Помоги проекту - поделись книгой:
— Нет, конечно. Ты с какой планеты? Мама ученый-ботаник, специализируется на травах и всем, что с ними связано, а отец режет мертвых людей, — я доела пончик и, свернув картонный контейнер, ловким броском отправила в мусорную урну неподалеку.
— Я не встречал в вашем мире некромантов.
— Возможно, потому, что у нас их и нет. Мой отец судмедэксперт. Порой ты меня удивляешь…
Мы смотрели друг на друга и улыбались. В это время суток улицы Дирлии пустуют, потому никто не мешал нам… узнавать друг друга? Сейчас, в этот момент, я видела настоящего Райана Макнамару, хоть он и пытался меня убедить, что амплуа мартовского кота — это то, кто он есть.
— Ты мне соврал, — едва слышно сказала я, когда расстояние между нами стало опасно сближаться.
— И в чем же? — прошептал он, почти касаясь губами моих губ.
— Так, все, — я судорожно вдохнула и, отставив пустой стакан с кофе, уперлась ладошками в грудь мужчины. — Кажется, мне пора домой.
— Но, что не так? — удивился он, вновь стаскивая с моего лица очки.
— Все это… слишком. Ты — звезда и завтра уезжаешь, а я… я… знаешь, мимолетные интрижки не для меня. Я не такая.
— И даже не хочешь попробовать? — прошептал он, касаясь губами моей шеи.
— Н-нет, не хочу… — как-то неуверенно, совершенно теряя голову от происходящего. Наркотик… наверняка он подмешал мне что-то в кофе, чтобы я утратила бдительность! Это не я! Чтобы вести себя так бесстыдно после одного купленного мужчиной пончика? Когда поцелуи стали настойчивее и подбирались ближе к моим губам, я вскочила и, не прощаясь, бросилась из парка.
— Лира! — растерянный крик вслед. — Лира, стой!
Но я не собиралась останавливаться. Наоборот только быстрее побежала. И хорошо, что балетки надела. Сердце колотилось, но не от бега, а от непонятных нахлынувших эмоций, в груди все горело огнем, в голове шумела кровь, а по венам разливался какой-то дурной хмельной напиток. Только когда убедилась, что блондин не бросился следом, хотя, было бы забавно на это посмотреть, перешла на стремительный шаг. Ну вот… на мне его пиджак. Впрочем, ладно, останется в качестве сувенира об этом странном вечере, который больше никогда не повторится… Об этом вечере, которого даже не должно было случиться. И об этих странных, вскруживших голову поцелуях.
— Где ваш пиджак, сэр? — Клод встречал хозяина возле дверей шикарного номера отеля «Ричмонд».
— Остался у Лиры, — проходя в открытую для него дверь, недовольно бросил Райан.
— Значит, все получилось? У нас появилась надежда? — мужчина, казалось, даже помолодел от предположения, настолько велики были ставки в этой игре.
— Надежда? Да она даже по меркам этого мира ненормальная! — возмутился блондин, развалившись на диване. — Я полночи павлином вокруг нее крутился, и что ты думаешь? Корона, говорит, тебе давит, снимай давай в моем присутствии! Я предложил ей ужин — отказалась. Пел для нее — фыркала. А когда целовать начал — и вовсе убежала.
— Начали… начали что? — едва слышно промямлил мужчина.
— Целовать. Да что с тобой, Клод? Я ведь говорил — ненормальная она. Не наш вариант.
— Она очень наш вариант. Пожалуй, она самый подходящий вариант! Но нельзя с ней так же, как с остальными.
— Что у нее яйца промеж ног? Нет. Значит, чувствует и дышит, как и остальные. Я верховный маг и чувствую обычных людей! Меня только одно насторожило, — он выпрямился и подался чуть вперед. Клод по-прежнему стоял перед ним каменным изваянием. — У других девушек огонь загорался внизу живота, вот здесь, а у этой в груди. Точно ненормальная какая-то.
— А, когда начали целовать — убежала? — уточнил мужчина.
— Я ведь так и сказал. Убежала, да! — Райан ударил себя по коленям и снова откинулся на спинку дивана. Ему не хотелось признаваться, что злость была вызвана не только отказом этой взбалмошной девчонки. Этот вечер, первый за все вечера в этом мире, когда он чувствовал себя не звездой, не желанным объектом, а человеком. Обычным, простым человеком и это ощущение, вопреки здравой логике, здравой, по меркам Райана Макнамары, его пугало.
— Позвольте, сэр, но вы остолоп.
— Что, прости?
— Самый настоящий остолоп, — подтвердил Клод и даже отвернулся.
— Ты куда?
— Стирать слезы несбывшихся надежд и паковать чемоданы. Увы. Мы вернемся ни с чем. И, если я вернусь к любимой супруге, то вы — к жизни, в которой ни одна женщина нашего мира на вас даже и не взглянет. И все потому, что вы — остолоп.
— Да я лучше в одиночку выступлю против стаи гарпий, повторно, чем буду обхаживать эту… эту… неотесанную грубиянку! А ты помнишь, меня две недели восстанавливали лекари! И я готов на это.
— Потому, что остолоп, — удаляясь, обозначил Клод.
— Прекрати повторять это слово, иначе я тебя…
— Вот вернемся в наш мир, и там вы меня. А сейчас, сэр, остолоп, вы остолоп! Спокойной ночи!
И он впервые за все время позволил себе выразить эмоции, громко хлопнув дверью.
— Я не остолоп! — прокричал Райан, хотя уже не был в этом так уверен. — Черт с тобой. Включай ее в список. Пусть летит с нами. Но это ничего не меняет!
— Если вы не изменитесь, я отказываюсь с вами разговаривать, — донеслось из-за соседней двери глухое замечание.
— Да не больно-то и надо, — отмахнулся блондин и отправился спать. Думать сегодня он не мог. Слишком много событий. Слишком много стояло на кону: его дальнейшая жизнь. Кажется, придется действительно немало потрудиться и спрятать свое отвращение за другими эмоциями. Ради прежнего положения в обществе, а главное — обществе женщин — он был готов потерпеть. Немного… Если не будет другого выбора. Ведь, в конце концов, с ним летит еще одиннадцать потенциальных невест. Клод об этом не знал. Разозлится, когда узнает, но… Зато наверняка одна из них за ближайшие двадцать девять дней согласится выйти за него замуж. А там уже дело техники…
Я проснулась в ужасном настроении, если не сказать — отвратительнейшем. Первое, что увидела — это пиджак Райана Макнамары на спинке стула. И ведь взобрался на самый верх одежной горы. Да, хозяйка из меня никудышная. Платяной шкаф почти пуст по одной причине: вся одежда, что уже раз была надета, ночует на спинке стула. Там же мнется, там же предается забвению. Рука как-то сама собой тянется за новым нарядом, который вечером, неизменно, оказывается на спинке многострадального стула. И в тот момент, когда стул не выдерживает и падает, либо вовсе не напоминает стул, а похож на одежный сугроб, приходит осознание: пора что-то менять. Первой мыслью приходит купить стул побольше или вовсе кресло, но потом совесть-таки побеждает и я разгребаю завалы, открывая для себя немало интересного и нового.
Но сейчас на меня, словно царь одежной горы, смотрел черный пиджак, слегка отливающий серебром. Красивый, стильный, вкусно пах… даже не могу распознать, чем именно. Прежде я такие запахи не встречала, но аромат мне понравился. В меру сладкий, в меру терпкий и совершенно не кричащий. Перевернулась на спину. Да. Уйти в отпуск — отличная идея. Сейчас оденусь, заберу подписанное Линдси заявление, отдам Алише обещанный автограф Райана и свобода! Рвану на море. Денег у меня скопилось достаточно, чтобы позволить незапланированный отдых где-нибудь на побережье Испании. И визу как раз сделала. Не знаю, правда, зачем, ведь за последние пять лет ни разу не была заграницей. Интуиция. Она меня еще ни разу не подводила.
Нехотя поднялась, оделась, позавтракать решила, как и всегда, по дороге. В «Сонном сове» я каждое утро брала кофе и сэндвич либо круассан с сыром. Сегодня традиции изменять не стала и в лифте покончила с завтраком. Зашла в офис, отряхивая крошки с трикотажного платья ежевичного цвета. Первое, что бросилось в глаза — взгляды коллег. Да, на меня и раньше странно косились, но сегодня — особенно. Во взглядах читалась зависть.
— Что происходит? — облокотившись на перегородку, поинтересовалась у Триши, одной из практиканток.
— Вам лучше самой это узнать, у Линдси. Она вас очень и очень ждет. Поздравляю. Это такая удача…
Понимая, что большего мне все равно никто не расскажет, покосилась на девушку как на ненормальную. Что за удача мне могла привалить после того, как Линдси прямым текстом пообещала уволить? Вряд ли ее так воодушевила моя статья о Райане, даже та, которая умилительно-сопливая.
К кабинету подходила с опаской.
— Лира! — воскликнула Алиша и бросилась в мою сторону.
— Прежде, чем ты начнешь на меня наседать, вот. Держи, — еще в лифте приготовила листок с автографом, на котором было написано «Для Алиши, но исключительно по слезной просьбе и мольбе одной умопомрачительной особы Лиры Элиссон». Прочитав это, девушка уставилась на меня с горящими глазами:
— Не знаю, то ли убить тебя от зависти, то ли расцеловать и претвориться тенью!
— Э-э, — задумчиво протянула я. — Что происходит? Сегодня все какие-то странные…
— Посмотри, кто здесь, — и девушка указала на кабинет Линдси. Редактор меня заметила, с улыбкой помахала рукой и показала на меня… Клоду!
— Черт! — ругнулась и нырнула под стол.
— Лира! — возмутилась Алиша, наклоняясь. — Ты чего творишь?
— Притворись, что меня здесь нет!
— Чего?
— Прикрой меня, потом все объясню, ну же!
— Алиша! — раздался голос Линдси. — Это же была Лира?
— Кто? — глупо хлопая глазами, подруга состроила выражение полнейшей невинности.
— Мне сейчас не до шуток, это очень важный вопрос. Здесь менеджер Райана Макнамары…
— Очень приятно, — засветилась девушка и протянула руку. Клод чуть склонил голову, сдержанно улыбнулся и выдал положенный в таких случаях, светский поцелуй ладошки. — Но только Лиры здесь нет…
— Я же вижу стакан из «Сонного сова». Она постоянно берет там кофе.
Я чертыхнулась. Вот, что бывает, когда работаешь среди журналистов. Даже хуже, чем в детективном агентстве. Если вторым для выводов необходимы неопровержимые факты, то нам, как правило, и догадки достаточно.
— Да. Она была, но отошла. В туалет отошла, а не в иной мир, конечно же…
Я ущипнула Алишу за коленку. Когда нервничает, она начинает нести всякую ересь.
— Ай… Кофе на платье пролила. В общем, придет… минут через пятнадцать. Да, она подойдет не раньше.
— В таком случае, передайте, что автомобиль подъедет в полдень по любому адресу, который вы укажете, а мне, к превеликому сожалению, пора, — Клод еще раз улыбнулся присутствующим дамам и удалился.
Через некоторое время Линдси постучала по столешнице и мне пришлось выползать:
— Ну и какого лешего ты под стол забралась?
— Ушел?
— Ушел, ушел. Что это за прятки такие?
— Долго рассказывать, — отряхнула платье и глянула на стакан с эмблемой спящей совы, как на предателя. — Вы подписали мое заявление?
— Лучше, — сверкнув глазами, пообещала Линдси и позвала в свой кабинет. Лучше? В ее понимании лучше могло быть только меня уволить.
Когда дверь офиса главного редактора за мной закрылась, я натолкнулась на ее торжествующий взгляд. При этом прямо-таки спиной ощущала, как все работники нашего издания сейчас оторвались от дел и пялятся на нас сквозь прозрачные стены кабинета. Не удержалась и со злорадной улыбкой закрыла жалюзи. Раздались раздосадованные вздохи, а вскоре — привычное рабочее гудение.
— Итак. Вы подписали…
— Не знаю, как тебе это удалось, Лира, но ты прощена за все! — торжественно объявила женщина.
— Э-э, — снова протянула, чувствуя себя бараном на привязи, которого ведут на бойню, но он пока об этом не знает. — Не уверена, что понимаю.
— Райан Макнамара. Спаситель и великолепный мужчина…
— Не уверена, что мы знаем одного и того же Райана Макнамару. Если вы читали мою статью, там несколько иные эпитеты.
— Да обе статьи можно выкинуть. Даже думать о них забудь. Ты едешь в его турне в качестве приглашенного журналиста!
— Э-э, — опять протянула я и была посажена на стул сильным движением. Женщина стояла за моей спиной и разве что не искрилась от счастья. Да-да, спина прямо горела от ее счастливого горячего свечения! Линдси обошла меня и, облокотившись о стол, посмотрела прямо в глаза:
— Понимаю. Такое счастье сложно осознать, но это свершившийся факт. У тебя три часа, чтобы собрать вещи. В двенадцать за тобой подъедет машина. Тебя от дома забрать?
— Линдси, я не поеду ни в какое турне. Я в отпуск хочу. На берег Испании. Даже билеты купила.
— Не ври, — отмахнулась женщина, усаживаясь в кресло. — Билеты ты точно не покупала. И когда это ты отказывалась от шикарной работы ради отдыха в бикини?
— Ну, например… вот только что? Я выбираю Испанию. Но спасибо за предложение, — поднялась и хотела уйти, но меня остановили.
— Лира! — ее тон с радостного изменился на холодный и покровительственный. — Либо ты едешь в это чертово турне, либо я сделаю так, что ни одно издательство от Дирлии до столицы не возьмет тебя на работу не то, что журналистом, но даже в качестве помощника журналиста. Даже в качестве помощницы уборщицы! Тебе не разрешат даже вдыхать запах свежеизданной газеты. Хочешь?
— Ого. И что же вам такого предложили, что вы настроены столь решительно?
— Макнамара оплатит все иски, которые мы получили по твоей милости. Все. До единого, если ты поедешь с ним в турне.
— Это же, — я от удивления открыла рот и плюхнулась на стул. — Это же… миллионы.
— Так что у тебя нет выбора. И вообще, — женщина внимательно на меня посмотрела. — Ты радоваться должна, что тебе такой шанс выпал. Многие рвали и метали, когда узнали об этом назначении. А новость по редакции разлетелась за тридцать секунд.
— Так отдайте мое место, Алише, например. Она куда лучше пишет светскую хронику. Вы мои статьи читали? Макнамара этого хочет?
— Он просил либо тебя, либо никого.
— Вот значит как. Хорошо, — улыбнулась, словно акула. — А, если он, скажем, через пару дней турне передумает… Все равно оплатит долги по искам?
— Половина вперед, половина после завершения.
Я закатила глаза и тяжело вздохнула. Похоже, выбора действительно не было:
— Я вам это еще припомню, — улыбнулась и огрызнулась. Сейчас можно было себе позволить такую вольность, поскольку Линдси держалась за меня как за последнюю соломинку. Я понимала, что выплата долгов по искам разорит издательство. А, если эти деньги придут извне, то мне даруют, так сказать, второй шанс. Вот только нужен ли мне второй шанс здесь? Вернусь из турне и пошлю эту продажную шкуру к черту! Держись, Райан Макнамара! Ты еще пожалеешь, что решил играть со мной в кошки мышки!
Мне не хотелось ни с кем разговаривать, ведь как пить дать — сорвусь и наговорю такого, о чем потом буду жалеть. Злость кипела, как электрический чайник со сломанным выключателем. Был у меня такой. Бурлил до тех пор, пока вода не выльется наружу и не сработает предохранитель. Не хотелось бы испытывать себя на наличие этого самого предохранителя. Сунула в уши наушники и, игнорируя завистливые взгляды коллег, покинула офис. Возможно, в следующий раз я вернусь сюда только за тем, чтобы забрать вещи и получить расчет. Я понимала, что после этой командировки жизнь уже не будет прежней.
Лифт опускался издевательски долго, то и дело останавливаясь на этажах, впуская и выпуская кого-то. Так и вся наша жизнь, как этот лифт. Мы едем то вверх, то вниз, при этом пропускаем через себя множество людей. Кто-то проходит бесследно, был и не стало, а кто-то оставляет глубокие раны, как эти царапины на стенках, кто-то мелко напакостничает, как эти плевки на полу и жвачки под поручнями, а кто-то сделает нечто прекрасное, как уборщицы в конце рабочего дня, соскребающие все это безобразие. Где бы найти уборщицу для своей души, чтоб тщательно выскребла злость, обиду, непонимание и отвращение от несправедливости. При чем, неизвестно, на кого я злилась больше. На Райана, Линдси или саму себя.
Сентябрьская прохлада приятно освежала. Закуталась в связанный мамой кардиган и, закрыв глаза, подставила лицо мелким пушистым капелькам. Угрюмое осеннее небо тоже было чем-то недовольно, хотя при этом не кололо смрадным дождем, а дарило прохладную мягкость.
Райан… Что о себе возомнил этот выскочка? Меня злило сразу столько вещей, что даже не знала, за какую схватиться. Необходимость по чьей-то прихоти кардинально изменить жизнь и отложить планы, ведь я даже купальник себе присмотрела; самоуверенность блондина, который полагает, что ему доступно все в этом мире; продажность Линдси — все выводило из себя. И, если Линдси я еще могу понять, она заботится о газете, то ничто не оправдывает Макнамару. Хотел покорить меня своим обаянием — не вышло, тогда решил купить. Только зачем ему такая дорогая игрушка? Ведь я же видела, какие усилия он прилагал вчера, чтобы держаться со мной непосредственно. Даже малейшей капли симпатии и искренности не было. Все время пытался очки с меня снять, чтобы хоть как-то исправить внешний облик. Уродские очки, ничего не скажешь, но… в моем деле пришлись как нельзя к месту. Вывод один: решил отомстить за статью. Наглая журналистка посмела не восхититься звездой и не петь ему дифирамбы, значит, надо ее проучить.
Мы еще посмотрим, кто кого! Достала телефон, чтобы на берегу расставить все точки над i. Да, отказаться от турне я не могу, журналистика — вся моя жизнь, без нее я, может, и не пропаду, но совершенно точно буду несчастна.
«Просто для понимания. Вы купили не меня, а главного редактора нашей газеты. И, если хотите, чтобы я поехала в это чертово турне, переведите всю сумму и прямо сейчас!»
Поделиться книгой: