Жемчужина Шелтора (СИ)

— Я услышала вас, ирли Торунн. Ваше лечение потребует больше времени, чем я предполагала. К сожалению, один из разрывов очень близко с нервными тканями, которые без должного покоя и лечения могут нанести существенные последствия в будущем.

— Спасибо. — Прошептала я в ответ, продолжая держать девушку за руку.

В ее глазах блестела решительность и поддержка.

Мне повезло, что у нее появился свой личный интерес, и теперь у меня есть хоть и временный, но союзник. Она честно обменяла свою помощь на мою. Хорошая сделка, папа бы одобрил.

Глава 13

Когда Рария уходила, я успела увидеть в коридоре этих двух мужчин, что кажется, преследовали меня в последнее время. Ярл был зол. Вновь. Как и всегда видимо. Он хотел пройти, но убедительная лекарка настояла на том, что сейчас мне требуется покой и беспокоить, а тем более волновать меня не стоит. Тем более что на ярла у меня сейчас только такая реакция.

Оставшись, наконец, наедине с самой собой я попыталась собрать все мысли в кучу. Положение хуже некуда. Я отсрочила присутствие Торунна, но как надолго? И что мне это даст по итогу. Головой я понимала, что полностью избежать общения с ним невозможно, но как заставить себя не рвать себе душу в его присутствии? Ведь все могло быть иначе. С удивлением, но я все же смогла признаться себе, что ярл, хоть и был пугающим, но при этом не становился менее привлекательным. Как мужчина, он был притягательным, и я бы сказала роскошным. Он бы пользовался огромным успехом у девушек Боклера. Но это не отменяло того, что было у него внутри.

Рычащий зверь, который в свободное время затачивал свои когти, облизываясь в предвкушении следующей жертвы.

Я бы смогла смириться с этим, я бы хотя бы попробовала найти подход к этому животному. Не подружиться, но хотя бы не вызывать у него желания отгрызть мне руки. А еще лучше молчаливое перемирие и взаимное игнорирование. Но сейчас… Как сейчас мне без страха смотреть на него? Как перестать дрожать, заметив гром и молнии в серых глазах, не прокручивая в голове картины произошедшего? Теперь я стала жертвой. Кровавой, жестокой и бессмысленной. Меня возложили на алтарь его ярости как безвольный кусок мяса и позволили сожрать, с диким хрустом перекусывая кости, позволяя мне слышать, как трещит кожа и мясо под его острыми клыками.

Это все меняло. Побывав в его пасти однажды, я уже никогда не смогу смотреть на него прямо, без страха повторить свое наказание, боясь спровоцировать. И что остаётся в сухом итоге? Я могу попробовать приручить его. Обманом, уловками. Могу продолжать избегать, признавая, что я действительно жертва и меня можно грызть, когда его бешеный пес захочет посмаковать косточку. Или… Нет, это даже не обсуждается! Я сильнее чем обстоятельство, хоть в груди и ноет то мерзкое, занудное желание прекратить все как можно быстрее. Закончить эту историю, не дожидаясь развития событий. Я буду пытаться! Пусть он сломает меня за мои попытки, пусть поймает на желании выжить, но это только докажет, что я сильнее. Я не сдамся и пусть мой враг это жуткий и безжалостный ярл со свирепым и кровожадным псом у ног.

Теперь ярл подтвердил характеристику, которую мне дал Клеменс. Жестокий, кровавый. Все остальное отходило на второй план в сравнении с этим. Мне не верилось, что этот… монстр, мой первый мужчина. Но после всего, что произошло, теперь не грела даже мысль о первом поцелуе, который украл заботливый капитан. Обида. Она наполнила меня изнутри, вызывая призрение не только к ним, но и ко всем мужчинам, что так или иначе меня окружают. Даже Гест нашел в ней место. Это он привез меня сюда, зная, что меня ждет.

Вера в человеческую доброту умерла окончательно. Все что не смогла добить Эвелин, с лихвой уничтожил ярл. Ярл острова Шелтор. Никогда не думала, что я смогу ненавидеть, но теперь я была уверена, что то ядовитое чувство, что зарождалось в груди и есть лютая ненависть. Покрытая плесенью призрения, она разрасталась, заполняя собой все свободное пространство.

За жалостью к себе я провела немало времени, пока не уснула беспокойным снов.

Утром меня разбудило чье-то присутствие. Открыв глаза я обнаружила сидящую на стуле Шарлот.

Девушка улыбнулась, заметив, что я пришла в себя.

— Доброго дня, ирли Торунн.

— Доброго, кина Шарлот.

— Как вы себя чувствуете? Мне стоит пригласить кину Рарию?

— Вроде неплохо. Как долго я спала?

— Я пришла за полночь, вы уже спали. Сейчас почти полдень. — Ответила она сразу на следующий вопрос. — Отдыхайте. Я распоряжусь на счет завтрака и вернусь.

— Спасибо.

— Не стоит благодарностей.

Как только за ней закрылась дверь, не прошло и минуты, как в комнате возник капитан, продолжая виновато смотреть на меня стоя у дверей, не решаясь подойти ближе.

— Бланш….

— Я не готова сейчас вас слушать. — Отрезала я.

— Я понимаю. Извини меня. Я не думал, что может получиться так…

— Но получилось. — Закончила я. — Кин Ирлинг, прошу, оставьте меня одну. Я не желаю обсуждать с вами то, что произошло.

— Прости меня. Я виноват перед тобой.

— Уходите.

— Не прогоняй меня. — Мужчина сел в кресло и устало потер виски. — Бланш, я не знаю, как искупить вину перед тобой.

— Больше никогда не подходи ко мне. Этого будет достаточно. Я говорю вполне серьезно, капитан.

Лицо мужчины мрачнело с каждым моим словом, но он стойко выдержал испытание и поднялся на ноги.

— Знай, Бланш. Тебе стоит только позвать меня, и я всегда откликнусь.

В комнату вошла Рария и, смерив капитана осуждающим взглядом, проводила его к выходу.

— Пристает?

— Извиняется.

Она ухмыльнулась.

— Не удивительно. Как бы это не звучало, но ирли Торунн, кин Ирлинг в последнее время страдает одной страшной болезнью…

— Болезнью? — Удивилась я.

Как не крути, а мужчина не выглядел больным.

— Именно. Он потерял сон, аппетит, покой. — Перечисляла она, загибая пальцы. — Он впервые ощутил на себе этот недуг, ирли. Ему нелегко.

— Я не знала. Что то серьезное?

— Время покажет. А пока не судите его строго.

— Не думаю, что это поможет.

— Должно. — Уверенно кивнула она. — Он никогда не влюблялся и теперь не знает, куда деть свои чувства и как ими пользоваться. Совершает ошибки. Это свойственно влюбленным дуракам. — Она держала руку над моим животом, отвлекая меня разговорами от неприятного процесса заживления.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Прости?

— Это я прошу прощения, ирли. Просто… это слишком очевидно. — Она мельком бросила на меня лукавый взгляд.

— Какое мне должно быть дело до его влюбленности? — Разозлилась я. В том числе из-за того, что его симпатию так явно видят окружающие. В конце концов, это его вина, что ярл заподозрил меня в измене и наказал. Наказал ни за что!

— Потому что вы не плохой человек. Не уподобляйтесь остальным. Не подумайте ничего плохого, я просто хочу сказать, что если весь свет вдруг исчезнет, тьма победит. Поэтому не стоит закапываться в свою боль и ранить других в ответ.

— Ты сейчас лечишь мне не только тело, но и мозги?

— Нет, что вы. — Она улыбнулась вновь. — Лечить мозги я пока не научилась. Просто… — Она замолчала, задумчиво поглядывая на тусклые искорки, идущие из ее пальцев под мою кожу. — Я верю, что есть люди, которым суждено менять миры. Их очень мало, но всегда рядом с ними ощущаешь их внутренний свет. Но всегда есть опасность, что злость, к примеру, поглотит его и с лица земли исчезнет что-то важное.

— Это не значит, что я могу менять людей.

— Каждый человек это мир. Может именно вам предстоит изменить их?

Больше мы не разговаривали. Рария ушла, коротко попрощавшись и обещая вернуться с бумагой и пером, чтобы послушать о моих способностях. Вернулась Шарлот и принесла легкий завтрак, который я с неохотой съела. Девушка по моей просьбе принесла мне несколько книг из библиотеки и шутливо передразнивала местного архивариуса, который осуждающе качал головой, не ободряя выбранные ею произведения.

Пока меня больше не трогали, и я смогла отдохнуть, погрузившись в мир сказок, которые были так не похожи на настоящий реальный мир. Все получалось просто, слишком ладно. И доза приторной сладости помогла мне немного снять напряжение.

Слова лекарки не выходили у меня из головы. Серьезная и собранная девушка уверенно говорила о своих мыслях на мой счет. Почему она решила что я, пришлая иноземка, смогу изменить хоть что-нибудь в этом мире? Мне даже моя собственная жизнь не принадлежит. Я совершенно разбита. Эта необоснованная уверенность, только подмывала песок под ногами. Сейчас я была на грани, когда ужасные мысли начинают витать вокруг, больно жаля как дикие осы, не позволяя их забыть и отвлечься.

«Лучше не будет. Только хуже. Ты игрушка. Ты наскучишь, и тебя выбросят. Не проще ли закончить все сейчас?»

К большому сожалению, пришлось признаться самой себе в том, что у меня нет ни единого пути отхода. Вернуться в Боклер я не могла. Прознай Эвелин о моем возвращении, она тут же сообщила бы ярлу о моем местонахождении. Просто из вредности и желания выслужиться, вдруг богатый ярл предпочтет молодую вдову, вместо непокорной беглянки. Прятаться в незнакомых местах тоже плохая идея. Совершенно не зная мира, я и представить не могла, о том, что могло меня ждать там. На другой земле. Попади я в чужой город, со мной может произойти все что угодно. Не только в Боклере к женщинам относились как к красивому товару. А за морями… За морями жили чистокровные, и там мне ни место.

После пятой войны общество изменилось. Чистокровные перебрались на другие земли, создали совет и границу, через которую практически невозможно было пробраться. Остались только люди и смески, такие как я. Всех, кто не успел вовремя уйти обозленные и завистливые люди в доспехах императорского войска вырезали сотнями. Те, кто обладал хоть каплей магии, готовы были забыть о ней, спрятать, лишь бы не попасть в число тех, кто был объявлен врагом. Все вовремя закончилось, даже слишком быстро, но по привычке и из страха, возможности и умения, что подарила магия многим выжившим, скрывались. Я не застала саму войну, но видела ее последствия. Измученных стариков со шрамами от пыток, множеством братских могил в которых кучами были похоронены все неугодные, и взрослые, что с самого детства были науськаны молчать о своих силах. Это было страшно, даже в прошествии многих лет. Как говорила мама, ее семья была практически уничтожена, только единицам удалось бежать, затерявшись в толпах таких же пострадавших.

— Ирли Торунн? Вы не спите?

— Нет, Рария. Проходи.

— Вы готовы поговорить со мной?

— Конечно. — Согласилась я и девушка опустилась в кресло напротив. — Ты умеешь накладывать полог тишины?

— Да, а есть необходимость?

— Я не хотела бы распространяться на свой счет. — Рария понимающе кивнула и, сделав пас рукой, установила защиту. — О чем ты хочешь услышать первым?

- Я хочу услышать, как поют сирены. — Уверенно заявила она.

— Ты же понимаешь, что я могу не оправдать твоих ожиданий?

— Я прекрасно понимаю это, ирли Торунн. Но меня не столько влечет результат, сколько интересует сам процесс. Как ученого. — Смутилась девушка и ее щеки чуть порозовели.

— Ну что ж. — Я села по удобнее и закрыла глаза, приготовившись петь.

В голове крутилась одна песня, которую я однажды услышала, проходя с отцом мимо корчмы. Там пела девушка. Она очень красиво играла на лютне и отец, увидев мои загоревшиеся глаза, позволил послушать ее до конца. Мне хватило одного раза, что бы запомнить слова, и я часто напевала это песню, пока отец был жив. Но после его смерти, у меня не поворачивался язык, так как каждый раз на глаза наворачивались слезы.

Ее мотив уже заиграл у меня в голове тихими переливами струн, и я запела, вторя мысленной лютне.

Глава 14

Путь пальцем проложи

Средь шрамов, ран суровых,

Чтобы наши слить пути

Судьбе наперекор.

Открой те раны,

Вылечи их снова.

Пусть сложатся они

В судьбы узор

И из снов моих

С утра бежишь проворно.

Крыжовник терпкий,

Сладкая сирень.

Хочу во сне твой видеть

Локон черный, фиалки глаз твоих,

Что слез туманит тень.

По следу волка

Я пойду в метели.

И сердце дерзкое настигну поутру.

Сквозь гнев и грусть,

Что камнем затвердели,

Я разожгу уста,

Что мёрзнут на ветру.

И из снов моих

С утра бежишь проворно.

Крыжовник терпкий,

Сладкая сирень.

Хочу во сне твой видеть

Локон черный, фиалки глаз твоих,