Пендервики на Чаячьем Мысу

– Ладно, Скай, если с остальными вопросами разобрались, тогда беспокойся сколько твоей душеньке угодно.

Но Скай чувствовала, что она должна хоть что-то сделать для поддержания своего авторитета.

– Надо приложить лёд! Джейн, сбегай принеси лёд для тёти Клер. Бетти, а ты уйми Пса.

– А я отведу Хувера, – вызвался Джеффри.

Пока Джейн на кухне вытряхивала лёд из морозильника в целлофановый пакет, а Бетти нашёптывала на ухо Псу что-то успокоительное, а Джеффри тащил упирающегося Хувера к красному дому, Скай с Алеком отвели тётю Клер к машине и разместили на заднем сиденье, стараясь не задеть больную ногу.

Подбежала запыхавшаяся Джейн со льдом.

– Спасибо, девочки, – сказала тётя Клер. – Вы мои ангелы! Всё, больше не о чем волноваться, честное слово. Пока! Я вам позвоню.

Машина отъехала, Скай и Джейн, улыбаясь, помахали ей вслед.

– Не о чем волноваться, – проворчала Скай. Улыбка сползла с её лица, как только машина скрылась за поворотом.

Джейн и Бетти смотрели на неё выжидательно, будто спрашивали: «Ну, что дальше?» Собственно, этот взгляд был хорошо знаком Скай, они и раньше так иногда смотрели. Только на Розалинду.

Она повернулась к сёстрам спиной, и тут очень кстати прямо перед ней оказалось дерево, и она пнула его ногой. И ей сразу стало немного легче. Рядом стояло ещё одно дерево, Скай пнула и его заодно. Добежать, что ли, до сосняка, подумала она. Там этих деревьев, наверно, тысячи.

Нет, нельзя. Застаршая не должна в кризисной ситуации бегать по сосняку и пинать деревья – так можно деморализовать всё войско. Она обязана что-то предпринять. Ни папа, ни Розалинда не объясняли ей, что надо делать и как себя вести, если тётя Клер вдруг подвернёт лодыжку, это точно. Скай незаметно глянула через плечо: Джейн и Бетти стояли молча и как-то испуганно жались друг к другу. Думать, думать! Если бы ещё есть не так хотелось – может, уже что-то бы и придумалось, но от того пряника уже и в памяти ничего не осталось. А на голодный желудок никакой полководец не сможет нормально командовать. Ни Цезарь, ни Наполеон, ни даже сам Джордж Вашингтон. И тут внезапно Скай поняла, что надо делать. Еда – вот первая помощь в любых чрезвычайных обстоятельствах.

Удержавшись от желания пнуть ещё одну берёзу, Скай мужественно обернулась к сёстрам и сказала:

– Пошли завтракать.

Глава шестая

Блинчики

Джейн была так же голодна, как и Скай, – видимо, поэтому она не задумываясь пообещала испечь для всех блинчики. Она сто раз видела, как папа печёт блинчики из блинной муки, и была уверена, что и у неё всё получится. Что там сложного-то? В конце концов, есть же инструкция на коробке. Но, к сожалению, инструкция оказалась не такой подробной, как хотелось, причём с самого первого шага. «Прогреть сковороду на умеренном огне». Но на электроплитке нет никакого огня, только регулятор с цифрами, и нигде не написано, какому огню какая цифра соответствует, умеренному или неумеренному. Если бы знать заранее, Джейн, конечно, постаралась бы запомнить, на какой цифре у папы стояла ручка регулятора, – но кто же такие вещи запоминает? Значит, придётся определять опытным путём. Но Джейн догадывалась, что эксперименты не всегда проходят гладко, и ей не очень хотелось экспериментировать под наблюдением Скай. Ещё неизвестно, чем всё закончится. Поэтому она спросила:

– Интересно, чего это Джеффри так долго нет? С ним там ничего не случилось?..

Её уловка тут же сработала: Скай выскочила на улицу и помчалась в дом Алека, в полной уверенности, что Хувер прокусил Джеффри руку или ногу или вообще его загрыз.

Бетти решила остаться: она слишком проголодалась, чтобы мчаться куда-то с кухни, даже ради Джеффри.

– Я буду тебе помогать, – сказала она. – И Пёс тоже.

– Ага, хорошо. – Чтобы Бетти удобнее было ей помогать, Джейн поставила младшую сестру на табуретку. – А пока работаем, мы с тобой можем поговорить о чём-нибудь, если хочешь. Может, тебя мучают какие-нибудь страхи?

– Я не знаю.

– Вот скажи, тебе страшно было, когда тётя Клер упала и подвернула ногу?

– Сначала да, а потом прибежали Скай и Джеффри.

– И я тоже.

– Угу. – Бетти достала из кармана губную гармошку и сыграла первые ноты «отбоя». – Но лучше бы Розалинда.

Джейн, видимо, ждала более радостного отклика на своё «я тоже». Но с другой стороны, она не могла не согласиться, что, если бы прибежала Розалинда, было бы лучше. Поэтому она просто спросила:

– Сколько нам нужно блинчиков?

Решив, что двадцать четыре будет в самый раз, они начали смешивать ингредиенты. В этом пункте инструкция тоже оказалась довольно туманной: «Смешать две чашки блинной муки и полторы чашки молока». После некоторых раздумий Джейн пришла к выводу, что кружка ничем не хуже чашки, и отмерила нужное количество муки и молока белой кружкой с нарисованной чайкой на боку[11]. Бетти было поручено разбивание яиц – и она прекрасно справилась с задачей. Почти все белки и желтки – и всего несколько кусочков скорлупы – попали в тесто, а если чуть-чуть желтка и пролилось Бетти на футболку, то Пёс честно его слизал и стало совсем ничего не видно.

Дальше, согласно инструкции, полагалось размешать тесто металлическим веничком, но ничего похожего на такой веничек в кухне не обнаружилось, а большой веник, стоявший в углу, для этого явно не годился, поэтому сёстры решили ограничиться обычной вилкой. Пока тесто размешивалось, Джейн успела рассказать Бетти и про Доминика с Мерседес, и про «Любовное интервью», которое ей необходимо для будущей книги.

– Никак не могу подобрать подходящее имя для возлюбленного Сабрины, – пожаловалась она. – Может, Дилан? Как тебе? – Но Бетти испуганно замотала головой, и Джейн вспомнила: – Ах да, извини. Так звали того мальчика в детском саду, который облил тебя клеем, да?

– Он всех облил клеем, – угрюмо сказала Бетти.

– А ещё какие у вас есть мальчики?

– Есть Айзек. Он хороший, он пригласил меня на свой день рождения. И Джеймс пригласил. И Майкл. А Сатчел не пригласил. И он столкнул меня с качелей. А Лиза сказала, это потому что я ему нравлюсь, но он же мне не нравится, а раз я ему нравлюсь, тогда он должен был пригласить меня на день рождения. Лизу он пригласил. – Бетти нахмурилась. – И он раздал всем-всем своим гостям по маленькой мягкой игрушке. И Лизе тоже.

– Значит, никакого Сатчела в книге не будет, – пообещала Джейн, откладывая вилку. – Ну что, начинаем печь?

В инструкции было написано, что на один блинчик должно уйти чуть меньше четверти чашки жидкого теста. Выяснилось, правда, что не так-то легко вылить нужное количество теста из кружки на раскалённую сковородку: часть теста обязательно почему-то оказывалась на плите, а другая часть на полу. Но то, которое всё же попадало куда надо, шипело прекрасно и само собой растекалось в круглый блинчик, и при одном взгляде на него душа радовалась!

– Когда блинчик начнёт покрываться пузырьками, его нужно перевернуть, – озабоченно сказала Джейн. В данный момент она думала о том, не попробовать ли стать шеф-поваром, если окажется, что она всё же исписалась, – а такое запросто может оказаться, так как книга по-прежнему никуда не движется.

– И Хамиша давай не возьмём в книгу, – сказала Бетти. – Хамиш всегда всех целует.

– Кого «всех»? И тебя тоже?

– Меня нет. Я же быстрее его бегаю. Смотри, пузырьки!

Джейн, волнуясь, подсунула лопатку под блинчик, перевернула его и шлёпнула обратно на сковородку. Блинчик не очень ровно зарумянился, но он был настоящий!

– Ура-а-а! – воскликнула Джейн, обнимая Бетти. – Осталось всего двадцать три.

Подбегая к дому Алека, Скай уже готова была увидеть самое страшное: Джеффри, растерзанный злобным Хувером, лежит на полу, а с собачьих клыков капает кровь. Из кухни «Берёз» Скай выскочила через гостиную на террасу и дальше мчалась кругом: вниз по лестнице, потом налево по мокрому песку, вверх по лестнице, на террасу Алека, – только здесь она затормозила и попыталась оценить ситуацию. В доме Алека кто-то играл на фортепиано. Точно не Хувер. Значит, Джеффри. И значит, вполне возможно, что он не лежит на полу, и злобный Хувер его не растерзал, и крови нет. Террасу от дома отделяла отъезжающая стеклянная дверь – такая же, как в «Берёзах». Всмотревшись через стекло, Скай разглядела Джеффри, который сидел к ней спиной за небольшим кабинетным роялем – и, кажется, не помнил, где он и кто он. Скай знала, что, когда Джеффри впадает в такую музыкальную отключку, с ним следует обращаться осторожно. Однажды она, не подумав, накинулась на него сзади, а он с перепугу вскочил, и крышка клавиатуры упала ему на руки. К счастью, руки остались целы, но Скай усвоила, что лучше так не делать.

Поэтому сейчас она тихо отодвинула дверь и на цыпочках вошла в комнату, видимо, служившую Алеку гостиной. И в ней действительно было кое-что от гостиной, например диван, пара кресел и стол, но гораздо больше она походила на музыкальную студию. Кроме рояля тут имелись также саксофоны, барабаны, трубы, а в углу ещё лежали какие-то футляры – скрипки? Вдоль стен тянулись полки, заваленные нотами и заставленные, возможно, записывающей аппаратурой, хотя в этом Скай не была уверена, поскольку никогда ни с чем таким не сталкивалась. А под роялем мирно спал свернувшийся кольцом Хувер. В общем, у Скай было даже две причины вести себя тихо: не напугать Джеффри и не разбудить безумную собаку. Однако надо было всё же как-то сделать так, чтобы Джеффри перестал играть. Потому что это совсем уже никуда не годилось: явился в чужой дом и играет себе на рояле без спроса. Ещё и сама Скай с каждой минутой становится всё голоднее.

– Джеффри, – тихо позвала она и немного подождала. – Джеффри, что ты тут делаешь? – повторила она чуть громче.

Заметив наконец, что в комнате ещё кто-то есть, Джеффри обернулся.

– Работаю над фортепианной сонатой Стравинского, – сияя от счастья, ответил он. – Это мне мой бостонский учитель посоветовал. Сказал, полезно иногда отвлекаться от девятнадцатого века, – я же сижу всё время с одним Листом, понимаешь?

– Угу, более-менее, – сказала Скай, хотя про Листа она понимала скорее менее, чем более. Как и про Стравинского. – Но я вообще-то другое хотела спросить: тебе разве кто-нибудь разрешал играть на этом рояле?

Джеффри смутился.

– Понимаешь, я просто увидел его – и не устоял. И Хувер не против. Правда, Хувер?

Честно говоря, мнение Хувера по этому вопросу не очень интересовало Скай. Пускай лучше спит.

– Оказывается, Алек – настоящий музыкант. – Джеффри обвёл глазами комнату и просто добавил: – Это его жизнь. Знаешь, – улыбнулся он, – я бы многое отдал за то, чтобы у меня была такая комната! И никто бы меня из неё не выгонял.

Говоря «никто», Джеффри, разумеется, имел в виду свою маму, которой страшно не нравилось, что сын решил посвятить себя музыке, и Скай это прекрасно поняла. Но вслух она сказала:

– Я бы и не выгоняла, если бы это была твоя комната. Но она же не твоя.

– Знаю. – Джеффри отвернулся к роялю и взял два тихих завершающих аккорда. – Кстати, рояль просто отличный! Как ты думаешь, Алек разрешит мне ещё на нём поиграть?

Но Скай, боясь, что он опять сейчас уйдёт в свою отключку, громко объявила, что у неё начинается голодный обморок. Джеффри тут же вскочил с виноватым видом, и они ушли – правда, в последний момент проснулся Хувер и полез к Скай целоваться, но она успела задвинуть за собой дверь. Теперь, когда выяснилось, что с Джеффри всё в порядке, ей пришло в голову, что не стоило оставлять младших сестёр наедине с ножами и электроплитой. Так что обратно она мчалась даже ещё быстрее, чем туда, Джеффри еле за ней поспевал.

На кухне, когда они в неё влетели, царил чудовищный беспорядок, всё кругом было в муке, яичной скорлупе и масляных пятнах, и Пёс сидел с выражением на морде, которое все Пендервики слишком хорошо знали: будто он переел чего-то такого, что собакам вообще есть не положено. Но, к счастью, никто не порезался, не сгорел и не задохнулся. Наоборот, Бетти и Джейн как раз садились за стол – а посреди стола стояла тарелка с целой башней из блинчиков. Естественно, Скай и Джеффри к ним присоединились, и начался завтрак.

– Обалдеть как вкусно! – проговорила Скай, дожёвывая свой первый блинчик.

– Супер, – сказал Джеффри, уминая второй. – Джейн, ты молодчина!

– Спасибо. – Джейн и сама ужасно собой гордилась. – И Бетти тоже молодчина, она мне помогала.

– Я разбивала яйца, – сообщила Бетти, но её всё равно никто не понял, потому что в этот момент она запихивала в рот сразу полблинчика.

Наверно, застаршая сестра должна была поругать Бетти и объяснить ей, что нельзя говорить с набитым ртом, но, в конце концов, и у самой Скай рот был точно такой же набитый, поэтому она решила обойтись без воспитательных бесед. Вместо этого она перетащила к себе на тарелку несколько блинчиков и хорошенько сдобрила их маслом и сиропом. И в этот момент зазвонил телефон. Скай торопливо схватила трубку – тётя Клер? – но на телефоне высветилось другое имя.

– Розалинда… – растерянно прошептала Скай. – Поговорите с ней кто-нибудь, я сейчас не могу.

– Я хочу, я! – выкрикнула Бетти.

– Только не говори ей про тётю Клер, – предупредила Скай, – пока мы ещё сами не знаем, что с ней.

– Хорошо. – Бетти рвалась к телефону, который продолжал звонить.

– Поклянись! Иначе Рози может сказать, чтобы мы ехали домой, – и тогда всё.

– Я клянусь, Скай! Я обещаю, что я клянусь, честное слово!

Скай напрасно волновалась. Когда Бетти наконец дотянулась до телефона, слова полились из неё нескончаемым потоком, но среди них не было ни одного слова про тётину лодыжку. Сначала Бетти говорила про Джеффри и про Хувера, про какое-то «океанное письмо» – что ещё за письмо? – про губную гармошку и про ступеньки, которые ведут прямо на пляж, потом ничего не говорила, а только слушала и кивала, а потом она перестала кивать, и стало ясно, что разговор закончился.

– Э, ты чего? – удивилась Джейн. Она как раз собиралась рассказать Розалинде про веранду, на которой так прекрасно будет творить, слившись воедино с природой, – если, конечно, удастся когда-нибудь преодолеть кризис.

– Розалинда сказала, что связь плохая и что она может порваться, вот она и порвалась.

– Прервалась, – поправила Скай, которой плохая связь показалась хорошей новостью. – А что ещё она говорила?

– Что она по мне соскучилась.

Всё это время Джеффри продолжал есть, но наконец он отложил вилку и спросил:

– Скай, так что ты скажешь? Нам теперь придётся отсюда уезжать? Тёте Клер ведь нужен уход, а дома с этим проще.

– Я… не знаю. – Как мог их папа до такого додуматься, в сотый раз спрашивала себя Скай: назначить её, Скай, застаршей на целых две недели!

Но ответила не Скай, а, как ни странно, Бетти:

– Не хочу уезжать.

– И я не хочу, – сказала Джейн. – Нисколечко. Вот даже ни капельки!

Джеффри ничего не сказал, но про него и так всё было понятно. Если сёстры поедут домой в Камерон, то ему придётся ехать домой в Арундел – к Декстеру и одиночеству. И, вспомнив об этом, Скай поняла, какое она должна принять решение. Она очень, очень беспокоится о тёте Клер, и ради себя самой она ни за что не переступила бы через это беспокойство. Но ради Джеффри – да, она через него переступит.

– Если выяснится, – начала она, – что у тёти Клер действительно серьёзная травма и нужно будет показывать её разным врачам – значит, мы едем домой.

– Да, ты права, – твёрдым голосом сказал Джеффри.

– Но если мы остаёмся, тогда нам всем придётся как следует о ней заботиться. Во всяком случае, в ближайшие дни. А может, и в дальнейшие тоже.

– Но нам же не надо будет перевязывать ей раны, да? – сказала Джейн. – Просто давать аспирин и прикладывать лёд к ноге. – Хотя перевязывать раны, может быть, даже интереснее, подумала она про себя.

– Да, и ещё готовить, убирать и ходить по магазинам, – сурово добавила Скай: пусть все почувствуют, какую ответственность они на себя взваливают.

– Ну и что, покупать всё можно в «Лосином», – сказала Джейн. – А готовить – это даже хорошо, нам полезно поучиться. Я, кстати, уже умею готовить лапшевник с тунцом, Розалинда мне как-то показывала.

– И я тоже кое-что умею, – сказал Джеффри.

– Что за «кое-что»? – Все обернулись к нему с интересом.

– Омлет и фаршированные зелёные перцы. Тётя Черчи научила.

Сёстры никогда не пробовали фаршированных зелёных перцев, но раз рецепт от тёти Черчи – значит, это должно быть что-то потрясающее, можно не сомневаться. Итого: омлет, плюс фаршированные зелёные перцы, плюс лапшевник с тунцом, плюс сэндвичи – их даже Скай сумеет нарезать, – плюс спагетти с соусом из банки, – в общем, у них в распоряжении целое ресторанное меню, с питанием проблем не будет!

Но не успели все как следует воспрянуть духом, как опять раздался телефонный звонок. На этот раз звонила тётя Клер, и Скай поспешила взять трубку. Новости были неутешительные: врач сказал, растяжение серьёзное, придётся походить с костылями. Положив трубку, Скай немного помолчала, оглядела встревоженные лица. И поняла, что задача командира – поддержать своё войско в трудный момент, а не обескуражить. Поэтому она сказала, что у тёти Клер сильное растяжение связок, и это, конечно, плохо, но всё же гораздо лучше перелома, и что если все сейчас проявят собранность и ответственность, то, возможно, не понадобится сразу же ехать домой. Войско воодушевилось и решило немедленно проявить ответственность. Джейн пошла освобождать диван и сдвигать кресла в гостиной, чтобы человеку с больной ногой было где сесть и особенно лечь. Потом она сбегала через дорогу за луговыми цветами, отыскала несколько банок и расставила букеты по столам и тумбочкам. А Джеффри и Скай тем временем так отдраили кухню, что она стала чище, чем до блинчиков. Бетти тоже хотела помогать, поэтому Скай выдала ей веник и велела подмести пол в гостиной. Правда, подметание у Бетти и Пса быстро превратилось в игру под названием «перетягивание веника», но в конце концов Джеффри отобрал у них веник и домёл, что оставалось. А Скай почистила раковину в ванной.

Когда дом засверкал чистотой, выяснилось, что все страшно устали, и Скай послала всех переодеваться, потому что самое время было понырять и поплескаться в океане. А когда все ныряльщики вынырнули, и отфыркались, и добежали до дома, и Скай уже приближалась к Бетти, глядя на её мокрые спутанные волосы и сжимая в руке расчёску, – к «Берёзам» подъехала машина: Алек и тётя Клер вернулись. Все выстроились у входа, рассчитывая, что вошедшие сразу заметят, как хорошо кое-кто поработал. Но, когда Алек завёл, а точнее, заволок тётю Клер в дом, стало ясно, что вряд ли она сейчас что-то заметит и кого-то похвалит.

– Ей вкололи обезболивающее, и её слегка развезло, – сказал Алек. – Так что она не очень хорошо сейчас соображает. – Уложив тётю Клер на диван, он подсунул подушку ей под ноги, а костыли поставил рядом.

– Э-э-эдельве-ейс, э-э-эдельве-ейс, – вдруг запела тётя Клер сразу в нескольких тональностях, – я-а-аркий, чи-и-истый и не-е-ежны-ы-ый…

– Ну вот, я же говорил… Всю дорогу так пела.

– Но тётя Клер никогда не поёт! – возразила Скай.

К этому она оказалась не готова. Вообще-то костыли и больная нога, обмотанная эластичными бинтами, облепленная пластырями и упакованная в белый пластиковый сапог, – всё это и само по себе достаточно неприятно, но если вдобавок окажется, что тётя Клер сошла с ума, – вот тогда, видимо, заботиться о ней будет трудновато.