Эхо поющих песков

- Ещё! Дыши! – безжалостная рука надавила на грудь, отчего облако лопнуло, напоследок обдав особо сильным приступом боли. Королева послушно содрогнулась вновь, но воды больше не было, только привкус какой-то болотной дряни на языке, отчего замутило ещё отчаяннее.

Веки поднимались с огромным трудом, ей показалось, что прошла вечность, прежде чем пришло осознание, что это темное пятно, склонившееся над ней – советник.

- Вы меня слышите? – судя по тому, что слова прерывались клацаньем зубов, не одна она приняла бодрящие водные процедуры.

Губы повиновались так же неохотно, потому Тамила ограничилась медленным кивком. На зубах хрустел песок, а набрякшая коса оттягивала затылок, судя по тому, как болела кожа головы, именно за косу её и вылавливали из реки. Теперь же с неё текло за шиворот, так же, как и с промокшего платья, с каждой секундой отбирая последние крупицы тепла.

Каменные стены, такая же неровная земля, твердая и холодная. Пещера? Нет, над головой, неразличимые в темноте, шумят листья. Лицо ещё пылало после огненной атаки, если бы не упала в реку, вряд ли спаслась бы.

Тамила смутно припоминала, как ледяная вода сомкнулась над головой, ощущение паники и дезориентации – где верх, где низ, куда плыть? Мгновенно потяжелевшее и тянувшее ко дну платье. Чьи-то руки, вытолкнувшие на поверхность, не дающие снова уйти под воду… Потом темнота.

Когда Мариф начал бесцеремонно сдирать с неё ледяную ткань, только в первое мгновение хотела возмутиться, но быстро одумалась – если в ближайшее время не согреться, холод убьет вернее вражеского меча.

- Где они? – тихий хриплый голос лишь отдаленно напоминал обычную речь королевы.

- Мы в Гарете, те, кто попытались преследовать нас на реке, мертвы, – Рывком стянув неподъемную юбку, Мариф, чуть пошатнувшись, поднялся, помогая встать Тамиле. Не обращая внимания на то, что самому было не намного теплее, развернул темное, невзрачное на вид одеяло, отгораживая едва стоящую на ногах девушку.

Пытавшиеся преследовать… Значит, те, кто остался на территории Ориса, остались живы, иначе он не стал бы выделять это.

- Как скоро они приведут подкрепление? – Несмотря на холод, снимать нижнюю сорочку она не стала. Тончайший шелк высохнет и на теле, оставаться же полностью обнаженной в компании мужчины было совершенно немыслимо.

Одеяло из грубоватой кусачей шерсти ощутимо попахивало конским потом и оказалось восхитительно теплым. Тамила вцепилась в него изо всех сил, жмурясь от удовольствия. А ещё от того, что советник последовал её примеру, рваными движениями стаскивая камзол, и пусть в мутном предрассветном мареве трудно было что-то рассмотреть, стоило отпустить глаза хотя бы из уважения к тому, кто спас тебя из реки. В том, что именно Мариф вытащил её на родной берег, она почему-то была уверена.

- Они не будут торопиться. - Шорох ткани через несколько мгновений стих. – Чтобы справиться с ними, в бой пришлось вступить моему магу.

Тамила досадливо прикусила губу, понимая, что сейчас сюда со всей возможной скоростью направляется пограничный патруль. Любое несанкционированное магическое искажение на границе строжайше отслеживалось, заставляя шпионов осторожничать, а контрабандистов совершенствовать  навыки.

Радовало то, что патруль этот родной, гаретский. Но подчинялся он военачальнику, и как отнесется Хетт к обнаружению своей правительницы в такой, мягко говоря, неподходящей компании, предсказать не могла. Да, в той подслушанной беседе он был не сторонником союза с северянами, но и не отрицал его.

- Ваши спутники, они… живы?

- Да, они ушли на разведку. Ваше величество… - Мариф на мгновение запнулся, будто подбирая слова, чего ранее с ним не случалось, и Тамила в удивлении вскинула голову, пытаясь понять, что вывело из равновесия обычно невозмутимого советника. – Один из оставшихся в живых преследователей успел вас рассмотреть. Боюсь, новость о том, где и с кем вы находитесь, в самое ближайшее время облетит не только Орис, но и Гарет.

От нахлынувшего понимания, чем это грозит, Тамилу даже перестала бить дрожь. И не ужас был тому виной, а ярость. Не так страшно, если бы только в Орисе распространилась пикантная сплетня о тайной ночной встрече с советником, но в Гарете это сочтут неприкрытым предательством. Да ещё и такая несвоевременная смерть короля… Для наследника эта новость будет роскошным подарком – Тамила невольно скомпрометировала не только себя, но и Марифа. Пусть старый интриган умер своей смертью, повернуть это так, чтобы народный гнев обратился на уже бывшего советника, совсем несложно. Совместная война против северян была слишком давно, а напряженность в отношениях двух стран нагнетается уже не одно десятилетие, что уж говорить о двух последних годах, когда дипломатические отношения оказались практически разорванными. И даже если предложение снова выступить единой армией и будет высказано, вероятность его принятия становится ничтожной.

- У нас остается только один выход. Тот, ради которого вы и отправились в это рискованное путешествие. Народ падок на романтическую чушь и поверит во внезапно вспыхнувшие чувства, - голос советника звучал глухо и будто издали, прекрасно отражая, насколько Мариф вдохновлен подобной перспективой.

Он был прав, и Тамила это понимала. Легенды, в которых возлюбленные, скрываясь от не одобрявших эти отношения родителей, преодолевают преграды и запреты, всегда популярны. Чем беднее и необразованнее люди, тем с большей охотой слушают подобные истории, веря в искренность чувств героев. Те же, кто больше разбирается в политике, сочтут, что персонажи этой сказки решили возродить давно утраченное доверие между народами, и это тоже неплохо. Скорее всего, Тамилу сочтут доверчивой дурочкой, поверившей в любовь там, где правит голый расчет, Марифа – опытным интриганом, что, впрочем, не так уж далеко от истины, обольстившим правительницу ради короны. Народ Гарета, пусть и не будет в особом восторге от личности супруга королевы, вздохнет с облегчением от новости, что теперь у них есть король. Пусть не свой, не родной, но и не чужестранец, от которого неизвестно чего стоит ожидать. Орисцы и вовсе проникнутся уважением к тому, кто смог без крови и ущерба для казны договориться со своенравным соседом.

Они оба только выиграют от всей этой ситуации, нужно только подать её правильно. Но почему-то понимание, что, несмотря на непредвиденные трудности, итог окажется именно таким, каким и задумывался, не приносило радости.

- Вы правы, - она теснее сжала пальцы, впиваясь ногтями в одеяло. Горло нестерпимо саднило, приходилось прикладывать усилия, чтобы слова были различимы. – Это действительно выход, но… - королева секунду поколебалась, прежде чем продолжить. – Принимая меня в жены, вы должны будете поклясться, что не имеете в душе и сердце желания навредить Гарету. Если обманете, корона уничтожит вас во время ритуала бракосочетания. И это не метафора.

- Я не стану умышленно вредить Гарету, но и свою родину не предам. Единственное, что могу твердо пообещать, так это то, что постараюсь любыми способами избежать войны между нашими народами.

Несмотря на крайнюю расплывчатость ответа, Тамила устало кивнула, прилагая определенные усилия, чтобы удержаться на ногах:

- Думаю, этого будет достаточно. От себя же хочу взять ещё одно обещание. Обстоятельства таковы, что я возведу вас на престол, сама же объявлю себя консортом. Если венец правителей примет клятву, никто не сможет оспорить ваше право быть королем. И когда меня не станет, вам надлежит взять в жены дочь одного из членов Совета. Ваше дитя должно иметь хотя бы половину гаретской крови.

- Этот разговор преждевременен, - он подошел ближе, бледное лицо выделялось на фоне предрассветной тьмы светлым пятном. Выражения его глаз королева рассмотреть не смогла, отметив только плотно сжатые губы. Не так она представляла себе предложение стать женой, пусть с малых лет и понимала необходимость политического брака. – Ваше величество, согласны ли вы принять моё предложение руки, позволить быть вашим мужем, опорой и защитником?

Глава 7

Поравнявшись, Эйдал едва заметно кивнул, и советник пришпорил лошадь. Хотя та и без понукания бежала едва ли не на пределе возможностей.

Её величество королева Тамила, она же его свежеиспеченная невеста, тряпичной куклой повисла в седле, приходилось постоянно придерживать, чтобы не сползла. Однажды мелькнула мысль просто привязать её к седлу, но от заманчивой идеи пришлось отказаться. Двойная ноша не прибавляла хода коню, но особо и не досаждала, девушка весила, как ребенок. Тревожило её молчание. Сердце, бьющееся прямо под ладонью, стучало слишком быстро. Иногда оно будто замирало на несколько мгновений, потом снова продолжало торопливый бег, тем самым заставляя советника мысленно проклинать этот день со всеми его резкими поворотами.

Смерть короля не стала неожиданностью. Лекари давно предупреждали о необходимости быть умеренным в еде, питье и плотских удовольствиях. Некоторые после этих советов даже оставались живы и относительно здоровы. Проявить столь несвойственное великодушие и всепрощение заставило понимание, что запас врачей не бесконечен, а первыми на плаху отправились самые умелые. И не далек тот час, когда единственным, кто может оказать помощь, окажется придворный коновал.

О том, что остались считанные часы до восхождения на престол Сафара, советника предупредил отец, и было это три дня назад. Он просил под предлогом неотложных нужд уехать в семейный удел, показав тем самым наследнику, что не собирается никоим образом пытаться оспорить его право на престол.

Мариф отказался. Слишком хорошо он знал характер Сафара, его неуёмную жажду власти и глубину ненависти к королевскому любимцу. Тех тридцати лет, что они вместе сначала росли, потом учились, а потом и занимали должности при дворе, с лихвой хватило, чтобы теперь быть уверенным – наследник не остановится ни перед чем, чтобы не только расчистить путь к короне, но и поквитаться с теми, кому завидовал.

Советника он ненавидел за то доверие, которое ему оказывал старый король. Ни для кого не было секретом, что именно мнение Марифа было наиболее весомым. Не раз и не два именно его слово было решающим, тогда как доводы наследника отвергались. Народ уважал советника за несвойственную возрасту мудрость и осторожность. Наследник ненавидел за то же, считая это проявлением нерешительности и даже трусости.

В Эйдале же видел не только противника, но и конкурента, Сафара нимало не смущало, что никто не посадит на трон мага, да и сам он не стремится править, второй сын короля для наследника был едва ли не бОльшим раздражителем, нежели советник. Потому, когда принц Эйдал окончил обучение, правитель попросил советника взять его в свою свиту. Именно попросил, а не приказал, прекрасно понимая, что под начало Сафара среднего сына отдавать нельзя. Отмечал его горячность и, порой, безрассудность, но эти черты у отца и сына были общими, потому особой беды в том не видел. Сам же юный маг, ещё пребывавший в угаре иллюзии всемогущества, оставаться без твердой руки не мог. Рука короля же давно одряхлела и, не будь за его плечом Марифа, что знает, как давно на престоле сидел бы новый правитель.

Потому, понимая, чем грозит нахождение в столице, советник и отправился в Ласаи. По официальной версии, для встречи с главами иностранных торговых гильдий, которые – вот незадача! – не явились. Наверное, потому что и сами о ней не знали.

В порту Ласаи в любое время дня и ночи их ждал корабль, на котором Мариф собирался вывезти из Ориса Эйдала, чтобы потом, убедившись, что принц благополучно добрался до одного из островов, на котором уже несколько веков стояла неприступная твердыня Братства Огня, вернуть вновь. Возможно, на казнь. Но обещание, данное короля несколько лет назад, не давало поступить иначе. Клятва не допустить братоубийства и уберечь Сафара от развязывания войны с Гаретом.

Сказав, что посол не имел задания травить юную королеву, он ничуть не солгал. Наоборот, у старого короля были свои планы на Тамилу, и её смерть в них совершенно не вписывалась. Случившееся два года назад ударило по Орису не только в репутационном плане, но и разрушило многолетние интриги, венцом которых должен был стать брак Сафара и Тамилы с последующим объединением двух государств. Потому расследование отравления в Орисе велось едва ли не более тщательно, чем в Гарете. Сам Мариф его и вел, и до сих пор был практически уверен, что инициатором был несостоявшийся жених. Сафар был очень даже за то, чтобы присоединить Гарет, но его сердце жаждало войны. Чтобы ни у кого не возникло сомнений, кто должен править, чьи советы необходимо выполнять неукоснительно. Чтобы люди и земля содрогались от одного только имени нового правителя.

О погоне Тамила догадалась не сразу. Тот же быстрый ритм стука лошадиных подков по каменистой земле. Та же рука, вначале почти незаметно придерживающая, а теперь уже довольно крепко сжимающая за талию, чтобы обессилевшая королева не выпала из седла. Тот же вид, любоваться которым наскучило довольно быстро. Предгорья с лесистыми лощинами и глубокими оврагами, порой становившимися причиной смены маршрута, были прелестны, но довольно однообразны.

Солнце уже пару часов, как поднялось над горизонтом, но было ещё довольно прохладно, за что Тамила про себя возблагодарила небо. В жаре и духоте её состояние заметно ухудшалось, оно и сейчас было далеким от терпимого. Привычная головная боль перешла на новую стадию, в висках оглушительно шумело, раскаленная горечь сковывала рот. Платок, по давней привычке спрятанный в рукаве, оказался весьма кстати, когда из носа пошла кровь. Её было немного, к тому же довольно быстро остановилась, но испачканный платок королева постаралась спрятать, как можно тщательнее.

Спутники молчали, не желая тратить силы и время на разговоры. Шума погони пока не было слышно, но по тому, как то один, то второй всадник временами оглядывались, пристально высматривая что-то за их спинами, становилось понятно, что преследователи нагоняют.

Она не знала, где они взяли этих лошадей. Хотя и догадывалась, что вряд ли купили, надеялась лишь, что обошлось без излишнего кровопролития. Эти места королева знала только в теории, бывать на самой границе с Орисом лично ей не доводилось, наверное, где-то рядом располагалась небольшая деревенька, ведь карту помнила хорошо, и никаких поселений, где можно отдохнуть и получить помощь, рядом не видела. Оттого, сцепив зубы, терпела изматывающую скачку, прекрасно понимая, что есть только одно место, где им могут помочь, ничего не спрашивая и не возражая. Вот только до него нужно ещё добраться.

Судя по тому, что спутники не спрашивали у неё дороги, карту приграничных земель Гарета они знали так же хорошо, как и собственную. Советник тоже практически всё время молчал. Тамила пыталась примерить на него звание жениха, но каждый раз мысленно осекалась. Слишком чужой, слишком непонятный мужчина, и кто знает, не было ли это решение роковым. Она была уверена, что отнюдь не факт её узнавания одним из врагов стал причиной согласия на брак. У Марифа есть куда более весомый повод искать убежища в Гарете, нежели опасения за собственную жизнь, но какой?

- До храма осталось не больше четверти часа пути, - голос раздался прямо над ухом Тамилы, не то проваливающейся в дрему, не то временами теряющей сознание. – Но нужно спешить, патруль совсем близко.

- Я выдержу, - бескровные губы едва шевельнулись.

Она действительно выдержала, хоть и с огромным трудом. И непонятно было, кто тяжелее дышит – королева или почти загнанная лошадь, резко осаженная у самых ворот.

Здесь не было резных панелей, даже цветов у ворот не оказалось. Грубые створки на вид совершенно неприступной крепости. Маленькой, прилепившейся почти на краю ущелья, в котором глубоко внизу текла узкая безымянная речушка.

На стук отворили не сразу, отчего сердце Тамила тревожно сжималось в дурных предчувствиях. Передала ли верховная жрица сестрам близлежащих от границы обителей распоряжение помочь королеве переместиться в центральный храм? С того момента, как она его покинула, прошло больше десяти часов, быть может, за время непредвиденной задержки произошло нечто, кардинально поменявшее планы?

Молодой маг с озабоченным лицом что-то тихо и быстро говорил советнику. Настолько тихо, что не получалось разобрать ни слова, и всё же королеве показалось, что они спорят.

Звонкий женский голос прервал их разговор:

- Кто вы и что вам нужно под стенами Её обители?

Прежде, чем кто-то из спутников ответил, Тамила четко проговорила:

- Говорящая с Песками желает получить кров и совет.

Ритуальная фраза паломников, довольно редких в этих местах, прозвучала хрипло и чуть надломленно, но произвела поистине магическое впечатление. Даже не столько сама она, как имя рода Ассандер, почти не употреблявшееся, но не забытое. Оно уже давно воспринималось просто как обозначение принадлежности к старшей ветви королевского древа, из людской памяти практически стерся истинный его смысл. Жрицы же помнили, потому поспешно отворились ворота, чтобы убедиться, не подвел ли слух. Или, быть может, кто-то решил зло пошутить, но единственный взгляд на лицо, с которого Тамила отбросила капюшон, отмел это предположение.

- Мы рады приветствовать вас в нашей обители, - довольно молодая жрица с широкоскулым загорелым лицом поклонилась королеве, не забыв бросить пытливый взгляд на её спутников. И тут же нахмурилась, едва рассмотрела одного из них. Переведя взгляд на следующего, и вовсе сердито поджала губы. – Двери обители всегда открыты для долгожданной сестры, но двое из ваших спутников не могут переступить порог.

Если Мариф воспринял новость спокойно, даже едва заметно улыбнулся уголком губ, рассматривая гневно сжавшую кулаки жрицу, то маг, то ли в силу юности, то ли от усталости, не сдержался:

- А как же правила гостеприимства, предписывающие помогать путникам?

- Они не распространяются на магов, - судя по упрямо сведенным бровям, отступать она не собиралась. И все же пришлось, едва королева сухо заметила:

- Проводите меня с женихом к настоятельнице. Наши спутники устали и голодны, позаботьтесь о них. – Не дождавшись ответ от жрицы, со всё возрастающим ужасом переводящей взгляд с королевы на Марифа и обратно, она добавила толику металла в голос. – Быстрее!

Это ли или же служительница и сама смогла справиться с удивлением, но жрица закрыла рот, так и не произнеся ничего в пику распоряжения Тамилы, и с новым поклоном предложила следовать за собой.

За каменной оградой открывался довольно просторный двор с хозяйственными постройками. Откуда-то доносилось одинокое блеяние козы и петушиное пение, отчего храм становился если не уютнее, то хотя бы не таким угрюмым и безлюдным.

Идти пришлось недолго, хотя и этот путь не дался уставшей девушке легко, она без возражений оперлась на предложенную женихом руку, ступая по вырубленным прямо в скале коридорам. Темные стены лишь изредка подсвечивались факела, не столько разгоняя мрак, сколько маскируя выбоины пола, отчего идти приходилось особенно осторожно. Звуки шагов, многократно усиленные эффектом эха, доносились сразу со всех сторон, будто по храму маршировала колонна.

Перед низкой деревянной дверью загорелая жрица повторно поклонилась и, распахнув дверь после короткого стука, удалилась. Её просторное серое одеяние мгновенно растворилось в сумраке коридора, словно поглощенное тенями.

Настоятельница обители сопровождающему королевы тоже не обрадовалась. Это ясно читалось во взгляде, однако вслух она это никак не выразила. Даже обозначилась в сторону Марифа легкий кивок. Очень легкий, заметить который было весьма непросто.

- Приветствую вас, госпожа. Верховная предупредила о том, что вам может понадобиться помощь, но у нас может не хватить сил перенести всех разом.

- Это не проблема, - голос советника, низкий и будто ещё более сгущающий неприветливость встречи, казался далеким раскатом грома. – Я дам вам мощный накопитель, его хватит, чтобы вложить энергии на десяток перенесенных одновременно. Но сначала окажите помощь госпоже, она измучена трудной дорогой.

Для Тамилы было крайне непривычно, что кто-то вот так спокойно и непререкаемо отдает приказы в её присутствии, но возражать не стала. Сама выбрала этого мужчину мужем и королем, потому следует начинать привыкать к тому, что его приказы будут приоритетнее её собственных. К тому же он был прав – королеве приходилось прикладывать усилия, даже чтобы просто ровно стоять, и вступать в беседу не стала.

- Ваши сопровождающие…

- … позаботятся о себе самостоятельно.

Жрица с явным облегчением ответила:

- Тогда вверьте госпожу нашим заботам, мы всегда рады сестре, пусть и необретенной, - она приблизилась, не решаясь коснуться даже рукава плаща королевы. – Мне нужно время, чтобы отдать распоряжения и активировать круг, прошу вас следовать за послушницей в купальню.

Выйдя в коридор, жрица громко хлопнула в ладони, этот звук тут же подхваченный и усиленный разнесся по обители. Молоденькая девушка, вряд ли пережившую свою тринадцатую зиму, будто соткалась из теней в паре шагов от двери.

- Позаботься о наших гостях.

Девочка, бросая любопытные взгляды, но не решаясь ничего спросить, несколько суетливо кивнула и попыталась подхватить королевы под локоть.

- Не стоит. – Послушница отшатнулась, испуганно отдергивая пальцы. – Я сам отнесу госпожу, показывайте дорогу.

В том, что кто-то несет её на руках, для Тамилы не было ничего нового - приступы порой случались внезапно и не всегда в личных покоях. Да и жених, делая предложение, обещал поддерживать и стать опорой, и всё же в этой ситуации ощущалось что-то тревожащее, пусть с виду и совершенно правильное. Кому, как не будущему мужу, заботить о её нуждах и обеспечивать комфорт. Только отчего же тогда будто невидимая рука сжала горло, усиливая впечатление надвигающихся со всех сторон стен? И хватит ли ей сил остановить это движение, отстоять своё «я» у того, кому она сама же и доверилась?

Он кожей ощущал их возмущение. Неверие. Страх. Почти ненависть.

Такие привычные эмоции, которые советник вызывал у жриц. Пока был маленьким, мать встала стеной между ним и храмом, чем вызвала недовольство отца. Негоже аристократке так явно и демонстративно показывать, что вера для неё ничто. Какие доводы привела мать, Итар не знал, но они если и не переменили его мнение, то существенно охладили пыл.

Чуть позже его перестало задевать их презрение. А спустя несколько лет храм и вовсе предпочел забыть о проступке своей бывшей сестры и его существовании. Марифа это более чем устраивало.

Вот и теперь две женщины в серых хламидах, суетящиеся возле королевы, искоса посматривали в его сторону, не особо стараясь скрыть болезненное любопытство. И Тамила его тоже замечала, он был в этом уверен. Но продолжала молчать, безучастно наблюдая за попытками жриц отчистить её плащ.

Он знал о ней всё. Любимые цвета одежды, книги, предпочитаемая пища, имена всех ближайших придворных и слуг, и за какую цену они продадут информацию о ней. Причем, слуг это касалось в меньшей степени, нежели более благородного окружения. Он с первого взгляда мог сказать, её это подпись, или же старый пройдоха, говорящий от имени королевы, поставил её сам.

Но сейчас, глядя на эту девочку-женщину, понимал, что, зная многое о её внешней жизни, совершенно не представляет, кто она такая. Потому что все шпионы и соглядатаи в один голос утверждали, что королева уже давным-давно превратилась в послушную марионетку Совета, она не способна принять без них ни одного решения, заранее безоговорочно согласная на все предложения, выдвигаемые братом своего погибшего отца, который в силу специфики гаретского наследования престола не смог претендовать на роль регента. Зато возглавил Совет, что, впрочем, одно и то же.

За эту ночь же королева проявила себя совершенно с иной стороны. Кто из знатных девиц открыто предложит себя в жены, не пытаясь взывать к чувствам или тщеславию, а честно описав, зачем ей этот брак? Какая юная аристократка, не имеющая крупицы дара, во время магической атаки не будет бестолково визжать, как поросенок, или же, наоборот, не попытается упасть в обморок в наиболее заманчивой позе, а молча и, стоит признать – очень профессионально, вступит в бой, убив одного из нападавших? Кто из них без единого слова возражения доверится в трудной ситуации и позже во время бегства, даже откровенно обессилив, не выскажет упрека или жалобы, а, сжав зубы, сделает всё, чтобы не задерживать отряд и быстрее уйти от опасности?

Возможно, такие девушки и бывают, но за все годы придворной жизни Итар встретил такую лишь единожды, и не мог не признать, что эти качества ему импонируют. Нравилась её честность, отнюдь не переходящая в наивность, он был уверен, что у королевы на всякий случай приготовлено немало сюрпризов. Привлекала её стойкость и упрямство в достижении цели. Вызвала уважение самоотверженность, с которой Тамила готова была идти на риск, чтобы защитить свой народ.

И, вместе с тем, она была едва ли не самой неподходящей кандидатурой на роль его невесты.

Но всё это предложение в нынешних условиях было лучшим из всех возможных. Расстояние и понимание, что расстановка сил изменилась, охладит пыл Сафара. Для Эйдала же будет совсем не лишним познакомиться с магами Гарета, школа которых несколько отличалась от орисской. К том же и сам Итар, и Эйдал никогда не стали бы прятаться от надвигающейся угрозы с севера. В том, что война грянет уже в ближайший год, советник был уверен.

Глава 8

Тамила продолжала делать вид, будто не замечает ни пристального взгляда жениха, ни завуалированных посланий жриц. А ведь они, продолжая виться вокруг королевы надоедливыми мошками, уже дважды предложили остаться в храме. Так просто – попросить убежища по праву отцовского слова. И никто не сможет ни оспорить, ни требовать передумать, отец ведь действительно двадцать лет назад пообещал отдать дочь храму. И тогда остатки отмеренного ей времени пройдут в размеренности и тишине. В молитвах и единении силы жриц. В покое.

Ещё не так давно ей хотелось этого покоя, несмотря на несомненную прелесть дворцовой жизни, Тамила скучала по тем немногим минутам, когда могла прийти в храм, снять корону и пышное платье, стать просто девушкой, стоящей перед алтарем. Безликой и безымянной песчинкой, не имеющей ни собственных целей, ни тревог.

Теперь же этот покой ассоциировался с вечным, а уж туда королева точно не стремилась! Она солгала бы самой себе, сказав, что не боится смерти. Боится. До дрожи, до заходящегося в панике сердца, до тошноты и скрипящих зубов. Смирилась ли она с приговором лекарей? Нет. Она приняла его, понимая, что целители правы, Тамила и сама замечала, как с каждым днем все труднее вставать с постели, как тают силы, и уже велик соблазн удалиться в свои покои и признать, что эту битву она проиграла, но не смирилась. Потому с отчаянной решимостью просыпалась каждое утро на рассвете, повторяла те зазубренные до автоматизма движения, которыми все детство истязал учитель по самообороне, а потом, не позволяя себе лишней минуты праздности, занималась. Изучала законы и исторические хроники, языки и планы крепостей, донесения шпионов. Последнее было не так трудно достать – они с величайшими предостожностями помещались в самый надежный из тайников, чтобы потом с ними ознакомился дядя Видар. Обычно глава Совета делал это после обеда, и ничто не мешало Тамиле прочесть их за несколько часов до него.

Потому, несмотря на всю заманчивость и проявляемое участие, заветной фразы так и не произнесла. Лишь немногословно поблагодарила за мазь, которой жрицы обработали стертые до кровавых волдырей ладони. Говорить о не менее пострадавших бедрах в присутствии жениха она и не подумала. Пусть он совсем скоро станет её мужем, и они обязаны будут взойти на брачное ложе, говорить о столь интимной проблеме при нем она точно не станет.

Мазь тонкой маслянистой пленкой охватила огнем горящие руки, приятно холодя и частично лишая чувствительности, и Тамила была искренне благодарна за это. Но ни к еде, ни к питью не притронулась. Жрицы вряд ли собирались причинить ей вред, но рисковать теперь, когда до цели оставалось совсем чуть-чуть, королева не собиралась. Так же, как и уже бывший советник – он тоже кивком поблагодарил за принесенный поднос с тонкими лепешками и водой, но даже из уважения не притронулся к угощению.

- Пора. - Настоятельница незаметно проскользнула в приоткрытую дверь, бросила быстрый взгляд на Марифа, но обратилась к королеве. – У нас всё готово, ваши спутники тоже ожидают.

Они действительно ждали, все четверо. С видимым спокойствием, только всё тот же юный маг временами хмурился, то ли в нетерпении, то ли просто от недоверия к жрицам. Пусть официально между ними и магами не было противостояния, но и особой любви тоже не наблюдалось. Скорее, здоровое соперничество с примесью пренебрежения. Но вот чего точно не было, так это недооценки противника, потому юноша и косился на десяток пожилых женщин, едва ли не с головой укутанных в темные ткани. Остальные трое и вовсе не проявляли никаких эмоций, разве что с любопытством оглядывались, что, впрочем, быстро наскучило – это не молельня главного храма с огненными вензелями на полу, всё было гораздо скромнее. Пламя нетерпеливо плясало в нескольких жаровнях, расставленных по кругу, отбрасывая на стены замысловатые тени. Танцевало оно само по себе, в каменном мешке не было и призрака сквозняка, отчего воздух казался душным и спертым.

Тамила почувствовала легкую дурноту и в который раз за бесконечный сегодняшний день мысленно поблагодарила жениха за то что он тут же шагнул чуть ближе, позволяя опереться на себя. Если и в политике он столь же наблюдателен, как в поддержке невесты, то королеве не стоило опасаться последствий выбора.

- Всё идет так, как и должно? – его тихий спокойный голос прозвучал совсем рядом, так, чтобы не нарушить торжественную сосредоточенность жриц.

- Да, ритуал совершается верно, - она на мгновение заколебалась, удивленная вопросом, но потом догадалась, что, похоже, это вообще первый раз, когда Марифа допустили к сакральному таинству. Хотя и ничего особо секретного в переносе не было, храм оказывал такие услуги за достойное вознаграждение, которые было по карману не каждому. Вот только перенести жрицы могли практически куда угодно, но только на территорию другого храма. Лорд Кайт как-то объяснял, что у жриц и магов кардинально противоположные учения. Маги тоже умеют строить такие переходы, называя их порталами, но только в места, богатые узловые потоками магических линий. Потому на территории, бедные этими узлами, добирались, как и все прочие путники, на лошадях. Жрицы же, наоборот, не нуждались в них, черпая силу в объединенной энергии сестер, потому чем сильнее жрицы, тем легче им осуществить перенос.