– Сколько можно повторять… Я не профессор. У меня есть докторская степень в... неважно. Вы, кстати, в курсе, что кое-кто следит за вами с причала, вон оттуда?
– Очередной сыщик. Из ФБР или Налогового управления, – он поднял воротник. – Прохладно у вас здесь.
– Пойдемте, выпьем.
Салливан покорно кивнул. Он прекрасно знал, что предложит Гриви. Разбавленный коньяк. А ему нужен был двойной скотч. И хотя его отец присягнул на верность ирландскому виски, Салливан был предан шотландскому. «Грязное предательство твоего наследия, вот что это такое», – сказал бы папаша. Постоянная жидкая диета, состоявшая из одного ирландского виски, прикончила старого негодяя к пятидесяти годам.
Гриви провел Салливана через сходной люк в каюту, где оказалось ненамного теплее, чем снаружи. Почти вся маленькая овальная комнатка, не считая небольшой части, отданной узкой кровати, была занята столом, покрытым множеством чертежей, эскизов, графиков, рисунков с замысловатыми узорами. Дизайн братьев Уэльс порой напоминал одновременно и Манхэттен, и Лондон, но с добавлением величественности собора. На вкус Салливана проекты были слишком необычными. Хотя, может, ему и понравится это, когда все будет достроено. Если будет.
Гриви достал бутылку из-под подушки и наполнил две рюмки. Салливан осушил свою одним глотком.
– Мы должны быть готовы к любому обыску, – сказал Гриви, рассеянно смотря мимо Салливана на чертежи и мыслями вновь возвращаясь в мир планов и дизайнерских находок братьев Уэльс и, что тоже вероятно, в Новый мир Райана.
Салливан пожал плечами:
– Если повезет, он закончит то место быстрее, чем они возьмутся за нас всерьез. Фундамент уже заложен. Мощности нарастают, правильно? Почти все материалы на месте, на кораблях поддержки; осталось всего несколько партий.
Гриви фыркнул, налил себе еще одну рюмку, при этом не предложив Салливану, чем сильно удивил и вместе с тем возмутил его:
– Ничего вы не понимаете в этом деле.
– Все у вас будет. Райан нанял нового человека, чтобы следить за «фундаментальными работами», как он их называет. Некоего МакДонага. Он привлечет его к работе над Североатлантическим проектом, как только убедится, что ему можно доверять.
– МакДонаг? Никогда не слышал о нем. Только не говорите мне, что это очередное яблоко, сорванное с апельсинового дерева.
–
– Вы знаете Райана. У него свои представления о том, как надо подбирать людей. И иногда они оказываются замечательными личностями, иногда… странными, – он прокашлялся.
Салливан нахмурился:
– Как я?
– Нет, нет, нет…
Что означало: да, да, да. Но это было правдой, Райан умел вербовать этаких белых ворон. Людей с большим потенциалом, которым просто нужно было дать особый шанс. У них у всех был дух независимости, разочарованность в статус-кво и, порой, готовность действовать в обход закона.
– Проблема в том, – сказал Салливан, – что правительство думает, будто Райан что-то скрывает, ведь он старается не дать никому выяснить, куда эти грузы отправляются и для чего они… И он
Гриви повернулся к чертежам, начав ворошить их рукой, его глаза сверкали из-под толстых стекол очков:
– Во времена, когда мы шагаем почти нога в ногу с Советами, стратегическая ценность такой конструкции просто огромна. И мистер Райан не хочет, чтобы посторонние проникли туда и доложили о том, что он строит. У него свой взгляд на этот проект, свои представления о том, как все надо будет организовать. Без вмешательства. В этом весь смысл! Или, если быть точным, он хочет дать всему организоваться
– Откуда же у него столько изобретений?
– Ох, долгие годы поиска людей. Кто, как вы думаете, спроектировал для него те новые динамо-машины?
– Ну, он сам решил кто, – усмехнулся Салливан, задумчиво смотря на свой опустевший стакан. Слабый коньяк или нет, а алкоголь остается алкоголем. – Вы работаете на Райана вдвое дольше, чем я. Мне он так много не рассказывает.
– Ему нравится хранить информацию по этому проекту отдельными частями. Так надежнее.
Салливан подошел к иллюминатору, выглянул наружу и увидел своего преследователя. Он продолжал дымить трубкой, только теперь ходил вдоль «Олимпийца», рассматривая судно сверху донизу.
– Сукин сын все еще там. Видать, у него нет полномочий ни на что, кроме как стоять и глазеть на корабль.
– Я должен встретиться с братьями Уэльс. Вы знаете, какие они… Художники. Слишком хорошо осведомлены о собственной гениальности, – он склонился над чертежами, хмурясь. Салливан понял, что инженер завидует Уэльсам. Гриви фыркнул: – Если это все, то мне лучше отправляться к ним. Разве что есть новости не только о новом человеке Райана?
– О ком? А, МакДонаге. Нет, я здесь для того, чтобы подтвердить время отплытия. Райан хотел, чтобы я прибыл сюда лично. Он начинает подозревать, что кто-то прослушивает его телефоны. Думаю, если сможете отчалить раньше полуночи, то так будет даже лучше.
– Как только капитан вернется, жду его в ближайший час.
– Отплывайте как можно скорее. Может быть, в конце концов, они получат ордер на обыск. Не думаю, что найдут что-то незаконное, но если босс хочет держать этих ребят подальше от своих дел, то чем меньше они будут знать, тем лучше.
– Понял. Но все-таки, кто бы мог догадаться о его замысле? Жюль Верн? Точно уж не эти дурни из Налогового управления. Но, Салливан, уверяю вас, Райан прав – если они узнают, что он задумал, то будут сильно волноваться. Особенно, если учесть, как мало Райан помогал Союзникам во время войны.
– Он сохранял нейтралитет. Ему также не было дела ни до Гитлера, ни до японцев.
– И все же он не проявил должной верности Соединенным Штатам. И кто может винить его за это? Посмотрите, в какие руины превратило это муравьиное общество Европу – второй раз за столетье. И этот ужас Хиросимы и Нагасаки… не могу дождаться момента, когда оставлю все это позади… – Гриви проводил Салливана до двери. – Райан строит нечто, что будет расти и расти! Сначала на дне, а затем и на поверхности океана – когда эти так называемые «нации Земли» нанесут себе такой вред, что уже не будут представлять угрозы. До тех пор он прав, что не доверяет им. Ведь он создает нечто, что составит им
– Мертон? Выметайся из моего бара.
Мертон, сидевший за покрытым пивными пятнами столом в маленьком, прокуренном офисе «Большой ошибки», уставился на Фрэнка Горланда. Харв Мертон, человек с большой круглой головой, мясистыми губами, был худ и носил коричневый свитер с высоким воротом. Черт, как же похож на черепаху, только на черепаху в котелке!
– Какого хрена, что это значит – из
– Я владелец, разве нет? По крайней мере, с этого вечера.
– Какого хрена ты несешь? Какой ты владелец, Горланд?
Человек, который называл себя Фрэнком Горландом, улыбнулся недоброй улыбкой и облокотился о косяк закрытой двери:
– Ты знаешь другие выражения, кроме этого «
Мертон посмотрел на бумаги широко открытыми глазами:
– Это был ты? «Кредиты Хадсона»? Никто не говорил мне, что это…
– Кредит есть кредит. Я вот припоминаю, что ты был пьян, когда подписывал это. Тебе надо было отдать карточный долг. Ну и нихреновых же ты долгов набрал, Мертон!
– Ты был там тем вечером? Я не помню…
– Но получение денег-то ты помнишь, не так ли?
– Не считается, я был пьян!
– Мертон, если бы в этом городе сделки не заключались по пьяни, то половина сделок вообще бы никогда не состоялась.
– Ты что-то подмешал мне в выпивку, вот что я думаю. На следующий день я чувствовал…
– Хватит ныть, ты обналичил чек, так? Получил кредит, не смог выплатить проценты, время вышло – это место мое! Ясно как день и ночь! Эта помойка была залогом!
– Послушайте, мистер Горланд, – Мертон облизал толстые губы, – не подумайте, что я не уважаю вас. Я знаю, что вы прокинули… эм, заработали свой билет в хорошую жизнь в этом конце города, но вы не можете просто отобрать дело человека…
– Нет? Мои адвокаты могут. Они придут сразу после молотка и щипцов, приятель. Адвокатская контора «Молоток, Щипцы и Клейн».
Мертон как будто съежился в кресле:
– Ладно, ладно, и что вы от меня-то хотите?
– Не что я хочу, а что я
Горланд. Баррис. Вистон. Московитц. Ванг. Лишь небольшая часть фамилий, что он сменил за последние годы. Даже его собственное имя, Фрэнк, казалось, принадлежало раньше кому-то другому.
Не дать им себя раскусить – вот его подход к жизни.
«Большая ошибка» была не простой дойной коровой, но местом, где Фрэнк Горланд мог услышать нужные разговоры. Этот бар располагался в нескольких минутах ходьбы от пристани, но не был обычным припортовым заведением. На его задней стене висел большой боксерский колокол: когда открывали новый бочонок пива, он громко звонил, созывая любителей пенного напитка со всех окрестностей. Лучшее варево в немецком стиле в Нью-Йорке. Внутри «Большая ошибка» была похожа на пещеру, пыльные стены украшены потрепанными боксерскими перчатками, истертыми канатами с ринга, черно-белыми фотографиями боксеров времен Джона Лоуренса Салливана7. Еще здесь был бармен, старый, вечно пьяный ирландец, которого звали Марлуни. Но Фрэнк Горланд сам предпочитал работать за стойкой, чтобы слышать разговоры – это было полезно для его букмекерского предприятия, да и никогда не знаешь, как и что может подсобить в следующем дельце. «Пиво разливаешь в кружки – навостри, давай-ка, ушки».
Забитый до отказа бар сегодня был полон разговоров о Джо Луисе «Коричневом бомбардировщике», который вернулся с войны с пустыми карманами и кучей налоговых задолженностей, но зато собирался защитить звание чемпиона в супертяжелом весе в поединке с Биллом Конном. А также о Джеке Джонсоне, боксере на пенсии, первом негре-чемпионе в этой весовой категории, который погиб в автомобильной аварии за два дня до этого боя. Все это Фрэнку Горланду знать было не нужно. Но вот разговор двух парней, которые обсуждали детали предстоящего поединка между подающим надежды Нейлом Стилом и угасающей «звездой» ринга, лодырем Чарли Вриггалзом, его заинтересовал.
До Горланда доходили слухи, что бой будет договорным и Стил сдастся на половине. И у него была мыслишка, как заработать на этой информации помимо обычного выигрыша. Нужно было только получить больше гарантий, что молодой боксер действительно собирается проиграть…
Фрэнк ненавидел быть барменом, ведь это физический труд. Великий мошенник никогда не должен по-настоящему работать. Но он протирал стойку, поддерживал пустые беседы с посетителями, наливал пиво и не переставал прислушиваться.
Когда музыкальный автомат замолк, готовясь сменить бесшабашную мелодию Дюка Эллингтона на Эрни Вайтмана, Горланд обратил все свое внимание на беседу тех двух умников в белых галстуках, что шептались, склонившись над своими стаканами самбуки. Он начал протирать несуществующее мокрое пятно на стойке, подходя к ним все поближе.
