Помоги проекту - поделись книгой:
Настроения крестьянства были важны для победы Красной Армии, поскольку бо́льшая часть красноармейцев происходила из этого класса. В подавляющем большинстве крестьянство поддерживало революционеров и Красную Армию. Крестьяне сознавали, что контрреволюционные («белые») войска, а вместе с ними иностранные интервенты намеревались отнять у них землю, восстановив правление дворян-помещиков. Поддержка крестьянства стала важнейшим фактором, сделавшим возможной победу Красной Армии. Поскольку «белые» генералы со своими армиями сражались за классовые интересы, противоположные интересам крестьян, они не получили такой поддержки. В этом контексте историк Хильдермейер писал:
«Возникает вопрос, почему белые армии и правительства проиграли, несмотря на мощную поддержку союзников? Главная причина, конечно, состоит в раздробленности антибольшевистских сил. Кадеты и демократические социалисты, возможно, могли бы преодолеть свои разногласия, но между ними и генералами лежала пропасть. Дело в том, что в белое движение влились также и возвратившиеся из Франции монархисты, обанкротившиеся в дни революции. И там, где, как при сибирской военной диктатуре, их было много, там белое движение не пользовалось популярностью. Те, кто метил в спасители России, нуждались помимо единомышленников ещё и в поддержке населения. Однако её они не получили»[85].
Решающим фактом стабильности Красной Армии стало то, что бо́льшая часть политически сознательного рабочего класса сражалась в её рядах на передовой. Потому-то рабочий класс и понёс наибольшие потери. После победы революционный рабочий класс оказался ослаблен как персонально, так и численно, что обернулось значительными последствиями в дальнейшем развитии советской страны.
Победа над контрреволюцией и над империалистической интервенцией была достигнута при огромных людских и материальных потерях. К окончанию гражданской войны страна большей частью лежала в руинах, от промышленных производственных мощностей довоенного времени сохранилось лишь около 15 процентов; транспортная сеть была значительно повреждена — прежде всего не хватало паровозов. Переориентацию заводов с военного на мирное производство осложняла нехватка топлива, сырья и других материалов.
Энтузиазм и порыв после-октябрьского периода к тому моменту угасли. Распространились пораженчество и безразличие. Борьба советской власти за своё существование завершилась успехом, однако теперь большинство населения вело борьбу с нищетой и голодом, за личное выживание. Под руководством производственных комитетов и профсоюзов многие пытались восстановить свои предприятия и наладить производство продуктов потребления. Увы, зачастую выпуск ограничивался зажигалками и кастрюлями.
2.3. Новый курс
2.3.1. Поиск пути к социализму
После победы советской власти и с окончанием гражданской войны на первый план вышла задача мирного строительства, в связи с чем встал вопрос о прокладывании конкретного пути России к социализму. Однако неблагоприятные условия, возникшие в период гражданской войны, оставили к тому времени заметный след на мышлении и поведении не только населения, но и политически активных личностей. Укоренились недемократические структуры и организационные формы с присущими им административными процедурами. Советы, почти полностью лишённые своего значения в ходе гражданской войны, вновь активизировались, однако на практике, в соответствии с отношениями, установившимися во время гражданской войны, они уже работали не так, как прежде, когда были демократическими органами трудящихся. Установилась новая общественная реальность.
Ленин осознавал это и часто критиковал вызванные этим последствия и действия, но вместе с тем он понимал, что коренные изменения труднодостижимы, поскольку тогдашнее состояние общества было главным образом обязано общему отсутствию культуры. «Этот низкий культурный уровень делает то, что Советы, будучи по своей программе органами управления
Кроме того, во время гражданской войны аппарату безопасности (ЧК) были приданы чрезвычайные полномочия. В то же время он был значительно увеличен.
В первое время, под руководством Феликса Дзержинского, ЧК работала, не выходя за рамки закона, однако в период гражданской войны она выдвинулась на первые позиции, получив гораздо бо́льшую самостоятельность. Позднее ЧК эволюционировала в некий вид политической тайной полиции, приняв название ГПУ («Объединённое государственное политическое управление»). Оно всё более превращалось в инструмент в руках Политбюро, а позднее — лично генерального секретаря, Сталина. Главная задача ГПУ не сводилась к одной лишь защите от атак классового врага, достаточно скоро под предлогом «революционной бдительности» в сферу его интересов попал надзор за всем обществом, включая членов партии и представителей руководящих органов партии и государства. Подобная трансформация стала одним из негативных последствий гражданской войны.
Дискуссии на партийных конференциях и съездах ясно свидетельствуют, что в ту пору ещё не было достаточно продуманного и зрелого плана дальнейшего пути к социализму. И потому возникали не только разнообразные, но отчасти даже и противоположные предложения, вызывавшие острые дискуссии. Спорили, например, о месте и роли профсоюзов в социалистическом государстве и о введении всеобщей трудовой повинности. Дискуссии, проходившие совершенно открыто, говорили о поиске разумных решений на смену военному коммунизму, с которым желали распрощаться. Подобные конструктивные дискуссии Ленин оценивал положительно.
Совершенно очевидно, что отныне всё более насущным становилось сворачивание военного коммунизма, поскольку сопротивление крестьян продразвёрстке заметно усилилось. Во время гражданской войны они волей-неволей принимали её, так как понимали её необходимость: им не хотелось возвращаться в прошлое, что неизбежно произошло бы, победи контрреволюция. Однако теперь, когда контрреволюция была побеждена и начали возникать нормальные условия, они не желали и далее мириться с принудительной политикой. Их сопротивление крепло, в некоторых местах даже произошли восстания против советской власти. И потому было необходимо найти способ поставить союз с крестьянством на крепкую основу, дабы упрочить существование советской власти. Во всяком случае, военный коммунизм показал себя непригодным для этого, поскольку он «был вынужден войной и разорением. Он не был и не мог быть отвечающей хозяйственным задачам пролетариата политикой», — писал Ленин[87].
Выходом стала Новая экономическая политика (нэп), аргументированно выдвинутая Лениным в марте 1921 г. на X съезде РКП(б). Согласно ей, продразвёрстка (обязательные поставки продовольствия крестьянами) заменялась продналогом.
Основная линия нэпа сводилась к тому, чтобы посредством рынка установить экономические отношения между рабочим классом и крестьянством, между государственной промышленностью и частным сельским хозяйством — отношения, которые соответствовали бы интересам обоих классов и потому укрепили бы их союз[88].
Некоторые большевики видели в этом шаг назад или даже признание поражения, тем более что и деньги вновь приобрели важную роль, открыв возможности для спекуляции. Хотя в экономике России преобладало сельское хозяйство, государственная (социалистическая) промышленность стала определяющей основой пролетарской власти, и потому планировалось её быстрое развитие для укрепления позиций рабочего класса, а также в обеспечение её столь крайне необходимого дальнейшего роста. В то же время, осуществляя производство при рыночных отношениях, она должна была обеспечить крестьянство сельскохозяйственными машинами, орудиями и другими насущно необходимыми промышленными товарами, чтобы таким образом и крестьяне оказались материально заинтересованы в росте сельскохозяйственного производства.
В данных условиях главная линия нэпа соответствовала интересам рабочего класса и крестьянства. Её практическая реализация могла обеспечить и укрепить союз, базирующийся на общих экономических интересах. Вместе с тем трудности заключались прежде всего в том, что промышленность не была готова поставить необходимые сельскохозяйственные инструменты и машины.
Троцкий представил тезисы о развитии государственной промышленности XII съезду РКП(б), подробно разъяснив их в своём докладе. Съезд единогласно принял тезисы как ведущую линию экономической политики. Однако — главным образом по причине деятельности Сталина — она не получила реализации. Среди вождей возникали споры, при этом не проводилось необходимого разъяснения и фиксации конкретных распоряжений и шагов по реализации нэпа. Это пришло лишь со временем, с ростом опыта, причём успели произойти определённые изменения и установилась линия, ориентированная в первую очередь на развитие сельского хозяйства.
Вскоре возникло затруднение, получившее название «ножниц цен» между сельскохозяйственной и промышленной продукцией. Поскольку сельскохозяйственные цены по большей части оставались на довоенном уровне, в то время как промышленные цены заметно выросли, крестьянству не хватало капитала. Это вызвало то, что предприятия не могли реализовать свою продукцию. Исправление этого положения вызвало, в свою очередь, отклонение в другую сторону — и вскоре у крестьянства образовалось столько денег, что спрос на товары не мог получить удовлетворения.
Сильное социальное расслоение крестьянства затрудняло и фиксацию налогов, поэтому многие распоряжения осуществлялись по методу «проб и ошибок». Во всяком случае, уже по объективным причинам принятие необходимых верных решений было затруднено, что вместе с тем осложнялось спорами и конфликтами внутри Политбюро, особенно усилившимися после отхода Ленина по болезни от прямого руководства, связанными с борьбой наследников за будущую власть.
2.3.2. Переходное общество нэпа
То, что возникло во время укрепления нэпа, было, прежде всего, переходным обществом между капитализмом и социализмом, характеризовавшимся сложным содержанием. Его экономическая база содержала весьма различные экономические уклады: в государственной индустрии установился уклад, который можно уже было назвать социалистическим, хотя он ещё не был таковым в полной мере и демонстрировал в лучшем случае лишь
В этой экономической структуре сильнее дифференцировались и классовые отношения, поскольку вновь появились не только мелкобуржуазные слои в сфере частного предпринимательства и торговли, но и в определённой мере народился класс новой буржуазии при средних капиталистических предприятиях и в виде слоя кулачества в сельском хозяйстве.
На этой экономической и социальной базе развивались довольно различные формы классовой борьбы, причём главный фронт проходил между рабочим классом с одной стороны и буржуазией, боровшейся за большее экономическое, общественное и идеологическое влияние, с другой. Речь шла о том, кто одержит победу в этой борьбе. Классовая борьба в деревне, происходившая в основном между сельской беднотой и более богатыми середняками и кулаками, всё ещё оставалась довольно умеренной, она всего лишь тлела, поскольку классовые стычки приглушались, с одной стороны, союзом рабочего класса и середняков, а с другой стороны — экономической зависимостью деревенских бедняков от более богатых крестьян. Наконец, и сельская община, существовавшая столетиями, играла свою важную роль, соперничая в этом со слабыми советами.
Таким образом, в этом переходном обществе образовались весьма запутанные общественные и политико-идеологические отношения и противоречия. Как следствие, политическое искусство Коммунистической партии и советского государства должно было прежде всего заключаться в нахождении и использовании форм движения этих противоречий, которые должны были обеспечить возможность усиления социалистических тенденций развития, то есть шаг за шагом увеличивать экономический вес социалистических и идущих в направлении социализма отношений, ограничивая и сокращая капиталистические элементы.
Таким образом, это переходное общество представляло собой не неизменное состояние, а динамический процесс развития, который в конце концов должен был привести к победе социалистических производственных отношений. Поначалу отсутствовала ясность в вопросе, насколько долго будет существовать такое переходное общество. На III Всероссийском съезде Советов Ленин отмечал: «Мы далеки от того, чтобы даже закончить переходный период от капитализма к социализму. Мы никогда не обольщали себя надеждой на то, что сможем докончить его без помощи международного пролетариата»[89].
Условия, созданные победой над контрреволюцией, открыли такую реальную возможность — однако лишь при условии поэтапной выработки верных решений и их практической реализации. В целом этот путь оказался благоприятным: крестьянство получило из него большую выгоду, что послужило укреплению его отношений с советской властью; рабочий класс сумел обеспечить огромный общественно-политический прогресс благодаря введению современного трудового законодательства, восьмичасового рабочего дня, социального страхования и законов по защите труда, наряду с повышением окладов. Без сомнения, всё это были социальные достижения на пути к социалистическому обществу. Хильдермейер также отмечает: «Однако похоже, что убеждение о начале движения к новым горизонтам вышло за границы круга твёрдых большевиков, получив гораздо более широкое содержание, чем просто социалистическая идея»[90].
Однако политическое развитие в этом направлении не шло равномерно, поскольку политическая структура и механизмы функционирования партии и государства оставались не демократизированными, так что политическое влияние рабочего класса как правящего класса сдерживалось в своём развитии и оставалось всего-навсего лозунгом.
Это поставило руководителей Коммунистической партии перед весьма сложной задачей, прежде всего в силу положения государственного аппарата и всей политической и идеологической надстройки общества, а вместе с тем и из-за огромных территориальных размеров страны с весьма различными условиями от региона к региону.
2.3.3. Истоки и предпосылки становления диктаторской системы правления
По своей классовой базе и по своим целям советское государство являлось социалистическим государством, однако ни кадры, ни структура и механизмы функционирования этого государства уже не соответствовали социалистическим принципам. Тому был ряд причин, которые отчасти сводились к отсталости России, а отчасти — к последствиям гражданской войны.
Россия не имела демократического опыта и связанных с ним традиций, поскольку важнейшие задачи буржуазно-демократической революции были решены, как известно, лишь Февральской и Октябрьской революциями. В короткий промежуток времени между Февралём и Октябрём было начато буржуазно-демократическое развитие, однако эта ещё довольно слабая и проводимая в том числе контрреволюционными силами демократия своей деятельностью в ходе революции была скорее дискредитирована, чем внесла вклад в укрепление демократического сознания. После революции могли возникнуть новые социалистические демократические органы вроде советов — на всех уровнях общества, в масштабах всего государства, в регионах, городах и сёлах. Но прежде чем они сумели укрепиться, они существенно растеряли своё влияние и значение в ходе гражданской войны, поскольку отныне все полномочия по принятию решений были централизованы и сконцентрированы в высших органах власти. Командный и приказной стиль, установившийся в те дни, вскоре стал общим для всего руководства государством, причём немаловажную роль сыграло то, что как государственные служащие, так и население издавна выработали привычку к бюрократическому командному стилю царской администрации, а склонность подчиняться начальству пустила крепкие корни в сознании людей.
К этому добавилось то, что вновь создаваемый аппарат государственного управления советской власти вынужден был принять в свои ряды немалое число бывших царских служащих и управляющих, поскольку ощущалась нехватка в новых и компетентных сотрудниках. Свою негативную роль сыграло также то обстоятельство, что с течением гражданской войны наиболее сознательные отряды рабочего класса значительно потеряли в численности, сражаясь на передовой в Красной Армии, и теперь давала о себе знать их нехватка.
После того как советская власть выстояла, одержав победу над контрреволюцией, и в дальнейшей перспективе имела возможность укрепиться, произошёл мощный приток новых членов в Коммунистическую партию. Среди них в значительном количестве были представлены и карьеристские элементы из мелкой буржуазии, которым благодаря хорошему образованию зачастую удавалось достичь постов в государственном аппарате. По этим причинам растущая бюрократизация государственного аппарата, несмотря на благие намерения, оставалась более или менее неизбежной. И Ленин осознавал это.
Ход событий заставил его увидеть, что в нынешних обстоятельствах развитие широкой социалистической демократии с прямым участием рабочих и крестьян в управлении государством, обрисованное им в работе «Государство и революция», было
На дальнейшее развитие не только политической надстройки, но и общества в целом крайне негативно повлияло то обстоятельство, что в трудное время гражданской войны одновременно с концентрацией полномочий по принятию решений фактически произошло слияние партийного и государственного руководства. Партийная верхушка Коммунистической партии в виде Политбюро функционировала как некое надправительство. Оно принимало решения по всем важным государственным и общественным вопросам, раздавая соответствующие инструкции государственным органам.
Разумеется, концентрация политической власти была оправдана в условиях гражданской войны — едва ли иначе было бы возможно добиться победы. Однако в новых условиях мирного строительства такое положение не было ни необходимым, ни полезным, поскольку это служило помехой более широкой демократизации руководящей деятельности как партии, так и государства.
Оказалось, что ни в теории, ни на практике не существовало сколько-нибудь зрелых представлений по вопросу, как должна быть организована социалистическая государственная власть, диктатура пролетариата, социалистическая демократия. Отсутствовали исторические примеры, на которые можно было бы ориентироваться. В 1871 г. Маркс считал Парижскую Коммуну найденной формой
Маркс назвал её работающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей законы, из чего позже сделали вывод, что разделение властей между законодательной и исполнительной властью, выработанное и применяемое в буржуазно-демократической государственной системе, для государства диктатуры пролетариата непригодно и недопустимо.
Между тем подобное мнение и его обоснование ссылкой на констатацию Маркса о способе работы Парижской Коммуны ошибочно, поскольку Маркс лишь признал факт, а вовсе не утверждал, что такой способ должен быть обязательным для социалистического государства. Эта, по моему мнению, ошибочная интерпретация при дальнейшем развитии и развёртывании социалистического государства привела к ряду нерешённых проблем, а также ко многим несоответствиям, усиливавшихся тем, что здесь «руководящая роль партии» рассматривалась как несомненная константа государства, хотя ни её конституционный статус, ни её полномочия так и не получили однозначного определения и разъяснения. В Парижской Коммуне, однако, такой конструкции не было, не было «руководящей партии», потому об этом и не возникло сколь-нибудь ясных концепций; Маркс же на эту тему вообще не высказывался.
После того как негативные последствия такой конструкции уже достаточно проявились на практике, Ленин пришёл к выводу, что положение нужно срочно менять, поскольку таким образом советы как государственные исполнительные органы фактически лишаются полномочий и ответственности. В связи с этим он предложил чётко разграничить функции и задачи партии и советов, то есть государственных органов власти и управления. К сожалению, Ленин не имел возможности детально разработать и претворить в жизнь это предложение, и потому прежнее положение дел не только оставалось неизменным, но и позднее было до предела развито Сталиным, в результате чего советы всех уровней деградировали до простых придатков партии.
Одним из следствий этих не получивших прояснения проблем и антидемократической практики, установившейся в гражданскую войну, стало то, что ещё при становлении Советского Союза возникли условия, сделавшие возможным и способствовавшие тому, что первые шаги к социализму были уже на ранней стадии отмечены серьёзными ошибками.
2.3.4. Сталин получает власть над партийным аппаратом
В политическое бюро Российской Коммунистической партии входило первоначально пять человек, а именно: Ленин, Троцкий, Каменев, Сталин и Бухарин. Потом в него были включены Зиновьев и Томский, после чего количество увеличилось до семи. Формально председателя не было, однако благодаря своему авторитету вождём признавался Ленин. Если сперва партийный аппарат оставался относительно небольшим, а руководимый Свердловым секретариат насчитывал лишь нескольких сотрудников, то в дальнейшем он рос по мере увеличения количества выполняемых задач. После безвременной смерти Свердлова 16 марта 1919 г. возникла необходимость объединить под единым руководством секретариат с созданным к тому времени организационным бюро. При поддержке Зиновьева Каменев предложил поручить Сталину руководство секретариатом, таким образом сделав того генеральным секретарём. Сталина он знал ещё по Грузии, в начале их революционной деятельности. Позднее, ещё перед Февральской революцией, он был с ним вместе в сибирской ссылке, а после Февраля и до приезда Ленина в Петроград руководил вместе с ним редакцией «Правды».
Поскольку Каменев считал пост генерального секретаря прежде всего должностью, подчинённой Политбюро и выполняющей в основном организационно-технические задачи, и поскольку он считал себя по образованности и знаниям гораздо выше Сталина, то не мог предвидеть какой-либо опасности в этом назначении, кроме усиления собственного влияния в партийном руководстве. Ленин не был в восторге от этого назначения и считал, что «этот повар будет готовить острые блюда». Однако в конце концов он уступил давлению Каменева и Зиновьева, поскольку Сталин, вне всякого сомнения, обладал организационным талантом и умением проявить себя.
Как бы то ни было, это решение предопределило направление будущего развития, которое в то время ещё нельзя было предугадать. Пока Ленин стоял во главе партии, подчинение секретариата политическому бюро и контроль за ним оставались, по всей видимости, гарантированы. Но после того как Ленин по причине серьёзной болезни вынужден был оставить активную работу, положение изменилось. В том числе благодаря удачно сложившимся на тот момент обстоятельствам Сталин смог создать из секретариата, управляемого им, бюрократический аппарат власти, всё более выходивший из-под какого бы то ни было контроля и расширявший своё влияние на всю партию и государственный аппарат. Поскольку секретариат в то же время отвечал и за кадровую политику, Сталин постепенно смог расставить на все важные посты в партии и государстве (не только в центре, но и в регионах огромной страны) людей, лично преданных ему, а тех, к кому он не испытывал симпатии, переместить или сместить. Впоследствии он не единожды пускал в ход эти возможности с целью всё большего укрепления собственной власти. Таким образом, в партийном аппарате смог возникнуть источник бюрократически-диктаторской системы правления.
Описанному процессу деформации в партии оказывалось решительное сопротивление — как со стороны Троцкого в Политбюро, так и в Центральном Комитете и в многочисленных парторганизациях. Тем не менее, опираясь на Зиновьева и Каменева, Сталин смог с помощью злоупотребления властью, обмана и манипуляций подавить какие бы то ни было требования восстановления внутрипартийной демократии. Кроме того, Коммунистическая партия значительно выросла, и большинство её новых членов не обладало политическими знаниями, тем более знаниями теоретическими, и потому ими было легко манипулировать.
Ленин был чрезвычайно озабочен этим вопросом и требовал сократить число членов партии хотя бы до 200 000, организовав контроль и чистку. Однако сразу после смерти Ленина Сталин сделал прямо противоположный шаг. В виде так называемого ленинского призыва он принял ещё 200 000 членов, в результате чего политико-идеологический и теоретический уровень партии в целом стал ещё ниже.
2.4. Черепашьим ходом к социализму в одной стране?
2.4.1. Что дальше без Ленина?
Переход к нэпу прежде всего прояснил решающий вопрос: что́ должна делать советская власть после окончания гражданской войны, чтобы сохранить и укрепить диктатуру пролетариата в России как гарантию социалистического развития страны и как бастион и исходную точку для других пролетарских революций. Взаимодействие внутренних и международных процессов развития оставалось при этом важным аспектом, поскольку все были согласны, что Россия может начать строительство социализма, однако оно может быть успешно завершено только при условии, что за русской революцией последуют революции в других европейских странах, тем самым обеспечив России мощную экономическую и техническую поддержку. На этот счёт Ленин высказывался столь часто и ясно, что при его жизни об этом не возникало дискуссий. Это неопровержимый факт, хотя впоследствии он замалчивался либо отрицался Сталиным.
Когда при выработке партийной программы РКП(б) возникли требования внести в неё описание социалистического общества, Ленин отверг это предложение, приведя тот довод, что пока ещё нельзя знать, какие черты примет построенный социализм, поскольку для этого ещё нет практического материала. Только будущий опыт покажет это. В то же время он предостерёг от переоценки российского опыта, отметив, что всякая попытка любой страны установить социализм неизбежно будет несовершенной. Лишь опыт ряда развитых стран позволит получить полную картину социалистического общества. Ленин заявил: «Было бы смешно выставлять нашу революцию каким-то идеалом для всех стран, воображать, что она сделала целый ряд гениальных открытий и ввела кучу социалистических новшеств»[92]. Только опыт более развитых стран покажет, чем мог бы стать развитый социализм. «Советские республики стран более культурных, с бо́льшим весом и влиянием пролетариата, имеют все шансы обогнать Россию, раз они встанут на путь диктатуры пролетариата»[93].
Основной курс нэпа, по убеждению Ленина, вовсе не прояснил многие проблемы дальнейшего общественного развития на пути к социалистическому обществу. В своих последних работах, таких как «Очередные задачи советской власти», «О кооперации», «Как нам реорганизовать Рабкрин» и «Лучше меньше, да лучше» он рассмотрел многие из этих вопросов, выдвинув предложения по их решению. Из-за своей болезни (22 мая 1922 г. он пережил тяжёлый инсульт, за которым последовали ещё два) он больше не имел возможности выработать общую концепцию, сохранились лишь отрывки и отдельные высказывания, ещё не составлявшие ни теории построения социализма, ни тем более концепции о возможности окончательно построить социалистическое общество в рамках единственной страны, как это позже утверждал Сталин.
К сожалению, Ленин тяжело заболел именно в тот момент, когда стало насущно необходимым обсуждение и принятие решений для определения дальнейшего пути развития Советского Союза. Это была огромная потеря, имевшая серьёзные последствия, поскольку никто в Политбюро не обладал столь обширными знаниями и столь выдающимися способностями, как Ленин, никто не имел неоспоримого авторитета, чтобы дать нужные указания, и кроме него никто не был способен обеспечить лояльное сотрудничество всех членов Политбюро. А в этом органе накопились не только заметные разногласия, но и противоречия и конфликты.
В Политбюро вовсе не царило единодушие, как тогда демонстрировалось для публики. Напротив, шли острые споры по ряду фундаментальных вопросов дальнейшей политики, причём в центре внимания стояли такие вопросы, как внутрипартийная демократия, соотношение между промышленностью и сельским хозяйством, монополия государства на внешнюю торговлю и создание советского государства как федеративного союза национальных советских республик.
Ещё перед смертью Ленина разгорелось соперничество будущих наследников за господство в руководящей верхушке партии. Зиновьев и Каменев как многолетние ближайшие сотрудники Ленина, естественно, были убеждены, что после его смерти они заслуживают решающей роли в кругу руководителей, хотя из-за своей былой нерешительности и открытого отказа взять власть они теперь не играли прежней роли. В Сталине они не видели конкурента; в Бухарине, которому стремление к власти было чуждо — тоже; однако они находили его в Троцком, поскольку тот в послереволюционные годы считался
Это решение было принято как временное — в условиях глубочайшего кризиса большевистской партии при переходе от военного коммунизма к нэпу. Однако позднее Сталин превратил его в постоянное, что позволило ему изображать всякую критику и отличающиеся от его собственного мнения как фракционность, получая право подавлять их, хотя именно он, вместе с Зиновьевым и Каменевым, первым создал фракцию внутри Политбюро.
Когда Ленин почувствовал, что более не поправится, его главной заботой стало сохранение единства партии, которой, как он видел, угрожала опасность — в том числе из-за личных отношений между членами Политбюро. При этом он думал прежде всего о Сталине и Троцком, поскольку, разумеется, не забыл, как подло и коварно Сталин ещё в гражданскую войну интриговал против Троцкого.
Раскол в руководстве мог легко привести к расколу в партии, а это было бы смертельно опасно для ещё неокрепшей советской власти. Ленин письменно зафиксировал свои мысли о руководстве партии и при этом также дал характеристики важнейшим членам Политбюро, описав их сильные и слабые стороны. Это верно, что он не выдвинул предложений, кому из них следует взять на себя основную ответственность и стать вождём партии, тем более что должности председателя и не существовало. Но по крайней мере он констатировал, что Троцкий «самый способный человек в настоящем ЦК», хотя наряду с этим и критически отметил его излишнюю самоуверенность и его склонность к администрированию[94]. Очевидно, его замечание об излишней самоуверенности Троцкого не было неверным, но едва ли можно отрицать, что самоуверенность Ленина была отнюдь не меньше.
Критические оценки Лениным Зиновьева и Каменева были более важны политически, поскольку относились к их нерешительному поведению и отказу взять власть в ходе вооружённого восстания в дни перед Октябрьской революцией, и Ленин считал это не случайным эпизодом. Очевидно, он считал, что им не хватает необходимой решительности в кризисных ситуациях.
Следует предположить, что они оба посчитали себя униженными и оскорблёнными, поскольку Ленин написал, что считает Троцкого более способным, хотя тот формально присоединился к большевикам лишь в 1917 г., в то время как они в течение долгого времени были ближайшими сподвижниками Ленина.
О грубости и нелояльности Сталина Ленин выразился довольно резко, предложил даже сместить его с поста генерального секретаря. «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью», — такова была его мысль[95]. Уже сам факт того, что один человек в партии получил «необъятную власть», был неприемлем и противоречил уставу партии, но то, что Ленин сверх того опасался, что Сталин сможет
Заметки Ленина, вопреки выраженной им воле, по неосторожности попали в руки Зиновьева, Каменева, Бухарина и Сталина, и эти четверо решили держать их до поры в тайне. Вместе с тем они сразу всеми силами принялись интриговать против Троцкого и пытаться изолировать его, поскольку все они сходились в том, что тому не следует играть значительной роли в руководстве, хотя и руководствовались при этом весьма несхожими личными мотивами и интересами.
Без сомнения, каждый из них приобрёл собственный политический опыт в революционных битвах. Бухарин, Каменев и Зиновьев обладали более-менее солидными теоретическими познаниями марксизма, хотя Троцкий и в этой области превосходил их, в то время как преимущество Сталина было скорее в практической организации, а не в теории. Он сам всегда называл себя «практиком».
Если бы они отбросили все второстепенные расхождения со смертью Ленина, если бы забыли все личные разногласия и амбиции и в лояльном сотрудничестве вместе искали бы наилучшие решения насущных проблем — без интриг и попыток вытолкнуть кого-либо из руководства или добиться личного верховенства — то их коллектив, вероятно, смог бы удержать партию и социалистическое государство от крупных потрясений и кризисов. Но именно в этом и сомневался Ленин, и именно потому он и написал письмо к съезду, известное под именем «Завещания Ленина», долго державшееся в секрете и лишь позднее получившее известность. Так как Ленин не выдвинул определённого предложения о том, кого считать его возможным преемником, то можно предполагать, что он хотел посоветовать им всем работать в стиле
2.4.2. Социалистическая индустрия и частное сельское хозяйство
Очевидно, что приоритетной задачей стало как можно более скорое построение социалистической индустрии, так ей предстояло стать основой дальнейшего роста ослабленного рабочего класса и укрепления его союза с крестьянством. Экономическая связь интересов рабочего класса с интересами крестьянства была бы обеспечена только в том случае, если бы промышленность поставляла сельскому хозяйству срочно необходимые машины, инструменты, оборудование и продукты потребления. Денежные доходы от рыночной продажи зерна и других сельскохозяйственных продуктов не приносили никакой пользы крестьянам, если на вырученные деньги они не могли приобрести товары.
Для восстановления значительно разрушенной промышленности и для её развития требовались колоссальные инвестиции, которые в силу сложившихся обстоятельств следовало взять из сельского хозяйства, так как других фондов накопления попросту не было. Относительно так называемого первоначального накопления не прекращались острые споры, особенно между экономистами Бухариным и Преображенским. Последний считал, что доходы сельского хозяйства должны стать прежде всего важнейшим источником накопления, и что их необходимо изымать за счёт применения дифференцированной налоговой политики, причём львиную долю следует собирать прежде всего с зажиточных крестьян. Бухарин, наоборот, считал это способом подорвать союз между рабочим классом и крестьянством. Его главный аргумент состоял в том, что в экономическом развитии страны пока ещё преобладает сельское хозяйство. Обеспечение городов зависело от производства зерна, а кроме того, для получения средств для импорта в распоряжении советского государства зерно на некоторое время оставалось единственным продуктом экспорта.
В этой ситуации объективно было весьма затруднительно соблюсти верный баланс между развитием промышленности и сельским хозяйством. Однако в конечном счёте никто не мог отмахнуться от того факта, что необходимые средства следовало брать в основном из прибавочного продукта зажиточных крестьян — до тех пор, пока промышленность не начнёт сама зарабатывать средства для расширенного воспроизводства. По этому жизненно важному вопросу в Политбюро не было единого мнения. В то время как Троцкий, а в определённой мере также Зиновьев и Каменев, были убеждены, что социалистическая индустрия — определяющая экономическая база диктатуры пролетариата и развития на пути к социализму, Бухарин, Рыков и Томский считали, что важнейшей основой дальнейшего развития является сельское хозяйство. В этих разногласиях Сталин в ту пору занимал положение посредника либо вообще не высказывал своего мнения (по русской пословице «молчание — золото»), так как его положение ещё не было достаточно крепким, а в экономических вопросах он к тому же не особо разбирался. Поэтому он присоединился к большинству вокруг позиции Бухарина и Рыкова. В тех обстоятельствах Сталин, безусловно, считал её наиболее безопасной, поскольку в самой «тройке» существовали заметные расхождения, а Зиновьев старался ограничить растущее влияние Сталина и его претензии на верховенство.
Таким образом Сталин превратил политику приоритетного развития сельского хозяйства в «линию партии», причём как генеральный секретарь он принял на себя основную ответственность, в то время как Бухарин стал главным теоретиком этой политики.
Враждебность к Троцкому послужила объединяющей нитью «тройки» Сталина, Зиновьева и Каменева. В остальном же их общая политическая основа была довольно слабой. В сложившихся после кончины Ленина обстоятельствах совершенно отсутствовала единая политическая линия по началу социалистического строительства с опорой на нэп. Множество решений принималось исходя из более-менее прагматических соображений, завися от колеблющегося большинства в Политбюро, и вскоре пересматривалось, из-за чего вместо проведения чёткой линии зачастую происходили зигзагообразные движения. Поскольку протоколы заседаний Политбюро не публиковались, то бо́льшая часть споров оставалось скрыта от членов партии. Кое-что, однако, стало известно из писем, отправленных Лениным в последние месяцы его жизни Троцкому; к примеру, Политбюро вопреки сопротивлению Троцкого приняло решение о частичной отмене государственной монополии внешней торговли. Ленин, узнав об этом, тут же потребовал отмены решения и просил Троцкого протестовать также и от его (Ленина) имени, чтобы объединёнными усилиями добиться пересмотра дела. И по другим вопросам Ленин обращался к Троцкому с поручениями и просьбами выступить от его имени против определённых решений.
Первым, кто в Политбюро глубже занялся проблемами промышленности, стал Троцкий. Он написал подробные тезисы на эту тему, разъяснив их в своём докладе на XII съезде РКП(б), прошедшем уже в отсутствие тяжело больного Ленина. В докладе Троцкий доказывал, что плановое строительство индустрии с необходимыми пропорциями между тяжёлой и лёгкой промышленностью должно послужить экономической основой роста рабочего класса, укрепления диктатуры пролетариата и претворения в жизнь союза рабочего класса с крестьянством, а также создания базы для развития сельского хозяйства. Он предложил перейти к общегосударственному планированию, наделив плановую комиссию необходимыми полномочиями. Ленин, с которым он уже ранее обсуждал этот пункт, вначале высказывал сомнения в отношении прав плановой комиссии, но затем поддержал предложение Троцкого.
В тезисах и докладе было чётко сформулировано, что́ является определяющей основой диктатуры пролетариата:
«Своё руководящее положение рабочий класс может, в последнем счёте, сохранить и укрепить не через аппарат государства, не через армию, а через промышленность, которая воспроизводит самый пролетариат. [...] Только развитие промышленности создаёт незыблемую основу пролетарской диктатуры. Сельское хозяйство, несмотря на то, что оно всё ещё находится у нас на низком техническом уровне, имеет первенствующее значение для всей экономики Советской России»[96].
Зависимость от сельского хозяйства не может оставаться долгой, поскольку
«промышленность, живущая за счёт бюджета, т. е. за счёт сельского хозяйства, не могла бы создать устойчивой и длительной опоры для пролетарской диктатуры. Вопрос о создании в государственной промышленности прибавочной стоимости есть вопрос о судьбе Советской власти, т. е. о судьбе пролетариата. Расширенное воспроизводство государственной промышленности, немыслимое без накопления государством прибавочной стоимости, есть, в свою очередь, условие развития нашего сельского хозяйства в социалистическом, а не в капиталистическом направлении. Через государственную промышленность пролегает, таким образом, путь к социалистическому общественному строю»[97].
В то же время тезисы и доклад в очередной раз указывали, каким образом должно происходить социалистическое преобразование в сельском хозяйстве, а именно,
«что признание крестьянством социалистических методов хозяйствования может быть достигнуто только наглядно-показательным путём, т. е. доказательством крестьянству на практике в течение ряда лет того факта, что коллективное хозяйство экономически выгоднее, рациональнее и т. п»[98].
Это показывает, что Троцкий солидаризовался с Лениным, уже неоднократно высказывавшимся по этому вопросу в том же ключе.
Тезисы были единогласно приняты съездом и в силу этого их следовало рассматривать как обязательную линию экономической политики. Однако большинство Политбюро, очевидно, противилось практической реализации линии, предложенной Троцким и утверждённой на съезде, поскольку, по-видимому, отныне законы межфракционной борьбы уже преобладали над доводами о пользе дела. В то время как тезисы были отложены в долгий ящик, Сталин обвинил Троцкого в том, что тот требует «сверхиндустриализации» за счёт крестьянства. Уже само понятие «сверхиндустриализация» в стране со столь слабой индустрией указывало на теоретический уровень подобных аргументов.
Надуманная враждебность Троцкого к крестьянству впоследствии стала одним из шаблонных аргументов при доказательстве его якобы вражды к «ленинизму». Наряду с остальными членами Политбюро Сталин также отверг требование Троцкого начать выработку долговременного экономического плана, приписав ему, что таким образом тот лишь жаждет стать «диктатором» над всей промышленностью. Стало совершенно очевидно, что в Политбюро происходила не только борьба за выбор направления движения (её результат был чрезвычайно важен для дальнейшего развития советского общества), но и что ей сопутствовали личные конфликты и в ней преследовались личные интересы. Короче говоря, это руководство не было на высоте поставленных перед ним исторических задач.
2.4.3. Внутрипартийная борьба за власть под лозунгом «ленинизм или троцкизм?»
После смерти Ленина в 1924 г. дискуссии приняли чрезвычайно острые формы, в итоге выплеснувшись наружу. Вместо того, чтобы единодушно проанализировать сложные задачи развития советской страны и сообща направить силы на поиск подходящих политических решений, Зиновьев, Каменев и Сталин развернули беспрецедентную травлю Троцкого с целью выставить его противником Ленина. В качестве предлога для организации клеветнических дебатов они воспользовались публикацией Троцкого об Октябрьской революции. Согласовав свои действия, все трое одновременно выступили с заявлениями и речами, в которых на основе фальсификаций, приписок и клеветы утверждали, что Троцкий
В этой кампании определённую роль сыграл тот факт, что в русской социал-демократии, а затем и в Российской Коммунистической партии, понятия «большевизм» и «ленинизм» использовались как синонимы, поскольку Ленин являлся вождём большевистской фракции, а затем — большевистской партии. Поэтому сторонников большевиков зачастую именовали ленинцами или сторонниками ленинизма, что совершенно не нравилось Ленину, ибо в его представлении большевизм являлся политическим течением, а не особой теорией, которую можно было поставить на одном уровне с марксизмом. Себя самого он всегда называл
Воспользовавшись этим словоупотреблением, члены «тройки», вопреки воле Ленина, превратили большевизм из политического течения в теорию ленинизма. Сталин в своих лекциях «Об основах ленинизма», прочитанных им в апреле-мае 1924 г. в университете имени Свердлова, заявил, что теперь ленинизм является марксизмом эпохи империализма и пролетарской революции[99].
Зиновьев написал пространную работу «Ленинизм», в которой, не представив убедительного определения ленинизма как теории, ограничился лишь различными пересказами, в которых политическое течение и теория были смешаны так же, как и у Сталина.
В своём докладе «Большевизм или троцкизм?» Зиновьев объяснял ленинизм так: «Ленинизм есть марксизм эпохи империалистских войн и мировой революции,
Всем этим Сталин и Зиновьев вызвали настоящий теоретический хаос, поскольку путаница между политическим течением и теорией послужила основанием тому, чтобы по аналогии сконструировать
Понятие «троцкизм» в русской социал-демократии было названием течения, которое не принадлежало ни к фракции большевиков, ни к фракции меньшевиков, а занимало промежуточное положение. Троцкий со своими сторонниками стремился преодолеть раскол партии на две фракции и восстановить первоначальное единство русской социал-демократии. Троцкий ошибочно полагал, что их политические разногласия о характере и движущих силах русской революции будут преодолены с ходом классовой борьбы. В течение ряда лет он развивал на основе теории марксизма ряд политико-идеологических положений, отчасти раскритикованных Лениным, который видел в них прежде всего завуалированные уступки меньшевикам, хотя на деле они по большей части совпадали со взглядами большевиков. При взгляде из сегодняшнего дня многие аспекты этой полемики кажутся не столь значительными, и они не были свободны от личного раздражения.
Это было связано с тем, что в начале своей политической деятельности Троцкий был сторонником Ленина и под его руководством активно и успешно принимал участие в журналистской работе «Искры», так что Ленин предлагал ввести его в редакционную коллегию газеты. Однако на лондонской партийной конференции РСДРП в 1903 г., когда разгорелась дискуссия об организационных принципах и уставе партии, вызвавшая раскол, Троцкий отошёл от Ленина, не разделяя его взгляда на организацию партии как сообщества «профессиональных революционеров». После недолгого участия во фракции меньшевиков Троцкий покинул и её, поскольку его политико-идеологические позиции, в особенности в отношении оценки приближавшейся русской революции 1905 г. и её движущих сил, стояли гораздо ближе к большевистским. Меж тем Ленин и большевики усматривали в поведении Троцкого некий акт предательства и встречали его тогда не только с недоверием, но и с враждебностью. Многое из полемики тех дней по прошествии времени кажется буквоедством, а подчас даже малодушным желанием одержать верх в споре — недостаток, столь часто сопровождающий дискуссии в группах политических эмигрантов. Как бы то ни было, на деле основывающиеся на марксизме взгляды Троцкого чаще всего были ближе ко взглядам большевиков, чем меньшевиков, которых он также критиковал и против которых боролся — но, как считали большевики, недостаточно последовательно.
Во всяком случае, Троцкий в развитии своих теоретических и политико-идеологических взглядов постепенно — прежде всего после краха II Интернационала — настолько приблизился ко взглядам Ленина, что после взрыва Февральской революции и своего возвращения в Россию сразу и последовательно занял позицию на стороне Ленина, активно поддержав его политику, в то время как ближайшие сотрудники Ленина — Каменев, Зиновьев, Рыков, а вместе с ними и Сталин — поначалу отвергли её, и лишь после серьёзных споров перешли на позиции Ленина (как выяснится позднее, и здесь с оговорками).
Сторонники Троцкого (около 4 000 человек) были приняты в в РКП(б) на VI съезде партии в июле 1917 г., а сам Троцкий был избран в Центральный Комитет, а затем и в позднее созданное политическое бюро. Теперь же Сталин и Зиновьев называли это так: Троцкий «прокрался», чтобы бороться против «ленинизма» изнутри и подменить его «троцкизмом». Ленин же, напротив, считал коллективное присоединение межрайонной группы под руководством Троцкого большим достижением, поскольку видел в нём объединение с большевиками лучших элементов революционного движения России.
Хотя в этой группе близких и многолетних соратников Ленина Троцкий как член Политбюро был «новичком», и недоверие и насторожённость к нему всё ещё оставались у некоторых бывших противников, но благодаря своим выдающимся способностям и своей энергичной деятельности он сумел добиться важного положения в партии. Он сыграл решающую роль в Октябрьской революции как председатель Петроградского Совета и руководитель Военно-революционного комитета. То, что Ленин поручил именно Троцкому создание и руководство Красной Армией, наглядно демонстрирует его особое доверие к надёжности и к способностям Троцкого. И тот факт, что Ленин в свои последние дни жизни в мыслях о будущем руководстве партии считал именно Троцкого наиболее способным — а не Зиновьева или Каменева, не говоря уж о Сталине, — говорит о его высокой оценке, несмотря на прежние сомнения и разногласия.
Зиновьев, Каменев и Сталин объявили ядром так называемого троцкизма теорию
Это стало откровенным искажением взглядов Троцкого — можно сказать, карикатурой. Поскольку главное содержание концепции перманентной (т. е. непрерывной) революции — Троцкий взял это понятие у Маркса, использовавшего его после буржуазной революции 1849–1849 гг. в «Обращении ЦК к Союзу коммунистов» — сводилось к тезису, что революция в России не может остановиться на решении буржуазно-демократических задач. Как сказал Маркс, интерес пролетариата состоит в том, чтобы не удовлетворяться достижением буржуазной демократии, а всё дальше продолжать революцию, пока наконец не будет достигнута победа пролетариата. Необходимо сделать революцию «непрерывной». Совершенно в том же смысле Троцкий утверждал, что буржуазно-демократическая революция в России не должна ограничиваться решением демократических задач: ей необходимо перерасти в пролетарско-социалистическую революцию, поскольку решающей движущей силой революции отныне является пролетариат в союзе с крестьянством. Если не вносить туман в этот тезис, то нельзя не видеть, что в принципе это та же самая концепция, которую в противоположность меньшевикам защищал и Ленин, заявлявший в «Двух тактиках социал-демократии», что из буржуазного характера революции ещё не следует, будто бы пролетариат больше не должен её развивать.
В ту пору между Лениным и Троцким развернулась полемика по второстепенным и скорее тактическим расхождениям в выдвинутых концепциях. Теперь эти разногласия были откопаны Сталиным, Зиновьевым и Каменевым, до предела раздуты и использованы в качестве доказательства принципиальной противоположности взглядов Ленина и Троцкого.
Наиболее абсурдной фальшивкой стало утверждение, будто бы Троцкий настаивал на революции без крестьянства: в соответствующих работах Троцкий уделил особое внимание важной роли крестьянства, в то же время совершенно верно показав, что из-за своего общественного положения в качестве мелких собственников и из-за своего расслоения оно на разных этапах революции будет занимать различное положение по отношению к целям пролетариата. Но для Сталина и для других противников Троцкого истинная суть этого давнишнего и к тому времени устаревшего спора была не важна, поскольку они стремились лишь оклеветать Троцкого как противника Ленина. Вся линия этих дебатов была направлена в прошлое, цеплялась за давно забытые эпизоды прежних споров, полностью упуская произошедшее тем временем развитие и изменение взглядов Троцкого и его отношения к Ленину и к большевизму в ходе Октябрьской революции, гражданской войны и строительства советской власти. Вместе с тем полностью игнорировалось и отношение Ленина к Троцкому на протяжении ряда лет.
Хотя в последние годы жизни Ленина Троцкий гораздо чаще других членов Политбюро высказывал согласие с его взглядами, после смерти Ленина он оказался в трудном положении. Фракционная «тройка» Зиновьева, Каменева и Сталина не только фактически изолировала его в Политбюро (к чему приложил руку и Бухарин), но наряду с этим Сталин удалил его ближайших сотрудников из Народного Комиссариата по военно-морским делам и окружил его собственными доверенными лицами, так что возможности Троцкого к действию всё более ограничивались, пока, в конце концов, он не был смещён с поста наркомвоенмора.
2.4.4. Сельскохозяйственные торговые кооперативы как путь к социализму?
В практической политике Сталина как генерального секретаря всё более преобладала, хотя и не без колебаний, линия Бухарина, Рыкова и Томского, которая в очевидном противоречии с решениями XII партийной конференции усматривала приоритетную задачу в поддержке сельскохозяйственного производства, поскольку производство хлеба было весьма важно как для снабжения городского населения, так и для экспорта. Однако эта линия пренебрегала развитием промышленности.
Поделиться книгой: