Бой не вечен. Гарантирую жизнь

– Да я давно смирился, плохо, что вместе с нами страдают наши друзья и близкие. Может быть, и в самом деле мы должны идти по жизни в одиночестве?

Между гор и долин Едет рыцарь, один, Никого ему в мире не надо. Он все едет вперед, Он все песню поет, Он замыслил найти Эльдорадо, —

процитировала Мария.

– Чьи это? – заинтересовался Егор.

– Эдгара По. Ты его не любишь?

– Почему не люблю? Один его «Ворон» стоит того, чтобы считать его гениальным поэтом. Но помню мало. – Егор подумал и прочитал:

Дорогой темной, нелюдимой, Лишь злыми духами хранимой, Где некий черный трон стоит, Где некий Идол, Ночь царит, Из крайних мест, в недавний миг, Я дома своего достиг.

– Я поняла. – Мария с любопытством и откровенным удивлением посмотрела на ставшее задумчивым лицо Крутова. – Ты, оказывается, не простой полковник, господин бывший полковник, если помнишь даже такие строки. Мне больше нравится у По его «Мисс Луизе Оливии Хантер»:

Прочь бегу, но знаю: От себя бегу. Тщетно заклинаю: Отпустить слугу. Как в цепях, тоскую, Силу колдовскую Сбросить не могу.

– Великолепные стихи! Но все же я больше люблю Бальмонта и Блока.

– Почему именно Блока?

Егор помолчал.

– Блока любила моя первая жена. Я специально заучивал том за томом, могу цитировать бесконечно.

– Где она теперь? Я имею в виду жену.

– Она… погибла.

Мария прикусила губку, накрыла ладонью руку Егора.

– Извини, я не знала. Прочитай мне что-нибудь из Блока. Но если тебе тяжело вспоминать, то не надо.

Егор хотел отказаться, однако пересилил себя и медленно прочитал:

Зачумленный сон воды, Ржавчина волны. Мы – забытые следы Чьей-то глубины.

Мария подождала немного, но, видя, что он не собирается продолжать, перевела разговор на другую тему.

– Мы, кажется, забыли тоник или минералку, пить хочу.

Егор заказал напитки, проговорил в продолжение темы:

– А ты знаешь, что кока-кола вначале была зеленого цвета, как наш тархун?

Мария улыбнулась, понимая желание собеседника выглядеть естественным. Егор это заметил, очнулся от воспоминаний, залпом допил шампанское и принялся за салаты.

– Панкрату надо помочь. Один он там с бандитами не справится.

– Он не один, хотя еще не знает об этом. Ему поможет Витязь.

– Не Георгий случайно?

– Нет. Георгий сейчас в Москве.

– А куда девался дед Спиридон? Мне так никто и не сказал. Пропал человек, и никто не волнуется, не ищет.

– Спиридон… ушел, – сказала Мария с заминкой. – И неизвестно, вернется ли.

– Куда он ушел? – не понял Егор.

– Честно говоря, я сама не знаю. Он как бы здесь, на Земле, участвует в работе Предиктора, и в то же время в тех мирах, куда доступ воспрещен не только простым смертным, но и Ходокам, и даже Витязям.

– Жаль, – искренне огорчился Крутов. – Я думал, он останется моим учителем.

– Проявленный учитель необязателен, – изогнула бровь Мария. – Если ты слышишь подсказку слоя Акаши, свой путь сможешь организовать и без «живого» наставника. Дано это не всем, но ты Витязь, да к тому же еще вооруженный живой, и должен понимать, когда это оружие стоит пускать в ход.

Крутов встретил иронично-осуждающий взгляд ведуньи и понял, что она знает об его утренней стычке с «экспроприаторами» Бориса Мокшина. Отвел глаза.

– Я стараюсь.

– Плохо стараешься. Между прочим, вы очень похожи с Ираклием: оба сильные, умные, мужественные, но не дальновидные и жесткие, не умеющие отступать. А деятельность Витязя, между прочим, не только и не столько махать мечом во имя справедливости, непрерывно воевать со всем миром, но предугадывать, предвидеть и исправлять ошибки и изломы мировых линий до того, как они произойдут.

– Выиграть бой до его начала… – пробормотал Егор.

– Вот именно. Дед оставил тебе целый пакет правил живы, вот и занимайся, постигай мир через призму древнего мировоззрения.

– Я занимаюсь…

– Всей мощью живы ты еще не овладел, дед дал тебе только основы, остальное ты должен взять сам.

Егор покатал по тарелке маслину, поднял взгляд.

– Ты приехала, чтобы прочитать мне мораль? Или сообщить о новом Замысле?

Мария усмехнулась, поднимая бокал с шампанским.

– Я приехала оценить твою готовность, полковник. Давай выпьем. Как там говорил Панкрат? За успех безнадежного дела.

Егор криво улыбнулся, поднимая свой бокал, они чокнулись, сделали по глотку.

– Ну, и как ты оцениваешь мою готовность?

– На троечку, дорогой Витязь, на троечку. Но ради одного этого я могла бы и не приезжать. Тебе была нужна помощь, поэтому я здесь.

– Я никого не звал…

– Звал, хотя и не вслух.

– Чем ты можешь мне помочь?

Мария открыла сумочку, покопалась в ней и передала Крутову тяжелый кругляш серебряного медальона на цепочке, на котором был выгравирован ромб с вогнутыми сторонами, пронизанный идущими из центра лучами.

– Что это?

– Передай этот оберег Лизавете.

– Что он означает?

– Не беспокойся, я не собираюсь заколдовывать твою жену, чтобы она тебя забыла. Этому священному талисману более трех тысяч лет, его передала Лизке баба Евдокия.

– Берегиня Спиридона…

– К тому же он заговорен волхвами и должен помочь твоей собственной берегине. А теперь давай поговорим о наших общих проблемах, и я поеду.

– Куда? – уставился на женщину Крутов. – Ты уезжаешь? И даже не навестишь… Лизу?

– Зачем? – с улыбкой покачала головой Мария. – Я Ходок, и мое задание требует немедленного выполнения. Мне известно, что в Жуковке построен храм Черного Лотоса. Ты знаешь, где он расположен?

– На берегу Десны, недалеко от жуковского дома отдыха.

Мария внимательно посмотрела в глаза Егора, сказала утвердительно:

– Ты там был.

Крутов нехотя кивнул.

– Сподобился, пришлось побывать, хотя внутрь меня не пустили.

– Возможно, твоим первым заданием по Замыслу будет работа с этим храмом Сатаны. Теперь о другом. Ты случайно не знаешь, где сейчас находится Георгий Мокшин, первый муж Лизы?

Крутова взяла оторопь. Показалось, Мария читает его мысли.

– Он… в деревне, в Ковалях. Приехал отпраздновать день рождения брата… нас пригласил, точнее, Елизавету.

– С ним надо установить контакт.

– Зачем?!

– Об этом с тобой поговорит тот, кто реализует Замысел. Я же только передаю, что мне велено.

– И как долго мне ждать этого… реализатора?

– Недолго. Жди. И постарайся ни с кем не конфликтовать, такие деяния, как правило, не одобряются.

– Кем? – угрюмо набычился Крутов.

– Волхвами. Укладом жизни. Традицией русского пространства. Живой, наконец. Достаточно?

Егор усилием воли задавил растущее в душе раздражение – он не любил, когда говорили недомолвками, намеками, а тем более, когда заставляли делать что-то вопреки его воле, – и поднял бокал.

– За успех безнадежного дела!

Мария встала, обошла столик, нагнулась к нему и поцеловала.

Через полчаса они попрощались, и ведунья, способная свести с ума кого угодно, уехала на вишневой «Ладе», которая, как оказалось, стояла почти рядом с джипом Егора. Мария словно заранее знала, где они будут ужинать, и оставила свою машину неподалеку.

Крутов постоял у ресторана, в задумчивости глядя вслед удаляющимся красным стоп-сигналам, нащупал в кармане пальто медальон и вдруг понял, что не сможет посмотреть в глаза Елизавете.

– Дьявольщина!.. – выругался он занемевшими губами.

Медальон-оберег в сжатой ладони отозвался успокаивающим теплым звоном, как бы говоря: не волнуйся, все будет хорошо. Егор глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух и зашагал к своей машине, все еще чувствуя на губах прощальный поцелуй Марии.

Нижний Новгород

ФЕДОТОВ

Мария уехала, не предупредив, когда вернется в город, и Ираклий познал два периода тоски при расставании с любимой женщиной: первый – в тот же вечер, второй – два дня спустя, когда ему показалось, что она не приедет никогда. Тоска не прошла даже после сеанса лунг-гом, обычно быстро успокаивающего нервы, и он вдруг с пугающей ясностью осознал, что между Марией и Крутовым вполне могли возникнуть какие-то отношения, изменяющие зыбкое равновесие типичного треугольника.

В понедельник вечером Ираклий дошел до такой глубины самоанализа, что чуть не взвыл от расстройства, после чего, торопливо одевшись, вышел из дома подышать свежим воздухом и весной.

Воздух действительно оказался свежим, накрапывал дождик, кое-где еще под стенами домов лежали нерастаявшие грязные пласты снега, но это не мешало всем владельцам собак выгуливать свое драгоценное зверье, лающее, рычащее и гадящее где придется. С недавнего времени, столкнувшись с явлением массового выгула, – на Алтае такое явление распространения не получило, – Ираклий сделал вывод, что все любители собак в прошлой жизни сами были собаками или иными животными. Во всяком случае, объяснить страшную любовь нижегородцев к собакам Федотов ничем иным не мог.

Он пересек двор, вышел на улицу Белинского и побрел по направлению к парку, не особенно задумываясь, куда идет и зачем. Ощущение, что он здесь никому не нужен, усилилось, настроение упало безнадежно, хотелось бросить все и уехать домой, на родину… или в Жуковку, чтобы увидеть Марию, сказать ей: прощай! – и опять же уехать на Алтай.

Ираклий усмехнулся, понимая, что корни его нынешнего нервного состояния растут из ревности, попытался встряхнуться. И в это время сама судьба пришла ему на помощь, посылая для повышения тонуса неплохую разрядку. Только он остановился напротив сверкающей вывески казино «Волга», раздумывая, не завернуть ли туда, посидеть в баре или поиграть в боулинг, как вдруг рядом резко затормозила серая «Лада»-»восьмерка», обдав плащ и брюки Федотова водой из лужи.

Ираклий глянул на свой испорченный плащ, обошел машину, постучал ногтями по тонированному стеклу, приглашая сидящих выйти. Приоткрылась дверца, выглянул крупногабаритный короткостриженный водитель, то ли небритый, то ли отращивающий бороду.

– Чего надо?

– Извиниться не хочешь? – поинтересовался Ираклий, переживая приступ гнева, но пока сдерживаясь.

– Чего? – вытаращился владелец «восьмерки». – Оборзел, что ли?

Ни слова не говоря, Ираклий рванул дверцу на себя, открытой ладонью сплющил ухо водителя о его же череп, а затем щелкнул в лоб, отбивая охоту вылезать и выяснять отношения. Однако в кабине «Жигулей» находились еще двое таких же небритых ребят, для которых урок не пошел впрок. Торопясь, они посыпались из машины, клокоча как самовары, крепко сбитые, в джинсовых куртках, с татуировкой на кулаках и на пальцах, что являлось отличительным знаком местной бандитской шпаны, и Ираклий с удовольствием «отметелил» обоих на глазах пораженных охранников казино, не посмевших вмешаться в разборку.

Этот инцидент со шпаной изменил настроение бывшего полковника, но ненадолго. Во-первых, самому стало противно, будто он испачкался в грязи еще раз. Во-вторых, пришло неприятное ощущение скрытого наблюдения, что заставило Федотова вспомнить о своих непростых отношениях с «Надежными ребятами», предлагающими «защиту и охрану», а также с финансистами, требующими возврата вклада. Поколебавшись, он в казино все же заходить не стал, побрел назад, к дому, прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь определить, кто и откуда за ним следит. Однако напряжение нарастало, чувствительная сигнальная система организма все настойчивей посылала импульсы тревоги, так что Ираклий в конце концов привел себя в состояние боевой готовности и задумался над вариантом исчезновения, чтобы стряхнуть предполагаемый «хвост». Но опоздал.

Только он собрался перебежать перекресток и нырнуть в арку ближайшего дома, как на перекресток лихо вырулила черная «Волга» и точно такая же «Волга» закупорила въезд в арку, сквозь которую также можно было пройти к дому коротким путем.

Прохожих по причине позднего вечернего времени и дождливой погоды было мало, фонари светили тускло, обстановка благоприятствовала маневру неизвестных лихачей, точно знавших, кто им нужен, и первой мыслью Ираклия была мысль благоразумно смыться с места событий, благо бегал он отлично и знал еще один короткий путь домой. Однако благоразумие улетучилось, когда он узнал в «крутых коммандос», облаченных в пятнистые куртки, картинно выскакивающих из машин и окружавших его, представителей охранной фирмы «Надежные ребята».

– Весна пришла, орлы прилетели… – пробормотал Ираклий, прикидывая свои возможности.

Если бы эти «орлы» знали, в каком состоянии находится их «клиент», а главное – что он мастер боя, поостереглись бы, наверное, действовать так театрально и нагло, но ребята ни о чем таком не догадывались и продолжали спектакль, уверенные в своем превосходстве и силе.

Вперед вышел высокий молодой человек в блестящей куртке с поднятым воротником. У него были длинные волосы, темные очки (поздним вечером!) и серьга в ухе. Он был одним из тех, кто уже навещал офис Федотова.

– В последний раз спрашиваем, – сказал он, лениво растягивая слова. – Ты подпишешь контракт с фирмой или нет?