– Но мы можем положиться на Стила? – спросил тот, кого некоторые называли Дерганным. Он дергал свои тонкие, как нить, усы. – Говорят, что он собирается в следующем году бросить вызов «Бомбардировщику»…
– Да пусть бросает, но он может проиграть один бой. Ему нужны деньги, очень нужны, – ответил коротышка «Фыркун» Бианчи, фыркнув. Он нахмурился, заметив, что бармен отирается слишком близко от них: – Эй, бармен, вон там баба явно не может дождаться своей выпивки, как тебе идея пойти нахрен отсюда и обслужить ее?
– Я хозяин этого места, господа, – с улыбкой сказал Горланд, – и если вы хотите вернуться сюда когда-нибудь еще, проявляйте уважение.
Нельзя позволять этим макаронникам брать верх.
Бианчи помрачнел, но лишь пожал плечами.
Горланд подвинулся к умникам, добавив шепотом:
– Псс… Может, пора делать ноги, а то не вас ли ищет тот федерал… – он кивнул на открывшуюся дверь, из-за которой показался детектив ФБР Восс. На нем, как и всегда, была серая федора и пальто, он зыркал вокруг своими маленькими, свинячьими глазами. С таким же «успехом» под прикрытием могла работать только Статуя Свободы.
Парни поспешили покинуть бар через черный ход, стоило только федеральному агенту войти. Он уже сунул руку во внутренний карман пальто, но Горланд его остановил:
– Не утруждайтесь со значком, Восс. Я вас помню.
Горланд предпочитал не видеть значков рядом с собой, если это было возможно.
Восс пожал плечами и опустил руку, он подвинулся чуть ближе, чтобы его голос был слышен из-за шума галдевшей толпы:
– На улицах поговаривают, что это место теперь твое.
– Так и есть, – спокойно ответил Горланд. – Мое до последней дырявой бочки.
– И как ты себя величаешь? Все еще Горландом?
– Мое имя Фрэнк Горланд, и вы это знаете.
– Тебя звали иначе, когда мы пытались доказать твое участие в тех букмекерских операциях между штатами…
– Желаете видеть мое свидетельство о рождении?
– Наш человек уже видел его, сказал, что это, скорее всего, подделка.
– Да? Но он все-таки сомневается? Грош цена эксперту, если он в чем-то сомневается.
Восс фыркнул:
– Верно подметил. Так ты предложишь мне выпить?
Горланд пожал плечами, решив не делать умных замечаний об употреблении алкоголя во время исполнения служебных обязанностей:
– Бурбон?
– Угадал.
Горланд плеснул агенту двойную порцию:
– Но вы-то сюда пришли не выпивку клянчить.
– Снова угадал, – он сделал глоток, поморщился, оценивая напиток, и продолжил, – уверен, в таком месте ты слышишь многое. Будешь сообщать мне о том, о сем, а мы прекратим выяснять, кто ты, черт тебя дери, такой на самом деле.
Горланд усмехнулся, но по спине пробежал неприятный холодок. Он не хотел, чтобы кто-то копался в его прошлом:
– Если я буду вам что-то сообщать, то лишь потому, что я честный гражданин. Других причин нет. Произошло что-то особенное?
Восс поманил его пальцем, придвинувшись еще сильнее к барной стойке. Горланд засомневался, но все-таки наклонился. Агент начал говорить ему прямо в ухо:
– Слышал о каком-нибудь большом секретном проекте, связанном со здешним портом? Возможно, финансируемом Эндрю Райаном? Североатлантический проект? Миллионы баксов уплывают за океан…?
– Не-а. – ответил Горланд, он не слышал обо всем этом, но слова «миллионы баксов» и «Эндрю Райан» надежно приковали его внимание. – Я расскажу вам, если узнаю что-нибудь. Что за дело он там проворачивает?
– Это кое-что, что мы…что тебе знать не надо.
Горланд выпрямился:
– Вы мне спину только портите зря. Теперь слушайте… я должен сделать, чтобы это не выглядело, как… Ну… – Фрэнку не нравилось, что его видели за приятельской беседой с федералом.