Помоги проекту - поделись книгой:
Муж скользнул по ней равнодушным взглядом и снова повернулся к телеэкрану.
Ирина заглянула в комнату сына. Тот, как всегда, сидел, уткнувшись в свой компьютер.
— Толик, я на дачу! Завтра утром вернусь, — сказала она почти весело, — суп в холодильнике, котлет я еще с вечера нажарила.
— Что, мам? — встрепенулся он. — На дачу? A-а, ну ладно.
Взгляд у него был совершенно отсутствующим, словно только что разбудили. Если бы на землю спустились марсиане, мальчик бы, наверное, тоже этого не заметил! В другое время Ирина подосадовала бы про себя, что сын слишком увлекся виртуальным миром и реальности почти не уделяет внимания, но сейчас была только рада, что все прошло так легко и просто.
Она вышла в прихожую, достала удобные туристские ботинки на толстой подошве, надела куртку с капюшоном… Вот, кажется, и все. Пора идти. Ирина в последний раз оглядела квартиру, словно вспоминая, не забыла ли чего, и решительно шагнула через порог.
Ехать пришлось долго. Сначала — добираться на метро до Курского вокзала. Ирина удивилась, сколько народу вокруг, несмотря на плохую погоду.
Вроде бы первомайские демонстрации отменили давно, а все равно люди едут куда-то, лица все больше радостные, оживленные… Молодежь целуется прямо на эскалаторах, дети несут смешные шарики, старушки выглядят принаряженными и торжественными. Все-таки в массовом сознании этот день был и остается праздником.
Даже завидно стало немного.
Вокзал встретил привычной суетой. Люди сновали туда-сюда, волоча за собой огромные баулы или чемоданы на колесиках, успокаивали хнычущих детей, жевали подозрительно пахнущие чебуреки, кого-то встречали или провожали, кто-то клянчил денег «на хлебушек», милиционеры неутомимо проверяли документы у лиц подозрительных национальностей.
В первый момент Ирина растерялась. Она и забыла, когда последний раз ездила на электричке. Витя обычно отвозил ее на машине и забирал обратно, поэтому теперь Ирина никак не могла сообразить, куда идти, где покупать билет, где стоят поезда… Людской поток оглушил ее, опутал сознание неумолчным гулом и суетой, ее толкали, наступали на ноги, а она могла только бормотать что-то вроде «извините, пожалуйста».
Ирина чувствовала себя совершенно беспомощной и обрадовалась от души, когда металлический голос объявил по радио:
— Электропоезд Москва — Тула отходит с четвертой платформы через пять минут. Остановки на всех пунктах.
Вот, как раз то, что нужно! Можно сказать, повезло. Правда, времени остается всего ничего, надо торопиться.
— Как на четвертую платформу пройти? — спросила Ирина у какой-то тетки, торгующей газетами.
— Сейчас через зал, потом налево и по переходу! — ответила Ирина довольно нелюбезно. Весь вид говорил: я вам не справочное бюро. — Там указатели есть, — буркнула продавщица и принялась перекладывать свой товар.
— Спасибо!
Ирина почти бегом припустила по длинному переходу, обгоняя приезжих с тяжеленными баулами и стараясь случайно не задеть нищих и бомжей.
Не опоздать бы! Вот, наконец, и четвертая платформа. И электричка стоит! Ирина купила билет, долго не могла сообразить, как засунуть его в прорезь турникета. Она чуть не плакала от своей беспомощности и непрактичности. Было очень страшно, что, пока она тут возится, поезд уйдет и придется ждать неизвестно сколько.
Контролерша, сжалившись, показала, как правильно вставить билет. На индикаторе турникета загорелся зеленый огонек, и Ирина вышла на платформу. Успела, успела! Может быть, если поездка началась удачно, то и дальше все будет хорошо?
В тамбуре нестерпимо воняло мочой и прокисшим пивом. Ирина от души пожалела тех несчастных, что живут в пригородах и вынуждены работать в Москве, каждый день так добираться в город и обратно. Хотя, с другой стороны, они же и пачкают…
Задержав дыхание насколько можно, Ирина вошла в вагон. Против ожидания, народу оказалось не так уж много. Наверное, погода всех распугала, но это только на руку. Вряд ли кто из соседей по даче приедет.
Ирина устроилась на жестком сиденье у окошка. Кажется, теперь можно немного расслабиться.
Электричка лениво ползла через всю Москву. За окнами мелькали заборы, дома, улицы, кишащие машинами, в вагон все время входили и выходили люди (больше, конечно, входили). Когда город остался позади, в вагоне уже было не протолкнуться.
Толстенная бабища в веселеньком розовом плаще-накидке выставила в проход ящик с помидорной рассадой, поставила под ноги огромную корзинку и плюхнулась с Ириной рядом, заняв почти все сиденье. Сразу стало очень тесно и неудобно, но пожаловаться она не посмела. Попробуй только скажи что-нибудь такой мамонтихе! Сразу нарвешься на грубость, а то и похуже…
От сознания собственной беззащитности Ирина совсем загрустила. В самом деле, долгие годы она прожила под защитой крепкого и надежного мужского плеча, ей почти не приходилось сталкиваться с миром, где человеку ежедневно приходится бороться за выживание.
Где-то люди месяцами не получали зарплату или зарабатывали такие гроши, на которые невозможно свести концы с концами, сидели без света и горячей воды, а то и вовсе оказывались без крыши над головой… Когда Ирина видела в новостях подобные сюжеты, она, конечно, сочувствовала несчастным, но это было далеко, как голод в Центральной Африке, и к ней не имело никакого отношения.
Что будет теперь, когда жизнь дала трещину? Когда нет ни профессии, ни полезных навыков, ни даже той жизненной хватки, которая вырабатывается с годами и помогает бороться с трудностями. Как зверь, выпущенный из клетки, погибает на свободе, не умея самостоятельно добывать пищу и спасаться от врагов, так и она, покинув свой тесный, но такой уютный и привычный квартирный мирок, рискует потеряться и сгинуть.
Мысли были неприятные. Ирина попыталась закрыть глаза, отвлечься немного, успокоиться… Она старательно повторяла про себя, словно заклинание: «Все будет хорошо… все обойдется…»
Под мерное покачивание вагона женщина и сама не заметила, как задремала. Во сне она вздрагивала, шептала что-то невнятное, даже стонала, так что соседка, та самая слоноподобная бабища, пересела от греха подальше на другую скамейку, ворча себе под нос что-то вроде: «Ну ее, припадочная какая-то!»
Ирине снилось, будто она пробирается сквозь густую чащу. Странный это был лес — мертвый, будто после пожара. На небе, затянутом тяжелыми низкими тучами, чуть светила бледная луна. Кругом — только черные деревья, тянущие к небу обгоревшие ветки, горы валежника, сухая трава, маленькие озерца, наполненные черной, словно смола, водой… Идти было трудно, ноги подкашивались при каждом шаге, в горле першило от гари и копоти, но Ирина — или та женщина, которой она была сейчас, — упорно двигалась вперед.
Но еще страшнее стало, когда интуиция подсказала, что здесь, в этом лесу, она не одна! Ирина просто спиной чувствовала чей-то взгляд — неотрывный, внимательный… очень заинтересованный. Голос здравого рассудка (по крайней мере той его части, которая могла сохраниться в такой ситуации), кричал: «Не оборачивайся! Не смотри!», но она медленно повернула голову — и увидела такое, от чего ноги приросли к земле.
На нее в упор смотрели ярко-желтые глаза. Кому они принадлежали, Ирина не могла рассмотреть, как ни старалась. Это существо не имело определенной формы — просто сгусток темноты, вроде большого облака, и в то же время оно было горячим, плотным, вполне осязаемым. Ирина чувствовала нестерпимый жар, исходящий от него, а еще — огромную силу, перед которой она была, словно кролик перед удавом.
Непонятное создание смотрело внимательно, словно изучало ее. Хотелось бежать — но руки и ноги не двигались, хотелось крикнуть — но горло сковало, и невозможно было выдавить ни звука.
Она стояла перед ним, обмирая от страха, и понимала, что сейчас произойдет что-то ужасное, непоправимое, такое, чего она и представить себе не может…
— Станция Теплые Ключи! — прокаркал металлический голос из динамика.
Ирина вздрогнула всем телом и проснулась. Надо же, чуть не проехала! Она вскочила, подхватила свою сумку и рванулась к выходу, спотыкаясь и наступая на чьи-то ноги. Вслед ей неслись возмущенные возгласы:
— Вы что, женщина, спите что ли? Внимательнее надо быть!
— Извините… Извините… — рассеянно бормотала Ирина. В последний момент она выскочила на платформу, и тут же за спиной захлопнулись автоматические двери.
Поезд тронулся. Ирина проводила его взглядом. Вагоны быстро пронеслись мимо, и вот уже она осталась совсем одна. Женщина поежилась от холода и поглубже спрятала руки в карманы куртки. Ее знобило, и сон казался дурным предзнаменованием… На миг захотелось забыть про свою затею, дождаться другой электрички и вернуться в Москву.
«Нет, нет, нельзя поддаваться слабости! — одернула она себя». Просто сидела неудобно и в вагоне было слишком душно, вот подсознание и среагировало таким странным образом…» Ирина как-то смотрела научно-популярную передачу, где седенький профессор с бородкой клинышком долго рассказывал о том, как проблемы в реальной жизни человека трансформируются в ночные кошмары. Ничего удивительного, что приснилось такое! Уж чего-чего, а неприятностей и переживаний у нее в последнее время было достаточно.
К тому же и погода не радует… Окружающий пейзаж был серым и безрадостным. Это летом, когда все цветет и зеленеет, здесь просто рай, а сейчас солнца не видно из-за серых туч, моросит мелкий противный дождь, деревья под ветром качают ветками, словно пытаются разогнать облака, и даже небо кажется холодным и хмурым.
Ирина спустилась с платформы по выщербленным ступенькам, перешла железнодорожные пути, миновала приземистое кирпичное здание билетных касс с наглухо заколоченным окошком и маленький магазинчик под гордой вывеской «Мини-супермаркет». Глупость, конечно, если вдуматься — все равно что «жареный лед». Самым ходовым товаром здесь была дешевая водка и лапша в пластиковых корытцах, а за прилавком всегда стояла продавщица Клава, которая иногда отпускала местным алкашам водку и пиво в долг. Ирина почему-то немного побаивалась ее — слишком уж самоуверенный вид был у этой бабы в несвежем халате, с вытравленными перекисью до соломенной желтизны волосами, всегда слишком ярко накрашенной и увешанной штампованным золотом. Ирина даже в магазин старалась не заходить без крайней необходимости и всегда просила Витю привозить из города все, вплоть до мелочей вроде соли и спичек.
Но сейчас магазин закрыт и на дверях висит тяжелый замок. Наверное, все, кто хотел, уже отоварились и отмечают праздник дома…
Впереди простиралось бывшее колхозное поле, где когда-то сажали картошку. Колхоз «Светлый путь» развалился давным-давно, теперь на его угодьях только одуванчики растут. Правда, кое-где, на участках, которые ушлый председатель подсуетился продать, строятся новорусские кирпичные коттеджи, вокруг них день и ночь суетятся смуглые рабочие из южных республик, которых местные почему-то прозвали «талибами».
Кто-то из сельчан, оставшихся не у дел, сумел найти работу в Москве, кто-то выращивает клубнику и овощи на приусадебных участках, но большинство проводят дни и ночи в беспробудном пьянстве, зимой залезают в пустующие дачи и тащат все, что попадется под руку, вплоть до постельного белья и компотов из погреба, сдают на пункты приема цветных металлов то, что могут унести, начиная с кастрюль и заканчивая кладбищенскими оградками… В прошлом году кабель срезали, так неделю без света сидеть пришлось.
«Остается только надеяться, что к нам не забрались!» — с тревогой подумала Ирина. Только этого еще не хватало…
Вдалеке сквозь серую морось дождя чуть виднелись дачные домики, огороженные высоким забором, а еще дальше начинался лес. Ирина тряхнула головой и решительно зашагала по узкой утоптанной тропинке прямо через поле.
День уже клонился к вечеру, когда она наконец-то добралась до своей дачи. Ирина устала, замерзла, ноги промокли, в ботинках противно хлюпала вода. Фирменная обувка из дорогущего магазина не выдержала российской грязи.
Дом встретил промозглым холодом. Хорошо бы, конечно, камин затопить, чтобы долго-долго смотреть на огонь, слушать, как трещат дрова, но с поленьями возиться было неохота. Ирина сняла протекшие насквозь, вымазанные грязью ботинки, надела теплые вязаные носки, включила отопление на полную мощность (хорошо еще, что Витя настоял его поставить), присела на диван, закутавшись в пушистую вязаную шаль, и задумалась.
Чем меньше оставалось времени до полуночи, тем неспокойнее становилось на душе. Сейчас, когда Ирина оказалась лицом к лицу с пугающим действом, которое придется исполнить, решимость оставила ее. Впервые она задумалась: а что будет дальше? Сработает ли колдовство? Или, проделав все, что приказала Альвина, она так и останется ни с чем и надежды окажутся напрасными?
Ирина даже подосадовала на себя немного, что заварила всю эту кашу. Вот дурочка, поверила шарлатанке! Хорошо еще, что деньги та не потребовала отдать сразу… Хоть в этом повезло. Честная оказалась ведьма, как-то странно даже.
Но сама-то хороша! Как могла она, взрослая и умная женщина, всерьез воспринять какую-то мистическую чушь? Сидела и кивала, развесив уши… Просто сумасшествие какое-то, темное, дремучее суеверие! Не иначе как эта самая колдунья владеет техникой гипноза, чтобы дурачить таких, как она, простофиль.
«Вот и сиди теперь, как дура, в холодном доме! — строго сказала себе Ирина. — И это только цветочки! Надо еще в лес идти, зарыть под осиной этот проклятый узелок, к которому даже прикоснуться противно, да так, чтобы никто не увидел! Просто шпионский детектив какой-то».
Женщине опасно бродить в одиночку. Можно нарваться на пьяных сельчан или гастарбайтеров с соседней стройки. Один Бог знает, что может им взбрести в голову — убьют, ограбят, изнасилуют…
Ирина почувствовала, что еще немного — и она просто никуда не пойдет. Разумные аргументы окажутся сильнее детской наивной веры в чудо, она не посмеет выйти за порог в ненастную ночь, просидит до утра на диване, жалея себя и размышляя над несправедливостью судьбы. А утром утрет слезки, вернется в город…
И лишит себя последнего шанса хоть как-то наладить свою жизнь.
Ирина откинула прядь волос, упавшую на лоб. Нет, так не пойдет! Если уж решила идти до конца, то должна прогнать прочь все сомнения. Другого выхода все равно нет, и если остается хоть самая маленькая возможность, нужно попытаться. Иначе потом всю оставшуюся жизнь будет корить себя и гадать — а вдруг это помогло бы? Вдруг можно было вернуть Витю, и все у них наладилось бы, стало как прежде, а она отказалась, струсила, отступила в последний момент.
Ирина посмотрела на свои маленькие наручные часики да так и ахнула. Ничего себе, уже почти одиннадцать! Странно, она не заметила, как бежит время. Казалось, просто присела на диван передохнуть на несколько минут, а на самом деле вон сколько прошло!
Надо поторапливаться, до полуночи осталось не так уж много.
Женщина встала, надела куртку и с сомнением покосилась на промокшую обувь. Нет, так не годится! Еще не хватало воспаление легких схватить. В кладовке отыскала резиновые сапоги, в которых обычно ходила за грибами, и натянула поверх шерстяных носков. Стало гораздо теплее и уютнее, Ирина даже приободрилась немного, предстоящая ночная прогулка по лесу уже пугала не так сильно. Бережно положив в карман тряпичный сверточек, она глубоко вздохнула, как человек, который собирается прыгать в холодную воду, и вышла из дома.
К ночи сильно похолодало, ветер бросал в лицо холодные капли дождя пополам со снегом. Сквозь плотную пелену облаков почти не видно было луны. Только шагнув за порог, Ирина поежилась. Ее бил озноб не столько от холода, сколько от страха. Хотелось вернуться, закрыть дверь на замок, разжечь камин и сидеть перед ним до самого утра, поддерживая огонь, чтобы не пустить ночную темноту в дом, а холод — в сердце…
Ну ее, эту ведьму с ее дурацкими обрядами! Может, как-нибудь все образуется?
Нет. Не нужно себя обманывать. Ирина вспомнила лицо Виктора, его равнодушный взгляд, резкий голос по телефону и этот ужасный запах чужих духов. Само по себе ничего не образуется, это ясно как дважды два. Она и так уже слишком долго находилась в блаженном неведении, так хотя бы теперь надо смотреть правде в глаза.
Ирина тщательно заперла дверь и, обогнув дом, пошла к калитке по дорожке, аккуратно вымощенной гранитной плиткой. Ветка старой яблони, которую Витя давно собирался спилить, да все руки не доходили, зацепилась за рукав куртки. Казалось, даже дерево пытается ее удержать…
Ирина резко высвободилась, и с дерева на нее обрушился целый град холодных капель. Она вышла за калитку, огляделась. В тусклом свете бледной луны, выглядывающей из-за облаков, все вокруг казалось призрачным, неживым. Даже соседские дачи выглядели зловеще, словно дома с привидениями из дешевых ужастиков. Ни в одном окне не горит свет… Значит, никто из соседей не приехал, всех погода распугала.
«Это даже хорошо, — успокаивала себя Ирина, шагая через глубокие лужи, — по крайней мере меня никто не увидит… Сработает колдовство или нет — еще неизвестно, а вот дурацких вопросов точно не избежать. Марья Петровна, например, ужасная сплетница».
Ирина на мгновение представила себе сморщенное, как печеное яблоко, лицо соседки с горящими любопытством глазами. «А куда это вы, Ирочка, ходили среди ночи? Да еще в такую погоду? Я прямо испереживалась вся — не случилось ли с вами чего-нибудь! — Ах, не волнуйтесь, Марья Петровна! Просто грибочков хотела набрать… А если правду говорить, собиралась приворожить мужа, чтобы он не бегал по девочкам, как борзой кобель, но из-за вас теперь ничего не получится».
Представив себе этот диалог, Ирина чуть не прыснула со смеху. На мгновение она позабыла и холод, и страх, но тут где-то далеко зло, надрывно залаяла собака. Потом ненадолго замолкла и вдруг завыла горестно и безнадежно, словно по покойнику.
Ирина ускорила шаг. От веселого куража не осталось и следа. «Тоже мне, нашла время шутить! — думала она. — Надо как-то… Настроиться, что ли. Ведь не шишки собирать иду».
Она старательно думала о том, что все у нее получится, что Витя вернется к ней, снова будет таким же заботливым и милым, а она никогда ни словом, ни взглядом не упрекнет его… И он не узнает, на что ей пришлось пойти, чтобы сохранить их счастье. Как Стелла Фергюссон в романе «Падающие листья», которая взломала секретные коды в швейцарском банке, когда любимому мужу понадобились деньги на операцию из-за опухоли мозга. Может, она и нарушила закон, но с другой точки зрения эта женщина вовсе не преступница, а героиня!
Впереди показались высокие железные ворота, открывающие въезд на территорию дачного кооператива. Ирина отодвинула засов, и тяжелые створки со скрипом распахнулись.
Влево идет дорога на станцию. Дорога — это слишком громко сказано, просто грунтовый проселок. В дождливую погоду его размывает, так что проехать становится трудно, дачники на собрании регулярно говорят о том, что надо бы заасфальтировать подъездные пути как следует, но этим дело и заканчивается. Собирать деньги, составлять сметы, согласовывать вопрос в местной управе и потом следить за ходом работ — дело нелегкое, требующее немало времени и сил, а заниматься этим некому. Потому дорога из года в год остается в том же плачевном состоянии — рытвины да ухабы…
Но если свернуть на тропинку, пройти вдоль забора, то, как только дачные домики останутся позади, окажешься в лесу, на просеке, ведущей в никуда. Кто и зачем когда-то затеял прорубать ее — неизвестно, но она заканчивается метров через триста. А дальше — только узенькие тропинки, протоптанные грибниками и туристами.
Когда-то Ирина ходила сюда с маленьким Толиком, но каждый раз чувствовала себя в лесу очень неуютно. То пить хочется, то комары кусают, то ребенок отошел на два шага и пропал в густых зарослях пышного папоротника… И все же ходила, словно отрабатывая какую-то повинность — должен ведь мальчик узнать, что такое лес! По правде говоря, опасалась, что сын начнет бегать туда с деревенскими сверстниками, а это не совсем подходящая для него компания.
Ирина шла и просто не узнавала дачный подмосковный лесок — такой знакомый, привычный, исхоженный вдоль и поперек. Сейчас, ночью, он выглядел совершенно иначе… Деревья раскачивались на ветру, ветки их, лишенные пока молодой листвы, выглядели как высохшие руки узников неведомой темницы. Даже тонкие березки, такие милые и нежные, казались теперь зловещими, словно девы-плакальщицы из старинных легенд.
Все время раздавались какие-то шорохи, скрипы, один раз Ирине показалось даже, что совсем рядом раздался тонкий пронзительный крик. Сердце бешено колотилось, и каждый удар отдавался болью в груди. Не хватает еще концы отдать прямо здесь, в этом чертовом лесу!
Она схватилась за корявый ствол, чтобы не упасть, и несколько минут стояла так, стараясь дышать медленно и размеренно, пока сердце не вошло в привычный ритм и дыхание не успокоилось немного.
Ничего-ничего, это всего лишь минутная слабость! Не время ей предаваться сейчас, когда предстоит пусть и неприятное, но совершенно необходимое дело.
Может быть, самое важное в жизни.
Ирина повыше застегнула молнию на куртке, накинула капюшон и зашагала дальше. Ноги не слушались, предательски подгибаясь при каждом шаге. Утешало только то, что до заветной полянки, где росла осина, оставалось совсем недалеко.
Ближе к полуночи дождь прекратился. На небе показалась полная луна. Сквозь голые кроны деревьев хорошо был виден ее бледный лик. В лесу стало удивительно тихо. Серебристый свет заливал все вокруг, и деревья теперь стояли торжественно и гордо, словно ждали чего-то важного, что вот-вот должно произойти.
Лес стал понемногу редеть. Вот и заветная полянка… В лунном свете, кажется, каждую веточку можно было разглядеть. Вот и место от кострища, а чуть дальше — та самая осинка, что когда-то показывала Толику. Дерево заметно подросло, но это было оно, несомненно оно! Ирина обрадовалась, что память не обманула ее. Близость цели прибавила сил. Посмотрела на часы и ахнула. Без пяти двенадцать!
Время на исходе, его почти совсем не осталось… Ирина почти бегом пустилась к заветному дереву. Думала только об одном: если не успеет, все будет зря! Быстрее, быстрее, уже немножко осталось…
Она упала, больно стукнувшись коленом о торчащий из земли корень, и чуть не заплакала. Руки содраны в кровь, одежда в грязи, кажется, даже губа разбита… Рот наполнился чем-то теплым и противно-соленым. Кровь. Даже передний зуб шатается слегка. Встать было очень трудно, но все же она справилась и, еле передвигая ноги, качаясь, словно пьяная, побрела к осинке. Вот и она, наконец-то!
Ветки дерева мелко-мелко тряслись, словно от страха. Ирина подошла к нему с некоторой опаской, зачем-то потрогала ствол…
Только сейчас сообразила, что не взяла с собой никакого инструмента, чтобы выкопать ямку, даже небольшую и неглубокую. Но не возвращаться же назад! Женщина опустилась на колени и принялась голыми руками разгребать землю. Это оказалось непросто — слежавшийся дерн никак не хотел поддаваться. Содранные ладони отчаянно болели, Ирина сломала ноготь на указательном пальце, кровь потекла на землю, но она не остановилась до тех пор, пока не получилась ямка глубиной сантиметров пятнадцать. Рыть глубже не было сил.
Она достала из кармана куртки маленький сверток, опустила в ямку, старательно присыпала землей и еще ногой утоптала, чтобы наверняка. Ну вот, кажется, и все! Ирина бросила последний взгляд на результат своего труда и повернулась к лесу.
В этот миг снова потемнело. Луна спряталась за тучами, но не это заставило Ирину застыть на месте от ужаса. Совсем рядом она увидела ярко-желтые глаза! То существо, которое так напугало ее, было совсем рядом. Ирина почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Голова кружилась, во рту еще стоял противный солоноватый привкус крови, но главное — она была в полной власти этого страшного нечто, рожденного из темноты. И прямо сейчас оно может сделать с ней что угодно…
Собрав последние силы, женщина закрыла лицо руками, отчаянно закричала и бросилась бежать.
Обратный путь Ирина помнила смутно. Она брела наугад, не разбирая дороги, несчетное количество раз спотыкалась и падала, поскальзывалась в раскисшей грязи, поднималась на ноги и снова шла вперед. Больше всего боялась, что не хватит сил встать, и тогда она останется в этом проклятом заколдованном лесу навсегда.
Ирина выбилась из сил, когда в просвете между деревьями показалась просека. «Наконец-то! Совсем немножко осталось!» — подбадривала она себя.
Тяжелые железные ворота громко заскрипели, снова залаяла собака, но теперь Ирина обрадовалась ей, как старой знакомой. Этот лай означал близость жилья, людей, обжитого пространства…
Как ни спешила Ирина попасть домой, но все же тщательно задвинула железный засов и еще подергала для верности.
Дальше — уже легко. Путь до своей дачи Ирина преодолела в считаные минуты, словно второе дыхание открылось.
Соседские дома больше не казались зловещими, наоборот, сейчас они выглядели такими симпатичными и милыми, почти родными. Даже темные окна уже не пугали.
Поделиться книгой: