Когда приходит Весна (СИ)

— Госпожа Борте, — последовал поклон, — рад видеть вас. — Хару помолчав, добавил: — Вы ищете платье?

Смущенная Саюли, чувствуя, как краска залила шею, кивнула — ее не ловили на лжи даже в детстве.

— У меня есть одно, но с ним связана небольшая история.

Едва сдержав вздох облегчения от того, что пока ее ни о чем не расспрашивают, Саюли выразила готовность выслушать.

— Я самолично пошил платье для одной взбалмошной особы, не уважающей работу других. Четырежды мы назначали примерку, и ни разу она не явилась. Я посчитал это неприемлемым и отказался продавать наряд, оставив его у себя. Как вы понимаете, вышел небольшой скандал — она дракон.

Саюли кивнула. Да, она понимала.

— Я мог бы отдать платье, но будьте осторожны, барышня может отомстить и вам, встреть она вас где-нибудь в своем, по ее мнению, наряде.

Ситуация действительно была не из приятных… Стоящие позади Хару магические часы запели, возвещая о том, что до заката осталось два часа.

— Если оно мне подойдет и окажется по карману, думаю, остальное меня не волнует.

Хару вежливо улыбнулся.

— Тогда идемте в примерочную комнату.

Саюли никогда не видела такого красивого платья. И сразу от него отказалась, стоило ей увидеть шедевр портновского искусства. Но Хару настойчиво уговорил девушку просто его примерить и впервые в жизни, почувствовав необъяснимую тягу к прекрасному, профессор уступила.

Платье действительно оказалось чудесным.

— Пока вы любуетесь, — произнес Хару из-за спины, — я его немного закреплю.

В этом не было ничего особенного и Саюли кивнула, не находя сил оторвать взгляд от зеркала.

Легкая, струящаяся тёмно-синяя юбка доходила до кончиков пальцев ног, стекая назад коротким шлейфом. Чем выше поднимался взгляд, тем светлее становился оттенок синего, тая в голубом, и, наконец, дойдя до груди, растворяясь в белом. Прозрачная паутинка кружева закрывала небольшую девичью грудь, тянулась по плечам и оканчивалась длинными белоснежными рукавами, украшенными крошечными жемчужинами. Позади, заостренным концом вверх, стоял воротничок, словно намекая на высокий статус красавицы. Корсет плотно облегал талию, не сдавливая, и опускался на бедра прозрачными, сияющими ледяной синью перьями. Точно такие же перышки прикрывали грудь.

— Я никогда в жизни не видела ничего прекрасней, — искренне произнесла девушка с придыханьем.

— Спасибо, — кивнул Хару. — Оно ваше.

— Нет, — в благоговейном испуге ответила Саюли. — Поверьте, я была бы рада его надеть, но прекрасно вижу, сколько оно стоит. У меня нет таких денег.

— Денег не надо. Вы проведете вечер, как и собирались, а после вернете платье. Я собирался выставить его на витрину, сразу после Весны.

— Но оно, должно быть, мне велико и переделывать нет времени.

— А как вы себя в нем чувствуете?

Саюли неуверенно оглядела платье, повернулась, покрутилась.

— Сидит как влитое, — с сомнением произнесла она.

— Я уже подогнал его по вашей фигуре.

Саюли открыла рот, чтобы ответить… и закрыла, помрачнев.

— Почему вы сомневаетесь, госпожа профессор? — спросил Хару вежливо, несмотря на то, что по статусу был гораздо выше.

— Видите ли, я… я не хочу привлекать к себе внимания.

— Хотите… остаться инкогнито?

— Да.

Короткий немой диалог расставил все точки над «i». Госпожа профессор не хотела быть узнанной. По той же причине она выдумала историю о дочери — Хару знал, что никаких детей у девушки, стоявшей напротив, нет. И еще его удивило то, что девушка может постесняться купить себе платье.

— Госпожа Саюли, я сделаю так, что вас никто не узнает и вы сможете спокойно провести вечер. Вы согласны?

Время решило за нее — оставался один час или отца ждала тюрьма. Это придало мужества, и сжав кулаки, она твердо ответила:

— Согласна.

* * *

В тронный зал Саюли прибыла как раз вовремя, отметившись в списке гостей и проследовав за другими припозднившимися внутрь. Неуверенно озираясь, словно школьница, она убедилась, что на нее никто не смотрит.

Впрочем, Хару сдержал свое слово — в таком виде ее никто не должен узнать, даже если по какой-то случайности здесь окажутся те, кто ее знает.

Метаморфоза, по сути, оказалась простой. Девушку умыли, намазали каким-то кремом, накрасили ровным тоном лицо, а затем карандашами и красками нарисовали почти новое. Родной человек смог бы углядеть знакомые черты, тщательно приглядевшись, но остальные… остальные ни за что бы не подумали, что перед ними госпожа профессор.

Удивительно, но чтобы перестать быть собой — или почти перестать — требовалась пара линий, подчеркнувших веки, черный крем для ресниц, совсем немного розового на скулы и прозрачная гелеобразная субстанция на губы, не скрывающая их естественный цвет.

Волосы слегка закреплены на затылке причудливой заколкой, гармонирующей с платьем, концы приведены в порядок ножницами, и…

— Принцесса готова! — довольно отозвался Эльди, вежливо позабыв, что платье требовалось для дочери.

Раньше Саюли не бывала на таких пышных празднествах. Свет заливал комнату, украшенную белыми линтиями. По окружности стен виднелось огромное количество небольших столиков, накрытых белыми скатертями. Просторная середина залы, предназначенная для танцев, пустовала, позволяя приглашенным чинно расхаживать вокруг, знакомясь с интересными юношами и девушками.

Куда именно полагалось деть себя, Саюли представляла с трудом. В теории, она могла бы пройтись как и остальные, рассматривая пышное убранство, бросить несколько смущенных взглядов и… и что-нибудь еще бессмысленное.

Подумав об этом, девушка неожиданно одернула себя, отгоняя приторное наваждение очаровательного платья, одурманившего рассудок словно заклинание, и вспомнила, кто она такая, зачем пришла и что собиралась делать.

Несколько драко носили одинаково скромные одежды светло-коричневого цвета. Подойдя к ним, она спросила, как отыскать свое имя среди огромного множества надписей, реющих над стульями. Ей вежливо подсказали, что стоит только произнести свое имя, и надпись засветится ярким лучиком, только для нее одной.

Саюли так и поступила.

Свет она заметила сразу и, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, поспешила пересечь залу.

Приблизившись к отведенному ей на вечер месту, она обнаружила, что сидит за первым столом слева от широкого постамента, на котором возвышался позолоченный трон. На миг девушка позабыла обо всем вокруг, восхищенно глядя на легендарный знак власти, пустующий в эту минуту.

— Почему красавица грустит? — раздался бодрый голос позади, засмотревшаяся Саюли вздрогнула от неожиданности.

— Благодарю за заботу, — холодно произнесла она, обернувшись. — Я прекрасно провожу время, — и, оставив неотразимую, судя по широкой улыбке, ящерицу в компании друга, спешно проследовала к своему месту и опустилась на стул.

Преследовать ее никто не собирался — на балу, насколько она знала, придерживались определенных правил.

Правила вручались вместе с приглашением. Во-первых, никто не должен был настаивать на обществе того, кто не желал его поддерживать, а также оказывать любого рода давление. Во-вторых, приглашенный обязывался согласиться хотя бы на один танец из уважения к событию. В-третьих — и в последних, — не следовало подходить к регенту-правителю, пытаться с ним заговорить, или спрашивать о своей паре. Дракон сам подходил к тем, к кому считал нужным, сам выбирал существ для разговора, и если видел пару, то, само собой, соединял существ. Создавать ненужную суету и мешать празднику не рекомендовалось никому, иначе драко навсегда, а дракон на долгие годы, лишались права посещать вечера Весны.

Размышления прервала зазвучавшая из ниоткуда музыка — «магическая», как догадалась Саюли, и все присутствующие спешно принялись разыскивать свои места. Два драко и три дракона, присоединившиеся к ее столу, неодобрительно оглядели невежду и застыли рядом со своими стульями. Выругавшись про себя, профессор поднялась.

Еще минута, и в зал вошел регент-правитель, сопровождаемый членами Круга и другими приближенными.

Так близко Саюли видела Иниса Ивриса впервые и не могла не замереть от восторга и, немного, страха перед величественным видом дракона, заставляющего кровь стыть в жилах.

Регент-правитель всегда оставался в маске и на этот счет ходило немало слухов. Говорили, что отыскивались смельчаки, пытавшиеся сорвать маску с его лица, но никому так и не удалось увидеть истинный лик дракона. Одни говорили, что он страшный, как Хаос, другие клялись, что он пострадал от несчастного случая потому прятал свое уродство, третьи и вовсе заявляли, что такое странное имя не могло принадлежать дракону… и, пожалуй, имели для этого основания. Имя для дракона было действительно нетипичным.

Однажды Саюли слышала, что на самом деле регент — эльф! Не зря же они время от времени появлялись в Нагорьях. В старые времена такого почти не случалось. Но все это, как и многое другое, было всего лишь сплетнями и кривотолками, развлекавшими скучающий временами народ.

Пока же невиданное существо чинно шествовало к трону, не обращая внимания ни на кого вокруг. Достигнув ступеней, Инис Иврис поднялся выше и обернулся к гостям.

— Рад приветс-ствовать всех-х на нашем замечательном празднике, — прошипел он. — Надеюс-сь, вы получите нас-слаждение и отыщ-щете то, за чем пришли. Приятного вечера, — регент был краток.

Приглашенные сели. В тот же миг на тарелках появились легкие закуски, а в бокалах — искристый напиток, лишенный дурмана.

Вначале, по успевшей устояться традиции, дети-драко преподнесли регенту подарки, сделанные собственными руками. Группы постарше продемонстрировали умения, в которых преуспели: чтение стихов, написанных самостоятельно, небольшие драматические постановки, так или иначе восхвалявшие день, когда драко получили свободу, танцы и многое другое.

Драконы за столом Саюли тихонько посмеивались, не привлекая внимание, но от профессора не укрылось, как заволновались паренек и девушка-драко, решив, что те насмехаются над безыскусными талантами их собратьев. Спорить было трудно — именно это они и делали.

«Кхэ-кхэ», — достаточно громко фыркнула профессор в сторону соседей, словно они ее ученики, забывшие о должном почтении, в довесок окатив их ледяным взглядом. Драконы удивились, переглянулись, но затихли.

Тем временем очередь поздравления перешла к тем парам, которых успел соединить регент. За несколько сотен лет их скопилось достаточно, чтобы организовать лотерею за право лично поздравить того, кто подарил им новый смысл жизни. Такие пары приходили с детьми.

Мальчики и девочки разных возрастов выступали вперед с глубоким поклоном и произносили слова благодарности. Инис Иврис отвечал родителям, помня всех по имени и заставляя их лица восторженно светиться.

Наконец список поздравлений почти подошел к концу — близилось время танцев. Саюли сидела достаточно близко, чтобы увидеть как неожиданно к Инису Иврису приблизился прилизанный до последнего волоска дракон и что-то сообщил правителю на ухо. Выслушав сообщение, регент кивнул.

— И последнее поздравление желают принести ученики академии Ринхон, — раздался отчетливый голос из ниоткуда.

Произнесенные слова заставили Саюли заерзать.

В зале меж тем возникли трое драконов. «Обучающиеся пятого курса Академии», — легко узнала ребят профессор.

Академия появилась недавно благодаря тому, что численность драконов медленно поползла вверх спустя первые шестьдесят лет правления регента. Расчет был такой — начиная с небольшого количества учеников, собранных вместе, профессорам удастся наладить процесс к тому времени, как численность учащихся серьезно увеличится. Мысль была замечательной и полностью оправдала себя.

В Академию драконы поступали начиная с пятидесяти лет. Достигнув первого столетия, они переходили на вторую ступень, в дальнейшем уделяли каждой ступени ровно сто циклов, покидая стены Альма-матер на пятом столетии.

Старая система, подразумевающая наставника, оказалась нежизнеспособной — учителей перестало хватать очень быстро и академия шире распахнула свои двери. Разумеется, нашлись противники такой массовости, считаюшие, что это наносит урон уровню образованности чад, однако и им пришлось мириться с реалиями нового времени. Наставники распределились по разным учебным заведениям, создавая все новые образования и развивая системный подход.

Во главе Академии Ринхон стоял достопочтенный Уиндрох Дош, на которого Саюли тайно молилась, восхищаясь знаниями дракона.

Но разглядев лица учащихся, решивших поздравить от имени Академии регента, девушка побледнела: Асаба Варейн, Кинето Мидар и… — Духи! За что? — Шайс Ньернен.

Печально известные «звезды» пятого курса. Чтобы загубить любое благое дело, хватило бы каждого в отдельности, но когда собиралось все трио, в пору было уносить ноги.

Так бы Саюли и поступила, не будь на ней туфель. Еще меньше ей хотелось видеть то, о чем завтра будет говорить все Нагорье, а директор ругаться на чем свет стоит всю ближайшую декаду. Какие бы наказания ни применяли к смутьянам, ничего не действовало. Вытерпев боль, позор и унижение, они возвращались к своим гадким, а иногда и откровенно опасным проделкам.

Выстроившись в ряд, словно болванчики, они широко улыбались, глядя прямо на регента, оставляя профессора, как и остальных собравшихся, знавших проказников в лицо и по именам, тихо поражаться, откуда столько безрассудной храб… нет! Самой настоящей глупости и дурости!

— О, великий жрец-Наан, регент-правитель и наше все, Инис Иврис, — воздев руки к небу, упали они на колени и лбом уткнулись в пол.

«Духи!» — у Саюли похолодели руки.

— Мы, — продолжал вещать Кинето, подхватив слова Асабы, и все так же упираясь лбом в каменную плиту. — Жалкие смерды твоего бесконечного величия, не можем подобрать достойных для твоей похвалы слов и заранее молим о прощении.

Взглянув на регента, Саюли поняла, что никому никогда не узнать, что творится с тем, кто скрывается под маской.

— И все же мы целуем твои пятки и любые другие святые части тела, будь они хоть трижды обезображены!

Все, кто находился в зале, разом задохнулись… Хамить регенту на глазах у всех! Похоже, щенкам просто надоело жить.

Парни поднялись, глаза их горели огнем — они и сами прекрасно понимали, на что осмелились.

Регент не шевелился, продолжая ровно держать спину и облокачиваться на подлокотники, сцепив руки перед собой.

— И в этот праздничный день, — продолжил Шайс, — твоего ослепляющего явления на свет, просим тебя снизойти до жалких лизателей твоих непогрешимых пят и, подав пример остальным, подарить одному из твоих бесконечных почитателей, восхвалителей и воспевателей твоего высоченного достоинства танец.

В зале висела оглушительная тишина. Казалось, присутствующие боятся вздохнуть. Пригласить на танец регента, высмеяв его перед этим?!

Все уставились на узкую костяную морду, с кровавыми горящими глазами. Регент молчал. Даже окаменевшие улыбки смельчаков чуть осунулись.

Наконец, к правителю приблизился тот самый дракон, что и принес новость о неожиданных поздравителях и тихо прошептал:

— Ваше высочество, — прекрасно услышала Саюли.

Никакой реакции.

— Ваше высочество, проснитесь, — чуть громче добавил он. Громкий неожиданный всхрап заставил многих вздрогнуть.

Маска ожила, оглядев всех вокруг, и уставилась на секретаря. — Гости просят удостоить их чести первого танца.

— Все-х-х троих-х? — сокрушенно отозвался регент. — Но я с-слиш-шком с-стар и немощен. Пус-сть будет, — оглядел он ребят, — с-самый маленький.

Парни уже не улыбались, а лицо Шайса потемнело словно грозовая туча, но он не успел ничего поделать.

— Музыку! — потребовал регент и вытянул руку, делая одолжение приглашающему, говоря жестом, что готов.

Шайс Ньернен действительно оказался немного ниже друзей. Совсем чуть-чуть, но Саюли просто поразилась находчивости Ивриса.

Мало того, что он не позволил сорвать праздник к которому так тщательно готовились драко и на который возлагали надежды многие родители, он обернул шутку против самих шутников, унизив драконов, снизойдя до их уровня и говоря им своей откровенно детской выходкой, что не считает ящерок достойными соперниками, чтобы всерьез оскорбиться.

От восхищения Саюли не заметила дракона, пытавшегося пригласить незнакомую ему красавицу на танец. Не удостоив нового кавалера и взглядом, она, по привычке, раздраженно отмахнулась, требуя, чтобы мешающий ей немедленно удалился.

Опешивший от такого обращения дракон с радостной злостью исполнил просьбу, оставляя захваченную спектаклем Саюли в одиночестве.