Принц для Сумасшедшей принцессы

— Правда, — лениво зевнул Эткин. — Поэтому эльфы всегда так хорошо выглядят!

— Да-да, эльфы — самый красивый народ! — простосердечно сообщил Лансанариэль, совершенно не уловив подвоха, кроющегося в исходной фразе.

Я кусала губы, едва удерживаясь от смеха. Вот всегда бы так — вроде никого не обидели, а всем весело!

Что может быть приятнее теплого весеннего вечера? Правильно, только воскресный весенний вечер! Сложенный из березовых поленьев костер прогорел до углей. Огвур нанизывал на прутики ломтики натертой чесноком зайчатины и педантично раскладывал их поверх давно приспособленных для этих целей камней, установленных вокруг кострища. Аромат подрумянивающегося мяса поплыл над озером.

— Сейчас на наши шашлыки сбежится нехилая толпа симпатичных небритых грабителей! — доверительно сообщила я орку, развалившись на застеленных плащом мягких еловых ветках. — То-то Ланс порадуется.

— Да я этим симпатичным … повыдеру! — корча кровожадное лицо, рявкнул тысячник, даже не потрудившись подобрать определение поприличнее.

Я одобрительно присвистнула:

— А ты, как я погляжу, за словом в карман не лезешь. Орки — они все такие прямолинейные похабники?

— Все! — категорично отрезал Огвур, переворачивая капающее жиром и завлекательно шкварчащее на огне жаркое. Мой голодный желудок немедленно заурчал в унисон мясу, требуя положенную нам с малышом двойную порцию.

— Надо полагать, что все, — язвительно скривил морду Эткин, выкатывая из пещеры бочку вина. — Вот ты вдумайся сама, принцесса: отчего вдруг у орков на знамени кленовый лист намалеван? Для тех, кто тормозит, поясняю: вовсе неспроста, но с хитрым и коварным умыслом! Ибо чего такого непотребного нужно на знамени нарисовать, чтобы энто впоследствии пришлось листочком прикрывать, а?

Я покатывалась со смеху, уткнувшись в плащ, всхлипывая и икая. Огвур замахнулся на дракона топориком для разрубания костей.

— Угомонитесь, противные, — капризно потребовал Лансанариэль, выставляя на заменяющую стол доску три серебряных бокала и здоровенное погнутое ведро, предназначавшееся дракону. — Нечего тут нам с Рыжей аппетит портить. А то она и так постоянно на изжогу жалуется, а я как вспомню жирный рохосский плов, — гурман судорожно дернул кадыком, словно пытаясь прогнать внезапно накатившую тошноту, — так тоже немедленно родить готов…

Я согласно фыркнула. Эткин посмотрел на нас более благосклонно и одним ударом могучей лапы вышиб дно бочки. Ланс забавно сморщил переносицу, принюхиваясь к благородному запаху выдержанного напитка богов.

— Ну за нас, значит! — лаконично провозгласил дракон, наливая полный бокал орку, половинку — малопьющему полукровке, капельку мне и ведро себе.

— Эй, братан, ты чего это вдруг так погнал? — с усмешкой осведомился Огвур, споро раскладывая по тарелкам поджаристую зайчатину. — А кто зарекался со мной на пару больше ни капли спиртного в рот не брать?

— Опля! — Я потянулась к самому лучшему куску, но орк отодвинул блюдо с мясом подальше и сурово погрозил мне пальцем. — Так я вам и поверила, что в мире существуют непьющие драконы!

— Да он и так на земле всего один остался, причем алкаш несусветный! — звонко расхохотался Ланс.

— Ну я вообще-то никогда и не верила в существование того, чего не видела собственными глазами, — продолжала я отвлекающе напирать, подползая поближе к заветной тарелке. — Еще не встречала драконов-трезвенников!

— Ага, а типа язвенников ты уже встречала? — склочно передразнил Эткин, взбалтывая бочку и пытаясь на глаз прикинуть объем оставшейся в ней выпивки. — М-да, не густо!

— А мозги ты видела? — язвительно парировал орк, пряча блюдо с шашлыком к себе за спину.

— Мозг Ланса? — наигранно ужаснулся дракон, подмигивая мне. — Да-а-а, его-то уж точно никто не видел…

Я прыснула, Огвур нахмурился, Лансанариэль, как обычно, ничего не понял, но на всякий случай сложил губы бантиком, а затем ослепительно улыбнулся, не упустив возможности показать безупречные зубки. Дракон криво ухмыльнулся, забрал у тысячника жаркое и поставил прямо передо мной.

— Если пьянку не удается предотвратить, то ее нужно возглавить! — примирительно провозгласил он. — Тем паче, как я подозреваю, сегодня у нас еще найдется уважительный повод для праздника…

— Какой? — неразборчиво поинтересовалась я с набитым ртом.

— Увидишь! — туманно пообещал дракон, но особого вдохновения в его голосе я почему-то не услышала.

Для своих импровизированных пикников мы единогласно выбрали плоский скальный уступ, нависающий над озером, и любовно обустроили уютную обеденную зону, расположенную непосредственно под открытым небом. Обложили кострище ровными камнями, притащили несколько бревен и даже устроили наполненную льдом яму, предназначенную для хранения мяса. Подобраться к уступу незамеченным оказалось совершенно невозможно, ибо на его вершину вела всего одна узкая тропинка, начинающаяся от входа в драконью пещеру. С другой стороны наше заветное местечко оканчивалось довольно крутым обрывом, отвесно спускающимся к ближайшему лесочку, и, пожалуй, только самый рисковый путник осмелился бы вскарабкаться на утес по столь опасному пути. А поэтому, устроившись возле жарко потрескивающего костра, мы чувствовали себя в полной безопасности и веселились вовсю.

— М-да, — философски разглагольствовал дракон, постукивая когтем по полупустому ведру, — трезвенник — это человек с патологически бедной фантазией. Не может придумать повода выпить…

— А зачем нам повод? — пьяненько удивился Ланс, судорожным усилием поднимая голову из тарелки. Похоже, эльфийское оказалось чрезвычайно забористым, но о качестве вина я могла судить лишь по внешним признакам его действия, красноречиво проявляющимся в поведении моих наклюкавшихся друзей. Мне же самой сей волшебный нектар удалось лишь понюхать, потому что под девизом «Вино — злейший враг беременных женщин» в мой бокал налили не больше пары жалких капель. И сколько я ни доказывала, что, мол, не боюсь никаких врагов, меня и слушать не желали.

— Во время пьянки мы все воспринимаем себя личностями, — наставительно хмыкнул летучий демагог. — А наутро — организмами…

— Да ну, фигня! — заикаясь, неуверенно опротестовал орк. — А повод тут при чем? — В поисках поддержки он оглянулся на полукровку, но красавец уже мирно дрых, счастливо посапывая во сне.

— Никто меня не уважает, — расстроился Огвур. — Выпьем? Поздно выпитая вторая — напрочь загубленная первая!

Но бочка оказалась пуста.

— Эх, когда кончается вино — закуска становится просто едой. — Эткин налег на мясо. — А есть можно и без повода…

— Знаешь, меня весьма насторожило твое сегодняшнее поведение, — решила я поговорить с драконом начистоту. Ситуация выглядела странной, а у меня уже имелись неоднократные поводы безоговорочно доверять его необычайной проницательности. — На какой такой необозначенный, но уважительный повод для праздника ты постоянно намекаешь?

— Да не намекаю я, — поправил меня гигант, — я вам прямо говорю: пейте и отдыхайте, пока еще есть возможность. Нутром чую — сегодня наш последний спокойный вечер…

— Спокойный от чего? — недогадливо переспросила я.

— А давайте выпьем за Мелеану! — вдруг ни с того ни с сего провозгласил орк, нетвердой рукой елозя по плащу и пытаясь встать на четвереньки. — Я поднимаю этот бокал за тебя, Ульрика!

— Да я и сама его пока поднять в состоянии! — отшутилась я, наблюдая за возней упившегося почти до беспамятства тысячника.

— Выпьем за то, — с пьяным упорством продолжил Огвур, — чтобы никто тебя отныне не тревожил, не доставал всякими предначертаниями и пророчествами, не просил о помощи и…

— Госпожа принцесса, помогите! — неожиданно прилетело из неприступного провала к озеру.

— Чего? — Я потрясенно уставилась в сторону обрыва. — Вы кто, призрак?

— Госпожа принцесса… — Над краем каменистой площадки появились сначала две в кровь ободранные человеческие руки, а затем — чья-то вихрастая макушка. — Я — посланец от многострадального народа Поющего Острова! — На меня умоляюще глянули ввалившиеся глаза донельзя измученного парня, казавшиеся черными провалами безграничного горя на фоне худого, страшно изможденного лица. — На островитян свалилась огромная беда, избавить нас от которой способны только вы. Мы заклинаем вас — простите нашу жестокость, вернитесь на остров и помогите людям…

— Вот, — с негодованием рыкнул Эткин, — а я о чем тебе говорил? Кончилась наша спокойная жизнь!

Отважный скалолаз оказался совсем молоденьким пареньком, долговязым и веснушчатым. Он усиленно таращился на меня шокированными выпученными глазами все то время, пока я перевязывала его сильно израненные руки, кормила зайчатиной и поила остатками отобранного у Эткина вина. Кажется, я изрядно разочаровала отчаянного мальчишку, рискнувшего жизнью ради встречи со мной. По выражению его глаз я поняла — риск того не стоил. Ведь он-то явно ожидал увидеть могучую богатыршу (а именно такой мой образ и культивировался в народном фольклоре), но вместо этого перед ним предстала отяжелевшая беременная баба, ничуть не напоминающая ожидаемую спасительницу. Посланец приуныл. Эткин пристально рассматривал начинавшее темнеть небо, ехидно насвистывая и старательно делая вид, что ему якобы нет никакого дела до всего происходящего. Но по его напряженной позе я, отлично знакомая с уловками пройдохи-летуна, понимала — дракон терпеливо ждет разъяснений. Я лукаво улыбнулась уголками губ. Интуиция интуицией, но факты всегда остаются фактами.

— Как тебя зовут? — спросила я после того, как мальчишка утолил голод и немного отдышался.

— Ивар! — почти с вызовом бросил он, помолчал и недоверчиво шмыгнул носом: — А вы действительно та самая Сумасшедшая принцесса, которая…

— Да она это, она! — рассерженно рявкнул Эткин. — Не сомневайся, пацан!

На лице Ивара отразилась столь противоречивая гамма чувств, что я не сдержалась и рассмеялась в голос:

— Что, не похожа?

— Ни капельки! — честно сознался паренек.

— Ну да, — язвительной скороговоркой зачастил дракон, — тебе, поди, рассказывали, что ростом Сумасшедшая принцесса выше деревьев, за плечами у нее — волшебный меч, пьющий человеческую кровь, руками она запросто ломает хребет любому чудовищу, останавливает толпу одним взглядом, а в ладонях носит раскаленное железо! Так?

Мальчишка потрясенно отвалил челюсть, ошарашенный прозорливостью своего необычного собеседника.

Я ржала как ненормальная, придерживая ладонями чуть не спадающую от хохота золотую маску. Губы Ивара обиженно задрожали, он готов был разреветься от обуревавшей его бессильной ярости.

— Точно, — запальчиво выкрикнул он, сжимая кулаки, — такой ее и описывают. Наша деревушка расположена на самой окраине острова, далеко от Ширулшэна, но странствующий бард распевал песни, в которых говорилось о подвигах госпожи принцессы. А когда горгульи начали забирать взрослых мужчин и уносить их неизвестно куда, то мы решили призвать госпожу на помо…

— Стоп, — хриплым от волнения голосом перебила я, — мне абсолютно наплевать на романтические бредни ваших бардов, но вот про похищения расскажи поподробнее!

Возбужденно клацнувший клыками дракон чуть не прикусил свой болтливый язык.

— А чего еще про них рассказывать? — обреченно взмахнул забинтованными руками Ивар. — С тех пор как погиб страшный король Аберон, на острове почти не осталось магов, только его милость магистр Саймонариэль. А несколько месяцев назад на нас начали нападать горгульи и забирать молодых, физически крепких мужчин…

— Ринецея! — скрипнула зубами я. — Клянусь, это ее козни!

Эткин согласно кивнул.

— Сказывают, — пасмурно продолжил мальчишка, — будто магистр не может найти способа остановить этих летучих тварей. Мол, магия на них наложена особая — защитная, причем очень сильная. Вот тогда-то народ и вспомнил об изгнанной госпоже принцессе и начал шептаться: она нас спасет…

— А ты, — сердито перебила я, — решил прослыть героем и самодеятельно отправился на поиски меня?

Ивар виновато склонил голову и багрово покраснел.

— Так, — нехотя сознался он, — но что оставалось делать-то? Спасите нас, госпожа принцесса! Мерзкие твари утащили моего отца и двух старших братьев…

Я задумчиво прикусила губу. Десятки не связанных между собой версий и предположений рождались у меня в голове, не находя логического объяснения или обоснования.

— Зачем Ринецее понадобились рабы? — вслух произнесла я.

— Саймон тоже задается таким вопросом, — подсказал Эткин, — и, похоже, он уже нашел ответ…

— Ты знал, — возмущенно вцепилась я в драконью лапу, — ты знал, что Ринецея истребляет мой народ, и молчал столько времени! Да как же ты посмел?

— Я чувствую выбросы магической энергии и мысленно общаюсь с нашим архимагом — ведь я и есть живой аккумулятор волшебства. Но я защищал тебя, Ульрика, — тяжело вздохнул гигант. — Я думал о твоем будущем ребенке. Не следует женщине на сносях встревать в новые авантюры. Но сегодня, — он недовольно покрутил хвостом, — я ощутил приближение этого малолетнего нарушителя спокойствия и понял: события вышли из-под контроля.

— Но, Саймон, — я сорвалась на крик, — почему он не позвал меня еще месяц назад?

Эткин нагнул голову, заглядывая в мои пылающие от негодования глаза.

— Саймонариэль, — нахально заявил он, — один из самых умных и справедливых эльфов в нашем мире. Он предостерегал народ Поющего Острова от принятия скоропалительного решения. Он четко дал понять — людям еще понадобится помощь воина Старшей крови! Но тогда его не слушали…

— Простите нас, госпожа принцесса! — вновь заунывно затянул Ивар, мотая на кулак сопли и слезы. — Вы — наша последняя надежда!

— И ты готова их простить? — иронично прищурился Эткин. — Несправедливых и неблагодарных эгоистов, требовавших убить твоего нерожденного малыша?

— Пусть! — Я решительно поднялась на ноги. — Негоже мне отвечать злом на зло. Какими бы недальновидными они ни были, но они все же мой народ, а избранный путь чести приказывает мне незамедлительно выступить на защиту острова и окончательно покончить с Ринецеей!

— Ура! — радостно завопил мальчишка. — Ура госпоже принцессе!

Но Эткин осуждающе покачал головой:

— Ох, не думаешь ты о себе, Ульрика, совсем не заботишься о своем здравии и благополучии!

— Если Ринецея победит, то жертва Астора станет напрасной! — рычала я. — И негоже мне трусить да отсиживаться из-за страха того, борясь с чем мой любимый отдал свою жизнь! Не останавливай меня, Эткин…

— Да разве же тебя остановишь! — уважительно буркнул дракон. — Остается одно — помогать тебе во всем, неразумная ты моя!

Я обхватила друга за сильную шею и прижалась к нему всем телом.

— Ну если ты со мной, — шепнула я с признательностью, — то, значит, мне нечего бояться!

Эткин не ответил ничего. Он посмотрел на загорающиеся в небе звезды и протяжно вздохнул.

Наши сборы заняли совсем немного времени. Я извлекла из замшевого чехла ножны с верным Нурилоном и повесила клинок к себе на спину. И можете мне не верить, но я явственно расслышала, как разумный меч издал громкий торжествующий звон. Он радовался новым битвам, ожидающим его в недалеком будущем. Я укрепила на поясе, едва сошедшемся вокруг моего располневшего стана, две Алаторы, надела на шею амулет тетушки Чумы и кулон Оружейницы, а на палец — перстень Пожиратель пространства. Рассовала по карманам колета Зеркало истинного облика и Хроники Бальдура, упрятанные в футляр из непромокаемой акульей кожи. Несколько метательных кинжалов да сумка со сменным бельем и медикаментами. Ну вот, пожалуй, и все — я готова двинуться в путь.

— Подожди, Мелеана! — Эткин, с грохотом копавшийся в дальнем углу пещеры, выполз хвостом вперед, таща за собой что-то бесформенное, отливающее тускло-серебристым цветом. — Вот примерь, это тебе!

— Какая прелесть! — восхищенно ахнула я, поглаживая комок, развернувшийся в тончайшую кольчугу, выкованную из невиданных округлых звеньев. — Эткин, но она похожа… похожа на…

— Правильно! — довольно осклабился летун. — Это моя чешуя, сброшенная минувшей зимой. Обычно мы меняем ее во сне, и нет в мире ни одного короля или рыцаря, не мечтающего заполучить кольчугу из легендарной, непробиваемой драконьей чешуи. Однако этой зимой я не спал, и должен признать: подобная смена шкуры оказалась довольно болезненным процессом. Но, вероятно, это даже к лучшему. Чешуя, сошедшая с бодрствующего дракона, получилась намного прочнее и надежнее. А Ланс любезно пошел мне навстречу и помог сшить для тебя это одеяние. Примерь!

Кольчуга оказалась впору. И надо было наблюдать восторг Ивара, увидевшего меня такой — вышедшей из пещеры, вооруженной и окутанной волшебной кольчугой. Его сказка ожила!

Памятуя о тяжелых испытаниях, выпавших по моей вине на долю Огвура и Ланса, я не стала будить крепко спящих друзей, а вытащила из костра уголек и на камнях утеса торопливо начертала несколько прощальных слов, содержащих извинения и ободрения. Усевшись на спину Эткина, мы с Иваром взлетели к ярким весенним звездам. Я боялась, что уже успела позабыть этот свежий ветер странствий, упруго бьющий в лицо, но оказалось — я переживала напрасно. Дух свободы благосклонно принял меня в свои родственные объятия и повел вперед. Мальчишка что-то ликующе орал, подпрыгивая на скользкой драконьей чешуе и размахивая сдернутой с головы шапкой. Мне даже пришлось придержать этого шального героя, чуть не свалившегося вниз. Впрочем, это казалось мне закономерным: ведь будь Ивар чуточку трусливее — он никогда не проделал бы сего трудного пути, что привел его на берег нашего озера. Жизнь принадлежит храбрым. Жизнь принадлежит тем, кто не боится проходить через даруемые ею перипетии и невзгоды, тем, кто не ленится и не прохлаждается в ожидании чуда, тем, кто верит в удачу. Жизнь опять принадлежала мне.

Мы удачно вписались в восходящие потоки теплого ночного воздуха и взяли курс на Поющий Остров. Я отбросила сомнения, страхи и расслабляющую негу последних месяцев бездеятельности. Отдых подошел к концу. Моя душа исцелилась, трепетно храня в своей глубине неугасающий огонек заветной любви, и сейчас жаждала активных действий. Настал срок обновления…

Глава 2

Сидеть, упираясь спиной в изгиб драконьей лапы, оказалось куда как приятнее, чем в кресле, обитом жесткой, неприятно поскрипывающей парчой. А ведь еще несколько минут назад я с некоторой растерянностью и даже опаской оглядывала отведенные мне покои. Высоченная кровать с балдахином, изящный серебряный столик на тоненьких ножках, во всю стену роскошный гобелен с овечками и пастушками… Я недовольно поморщилась.

«Воистину дворцовый интерьер, чтоб его!» — Цинично усмехнувшись, я ногой пихнула неустойчивый столик. Хрустальные висюльки на золоченом канделябре протестующе зазвенели. Я шепотом ругнулась сквозь зубы. На вышитом шелковыми нитями покрывале выстроилась шеренга разномастных плюшевых уродцев не поймешь какой породы.

— Детство — это период, когда тебе еще не возбраняется спать со зверюшками! — вслух признала я, утрамбовывая игрушечное зверье под подушку. — Ладно, хоть спальня не розового цвета…

— Что, свободолюбивая наша, не по вкусу тебе пришлось хваленое королевское гостеприимство? — Драконья лапа, бесцеремонно просунутая в окно, бережно обхватила меня под коленки и аккуратно переместила во двор.

— Много хорошего — уже плохо! — подтвердила я, устраиваясь у Эткина под боком. — Сначала сладко, зато потом кисло аж до оскомины! Ну не мое это, не мое. Я привыкла оценивать внутреннюю сущность явлений и предметов, а не их наружную, показную сторону…

Гигант одобрительно гыкнул, выпуская облачко дыма.

— Ну уж если мы заговорили о сущности… Вот ты объясни-ка мне, Ульрика, — непоследовательно начал он, — что это за время такое нынче? Вроде и опасность над островом нависла — а всем не до нее! Батюшка твой еще от злоключений в Геферте не оправился, да и в стране после правления Аберона множество внутренних неурядиц образовалось. У братца твоего венценосного тоже хлопот полон рот: весна нынче бурная, ранняя, Рона из берегов вышла — грозится затопить столицу. А дружественный нам рохосский хан Исхаган всерьез обеспокоен предстоящим замужеством принцессы Будур. Поэтому оба владыки хоть и обещают оказать военную помощь, но сами на Поющий Остров — ни ногой… Что же это такое, принцесса?