Помоги проекту - поделись книгой:
В этот момент их позвал один из бойцов, которые осматривали пути отхода боевиков. Саня ломанулся туда. У тропы, всего в десятке метров от места засады, лежало истерзанное тело Федора. Окрыленные легкой победой и ощущением безнаказанности, покуражились бандиты на всю катушку.
— Как же так, братан… — шептал Саня, пытаясь оправить форму на друге, но разодранная ткань в засохшей крови не хотела ложиться как надо и все время топорщилась, открывая изуродованное тело.
Вечером Саня попытался напиться. Сидел на камне, вглядываясь в темнеющую зеленку горного перевала, а водку, которую пил из горла, закуривал сигаретами, одну за другой. К нему никто не подходил. Было понятно, что никто не сможет сказать ему ничего утешающего. Умер его друг настолько страшно, что все слова были пусты и бессмысленны. И только начальник штаба, подполковник Лимонов, попробовал похлопать его по плечу, держись, мол. Саня только лишь дернулся, как будто его ошпарили, но не обернулся.
Игорю тогда тоже хотелось напиться. Сидеть и молчать, а может, наоборот, выговорить всю досаду и внутреннюю боль, но нельзя. Весь личный состав был подавлен этой первой потерей, всем было тяжело, и не хватало еще и командиру дать слабину, считай, враги деморализовали противника, а значит, выиграли, победили, добились своей цели. Игорь ввел усиление и сам всю ночь не спал, обходя посты, вглядываясь в темноту, прислушиваясь к неспокойной, условной тишине кавказской ночи.
А на следующий день вывезли тела в Моздок и отправили бортом домой. Саня сам утром подошел и попросился сопровождать груз 200. Игорь дал добро и даже предложил ему остаться дома после похорон, но Саня, отрицательно качнув головой, сказал:
— Я вернусь с заменой.
И вернулся. Привез замену.
А после этого, собранный, готовый к работе, со злым задором выдвигался на зачистки и проверки. Наверное, никто в отряде не искал с таким остервенелым рвением боевиков и не предвкушал «радость» встречи.
Палаточный полог хлопнул, и с потоком холодного ночного воздуха, как и предполагалось, вошел Саня и без реверансов сразу спросил:
— Ну что, командир, во сколько выдвигаться будем?
— Будем. — Игорь поднял красные от недосыпа и давления глаза.
— Предлагаю часиков в шесть, так сказать, с первой зорькой.
— Можно и в шесть, только вот что-то неспокойно мне последнее время.
— Ты знаешь, а мне как раз в последнее время очень спокойно стало. Так что не переживай. Завтра пройдемся на мягких лапах, пошестерим по новым нычкам. Смотришь, и зацепим ублюдков.
Игорь грустно усмехнулся:
— Зацепим. Каждый раз сами же на их фокусы нарываемся. Течет откуда-то, Саня, ой течет…
Помолчали. Понимание в полный рост присутствовало у обоих, а вот конкретики не было. Ротный внимательно посмотрел на Игоря и произнес вслух то, о чем уже неоднократно думал и сам Василевский:
— Может, у Тамары спросишь?
— Спрошу. Иди отдыхай, завтра вставать рано. Перед выходом отдельно всем все доведу.
Саша вздохнул и, не прощаясь, вышел из палатки.
Тамара — отдельная история. Приехала она с заменой, после того как погибла первая группа. Снайпер, каких поискать. Яркая, крепкая, с красивыми волнистыми каштановыми волосами, чересчур заметная для этого места, она внушала благоговейный ужас всем, начиная от командования и заканчивая личным составом. Был у нее помимо снайперского таланта еще один необычный дар — предвиденье. Про это на людях молчали, но за глаза говорили про нее просто, по-деревенски — ведьма. Было что-то в ней действительно завораживающее и пугающее.
Вот и когда Саня хоронил своего друга Федора, черный от горя стоял у могилы, подошла она к нему и тихонько шепнула:
— Не рви душу, ты ИХ найдешь и не ошибешься, знак на КАЖДОМ будет.
И сразу как отпустило Сашку, словно незримый ветерок души коснулся. Снова стал спокойный, как всегда. Вот только на выходах и зачистках пристально в «чехов» вглядываться начал. Пытался понять, что за знак такой предречен.
Игорь ощутил легкий запах корицы и уже за секунду до того, как прошуршал полог, понял, что вот и она — легка на помине. На пороге стояла Тамара.
— Разрешите?
— Проходи.
Она плавно подошла и села напротив командира.
— Разговор у меня к тебе серьезный, Игорь Андреевич.
— Ну… — протянул тот, теряясь в догадках.
— Ты только выслушай спокойно, без сердца. Просьба у меня к тебе, считай, что деликатная, личная. — И, обволакивая взглядом командира, договорила: — Напарница мне нужна.
— О как, а я ее где возьму, напарницу-то? — не понимал сути Игорь.
— В этом все и дело. Завтра придет девица просить перевод в нашу бригаду — там, дома. Позвони командиру, попроси, чтоб взяли и сюда по возможности скорее прислали.
Василевский аж задохнулся, махнув рукой.
— Да ты что, Тамара! Что ты такое говоришь? Кто придет, куда придет, что я Викторовичу скажу? Да ты себе это представляешь? Как комбригу объясню, чтоб он мне еще одну бабу сюда прислал?!
— Не бабу. — Тамара уперла в него свои огромные зеленые глазищи, и от этого взгляда стало не по себе.
— Извини. Ну, не бабу, девицу эту. Ее в глаза никто не видел, да и как ее сюда заслать.
— Будет оказия. Точно.
Игорь соскочил со стула и стал мерить палатку шагами, пытаясь найти хоть какие-то доводы, чтобы пресечь эту безумную идею.
— Тамара, ты же знаешь, как мы все к тебе относимся. Ты только пальцем ткни, и любой из пацанов за честь сочтет с тобой двойкой быть. Ну что за блажь такая, а?!
— Я хоть раз у тебя что-то просила?
— Нет.
— Так вот сейчас прошу. Пойми, нужна она мне. Не могу объяснить, но нужна. Вот когда она приедет, тогда я тебе вычислю, кто бандитам информацию сливает, а пока силы не хватает.
Игорь поперхнулся.
— Бред какой-то. Такое ощущение, что я сплю. Тамара, ты что, хочешь меня на смех поднять?
— В чем смех?
— Да во всем! — Он почувствовал, что внутри закипает. — Тебе-то здесь не место, а тем паче еще одной. Давай сделаем меня командиром бабского батальона, чтоб «чехам» веселее воевать было.
— Ты, Андреич, не заводись. Говоришь сейчас не свои слова, да и мысли не твои. А вот чьи?
Василевский промолчал, понимая, что сказал явно лишнее. А Тамара продолжала, глядя ему в лицо:
— Ты просто не видишь эту ситуацию, как ее вижу я. Пойми одно, что в жизни мы все время сталкиваемся с выбором, а потом с этим выбором надо будет жить. — И, как будто подбирая слова, добавила: — Сейчас не поможешь мне, потом не кляни судьбу за потерю младшего сына.
Игорь даже головой замотал от неожиданного поворота.
— Ты что! Ты что! Пашка-то тут каким боком?!
— А таким. То, что ты некоторые связи судеб не понимаешь, это не означает, что их нет. Так что выбирай. Не хотела я тебе это говорить, но извини, что пришлось.
Игорь почувствовал, как окатило душу леденящим ужасом, который ковырнул хорошо скрываемый страх за семью, за сыновей — а вдруг…
И каким-то не своим голосом просипел:
— Да как я комбрига об этом попрошу?
— Не переживай. Скажи Викторовичу, что я просила, а там дальше все само устроится как надо. — И направилась к выходу. Вдруг остановилась, прислушавшись к тишине, и, кивнув, пробормотала: — Пусть Иргин и Буровой завтра на зачистку не идут, мамки за них сильно молили. И выходить надо в пять. Так оно надежнее будет. — И вышла, оставив за собой легкий запах корицы и ошарашенного Василевского. Тот лишь в растерянности пробормотал:
— Мамки какие-то… веревки из меня вьет. Ведьма.
В пять уже всех построили. Сонные солдаты зябли в утреннем тумане и ежились в бушлатах. Игорь довел основную задачу. Раздал последние указания командирам разведрот и уже перед тем, как скомандовать на выход, объявил:
— Иргин и Буровой: выйти из строя!
Два молоденьких солдатика, с непониманием глядя на Василевского, вынырнули из шеренг.
— Заступаете сегодня в наряд по кухне. Остальные — по машинам.
Засуетились. Крушнов первый залез на броню. Удобнее усаживаясь и вглядываясь в предрассветные сумерки, куда предстояло выехать, нежно погладил автомат, словно охотничью собаку. У Василевского заныло в груди: «Точно старею. Нервы кончились».
На последнем бэтээре взгляд выхватил Тамару, в горке и брезентовой бандане практически неотличимую от других бойцов. Та кивнула ему, и в это время машины тронулись, быстро выкатываясь колонной на дорогу, ощерили стволы в разные стороны и, обдав оставшихся гарью выхлопных газов, рванули, набирая скорость.
Василевскому нестерпимо захотелось перекрестить удаляющиеся машины, но он сдержал этот порыв. Даже представил, как нелепо будет выглядеть, и усмехнулся. Фантазия нарисовала комичную картину, как он широким поповским жестом крестит колонну. Игорь мотнул головой, резко развернулся и быстрым шагом, пытаясь оторваться от щемящего чувства тревоги, направился к штабной палатке. Там почему-то, даже не отдавая себе отчет, пристально оглядел все углы. Лишь убедившись, что точно один, достал спутниковый телефон. Посидел и, как бы собравшись с силами, стал быстро, дабы не передумать, набирать череду цифр. Пока выругал самого себя за несвойственную слабину — щелкнуло соединение. Игорь просиял:
— Оленька, привет. Это я!
— Здравствуй, родной. Как ты?
— Нормально, не переживай. Как пацаны?
А жена уже торопилась, экономя драгоценные минуты, и, как всегда, пыталась вложить максимум информации в минимальный промежуток времени. Но главное — прочувствовать душой, все ли в порядке.
— Все хорошо. Костя четверть без троек закрыл. Сочинение написал на пятерку, хочет, как ты, быть командиром.
Игорь улыбнулся, она же продолжала, почти не делая пауз, зная, что связь может неожиданно оборваться, и когда опять услышит родной голос, неизвестно:
— Пашка вчера упал в садике, коленки в кровь разбил, но даже почти не плакал. Воспитательнице сказал: «Я — мужчина!»
В груди тягуче заныла тревога, и, чтобы скрыть ее от женской прозорливости, Игорь заговорил с нарочитой веселостью:
— А ты представляешь, Оль, вчера Тамара подходила и просила себе напарницу прислать, девицу какую-то.
На другом конце провода повисла тишина. И вопреки, а может, даже наоборот, в поддержку некоему тайному желанию Игоря, он бы и сам точно не определил, вдруг ответила:
— Тамара просто так просить не будет. Помоги. Позвони Викторовичу.
Разговор с Ольгой утвердил его в уже, в общем-то, принятом решении. Но нужна, нужна была поддержка от самого близкого человека — той, кому он всецело доверял. И сразу, дабы не растерять уверенность, набрал номер командира бригады. На удивление, Олег Викторович спокойно выслушал немного сумбурное объяснение и ответил, что если действительно какая-нибудь женщина сегодня придет устраиваться, да еще и будет подходить по всем параметрам, то возьмет; а там уж будь что будет.
Такого Василевский, честно говоря, не ожидал. Не предполагал, что так легко сложится этот разговор с комбригом. И, отключив трубку, уставился на маленькую иконку Божьей Матери, вложенную в руки женой еще перед первой командировкой.
— Дальше все по воле Божьей, я сделал что мог.
И стало вдруг Игорю легко на душе, как от правильного поступка.
Все сложилось, как, видимо, и должно было сложиться: через три недели бюрократическая машина Минобороны, поразив всех непривычной скоростью и оборотистостью, прислала в отряд молодую девчонку. Ее уже ждали, слухи о прибытии долетели до отряда и, обрастая фантазиями и домыслами, живо обсмаковывались личным составом.
Сверхъестественного в ней не было ничего: среднего роста, короткая стрижка, серые глаза, волевое лицо, негромкий голос. Ничего, кроме одного: еще никто и никогда из женщин не переводился так стремительно и легко. Да еще и сразу попала в командировку. Все, начиная от Василевского и его заместителей и заканчивая рядовым составом, разглядывали ее даже не как представительницу другого пола, а как некое чудо. Один из солдат, глядя, как она ловко спрыгнула с «Урала», привезшего ее вместе с продуктами из Ханкалы, ляпнул что-то скабрезное. Стоящие вокруг дружки громко заржали, не заметив, как со спины незаметно вынырнула Тамара.
— Кто еще раз такое скажет или даже подумает, тот до дембеля не доживет. Это я вас не пугаю, а как старший товарищ предупреждаю.
И, не оборачиваясь, пошла к штабной палатке, оставив за спиной гробовое молчание.
Больше желания болтать ни у кого не появилось. Все уже знали, по чьей рекомендации новенькая здесь оказалась. Да и в общем-то и не о чем было судить-рядить, пацанка и пацанка, даже имя какое-то не совсем девичье — Кира.
Девчонка оказалась простой, без амбиций и закидонов, спортсменкой в прошлом, мастером спорта по биатлону, решившей пойти по стопам отца и служить Родине. Сама не ожидала, что все так для нее сложится, без препон и затей, явно не понимала, чем вызвала такое пристальное к себе внимание. С детства знала, что уважение еще надо заслужить. Ощущая некий аванс, выданный высшими силами, пыталась постоянно доказывать, что достойна.
Зашла в штабную палатку, представилась, подала Василевскому документы. Тот быстрым взглядом окинул ее. Внутренний страх, что вдруг прибудет какая-нибудь сногсшибательная роковая красотка и покой в вверенном ему отряде будет утрачен, пропал. Девчонка, по его чутью, была правильная. Игорь для приличия задал ей какие-то обязательные вопросы из серии «как добралась, готова ли нести службу и есть ли какие-либо пожелания?». И, удовлетворившись краткими ответами, кивнув в сторону двери, сказал:
— Ну тогда, Кира, поступаешь в личное распоряжение капитана Вьюжевой. Знакомьтесь.
Кира обернулась, вздрогнув от неожиданности, — за спиной стояла женщина.
Та улыбнулась и, шагнув к ней, протянула руку:
— Тамара. С приездом.
— Очень приятно. Кира.
Василевский остался доволен таким знакомством.
— Устраивайся, осматривайся и приступай к выполнению своих обязанностей. Тамара тебе все объяснит и покажет.
Обе вышли из палатки. С души словно не камень свалился, а глыба. Пусть будет женская снайперская двойка, вон у «чехов» полно было прибалтийских и украинских снайперш, и ничего, как-то находили общий язык, а у них вековые традиции и шариат. Правда, этого благодушия не разделил «замок» и старый приятель, вместе с которым Василевский окончил артиллерийское училище, майор Васеев.
— Ну что за фигня? На хрена нам эти бабы! Ну вот объясни ты мне, Игорь, почему ты позволил. Насмешка какая-то над тобой. Тамара эта навязалась на нашу голову, теперь эта пигалица еще приперлась. Дома им не сидится, подвиги подавай.
— Ладно, Володя, не накручивай себя. За время службы к Тамаре никаких нареканий не было. Да и дар ее, опять же, нам на пользу. К тому же новенькая вроде девчонка неплохая.
— Ой, да какой дар. Крутит из вас веревки. Охота себя начальницей почувствовать, вот и нагоняет тень на плетень. Не верю.
Поделиться книгой: