Помоги проекту - поделись книгой:
Не делай добра
Грэм Макнилл
Переводчик: Brenner
Они нашли обгорелого человека на покрытом пеной берегу сточного пруда у ползучего края пустошей. Со стороны озоляющих заводов доносилось эхо гудка последней смены, и им уже давно пора было вернуться в стены схолы прогениум. Однако возможности, которые предоставляло предположительно мертвое тело, были слишком заманчивы, чтобы их упускать.
Стрэнг собирался его обчистить. Паско считал, что будет забавно столкнуть его поглубже в токсичную жижу и посмотреть, всплывет ли он. Зара хотела, чтобы они вытащили его из грязи, но она всегда была самой добросердечной из них. Возможно, именно поэтому Кор был слегка в нее влюблен, хотя никогда не заставил бы себя сказать об этом вслух.
– Давай, – произнес Стрэнг, ткнув Паско локтем в ребра. – Обыщи его. У такого здорового парняги должна быть при себе парочка долговых расписок.
Паско потряс головой.
– Я к нему не притронусь, – сказал он.
– Боишься? – поинтересовался Стрэнг, наклонившись и подобрав кусок ржавой арматуры. Он на пробу потыкал тело. – Думаешь, он типа зольный падалюга, такой вскочит и как укусит тебя?
– Мертвое мясо трогать глупо, – ответил Паско. – Сестра Кайтриона говорит, что трупы тут внутри полный атас. Говорит, в них гнездятся позвоночные черви. Это паршивая жижа, Стрэнг!
– Ага, – произнес Кор, нагнувшись, чтобы получше рассмотреть мертвеца. Тот был крупным, больше всех, кого когда-либо доводилось видеть Кору, но его тело было бледным и изможденным, как будто некогда он был могуч, но из него каким-то образом высосали массу.
В кожу на груди и руках было что-то воткнуто. Оно выглядело как пластековые кольца поверх отверстий.
– Как по-вашему, это что? – спросил Кор.
– Похоже на медицинские шунты, – сказала Зара.
– Во! – воскликнул Паско. – Я ж говорил. Больной он. Похоже, он подцепил зольную хворь, или суммат.
– Не, в ребят, которые скоро помрут, медицинские шунты не пихают, – сказал Стрэнг. – У сестры Кайтрионы в спине пара таких.
Кор кивнул, хотя и задумался, откуда Стрэнгу об этом известно.
Человека кто-то сильно ударил по голове, а одна из его ног была выгнута под углом, от которого Кора передернуло. Он глядел в дымку над головой, мимо протекающих труб и шипящих вентиляционных шахт, вделанных в грязный камень утесов, на устремленный вверх силуэт шпилей улья среди желтых серных облаков.
– И кто он, как считаете? – спросил Паско. – Еретик, которого бросили, когда Кулаки вышибли остальных обратно в Око?
– Не думаю, – произнес Кор, опустившись на колени и указывая на остатки татуировки в виде орла, которую частично скрывал мерзкий ожог на плече человека. – Я не знаю таких еретиков, которые носят аквилу, а вы?
Паско пожал плечами.
– Жестко парень расшибся. Выглядит так, будто его дредноут отделал.
Мертвец застонал и перевернулся на спину.
Кор завопил и шлепнулся на задницу. Остальные смеялись, пока он кое-как поднимался на ноги. Зара помогла ему встать, и он обтер грязь со своих штопаных и заношенных штанов.
– Этот сын пещерной крысы еще живой! – сказал Кор
– Ненадолго, не-а, – проговорил Стрэнг, и Кор понял, что тот забавляется идеей отправить человека на встречу с Императором при помощи острой заточки из засова, которую он носил в кармане.
Старший из мальчиков утверждал, будто пускал кровь троим, а однажды хвалился, что даже убил жителя верхнего улья, который бродил по бедному району и не потерпел отказа. Кор не знал, правда ли это, но Стрэнг был скор на руку и не гнушался колотить младших детей в схоле прогениум.
– Не надо, – сказал Кор, положив ладонь на руку Стрэнга.
Стрэнг сбросил его руку и оттолкнул его.
– Не трожь меня! Порежу по полной программе!
Кор попятился, подняв руки. Обычно землистое лицо Стрэнга побагровело, а его налитые кровью глаза были расширены от ярости.
– Полегче, Стрэнг, – произнес Кор.
Мальчик закашлялся и сплюнул в пруд сгусток темной слизи.
– Помогите… мне… – выговорил раненый, протягивая к ним изуродованную и обожженную руку. Его лишенный волос скальп покрывала ярко-красная кровь, из кожи торчали осколки битого стекла. – Ну же…
Зара встала между Кором и Стрэнгом.
– Прекратите, оба, – произнесла она, раздвигая их с уверенностью, вызывавшей у Кора зависть. – Мы должны помочь этому человеку.
– Зачем? – спросил Стрэнг. – Непохоже, что он жилец, даже если бы мы
– Суть не в этом, – сказала Зара, вперив в Стрэнга взгляд, который заставлял детей и куда старше делать то, что она хотела. – Эта татуировка орла говорит мне, что это парень, который нуждается в нашей помощи. И вообще, где бы ты был, не прими тебя сестра Кайтриона, Орсон Стрэнг? Ты был бы мертв, или того хуже в шахтах-кузницах Механикус, вот где. Так что чтоб я больше такого от тебя не слышала. Мы поможем бедолаге и точка. Ясно?
– Как погода над шпилем, – отозвался Стрэнг.
Кор скрыл усмешку, когда Стрэнг кивнул, словно сломанный сервитор, и убрал руку от заточки.
Мужчина был тяжелее, чем казался, и чтобы вынуть его из пруда потребовались общие усилия их всех. Они пристроили его себе на плечи, постанывая под его весом.
Нога человека налетела на торчащий кусок обнажившейся трубы, и он дернулся, обратив на Кора полные боли глаза.
Они были темными и бездонными, словно лужа чистой нефти, но глядели с невероятного морщинистого черепа и слезились от возраста и омерзительных катаракт. Дыхание смердело, а от кожи несло, как от вытяжных шахт вокруг крематория.
Стрэнг был прав – скорее всего, этому парню оставалось в мире уже недолго.
– Эй, старик, как тебя зовут? – спросил Кор.
Мужчина обвис между ними, моргая в замешательстве, как будто пытался зачерпнуть воспоминание из какой-то немыслимо мрачной бездны.
– Я не… Я не помню, – произнес он.
Когда Департаменто Муниторум только построил схолу прогениум Святой Карезины на нижних горизонтах агроулья Ослеон, она задумывалась как учреждение, посвященное созданию новых поколений офицеров для Астра Милитарум. Полная сирот, оставшихся после Первого Экваториального Восстания, она представляла собой суровое сооружение с чугунными колоннами, мозаичными росписями с изображениями героев первых крестовых походов Империума, а также широкой лестницей, ведущей к величественному портику.
В ее стенах выросло более двух сотен сирот с той войны, многие из которых затем возглавили полки изменников во время
На протяжении трех дальнейших столетий учреждение утратило богатство из-за смены направлений походов в соседних секторах и дурной славы, которая легла на его стены, словно проклятие. В конце концов, знать из верхнего улья и комиссары Оффицио Префектус решили, что потратили на его содержание уже достаточно денег и сил, и что сыновей с дочерями Астра Милитарум лучше подготовят в других имперских заведениях.
По мере роста улья и сокращения притока сирот схола прогениум Святой Карезины стала посмешищем для обитателей стоков Ослеона и молодежных банд. Некогда могучая крыша протекала, подвальные спальни частично затопило ядовитыми сливными водами, а трубы, которые должны были качать по множеству комнат теплый воздух, теперь разносили испарения, смердевшие, словно промежность огрина.
По последнему подсчету в Святой Карезине более-менее регулярно ночевало всего тридцать три воспитанника.
Кор и остальные ввалились через парадный вход Святой Карезины, разогнав стайку младших детей, которые выдергивали гвозди из искореженных половиц. С тех пор, как они с трудом выволокли старика из пруда, тот не произнес почти ничего осмысленного, только бормотал что-то про человека, которого звали Нэш. Это имя Кору было незнакомо.
Возможно, это был тот, кто на него напал.
– Сестра Кайтриона! – закричала Зара. – Нам нужна ваша помощь!
Дверь в молитвенные комнаты распахнулась на ржавых петлях, и появилась начальница Святой Карезины, вытиравшая одну руку о свое грязное одеяние. Вторая рука сжимала обтянутый кожей эфес длинного цепного меча, в который уже десятки лет не вставляли силовую ячейку.
– Что тут за шум? – вопросила она. – Чтоб никаких здесь криков!
Сестра Кайтриона нависла над подопечными детьми. Одетая в ниспадающую рясу ордена госпитальеров, она была темнокожей женщиной с аугметической рукой. По ее словам, разнившимся время от времени, это была работа то ли орочьего тесака, то ли чудовища-тиранида.
Ее волосы были подстрижены почти до самого скальпа и, несмотря на суровую наружность, Кору она казалась самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел. Ну, кроме Зары, конечно.
Сестра Кайтриона осталась даже когда казна иссякла и весь остальной персонал разошелся на поиски более прибыльных занятий. Бросив на раненого один взгляд, она сказала:
– Стрэнг и Паско, мальчики, отведите его в заднюю спальню.
Корвус сбросил старика с плеча, радуясь избавлению от бремени и от запаха. Он направился было за остальными, но сестра Кайтриона остановила его, мягко положив руку на плечо.
– Корвус, – произнесла она. – Подожди, мне нужно тебе кое-что сказать.
Она опустилась рядом с ним на колени, поморщившись от треска в хрустнувших суставах.
– Это насчет твоего брата, – сказала сестра Кайтриона, и Кор почувствовал, как его сердце стиснула холодная рука.
– Никодим? Он…
– Мне жаль, Кор, но хворь…
– Перестаньте, – произнес Кор. – У вас такой голос только когда кто-то умирает.
В задней спальне было тихо, большая часть ее обитателей спала.
С тех пор, как обвалилась крыша настоящего лазарета, сестра Кайтриона использовала это длинное помещение с высоким потолком в качестве импровизированного изолятора, и дюжину коек в нем занимали дети с хриплым кашлем и всяческими болезнями, гулявшими по нижним горизонтам улья.
Кор сидел на табурете возле кровати Никодима, низко повесив голову. Слезы и сопли покрывали его губы маслянистой пленкой, и он утирал их рукавом. Кор держал старшего брата за руку, будучи все еще не в силах представить, что того больше нет.
Никодим был на три года старше Кора, сложен как один из Адептус Астартес и вдвое злее. Он присматривал за Кором с тех пор, как их родители, капитан и ученый-стратег, погибли при крушении своей «Аквилы» над зольными пустошами.
Старший брат выбил Большому Оги три зуба, когда тот воровал у Кора водяной паек, и ходил на поиски двух аристократов из верхнего улья, которым показалось забавным кидать камни в Кора и его друзей, гулявших возле одного из наружных подъемников.
А теперь его больше не было. В легкие Никодима забралась зольная хворь, и он быстро зачах. Его кожа теряла скудные остатки румянца, а глаза наполняла черная жидкость. Он складывался пополам от резкого кашля, пока его не стало рвать кровью на простыни каждый день. Противосептические средства не помогали, как не помогло и ни одно из тех лекарств, которые сестре Кайтрионе удалось получить от своего ордена.
В последние несколько дней Никодим собрался с силами и мог удержать в себе немного сырого хлеба с супом. Кору доводилось слышать о людях, оправившихся от хвори, и его сердце воспарило от мысли, что брат одолеет эту болезнь, как он одолевал всех на протяжении своей жизни.
А теперь он был мертв, и Кор остался по-настоящему один.
Он порылся в кармане и достал крошечную механическую игрушку, которую ему дала миловидная девушка в день смерти его родителей. Это была миниатюрная заводная танцовщица, которой он дорожил все эти годы, но сейчас ему хотелось только разбить ее на куски. По его щекам потекли слезы, но вместо того, чтобы сломать танцовщицу, он вложил ее Никодиму в ладонь и сомкнул его холодные пальцы на теплом металле.
– Возьми ее. Надеюсь, она будет танцевать рядом с тобой возле Императора.
– Он был твоим братом?
Кор набросил на танцовщицу грязную простыню и повернулся на табурете. Старик, которого они принесли, проснулся. Он впал в забытье почти сразу же, как Стрэнг и Паско уложили его, и сестра Кайтриона предупредила, что он может и не очнуться. Зара протерла рану у него на голове от крови, а сестра Кайтриона зашила ее, после чего обмотала безволосую голову мужчины чистыми бинтами.
– Да, был.
– Это… Как ты ее назвал? Хворь?
Кор кивнул, и старик сипло вздохнул.
– Мои соболезнования. За эти годы я повидал многих людей, которых одолевали разные болезни. Это всегда нелегко.
Кору хотелось велеть старику заткнуться, перестать трепаться, но сестра Кайтриона слишком хорошо его воспитала. Мужчина был гостем в их доме, а с гостями всегда обращаются учтиво.
– Я хочу, чтоб он не умирал, – произнес Кор, ненавидя себя за детские слова. Слезы снова полились рекой. – Хочу, чтоб он ко мне вернулся. Мне его не хватает.
Старик сбросил ноги с кровати, и Кора поразило, насколько они жилистые и мускулистые. Сустав на той, что раньше была вывернута, опух и полиловел, но это, похоже, не причиняло старику особой боли. Мужчина протянул руку и дал ему кусок мягкой ткани.
– Вытереть глаза, – пояснил он. Кор утер слезы и вернул тряпку старику, который плотно сложил ее и положил под потертую подушку.
– Как тебя зовут, мальчик? – спросил старик.
– Кор. Кором зовут.
– Это сокращение от чего-то?
– Корвус. Сестра говорила, был раньше такой важный человек.
Старик кивнул.
Поделиться книгой: