным, и каждая встряска отзывалась во мне вспышкой острой боли в висках. Я забралась внутрь повозки и спросила:

— Как тебя зовут?

Ответом мне было молчание. Укрытый рогожей беглец отвернулся, в темноте был виден лишь его седой коротко стриженый затылок.

— Знаешь, что случается с людьми, которые не желают говорить мне свое имя? — я немного подождала ответа, но тщетно. — Я называю их сама. По собственному усмотрению. Ты будешь… Ежом.

Каторжник зашевелился и наконец обернулся. У него были глубоко запавшие на бледном лице карие глаза, борода и выдающийся нос с горбинкой. Тяжелый взгляд презрительно мазнул по мне, как по пустому месту. Я мстительно добавила:

— Даже не Ежом, а Ёжиком.

Я протянула руку, чтобы щелкнуть его по носу, но реакция оказалась отменной. Он перехватил меня за запястье и ощерился. Впереди не хватало пары зубов.

— Пошла вон!

Я спокойно разглядывала его, а потом поинтересовалась:

— Что у тебя с ногами? Давай говори, а будешь кочеврыжиться, вышвырну на мороз и оставлю подыхать.

— Не лезь ко мне, сука, — процедил он, вновь отворачиваясь. — Тебя наняли защищать, вот и делай свое дело. А меня оставь в покое.

Признаться, он меня разозлил.

— А вот грубить мне не надо, — прошептала я ласково у него над ухом. — А то не досчитаешься еще пары зубов, Ёжик. Я обещала переправить тебя в Гарлегию, но в каком виде ты туда попадешь, будет зависеть…

Повозка резко накренилась, обрывая на полуслове. Снаружи раздались встревоженные окрики бойцов. Я поторопилась выглянуть. Мы уже свернули с главного тракта, направляясь в отдаленное поместье Седвига, однако здесь дорога была плохо почищенной. Повозка наехала колесом на невидимую под снегом упавшую ветку, ось не выдержала веса и лопнула. Демон!

— Сколько до поместья? — спросила я одного из бойцов.

Он покачал головой.

— Десять миль. Он не дойдет. Надо чинить.

— Темнеет. До ночи успеете?

— Нет. Надо делать привал.

С ногами было все плохо. Ёжика тащил на себе один из бойцов. Оставив бесполезную повозку, мы двинулись вглубь леса и наткнулись на стоянку бродячих циркачей. Они заняли удобное для лагеря место, с подветренной стороны больших серых валунов. В очаге потрескивал огонь, булькала похлебка, суетилась беззубая старуха, с фальшивой приветливостью рассаживая нас у костра. Я хмуро оглядела три зеленых фургона, разрисованных ярко-красными кругами, тощих пугливых коней, которым никто не удосужился задать корма или почистить, лениво переговаривающихся между собой циркачей. Было удивительно тихо, только слышно, как в фургоне заходится в скулящем лае собака. Кстати, а почему пес внутри? Почему не слышно привычного гомона бродячей жизни артистов: песен, смеха, ругани? Я вдруг почувствовала себя загнанным в ловушку зверем, которого пришли добивать. Ярмарочная мелодия из сна крутилась в голове.

— Почему вы путешествуете зимой? — спросила я рыхлого широкоплечего здоровяка, который жадно заграбастал миску и лакал похлебку без ложки, словно голодная псина.

— А вы? — положа великану руку на плечо, вместо него ответил лысый коротышка с лицом, на котором застыла, как приклеенная, холодная улыбка. — Какая нужда выгнала в непогоду {вас}?

Лживое зеркальное отражение. Обманчиво, неправильно. Плач шарманки. Как во сне. Я стала подниматься, но не успела даже подать знак тревоги. Короткое бульканье, хрип, чавкающий удар. Одного из бойцов полоснули по горлу, второму размозжили голову. Звук завалившегося прямо в костер тела, захлебнувшийся вскрик Тени. Кто-то сзади усадил меня обратно. Я замерла, глядя в равнодушные серые глаза лысого предводителя. Кривое отражение меня. Почему?

— Этого добить? — спросил один из бандитов, подняв за шиворот яростно извивающегося Ёжика.

— Оставь пока. Потом развлечемся. А с тобой, голуба, позабавимся сейчас.

Коротышка достал нож и схватил меня за волосы. Зеркало лезвия вскипело и лопнуло с нечеловеческим визгом, разлетелось сотнями осколков чужой боли. Приступ! Но в глазах уже сделалось громко от бешенства, а кровь застыла горькой обжигающей пряностью.

Он тащил меня за волосы, потом швырнул прямо на землю, оседлав и играя перед лицом острым лезвием. Но я видела лишь примятый чьим-то сапогом подснежник, обманутый издыхающей весной. Ублюдок задрал на мне рясу, и кожу бедра прочертила острая боль от пореза. Где-то страшно закричала Тень. Звуки рассыпались в страшном безмолвии его возбужденного дыхания. Я расхохоталась. Он взревел яростью и перевернул меня, непонимающе вглядываясь в лицо и не видя страха. Я захлебывалась смехом, перешедшим в клекот, когда он дал мне пощечину. А в следующую секунду крепко зажатая в кулаке шпилька воткнулась ему в глаз, пройдя глазницу насквозь и впившись в мозг. Паскуда из крови и плоти умер мгновенно, я не промахнулась, как во сне.

Началось веселье. Время закружилось в ярмарочной пляске, а тени вокруг застыли сонными мухами, за которыми я охотилась. Неистовое визжащее существо, оставшееся вместо меня, швырнуло липкий от крови кинжал в рыхлого верзилу, потом головешкой заехало в лицо старухе, подожгло воз с сеном и нырнуло в жаркое пламя. Испуганная кобыла заржала, забилась, но я уже неслась на ней во весь опор прямо в ощерившихся мечами разбойников. Я гонялась за ними, топтала их копытами, разбивала головы, вспарывала животы, а потом спешилась и добивала выживших, купаясь в горячей крови, отплясывая на костях и хохоча. Шутка удалась, Единый! В небо поднимались клубы жирного черного дыма, пачкая звезды. Да, Единый, сделаем из них мыло! Очистим этот мир от скверны человечества! Только как делают мыло? Я не помнила. Или не знала? Выплавляют из жира? Сколько кусков получится из жирного верзилы? Надо развести большой костер! Я остервенело крошила топором фургон и бросала обломки в кострище, как наступила на чью-то руку… Жалобный скулеж резанул мне слух. Кто-то посмел выжить?!? Я замахнулась топором…

— Госпожа, остановитесь, остановитесь! Пожалуйста!.. — женщина прикрывала голову руками и все ныла, и ныла, и ныла…

Я пошатнулась, мир вокруг предательски закружился в искрах пожара. Топор выпал из рук.

Звездная паутина дрожала на небосклоне, равнодушная ко всему. Повозка медленно ползла по дороге, подскакивая на неровностях. Я лежала, укрытая рогожей до подбородка, и вяло прислушивалась к разговору.

— … Моя госпожа, она не сумасшедшая, правда… Просто немного не в себе, когда перенервничает…

— Сука бешеная, вот кто твоя госпожа… Цветочек, надо же додуматься, тьфу! А тебя-то как зовут?

— Тень… то есть сестра Милагрос.

— Понятно. А меня Гуго. И не вздумай по кличке назвать! Хорошо хоть не всех коней распугала, доберемся до поместья, а там…

Я расхохоталась. До поместья они доберутся! Тень испуганно оглянулась на меня, потом шикнула на каторжника.

— Тише, тише, не злите ее, прошу вас.

Ёжик понизил голос, думая, что я его не услышу.

— Я на своем веку разное повидал, но такое… чтоб в одиночку банду вырезать! Она и тебя чуть не зарубила!

— Так ведь не зарубила же. И девочку заодно от этих нелюдей спасла. Бедняжка… на цепи…

Я нахмурилась и попыталась сесть. Какую девочку? Какая цепь? Кого я еще там спасла? У меня в ногах что-то зашевелилось, загремело цепями. Из-под рогожи вылезло странное существо. Блеклая пакля волос, красные глаза и уродливое месиво ожога вместо правой половины лица. Оно разлепило прорезь рта и просипело:

— Не надо в поместье.

— Девочка, ты ложись, ложись, — успокаивающе зашептала ей оглянувшаяся Тень. — Не бойся, все позади…

Существо заскулило. Тень ошибалась, все только начиналось. Бешеная Медведица издевательски подмигнула мне белым глазом с небосклона. Хотелось сгрести пальцами звездное кружево и утопить в чернильной бездне. Медвежий глаз был точно в зените, нависая надо мной. Весеннее равноденствие. Бабку чрезвычайно умилял тот факт, что ее долгожданная внучка появилась на свет в этот день. Правда, умиление длилось недолго, девочка не оправдала надежд. Я вытянула руку над собой и ткнула пальцем в ненавистный глаз.

— С днем рождения тебя, светлая вояжна…

Издали поместье выглядело обманчиво мирным, но я не сомневалась в том, что увижу. Дым поднимался от догорающей конюшни, на лужайке перед особняком валялись тела слуг, застреленных из арбалета. Входная дверь была выломана. Внутри стояла мертвая тишина, только ветер гулял по комнатам. Искромсанные полотна картин в дорогих рамах, порванные портьеры, разбитая мебель. Что не смогли унести, то сломали или разбили. Возле лестницы, ведущей на второй этаж, в луже крови лежала молоденькая служанка. Еще несколько мужских тел я обнаружила в узком коридоре. Оборонявшие подступы к жилым комнатам бесславно проиграли свой последний бой. Я заглянула в спальню, заметив краем глаза исполосованный порезами кусок мяса, бывший некогда женщиной, и захлопнула дверь. В детскую, к двери которой тянулся кровавый след, я так и не заставила себя зайти.

На кухне был перевернут стол, скатерть слетела с него, обернув печальным саваном тело кухарки. Ей тоже не повезло умереть быстро. Еда была сметена на пол, залита кровью и перетоптана вперемешку с битой посудой и осколками стекла. Окно зияло пробоиной, очаг погас, припорошенный снегом. Я принялась шарить по ящикам в поисках съестного. Моим уловом оказалось сморщенное яблоко. Но выбирать не приходилось, по крайней мере, чистое.

Банда не оставляла в живых никого, действуя с небывалой жестокостью и наглостью. Я вспомнила ледяные глаза коротышки и поморщилась. Яблоко горчило. Ублюдку нравилась чужая боль, и я уже жалела, что он умер так быстро. Но хуже всего было то, что нескольким бандитам удалось сбежать от меня. Разбойники прикрывались личиной странствующих циркачей и нападали на одиноких путников, которые не могли дать им отпор. Но почему напали на поместье? Хотя удаленное от основного тракта имение было неплохим выбором, если поблизости у бандитов имелось укрытие. Иначе нападать не имело смысла, ведь безнаказанной такая чудовищная резня остаться не могла. Надо было добить банду и обыскать фургоны, а не устраивать пляски у костра. Я подняла взгляд и вздрогнула. Демон! Из чудом уцелевшего зеркального буфета на меня смотрело взлохмаченное чудовище, покрытое застывшей кровяной коркой и чавкающее яблоком. Только спустя секунду я поняла, кто это. Зеркальные осколки с жалобным тявканьем осыпались на пол.

Я вылетела из поместья, преисполненная бешеной жаждой деятельности. Переночевать в поместье и по утру убираться, пока недобитые разбойники не оклемались и не вернулись обратно за награбленным. Помыться! Непременно помыться и переодеться, иначе меня саму примут за одну из них. Ихтинборк отпадал, далеко. Маленький пограничный городок, где негде укрыться, особенно если твои портреты висят на каждом столбе. Значит, Винден. Название города отдавало в груди, словно кто-то звонил в колокол. Вин-ден, Вин-ден! Большой город, много людей, еще больше возможностей. Осталось придумать, как пробраться мимо стражи на городских воротах. Сойдут мои спутники за странствующих артистов?



Поделиться книгой:

На главную
Назад