Путь колючей Искры

— А я тебя, но выбрала Фору. И заметь, обошлась без заклятий. Жаль, отец не сдержал гнева. Не тебя жаль, его. Боги жестоко карают такие вещи, — Тума сжала ладонь колдуна. — Мне не нравятся твои идеи, Кнут. Боги придут защитить Мир мертвых. А после будут только разрушения и пустота. Подумай, стоит ли оно того?

— Стоит. Чтобы ты ни говорила, проклятье действует, и я не хочу мучиться еще и после смерти. Там муки серьезнее будут. Я все предусмотрел. Я предпочту просто не умирать, — колдун хмыкнул. — Начнем, пока ты не передумала.

Женщина кивнула. Кнут поднялся на ноги и почти мгновенно вошел в транс. Глаза колдуна закатились, шея выгнулась, а руки повисли будто веревки. Хозяйка дома откинулась в кресле и прошептала нескольколь слов на древнем наречии.

Элла затаила дыхание и вжалась в потолок. Тума лежала, словно фарфоровая кукла: пустая, холодная, мертвая. Взгляд старика стал осмысленным и он начал читать заклинание, беспорядочно размахивая не принадлежащими ему руками. Тело женщины несколько раз дернулось в такт словам. Вокруг забегали нити света. Ученица Кнута зажмурилась и вернулась в свое тело.

Она открыла глаза и посмотрела вокруг. Внизу по-прежнему, слышалась возня, но ничто не выдавало происходящих событий. Стало не по себе. Захотелось поговорить хоть с кем-то. Элла вышла в коридор и подошла к двери комнаты Авара. Сложила когтистую лапу в кулак, чтобы постучать, но в последний момент передумала. Из-за двери раздавались характерные звуки: сын Эскала явно был не один и на разговор с Эллой отвлекаться бы не стал.

Девушка глубоко вдохнула. От Авара она подобного не ожидала. Она думала, впрочем, какая разница, что кто думал? Да и он не давал никаких поводов. С каких это пор дружеское участие можно трактовать как симпатию? Подступили предательские слезы, Элла шмыгнула носом и бросилась вниз по лестнице. Она бегом пролетела три этажа, пронеслась по краю гигантской гостиной, выбежала в предбанник и налетела на чью-то широкую грудь. Извинилась и собралась бежать дальше, но знакомые руки крепко схватили ее за плечи.

— Золотая чешуя, ночь на дворе! Ты куда собралась?

Элла подняла заплаканное лицо. Желтые глаза Авара смотрели с нескрываемой тревогой. Девушка шмыгнула носом и смахнула слезинку с шерстяной щеки.

— Где ты был? И кто в комнате?

Сын Эскала удивленно приподнял бровь.

— Вероятно Герт, мы же там вдвоем. Что-то случилось?

— Ничего, — Элла затрясла головой. — Нет, случилось. Мне поговорить надо, хоть с кем-нибудь. Авар хмыкнул. Потрепал зверюгу за гриву.

— Сейчас царапину промою и поговорим.

Сын Эскала дотронулся до плеча, и Элла заметила небольшое ярко рыжее пятно.

— Это кровь? Что случилось?

— Ничего особенного, — Авар скорчил рожу. — Я вернулся на рынок, хотел купить одну вещицу, что присмотрел по пути. Торговец уже ушел, но какой-то молодчик решил, что может безнаказанно позаимствовать мой кошелек. Терпеть не могу воришек! В общем, когда я поймал его, нашлись заступники. Я-то, конечно, справился, но шкуру попортили. Пойдем.

Авар миновал предбанник и вошел в гостиную. Элла последовала за ним.

— Ты что — убил их?

Сын Эскала хихикнул:

— За кого ты меня держишь? Всех четверых я привязал к ярмарочному столбу. Завтра какая-нибудь добрая душа их отвяжет. Если с узлами сладит.

Они поднялись по лестнице. Он помялся у двери своей с Тертом комнаты, послушал немного, понимающе улыбнулся чему-то и обернулся к Элле:

— Мы можем пойти к тебе?

У девушки руки затряслись мелкой дрожью, лицо кинуло в жар, а по спине пробежал холодок.

— Нет, — она опустила глаза. — Прости, но нет. Последний раз, когда я хотела помочь человеку в своей комнате — это плохо закончилось.

Сын Эскала только плечами пожал: "Нет, так нет". Удивился, да и только. Пока они жили у колдуна, подобного не случалось. Там вообще ни одна дверь не запиралась. Он заходил в ее комнату запросто, разве что стучался для порядка.

— Пойдем тогда на крышу, я видел там скамью.

Элла кивнула, и они бодро зашагали вверх по лестнице.

Ночь вступила в свои права. На темном небе сияли звезды, прохладный воздух давал отдохнуть от дневных забот. Месяц подмигивал левым глазом. Пахло шиповником.

Они уселись на еще не остывшую после дневного зноя деревянную скамейку, Элла обработала рану Авара, а потом принялась пересказывать ему подслушанный разговор. Когда она оказалась в его объятиях, она не заметила, но закончила свой рассказ в кольце мужских рук, прижимаясь спиной к его груди и опираясь затылком на плечо как на подушку. Авар пах корицей, и этот запах в купе с прохладой его тела пьянил похлеще ягодной браги. Сын Эскала дразнил подругу, задавая вопросы исключительно на ухо, и каждый раз, когда его губы приближались к ее виску, Элла жалела, что клыки и шерсть мешают поцеловать его. Она сильнее вжалась в его плечо и закрыла глаза. Уверившись в полной своей безнаказанности, Авар бесстыдно нежил ее тело, скользя настойчивыми пальцами, где по ткани, где по шерсти, пока Элла не взмолилась:

— Пожалуйста, не заставляй меня думать, что я нравлюсь тебе, я и так с ума от ревности схожу.

Сын Эскала снова наклонился к ее уху:

— Напрасно. Если ты еще не моя, то только потому, что вижу, ты не готова. Все прочие мне сейчас не интересны, Элла-Вилатта.

Девушка закрыла глаза. Облизнула губы. Авар уткнулся носом ей в гриву.

— Пообещай мне вести себя благоразумно. Мне очень не нравится задумка колдуна.

— Чем же? — Элла снова потерлась затылком о плечо мужчины. — Меня настораживает лишь мысль о крови демона, подозреваю, речь идет моей крови, а остальное…. Шут его знает.

— Твоя кровь — меньшее из зол. Попасть в Обитель нитей можно, лишь пройдя насквозь Мир мертвых. Его границы охраняют пять демонов, и даже колдуну с ними не справиться. Возможно, он нашел тайный ход, но после него придется столкнуться с Теоном. Теон — самый опасный из стражей, и если он действительно твой отец, способ придуманный колдуном — единственный. Подействует или нет — неизвестно. А еще где-то там бродит шестиглавый волк. Его можно победить, но сколько сил уйдет, чешуя знает. Саму Ткань мирозданья и Нити сущего охраняет Тел-ар-Керрин, он проклят, но непобедим. И всех этих существ Кнут хочет потревожить одновременно. Мне не дает покоя один вопрос — насколько реален план отступления? — Авар вздохнул. — Это я еще не вспомнил легенду о том, что боги придут на помощь Тел-ар-Керрину, если он сам не справится с возмутителями спокойствия.

Я читала в книге колдуна, если не брать в руки свой клубок, Тел-ар-Керрин не пойдет за тобой за пределы Мира мертвых. Боги обещали простить.

Авар хмыкнул.

— Чешуя знает, что в этих книгах правда, а что выдумки. Я встречал разные варианты.

Ученица Кнута повернулась к сыну Эскала, запустила свою когтистую лапу ему в прическу, мужчина закрыл глаза. Она прижалась щекой к его щеке и прошептала:

— Колдун — не дурак, рисковать жизнью не будет.

Авар чмокнул ее ухо.

— Своей да. А насчет твоей ничего не сказано.

— Это уже не важно, Авар, — Элла покачала головой. — С каждым днем в моем теле остается все меньше человеческого, изменения мелкие, но заметные. Я не могу ничего с этим поделать. Боюсь, и Кнут не сможет мне помочь. Возможно, скоро, все станет настолько плохо, что мне и жить-то не очень захочется.

Мужчина усмехнулся и снова заключил ее в объятия.

— Если соберешься умирать — дай знать. Тебе уже будет все равно, а у меня никогда такой пушистой женщины не было, обидно было бы не попробовать.

Элла засмеялась и нежностью посмотрела на сына Эскала. Налетевшее облако спрятало месяц.

Глава седьмая

— Да держи же их на уровне глаз, чтоб тебя. Не видно ни зги, — прорычал колдун недовольно.

Ворчал он зря, разглядеть дорогу можно было и без дополнительных огней. Стены пещеры тлели плесневело-желтым светом, если бы не бесконечные ответвления в туннеле, путникам хватило бы и этого. Девушка вздохнула и сосредоточилась. Упрямые сгустки пламени отказывались блуждать выше пояса, как она ни старалась. Вот почему, когда Кнут управляет ими, они покорно плывут, где надо? Но ничего, рано или поздно и она покажет, кто в доме хозяин!

Элла не понимала, как давно они с учителем спустились в пещеру: шли, не останавливаясь ни передохнуть, ни перекусить. Усталости не было, голода тоже, но постоянно хотелось пить — в туннеле было жарко, пот стекал по спине, как в бане. Кожа под мокрой шерстью чесалась, и, больше всего на свете, Элле хотелось отряхнуться по-собачьи, но она боялась, колдун будет смеяться над ней всю оставшуюся жизнь. Проклиная свою стеснительность, она шла вслед за проводником, время от времени исхитряясь незаметно потереться спиной или боком о посох из черного вяза.

Кнут будто бывал в туннеле не раз. Шагал уверенно, на поворотах долго не размышлял. Вместе с тем, двигался осторожно, будто ждал встречи, которой хотелось бы избежать. Колдун берег силы, и они с Эллой поддерживали свет по очереди: три развилки один, три развилки — другой. Ученице свет давался тяжело, мало того что огни не слушались, так и сил отнимали неприлично много. Посох обиделся на непочтительное к нему отношение и отказывался просыпаться в ее руках, а возможности получить силы извне другим способом не было — демоны-стражи могли почувствовать присутствие посторонних. Кнут уверял, о лабиринте под Миром мертвых не знает никто, но проверять на своей шкуре, как быстро их найдут, Элле не хотелось. В этом путешествии была только одна радость — Авар отдал зверюге свою флягу, в ней никогда не кончалась вода, поэтому жажда не мучила, а лишь доставляла небольшие неудобства.

Прошли очередную третью развилку, и Элла с чистой совестью уступила заботу о свете колдуну. Сгустки пламени снова взметнулись вверх и застыли около ушей учителя. Он вдруг показался особенно осунувшимся, замученным, совсем старым. Взгляд не излучал обычных для него злобы и нетерпения, только усталость.

— Может, сделаем привал? — робко предложила девушка.

Огни разбежались по сторонам. Кнут ухмыльнулся.

— Не стоит, — голос его звучал по-прежнему твердо. — Где-то над нами место, предназначенное для моей души, здесь мне всегда не по себе. Ты поймешь, о чем я, когда мы будем проходить мимо твоего пристанища.

Он отвернулся и зашагал вперед. Элла вздохнула, сжала в руке посох и засеменила следом.

— Скажи Кнут, а на что похоже это, как ты говоришь, пристанище? Что там ждет?

Колдун, не останавливаясь, пожал плечами.

— Не знаю и знать не хочу.

— Но ведь ты был там, неужели не видел? — девушка понимала, что лучше бы помолчать, но любопытство одержало верх, и над здравым смыслом, и над элементарной вежливостью.

— Я взывал к конкретной душе и ждал у входа, рядом с черным вязом, — сухо ответил учитель, не оглядываясь.

— К душе девушки, что на портрете? — выпалила Элла и сама испугалась своей навязчивости.

Колдун остановился и в упор посмотрел на ученицу.

— На том портрете Тума, точнее не она сама, а ее страдания. Я забрал часть, когда понял, сколько боли ей причиняю. И взял бы еще, но совсем избавить ее от тягот не вышло, — во взгляде учителя промелькнуло что-то вроде сожаления, потом он отвернулся и двинулся вперед. — Прекрати болтать и пошевеливайся, не хватало нам еще волка встретить.

Элла схватила учителя за рукав:

— Ты же говорил, никто не знает о подземелье…

— Волк — прежде всего животное, — колдун освободил руку, поправил хламиду, вероятно ему тоже было жарковато. — Он не в курсе, что туннель тайный, если он нас почует, он за нами придет.

Девушка вздохнула. Только шестиглавого зверя им тут не хватает.

Жаль, Авара нет рядом! Он бы непременно придумал, как избежать встречи со стражем Мира мертвых. После той ночи на крыше Элле так и не удалось поговорить с ним. Вокруг постоянно кто- то шастал, а разговор предназначался только сыну Эскала.

Колдун и его спутники покинули постоялый двор Тумы не утром, как хотели, а ближе к полудню. К завтраку все припозднились, и Кнут решил, что Мир мертвых спокойно побудет без него еще полдня. Трапеза прошла в молчании, никто толком не выспался: Кнут провел ночь в гостях у Тумы, Герт развлекался с девочками, а Элла и Авар болтали на крыше до самого рассвета. Так же, в тишине, путники собрали вещи и двинулись в сторону Темных гор.

С севера, сразу за крепостными стенами Хлома начиналось лавандовое поле, дикое, заросшее и бескрайнее. Девушкой в нежно-синем платье оно обнимало подножие Темных гор, водой проплывая по непроходимым долинам и, даже пытаясь кое-где вскарабкаться наверх к облакам, правда безуспешно. Путешественники в немом почтении остановились полюбоваться на цветочное море, окунуться в терпкий аромат, а потом принялись искать тропинку. Колдун хотел попасть в пещеру у основания одной из вершин к следующему утру.

Тропинка нашлась, лишь, когда, запах, упоительный еще недавно, начал раздражать. Нечеткая, узкая, извилистая, она забирала немного левее, но выбора не было, путники вереницей последовали по ней. Потрескивали ветви, случайно заглянувшие под ноги, солнце припекало затылок, жужжали дикие пчелы, о близости Мира мертвых напоминали только закрывающие полнеба Темные горы. Старшие сестры Горла богов, они носили снеговые шали даже жарким летом. Их серо-коричневые тела украшали редкие зеленые родинки-кустарники да потрескавшиеся шрамы когда-то жаркой, а нынче застывшей лавы. Над редкими вулканами Темных гор, дым не поднимался с пришествия богов, но мудрецы говорили, землетрясения в эти края приносят именно они, а не курящийся вулкан поодаль.

Элла с ума сходила от запаха лаванды. Звериный нос играл с ней злую шутку — никак не удавалось привыкнуть с запаху и забыть о нем. Она шла, уткнувшись взглядом в неожиданно широкую спину учителя, и тщетно пыталась прогнать из своих мыслей текст из прочитанной неделю назад книги.

"Крепким сном спит Тел-ар-Керрин, но стоит чужаку коснуться нитей, монстр покинет страну грез и встанет на ноги, чтобы отомстить обидчику. Грозный рык пронесется над обителью, расставляя клубки нитей по местам и расправляя ткань мирозданья. Никто из нарушителей спокойствия не уйдет от возмездия, каждый почувствует ужас от взгляда Тел-ар-Керрина, боль от его клыков, холод и жар его бездны. Не устанет Тел-ар-Керрин, не отстанет, будет преследовать обидчиков вечность, без остановок и жалости. Как покинет мир мертвых Тел-ар-Керрин, понесет всем разрушение и смерть и не остановится до тех пор, пока не явятся боги, забрать его домой в Обитель нитей под защиту могучего Тэона. Лишь убедившись, что все в порядке, монстр снова погрузится в сон".

Вычурные завитки букв стояли перед глазами и никак не хотели уходить. Элла шагала, будто не в себе, не замечая ничего вокруг. Она спиной чувствовал бредущего следом Авара, и с трудом находила в себе силы идти дальше. Втягивала носом воздух, но уже не различала запаха, лишь дурман и тяжесть в теле.

Ей привиделось, как они с матерью стояли на смотровой башне замка отчима. Дул холодный осенний ветер, а ей, маленькой девочке, хотелось расправить руки как крылья и полететь. Мать улыбалась и гладила ее по голове. Внезапно ветер усилился и превратился в ураган. Элла оказалась в центре воронки и попыталась выбраться наружу. Тщетно. Она слышала крики матери, но никак не могла перейти воздушную границу. Ветер поднимал пыль и мелкие камни, они, кружась в сумасшедшем вальсе, уводили девочку за собой. Она послушно шагала, пока не дошла до края стены. Посмотрела вниз. Под стеной протекала река и девочка решила, что там безопасно. Она зажмурилась и шагнула. Взрослые руки подхватили ее под подмышки и поставили на стену, дальше от края. Элла открыла глаза. На нее в упор смотрела мать. В ее щеку впились несколько каменных крошек, губы исказила гримаса боли, а глаза сверкали непонятным огнем.

"Не смей!" — прошипела она.

Очнулась Элла оттого, что прохладная ладонь Авара легла ей на загривок. Оглянулась. Мужчина подмигнул и улыбнулся. Солнце близилось к горизонту и все вокруг приобрело нежно-розовый оттенок. Горы стали сиреневыми. Тропинка закончилась небольшим ручейком. Выросшие вдоль его берегов редкие кусты примешались к лавандовому безобразию, а потом и вовсе не пустили цветы дальше. Путники зашли в жиденькую рощицу из орешника и бузины. Кнут подал знак, остановиться на привал. Авар и Герт засуетились над костром, а Элла устало уселась на землю, уложила посох рядом и закрыла глаза. Веки налились свинцом, захотелось свернуться калачиком и уснуть.

Рядом уселся Кнут. Вздохнул и почти ласково посмотрел на ученицу:

— Сейчас пройдет.

Элла потерла лапой глаза.

— Что это было?

— Поле-разбойник, — колдун поднял глаза к небу, улыбнулся. — Оно отнимает силы. Самое смешное, что сделав первый шаг, ты уже не можешь уйти, ты можешь только пересечь его как можно быстрее. Очень старое, поэтому я не распознал его сразу. Счастье, что в прошлый раз я шел другой дорогой. Поле всегда возьмет, сколько ему положено, а уж как ты справишься, не его забота. Поодиночке мы с тобой не дошли бы до гор.

Элла подняла глаза к небу. Наверху тучкой летели птицы. В сумерках они напоминали сетку сачка, который боги вот-вот накинут на путников.

— А для чего оно нужно? Ну, собрал ты чужой жизни, а дальше что? Далеко не унесешь, а здесь она всем без надобности.

Кнут смерил ученицу снисходительным взглядом.

— Умеючи, силу всегда можно взять с собой, поместив в предмет или живое существо. Есть такие существа-источники.

— Как Тума? — выпалила Элла и тут же осеклась, ожидая реакции.

— Да, — кивнул колдун, он, видимо, был еще слишком слаб, чтобы гневаться. Махнул рукой, задумчиво посмотрел на ученицу: — Я знаю, ты слышала нас. Я заметил тебя, когда Тума уже открылась. Отвлекаться в тот момент — значило подвергать ее опасности. Открытый источник, почти как смерть, и долго в таком состоянии находиться нельзя. Так вот, если хоть одна живая или мертвая душа, кроме Авара, которому ты, конечно, уже проболталась, узнает, о чем мы говорили, от тебя места мокрого не останется. Даже отец не сможет за тебя заступиться. Понятно?

Девушка потупила взгляд. Вздохнула:

— Вполне.

Кнут поднялся на ноги.

— Отлично, — посмотрел по сторонам и, поймав глазами Герта, громко проворчал. — Пошевеливайтесь, мы так до темноты не поедим.

Привычный к выходкам колдуна слуга даже ухом не повел, молча продолжил собирать ветки для ночлега. Над ужином уже вовсю колдовал Авар. Он пытался сотворить плов из копченого зайца. Элла наблюдала как мужчина тщательно и терпеливо возится с едой, как его лисьи глаза пристально смотрят в котелок, как он неторопливо помешивает рис, и, сама не заметила, как заснула.

Проснулась с первыми лучами солнца на лежанке из веток. Под головой торба, сверху кто-то накинул пахнущий корицей плащ. Мужчины еще спали, и Элла, стараясь их не тревожить, заглянула в котелок. Так и есть, ей оставили немного плова. Она еще не покончила с завтраком, когда очнулся Кнут. Обозвав Авара и Герта бездельниками, он велел им пошевеливаться и принести воды умыться. Сам колдун остерегался ходить в сторону лавандового поля. Ученица разделяла его опасения, она даже смотреть туда боялась.

Путники наскоро позавтракали, привели себя в порядок и двинулись к цели. Стараясь держаться дальше от пожирателя силы, они прошли немного вправо и еще до обеда оказались у входа в лабиринт под Миром мертвых. Он был до такой степени обыкновенным, что Элла руку бы дала на отсечение — за ним небольшая пещерка с заурядной лужицей. Места внутри — как раз развернуться с большой торбой в руках. Колдун, однако, так не считал. Он попрощался с Аваром и Тертом, напомнил им о какой-то договоренности и, поманив ученицу за собой, нырнул в пещеру.

Элла вдруг поняла, что так и не поведала Авару самого важного, так и не рассказала ему о своей тяге к воровству. Она посмотрела на сына Эскала, тот подошел, осторожно обнял и протянул ей свою флягу. Зверюга молча взяла ее и отдала ему свою взамен. "Я буду скучать", — прошептал Авар и чмокнул ее в макушку. Ученица колдуна кивнула: "Я тоже", и скрылась в проходе вслед за учителем.

Сейчас, стоя рядом с Кнутом у очередной развилки близ возможного последнего пристанища его души, Элла поняла, как сильно ей не хватает сына Эскала. Рука сжала флягу и, вынув пробку, девушка сделала три больших глотка. Вода была прохладной и чуть сладковатой. Даже если колдуну не удастся вернуть ей настоящей облик, Аваром следует насладиться. Надо решиться. Наверняка, она в любом виде быстро наскучит мужчине, но хотя бы недолго, она побудет с ним. Узнает, каково это, быть с тем, кто тебе симпатичен.

Тишину нарушили звуки шагов учителя и Элла поспешила следом. После второй развилки плесневело-желтый свет стен поблек, а после третьей и вовсе погас. Колдун зажег еще один блуждающий огонь, но светлее не стало, девушка протянула руку и не увидела своей ладони. Учитель снова пошел вперед.