Ночь ожившего болванчика-2

Его глаза, казалось, смотрели мне прямо в лицо.

«Какие холодные у него глаза!» — подумала я.

Его красные губы кривились в широкой усмешке. Внезапно эта усмешка показалась мне злобной. Глумливой.

Как будто Слэппи надо мной насмехался.

Но, конечно же, это было невозможно. Я решила, что мое буйное воображение сыграло со мной злую шутку.

Пугающую шутку.

В конце концов, Слэппи был всего лишь марионеткой. Раскрашенной деревяшкой.

Я пристально всматривалась в эти холодные голубые глаза.

— Слэппи, полюбуйся, в какую беду ты меня сегодня втравил, — сказала я.

Вечер четверга был ужасным. Совершенно ужасным.

Но в пятницу все обернулось гораздо хуже.

9

Сначала я уронила поднос в столовой. Подносы все были мокрые, и мой просто взял и выскользнул у меня из рук.

Тарелки брякнулись на пол, и мой обед заляпал мои новехонькие белые кроссовки. Все, кто находился в столовой, захлопали в ладоши и заулюлюкали.

Сгорала ли я со стыда? Догадайтесь с трех раз.

В тот же день нам выдали табеля с оценками.

Сара пришла домой улыбаясь и напевая. Ничто не делает ее счастливей, чем чувство собственного совершенства. Вот и табель у нее был совершенен. Одни пятерки.

Она настояла на том, чтобы показать мне его три раза. Она и Джеду показывала его трижды. И всякий раз нам приходилось говорить, какая она замечательная.

Со стороны Сары это было просто нечестно.

Она была на седьмом небе от счастья. Имела, в общем-то, право. Ее табель с оценками был идеален, а очередная ее картина выиграла голубую ленту на художественном конкурсе штата.

Так что я не могла винить ее за то, что она отплясывала по всему дому и распевала во всю мощь своих легких.

Она не нарочно. У нее и в мыслях не было выставить меня жалким ничтожеством из-за того, что в моем табеле имелись две тройки. Одна по математике, а вторая — по естествознанию.

Сара не была виновата в том, что я получила худшие результаты в своей жизни.

Так что я старалась побороть зависть и не придушить Сару, когда она в десятый раз рассказывала мне о своей премии за картину. Но это было нелегко.

Хуже всего в моем табеле было не то, что в нем стояло два трояка. Хуже всего была маленькая приписка от миссис Карсон внизу. В ней говорилось:

«Эми не старается в полную меру своих способностей. Если бы она работала усерднее, то добилась бы гораздо лучших результатов».

Не думаю, что учителям следует ставить свои замечания на табелях с оценками. Как будто плохих отметок и так недостаточно!

Я старалась придумать какую-нибудь отмазку, чтобы объяснить родителям тройки. Я даже подумывала сказать, что все в классе получили тройки по математике и естествознанию.

«Мисс Карсон не хватило времени оценить все наши работы. Поэтому она выставила тройки всем… исключительно справедливости ради!»

Неплохая отмазка. Жаль только, неубедительная.

Мама с папой ни за что на нее не купятся.

Я расхаживала по комнате, пытаясь придумать объяснение получше. Спустя какое-то время я заметила, что Слэппи на меня смотрит.

Он сидел, ухмыляясь, в кресле рядом с Деннисом и смотрел.

Мне кажется, или его глаза неотрывно следовали за мной, куда бы я ни пошла?

Я почувствовала, как по спине побежали мурашки.

Действительно казалось, будто его глаза следят за мной, за каждым мои движением.

Я бросилась к креслу и развернула Слэппи спиной к себе. У меня не было времени думать о дурацком болванчике. Родители могли вернуться с минуты на минуту. А мне позарез нужна была достоверная история, чтобы объяснить мои скверные оценки.

Удалось ли мне ее придумать? Нет.

Огорчились ли родители? Да.

Мама сказала, что могла бы помочь мне стать более организованной. Папа сказал, что мог бы подтянуть меня по математике. В последний раз, когда папа помогал мне с математикой, я чуть не провалилась!

Даже Джед — уж на что балбес! — учился лучше меня. В младшей школе оценок не ставят. Учитель просто пишет на вас отчет.

Так вот, в отчете на Джеда говорилось, что он замечательный мальчик и превосходный ученик. Должно быть, этот учитель совсем с головой не дружит!

За ужином я смотрела на Джеда, сидевшего напротив меня. Он широко разинул рот, чтобы показать мне пережеванный горох.

Фу!

— Ты вонючка, — сказал он мне. Просто так, ни за что ни про что.

Иногда я задаюсь вопросом, зачем вообще были придуманы семьи.

В субботу утром я позвонила Марго.

— Я не смогу прийти, — со вздохом сообщила я. — Родичи не пускают.

— У меня тоже табель так себе, — сказала Марго. — Мисс Карсон сделала приписку внизу. Мол, я слишком много болтаю на уроках.

— Сама она слишком много болтает, — с горечью бросила я.

Разговаривая с Марго, я разглядывала себе в зеркало на комоде. До чего же я похожа на Сару, подумала я. Почему я должна выглядеть, как ее близнец? Постригусь-ка я под мальчика. Или татуху набью.

Наверное, я лишилась благоразумия.

Слишком зла была на родителей, не пустивших меня к Марго.

— Это плохие новости, — сказала Марго. — Я хотела поговорить с тобой насчет выступления со Слэппи.

— Знаю, — грустно ответила я. — Но меня никуда не отпустят, пока я не домучу свой научный проект.

— Ты его до сих пор не закончила? — поразилась Марго.

— Да как-то совсем из головы вылетело, — призналась я. — Сам-то проект готов. Мне только доклад написать.

— Так вот, я тебе говорила, что в следующую субботу папа проводит именины для дюжины трехлетних ребятишек, — продолжала Марго. — И он хочет, чтобы вы со Слэппи их веселили.

— Как только закончу доклад, сразу сяду репетировать, — пообещала я. — Передай своему папе, Марго, чтобы он не волновался. Скажи ему, что я выступлю на славу.

Мы еще несколько минут поболтали. Потом мама крикнула, чтобы я освобождала телефон. Я еще какое-то время говорила — пока мама не окрикнула меня снова. Тогда я распрощалась с Марго и повесила трубку.

Я корпела за компьютером все утро и большую часть дня. И таки добила свой научный доклад.

Это было нелегко. То и дело заходил Джед и упрашивал поиграть с ним в «Нинтендо».

— Ну хоть разочек! — И мне все время приходилось его выгонять.

Закончив набирать доклад, я распечатала его, на всякий случай еще раз перечитала и пришла к выводу, что получилось очень даже неплохо.

Что теперь нужно, так это красивая обложка, решила я.

Я хотела взять побольше фломастеров и сделать обложку яркой-преяркой. Но мои фломастеры все высохли.

Я выкинула их в мусорку и отправилась в комнату Сары. Я знала, что у нее целый ящик стола набит цветными фломастерами.

Сара гуляла в торговом центре с ватагой своих друзей. Мисс Совершенство имела право ходить куда хочет и делать все, что заблагорассудится. Ибо совершенна.

Я знала, что она не будет возражать, если я возьму несколько фломастеров.

У дверей ее комнаты меня остановил Джед.

— Давай в «Боевые шахматы»! — стал канючить он. — Одну партийку!

— Ни за что, — сказала я, положив руку ему на макушку. Его рыжие кудри были очень мягкие. Я отстранила его. — Ты всегда побиваешь меня в «Боевые шахматы». И доклад у меня еще не закончен.

— Что ты забыла в Сариной комнате? — поинтересовался он.

— Не твое дело, — ответила я.

— Вонючка ты, Эми, — сказал он. — Вонючка в квадрате.

Пропустив его слова мимо ушей, я вошла в комнату Сары, чтобы взять фломастеры.

Я провела почти час, трудясь над обложкой. Я разрисовала ее молекулами и атомами всех цветов радуги. Мисс Карсон это оценит, решила я.

К тому времени, как я закончила, вернулась Сара. Она тащила огромный пакет со шмотками, купленными в «Банановой республике»[3].

С пакетом в руках она направилась в свою комнату.

— Мам, смотри, что я купила! — позвала она.

Появилась мама со стопкой свежевыстиранных полотенец.

— Можно и мне посмотреть? — крикнула я и тоже поспешила к Сариной комнате.

Но в дверях Сара остановилась.

Пакет выпал из ее руки.

И она завизжала.

Мы с мамой сгрудились позади нее. Заглянули в комнату…

Ну и разгром!

Кто-то опрокинул не меньше дюжины баночек с краской. Красной, желтой, голубой… Краска разлилась по белоснежному Сариному ковру разноцветной огромной лужей.

Чуть не задохнувшись от изумления, я растерянно заморгала. Уму непостижимо!

— Поверить не могу! — верещала Сара. — Поверить не могу!

— Ковер безнадежно испорчен! — воскликнула мама, шагнув в комнату.

Пустые баночки с краской валялись разбросанные по комнате.

— Джед! — сердито закричала мама. — Джед, а ну иди сюда! Сейчас же!

Мы повернулись, и увидели Джеда, стоявшего в коридоре у нас за спиной.

— А кричать-то зачем? — буркнул он.

Мама гневно прищурилась на него.

— Джед, как ты мог? — процедила она сквозь зубы.