Помоги проекту - поделись книгой:
Василий Криптонов
Колыбельная
Егор мог считать себя счастливчиком. Сызмальства отец твердил ему: «Деньги, жилье, слава — все это шелуха. Главное — семья. Хорошо женишься — вовек горя не узнаешь, а с плохой женой — никакие миллионы и дворцы не спасут».
Егору повезло закончить престижный ВУЗ, устроиться бухгалтером в крупную фирму и подружиться с начальством. Но самое главное — ему повезло с Верой. Они познакомились на третьем курсе университета, и с первого взгляда Егор понял, что с этой девушкой он свяжет свою жизнь. Красивая неброской, сдержанной красотой, Вера могла казаться незаметной, серой мышкой, но раз по-настоящему увидев ее лицо, «развидеть» было невозможно. Егор утонул в ее зеленых глазах, сгорел в пламени ее темно-рыжих волос.
«Ты меня приворожила!» — сказал он на третий месяц после знакомства, когда они сидели на набережной и любовались отражением огоньков вечернего города в стремительной реке.
«Конечно, — без тени усмешки отозвалась Вера. — Ведь я же ведьма».
Глаза ее в этот миг как будто вспыхнули зеленым. Егор вздрогнул, но тут же рассмеялся над своей впечатлительностью. Тихий, мелодичный смех Веры вторил ему.
Они сняли квартиру на последнем курсе, а после выпуска поженились. Началась семейная жизнь, и Егор не мог нарадоваться на супругу. Тихая, спокойная, доброжелательная, она никогда ничего не требовала, не преподносила неприятных сюрпризов. Дома всегда было чисто, пахло вкусной едой и уютом.
Егор старался соответствовать. Работал изо всех сил, чтобы поскорее накопить на квартиру. С ипотекой на семейном совете решили не связываться. Мороки много, а подводных камней — и того больше. Егор стремительно шел по карьерной лестнице и не сомневался, что еще год-полтора, и уж небольшую, но — свою квартирку они купят.
А через семь месяцев Вера сообщила о беременности. Егор запаниковал: «Что же теперь делать?» Все его друзья и знакомые боялись беременности подруг и супруг, как огня.
«Ничего, — сказала Вера, поцеловав его в щеку. — Всё образуется».
Она не посвящала его в свои хлопоты, а он… Он старался соответствовать хорошей жене. Выложившись на полную, взяв тайком небольшой займ, он все-таки достиг желаемого. Квартиру они выбрали вместе. Недалеко от центра, в тихом и уютном дворике.
Вера, на последнем сроке, вошла туда первой, будто кошка. Пока риэлтор распинался, рассказывая Егору о достоинствах квартиры, Вера, что-то бормоча себе под нос, обошла все углы, потрогала стены, выглянула в окно («Отличный стеклопакет, полная шумоизоляция, зимой — даже без отопления тепло!» — говорил риэлтор) и улыбнулась. Встав посреди комнаты, под люстрой, она топнула ножкой и заявила:
— Мы будем здесь жить.
Риэлтор проглотил незаконченную фразу и тут же перевел разговор на документы. Егор, до сих пор колебавшийся, услышав уверенность в голосе Веры, отбросил сомнения.
На новоселье собралось столько гостей, что даже рассадить их толком не получилось. Друзья и родственники, коллеги, и даже соседка по лестничной клетке заглянула, принесла пирог.
Вскоре после переезда Егор увез Веру в роддом. Она, как обычно, была спокойна и улыбалась, а Егор места себе не находил.
«Все образуется», — пообещала ему Вера, прежде чем ее увезли в родильный зал.
И Егор опять ей поверил, перестал волноваться. Ну, почти.
Вера родила здорового мальчишку. Глаза у него были мамины, зеленые, а вот лицом он пошел в отца, как сразу заявила Вера. И Егор, только что с недоумением вглядывавшийся в красное сморщенное личико ребенка, вдруг будто прозрел, увидел маленького себя.
Для Сережи обустроили детский уголок. Главенствовала в нем кроватка с висящими над ней погремушками. Мягкие кубики и пирамидки на полу ждали, пока Сережа начнет ползать.
Егор втайне боялся тех неизбежных перемен, которые принесет с собой ребенок. Коллеги запугали новоявленного отца бессонными ночами, беготней по больницам и тем, что жена всё внимание переключит на ребенка. Однако, как ни странно, с появлением Сережи в доме стало еще уютнее.
Когда Егор возвращался с работы, его ждал приглушенный свет, негромкое агуканье, или сладкое посапывание младенца. Все так же тихо, так же спокойно, так же чисто и так же вкусно пахло. Когда Сережа просыпался по ночам, Егор этого даже не слышал. Вера бесшумной тенью скользила к кроватке и делала какие-то свои загадочные женские ритуалы, после которых проснувшийся ребенок засыпал вновь.
Однажды все-таки Егор стряхнул сон, чтобы послушать песню, вплетавшуюся в его спокойный сон. Нежным голосом Вера напевала, покачивая кроватку:
Так медленно и тягуче выпевала Вера слова, что казалось, будто заклинание читает. Егор не заметил, как снова уснул. «Счастливые мы, — думал он в полудреме. — Как у нас всё тихо. Как у нас всё — шепотом…»
Так они и жили — шепотом. Тихим и нежным, уютным и спокойным, как легкий ветерок за окном, играющий листвой березы.
Но однажды ночью Егор вскочил, будто ужаленный. Стены тряслись, уши закладывало. Он попытался понять, что происходит, и вслушался. Разобрал в грохоте слова:
Заплакал Сережа, и Вера метнулась к нему, принялась нашептывать и укачивать. А Егор встал посреди комнаты, на том самом месте, где Вера решила их судьбу, и задрал голову. Оттуда, сверху продолжала кричать неизвестная Егору певица под музыку, подобной которой он вовсе никогда не слышал.
— С ума посходили, — сказал Егор и посмотрел на часы. — Половина третьего!
Он оделся, натянул кроссовки на босу ногу и вышел в подъезд. Вера даже не повернулась, она так и качала кроватку, напевая Сереже:
Денису в жизни повезло. С подросткового возраста он понял, что в жизни есть три ценности: пиво, девки и рок. Кое-как окончив школу, он поваландался пару лет в техникуме, потом бросил и устроился в автомастерскую. Там ему вскоре надоело, и он перешел в магазин рок-атрибутики, где целыми днями можно было гонять диски с витрины и трепаться с покупателями. Идеальная работа, девчонки симпатичные заходят, да и на бутылку-другую пива в обеденный перерыв хозяин не ругался. Иногда сам компанию составлял.
Квартиру Денис — или просто Дэн — снимал в аренду, именовал ее «дырой» и «берлогой» и подумывал о том, чтобы найти соседа, который бы разделил с ним арендную плату. И вот тут-то ему однажды повезло, что называется, по-крупному.
Лена ворвалась в его жизнь, окутанная ароматами пива, сигарет и дешевых духов. Резкая, дерзкая, смотрела только в глаза и говорила громким голосом, не допуская никакого дурацкого кокетства. Она искала майку с Максом Кавалерой, и когда ее не оказалось, разразилась длинной матерной тирадой, по истечению которой Дэн восхищенно выдал: «А че, мож пивка вечером?»
«Угощаешь — не вопрос, — заявила Лена. — Ты на байке?»
Байки она любила, Дэн тоже. В этот вечер он выпросил погонять мотоцикл хозяина, и вечер того стоил.
Лена работала кассиршей в супермаркете неподалеку, и идею совместного проживания поддержала обеими руками.
«Я щас с какой-то дурой живу, — сообщила она. — Сидит целыми днями, книжки читает. Студентка, мля. Ни поговорить, ни выпить».
Зажили они душа в душу, но Лену кое-что не устраивало. «Что это за позор?! — возмущалась она, тыкая пальцем в дешевые пластиковые колонки. — Кто так рок слушает?»
«Да я в наушниках, мне — норм», — оправдывался Дэн.
«Ага, а мне — че? Портрет твой в наушниках маслом писать? Короче, смотри, у моего дядьки в гараже…»
В гараже у дядьки оказался старенький советский усилитель и две киловаттные колонки. «Со школы подрезал, — хвастался дядька. — „Газельку“ подогнали ночью, ключ у сторожа за пузырь вымутили, ну и забрали. На фига — сам не знаю. Пацаны еще штангу со спортзала стырили».
Колонки привезли уже ночью. Дэн повозился с проводами и посмотрел на Веру блестящими от предвкушения глазами:
— Ну че, затестим?
— Врубай Янку! — потребовала Лена, взмахнув бутылкой пива. — У меня с нее аж душу выворачивает.
Дэн врубил, а две секунды спустя они вдвоем в восторге скакали посреди комнаты, как подростки.
— Великий праздник босых идей, — голосила Лена, знавшая текст наизусть. — Посеем хлеб — соберем тростник!
Когда первый восторг миновал, они повалились на диван, хохоча и толкаясь. Песня закончилась, и из колонок послышался ровный гул. Динамики будто дрожали от нетерпения. Прежде чем грянул следующий трек, Лена, поморщившись, повернула голову к входной двери.
— Стучат, что ли? — надула она губы.
— Ну так сделай громче, — заржал Дэн. — И пива принеси с кухни.
— Оборзел, козлина!
— Сама коза!
Лена встала, и Дэн напутствовал ее шлепком по заднице.
«А че еще от жизни надо?» — думал Дэн, прикуривая сигарету.
Они послушали еще несколько треков, выпили по бутылке, и Лена начала клевать носом.
— Все, шабаш, — заявила она. — Тебе-то пофиг, а мне к восьми на смену.
Музыку выключили, завалились в постель. Дэн тут же потянул с Лены трусы.
— Офигел? — шлепнула она его по руке. — Я спать хочу!
— Да ладно, че ты как бабка?
Минуту спустя комнату заполнили страстные стоны.
Утром Дэн, зевая, выполз в прихожую проводить Лену. Его магазин открывался в полдень, так что он собирался поспать еще часа три. Когда Лена открыла дверь, на пол упала сложенная вдвое бумажка.
— Че там такое? — пробурчал Дэн.
Лена развернула бумажку и прочла:
— «Дорогие соседи! Мы были бы вам очень признательны, если бы вы не слушали так громко музыку по ночам. С уважением, ваши соседи снизу».
— Че? — скривился Дэн.
— Да это эти юродивые, — поморщилась Лена. — Завели себе личинку и думают, что все им обязаны. Ниче, пусть мелкий привыкает к правильному музлу.
— На фиг вообще дети нужны?
— А черт их знает. Ладно, давай, до вечера.
Следующей ночью всё повторилось. На этот раз Егор узнал Цоя, но это его не порадовало.
— Да что ж такое, — простонал он, снова одеваясь.
Вера хлопотала над Сережей, и Егор задержался, глядя на двух самых дорогих своих существ. Кулаки сжались сами собой. «Я должен победить ради них», — подумал Егор и вышел в подъезд. Как и прошлой ночью, он поднялся на второй этаж и забарабанил в дверь. Колотил минут десять — без толку. Хотел уже ударить ногой, но вдруг щелкнул замок. Егор приготовился разразиться речью, но открылась дверь справа.
— Ты кто такой? — прошамкала беззубым ртом старушка. — Чаво долбисси?
— Бабушка! — возмущение Егора требовало выхода и обрушилось на нее. — Да как вы-то это терпите? За стеной же прям…
— Ась? — крикнула старушка, поднеся согнутую ладонь к уху.
— Музыка, говорю, у соседей громко! — заорал Егор.
— Ромка? Какой Ромка? Не знаю никакого Ромку, иди отсюда, пока милицию не вызвала!
Дверь захлопнулась, а у Егора в голове возникла мысль. Милиция! Нет, полиция, конечно, но не важно. Есть ведь какой-то закон…
Он достал телефон из кармана и набрал 112, встав поближе к двери, чтобы оператор мог оценить масштабы бедствия.
— Слышь, че-то «люстра» мигает, — сказала Лена, глядя с дивана на синие сполохи, бегущие по потолку. — Прикрути, посмотрим, че там.
Дэн выключил усилитель и открыл дверь на балкон. Прикурив сигареты, они уставились на выходящих из «УАЗа» двух ментов. У подъезда их кто-то встречал. Донеслись голоса.
— Тихо же, — услышали Лена с Дэном.
— Вообще не понимаю, в чем проблема, — пропела Лена, и Дэн рассмеялся.
Вскоре к ним постучали. Дэн, изобразив сонную морду, пошел открывать.
— Жалоба поступила, музыка громко играет, — сообщил мент, представившись.
— Че? — вытаращился на него Дэн. — Да я сплю ваще, какая музыка, начальник?..
Потом менты долбились к соседям, разбудили глухую бабку, которая тут же заорала, что ее грабят, и никакого Ромки она знать не знает. Сверху вовсе не открыли, и мент утопал восвояси, на прощанье сказав: «Смотри мне!»
— Пошел ты, мусор, — прошипел Дэн, закрыв дверь. — Лечить мне еще будет.
— Ну че, «Крейдлов»? — спросила Лена, щелкая «мышкой», когда «УАЗ» уехал.
— Да ну на фиг, — отмахнулся Дэн. — Настроение пропало. Давай лучше кинч посмотрим.
Сделав чуть потише, чтобы кино не мешало разговаривать, Дэн и Лена, лежа в постели, стали смотреть «Мстителей».
— Не, вот так прикольно, — говорила Лена. — Эта хрень бахнула, и у меня прям по спине вибрация.
— Ага, как в кинотеатре, — подтвердил Дэн. — Только курить можно. Дай пепельницу.
Глядя в потолок, Егор чуть не плакал от бессильной злобы. Ну что он мог сделать, что?!
— Не тревожься, — раздался над ухом тихий голос Веры, которая как-то незаметно вернулась в постель. — Все образуется.
Поделиться книгой: