По проспекту в обе стороны текла река прохожих. В одном месте эта река закручивалась водоворотом и раздваивалась, обтекая какого-то человека, как поток обтекает застрявшую в реке корягу.
Ирина двинулась наперерез потоку, приблизилась к месту завихрения. Там стоял парень с длинными светлыми волосами и глупой жизнерадостной улыбкой. Заметив интерес в глазах Ирины, он еще больше оживился и протянул ей яркий листок:
– Только на этой неделе вы можете получить в салоне красоты «Офигения» грандиозную скидку на процедуру ядерного пилинга, электронного лифтинга и лазерной криотерапии! Не упустите свой шанс, девушка!
– Спасибо, – Ирина взяла у парня листовку и проговорила вполголоса: – А вы здесь все время стоите?
– Да, все время… здесь место хорошее, людей всегда много, купоны хорошо разбирают…
– И вы, наверное, все замечаете?
– Ну, вообще-то да…
– И двадцатого числа вы тоже здесь были?
– Двадцатого? – Жизнерадостности во взгляде парня заметно поубавилось, он что-то начал мысленно подсчитывать. – А это какой был день недели?
– Вторник.
– А в чем дело? Почему вас именно этот день интересует?
– Да, собственно, ни в чем… – Ирина замела хвостом. – Я просто вижу, что вы такой наблюдательный, сообразительный, внимательный человек, так вот хотела спросить…
Обычно такая грубая лесть действовала на мужчин, но на этот раз она не сработала. Парень настороженно взглянул на Ирину и проговорил, понизив голос:
– Девушка, я вам купон на скидку дал? Дал. Если хотите, могу еще дать. Мне не жалко, чем больше раздам, тем лучше. А насчет остального… вот зачем вам вопросы эти задавать?
– А я в газете работаю! – на ходу сочинила Ирина. – Наши читатели хотят знать…
– Ах, в газете! Так вот вы лучше ее спросите! – Парень показал на кого-то за спиной Ирины.
Ирина обернулась, но не увидела никого заслуживающего внимания. Только обычные прохожие, стремящиеся куда-то по своим обычным делам. Она снова повернулась к парню, но того и след простыл.
– Вот черт! – не сдержалась Ирина и снова завертела головой.
Парень исчез бесследно.
Неожиданно рядом с Ириной прозвучал низкий, хрипловатый, словно простуженный голос:
– Ты кого ищешь, девонька? Ты никого не ищи, незачем тебе кого-то искать, ты лучше с Лялей поговори! Ляля – она все видит! От Ляли ничего не укроется!
Вместе с голосом до Ирины докатился тяжелый запах давно немытого тела. Она резко обернулась и увидела совсем рядом существо неопределенного возраста и предположительно женского пола, облаченное в лиловый спортивный костюм немыслимого размера, покрытый пятнами всевозможных оттенков, как политическая карта Африки, и кокетливую соломенную шляпку с грязно-голубой шелковой лентой. В руке у этого колоритного создания была большая пластиковая сумка из сетевого супермаркета, наполненная какими-то подозрительными пакетами, свертками и коробками.
Существо это имело круглое, излишне румяное лицо, на котором выделялись крючковатый нос и круглые, выпученные глаза. Все это в сочетании с соломенной шляпкой создавали сходство с Совой из мультфильма о Винни-Пухе.
– Ляля – она все видит! – повторило существо и погрозило кому-то пальцем.
– Кто это – Ляля? – удивленно осведомилась Ирина, стараясь держать безопасную дистанцию.
– Так я же и есть! – ответила незнакомка и слегка присела, изображая что-то вроде книксена.
– И что же вы видели?
– А вот ты послушай… – Ляля схватила Ирину за локоть неожиданно твердыми пальцами и забормотала:
– Есть трава сулея, она по кладбищам растет, особливо по заброшенным да запущенным, где кресты покосившиеся да могилы провалившиеся. Ее надо непременно в полнолуние собирать и бросать в корзинку через левое плечо. Она от головной боли и от душевных хворостей помогает. Еще есть трава – зовется ведьмины слезы, эта растет по оврагам, где кто-нибудь сгинул, где чьи-то кости лежат. Ее надо собирать перед самым рассветом, когда выпь закричит. Если ее в подол зашить, никто на тебя гневаться не будет. А еще есть кабурлык-трава, она на болотах растет. Как болотный огонь увидишь – иди за ним, он тебя непременно к той траве приведет. А трава это хорошая, кто ее отвар выпьет, тому всегда веселые сны сниться будут…
– Еще есть разрыв-трава, – бормотал колдун, глядя перед собой пустыми белесыми глазами, в которых отражалось пламя свечи. – Растет она вдоль старых заброшенных дорог, собирать ее надо в тот час, когда утренняя звезда взойдет. Эта трава любой замок, любой запор легко откроет…
– На что мне чужие замки открывать? – перебил колдуна молодой боярин. – На что мне чужая казна, чужие сокровища? У меня своих довольно! Ты мне, старик, такую траву дай, чтобы меня гнев грозного царя миновал, чтобы не попасть мне на дыбу и на плаху! Чтобы быть мне у грозного государя в милости да в почете! Признавайся – есть у тебя такая трава?
Пламя свечи закачалось, едва не погаснув, но потом вспыхнуло ярче прежнего, осветив жалкую лачугу, ее хозяина – старого слепого колдуна и его ночного гостя – молодого боярина в дорогом кафтане и мягких сафьяновых сапожках.
Видно было, что боярин неловко, неуютно чувствует себя в этой нищей лачуге, что привычнее ему богатые боярские хоромы и даже царские палаты. Не пришел бы он посреди ночи в эту лачугу, коли не было бы крайней нужды.
– Есть, боярин, как не быть! – Колдун захихикал, пальцы его зашевелились, как белесые черви. – Та трава называется одолень, ее надо в ночь после Духова дня собирать, непременно чтобы на новую луну, а растет она на погостах…
– Это мне знать без надобности! – резко оборвал его боярин. – Ты ведь уже ту траву собрал, дай мне ее, да дело с концом. А я тебе за нее звонким золотом заплачу. Ты ведь слепой, да не глухой, звон монет услышишь!
– Твоя правда, боярин, твоя правда… – колдун открыл маленькую шкатулку темного дерева, и по его землянке расползся тяжелый, пряный запах.
– Ох, духовитая эта трава! – огорчился боярин. – Как бы не почуял ее грозный царь! Как бы не обвинил меня в чародействе! Он с чародеями да знахарями суров!
Вспомнил он, как на прошлое Крещение в Александровой слободе, где помещался теперь царский двор, казнили двух дворян и одного мещанина из немцев. Изобличили их в чародействе, схватили по доносу дворянского слуги да подвергли жестоким пыткам на сыскном дворе.
Не выдержали все трое, признали свою вину, покаялись в том, что через свое чародейство хотели извести государя.
По вине и казнь – закопали всех троих на выгоне в землю по самую шею да выпустили на тот выгон свиней…
Ох, как кричали несчастные!
Хорошо хоть, недолго – быстро их муки кончились.
Некоторые опричники наблюдали за казнью, а сам молодой боярин отговорился тяжким похмельем – не любил он таких кровавых развлечений…
– Не бойся, боярин! – проговорил колдун, поглядев на молодого боярина своими белесыми незрячими глазами, словно прочел его самые черные мысли. – Ты эту траву заверни в рыбий пузырь, запаха-то и не будет!
Он достал из шкатулки маленький мешочек, обнюхал его со всех сторон и с неохотой протянул боярину.
– Вот она – одолень-трава! Носи ее в ладанке, и не будет тебе беды от грозного государя!
Боярин спрятал мешочек с травой на груди под кафтаном, бросил перед колдуном несколько золотых монет.
– На, как договаривались – пять золотых ефимков… да вот тебе еще три, помни мою доброту!
– Благодарствую, боярин!
Колдун замолчал, словно к чему-то прислушиваясь, потом заговорил тихо, значительно:
– Добр ты был ко мне, боярин! Добр и справедлив! И я не подведу тебя, открою тайну. Трава, что я тебе дал, сильная да чудодейственная, да только государь Иван Васильевич – не простой государь, в гневе он страшен да коварен…
– Ох, мне ли этого не знать! – вздохнул боярин. – Часто, ох, часто вижу я его в лютом гневе!
– Чтобы отвести его гнев, мало одной травы… может и не помочь эта трава…
– Что же ты мне голову морочишь! – Боярин вскочил, схватился за саблю.
– Погоди, боярин, не гневайся! Трава, что я тебе дал, хорошая, но, чтобы она в полную силу тебе помогла, нужно еще особое заклинание знать.
– Ну, так говори его скорее! Говори свое заклинание! Не томи меня, старый чародей!
– Погоди, боярин, не торопись!
Колдун опустился на колени, подполз к дальнему углу своего жилища, отвалил от стены замшелый камень, пошарил за ним и вытащил небольшую старинную книжицу в потертом кожаном переплете, открыл ее.
Желтоватые страницы этой книги были покрыты аккуратно выведенными, выцветшими от времени письменами.
– Что это за книжица? – спросил боярин отчего-то дрогнувшим голосом.
– Часослов это, – ответил ему колдун вполголоса, словно кто-то мог их подслушать.
– Не похожа она на часослов!
– Твоя правда, боярин. Не похожа. Потому как не простой это часослов. Черный это часослов…
– Как это?
– До меня принадлежал он великому чародею. Большой силы был колдун… часть его силы в этом часослове заключена.
– Где же он сейчас?
– Нет его. Сожгли его за чародейство.
– Видать, не помог ему этот часослов!
– Твоя правда – не помог. Видно, такая уж была его судьба. Но только в этом часослове большая сила скрыта. Не простые молитвы в нем написаны, а сильные заговоры да тайные заклятья. И не простыми чернилами те заклятья написаны – кровью казненных, кровью повешенных.
– Чур меня! – Боярин отшатнулся от страшной книги. – Что ты такое говоришь, старик?
– Правду говорю! Ты меня спрашивал, как царский гнев от себя отвести? Так вот заклятье на такой случай… – Он перевернул страницу и нараспев забормотал:
– На дворе трава, на траве роса, не простая то роса, то кровь заговоренная, заколдованная… кровь трех странников, пяти калик перехожих, семи каторжников заклейменных, девяти колодников замученных… кровью той заклинаю, заговариваю – как коса скосит траву, так ты, роса утренняя, трава заговоренная, отведи от меня лютый гнев государев…
Замолчал колдун. Тихо стало в его лачуге. Снаружи, за тонкой стеной, прокричал козодой.
– Бери этот часослов, – проговорил наконец старик и протянул страшную книжицу боярину. – Много в нем мудрости. Не только от царского гнева он тебя защитит – научит, как получить великую власть и силу…
– Власть и силу… – повторил боярин как завороженный. – Знаешь ты, старик, как сердце человека отворить. Читаешь в нем, как в открытой книге…
– А не хочешь ли ты, боярин, узнать, что тебя ждет?
Боярин замешкался, не зная, что ответить.
– Что – али боишься? – усмехнулся колдун.
– Я, Годунов? – Даже в полутьме землянки видно было, что лицо боярина вспыхнуло. – Я ничего не боюсь! Ладно, показывай, что у меня впереди!
– То-то… – колдун повернулся к очагу, над которым булькало в закопченном котелке какое-то варево, голыми руками схватил этот котелок и поставил его перед своим гостем.
Боярин хотел было заглянуть в котелок, но колдун остановил его властным жестом:
– Погоди, боярин, погоди! Больно ты скорый, боярин, больно горячий! Сперва еще кое-что сделать нужно… протяни-ка мне свою левую руку!
Боярин вытянул вперед левую руку, растопырил пальцы. Колдун неожиданно взмахнул своей костлявой рукой, в которой невесть откуда появился кривой, острый, как бритва, сарацинский нож, полоснул по ладони боярина. Тот вскрикнул – больше от неожиданности, чем от боли, и отдернул руку. Большая капля крови успела упасть в котелок, растворилась в нем. Варево в котелке забулькало, закипело, как будто под ним снова развели огонь.
– Ты сдурел, что ли, старик? – прошипел боярин и потянулся к кинжалу, висящему на отделанном серебром поясе.
– Не серчай, государь мой! Для верного колдовства нужна была малость твоей крови. Теперь можешь глядеть… теперь тебе твое будущее откроется…
Варево в котелке тем временем утихло, успокоилось, поверхность его стала ровной и блестящей, как вода в замерзающем озере перед тем, как покрыться льдом.
Боярин наклонился над котелком и застыл, пристально вглядываясь в него.
– Что ты видишь, боярин?
– Вижу коршуна черного… вижу, как клюет он гусей, да журавлей, да прочих птиц… клюет, так что кровь из них так и брызжет! Что сие значит, старик?
– Видно, еще многих людей сживет со свету грозный царь, прежде чем за ним самим придет костлявая…
Боярин снова вгляделся в котелок.
– А теперь что ты видишь?
– Теперь вижу, как падает тот коршун с небес в черное озеро. Упал, как камень, только вода плеснула. И сразу по озеру рыбы заплавали, заскользили, одна другую проглотить пытается… как сие видение понимать?
– Так понимать, что скоро умрет грозный государь и ближние его бояре перегрызутся, власть деля.
Боярин снова склонился над котелком.
– А теперь что ты видишь?
– А теперь вижу самого себя. Вижу, что стою я под большим дубом, а с того дуба падают на меня не листья да не желуди, а золотые да серебряные украшения – кольца с дорогими каменьями, гривны нашейные, кинжалы сарацинские, искусно изукрашенные… ох… а теперь мне в руки венец дорогой упал!
– Видать, государь мой, что после смерти грозного царя достанутся тебе слава и богатство невиданные, а спустя какое-то время будешь сам ты венчан на царство!
Боярин отшатнулся от котелка, уставился на колдуна, потом схватил его за отворот кафтана и встряхнул:
