Кто сильней - боксёр или самбист?

Роман Тагиров Кто сильней – боксёр или самбист?

Глава 1 ГСВГ. Войсковое стрельбище Помсен

«Группа Советских Войск в Германии (ГСВГ) была создана после победы СССР и антигитлеровской коалиции в Великой Отечественной войне и безоговорочной капитуляции Германии, на основании Директивы Ставки Верховного Главнокомандования № 911095 от 29 мая 1945 года. В состав группы вошли: войска Первого Белорусского, Второго Белорусского и Первого Украинского фронтов. 10 июня 1945 года Группа советских оккупационных войск приступила к осуществлению своих функций на территории Германии. Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков стал её первым Главнокомандующим и одновременно Главноначальствующим Советской военной администрации в Германии, учреждённой Советом Народных Комиссаров СССР. Первоначально штаб Группы войск размещался в Потсдаме, а в 1946 году был переведен в пригород Берлина — Вюнсдорф, где находился всё время существования Группы. Вопрос размещения войск Группы решалась в основном за счёт использования бывших мест базирования войск Вермахта...»

Специалисты Советской Армии, бывшие курсанты Еланской учебной дивизии (Елань), летели на гражданском ТУ-134 чуть больше четырёх часов. Во время полёта по салону авиалайнера дважды прошлись стюардессы, с улыбкой предлагая рядовым и младшим сержантам минеральную водичку. Но не все солдаты смогли насладиться такой великолепной картиной из гражданской жизни и предложенной живительной влагой. Практически все пассажиры этого рейса спали. Перед взлётом механики-водители, операторы-наводчики и командиры отделений мотострелковых войск прожили двое суток на аэродромном поле в огромных сырых и холодных палатках с одной печкой на всех и двухъярусными металлическими кроватями без матрасов и, конечно же, без постельного белья. Армейские друзья, операторы-наводчики БПМ-2, рядовые Кантемиров Тимур и Тайсин Раис смогли занять в своей палатке одну из кроватей прямо рядом с печкой-буржуйкой, спали в тепле по очереди, охраняя сон товарища и свои солдатские сидоры.

На высоте четырёх тысяч метров друзья бодрствовали, обсуждали свою дальнейшую службу за границей нашей необъятной Родины и оказались редкими счастливчиками, ставшими объектом внимания приятных и ненавязчивых услуг Аэрофлота СССР. За плечами друзей, где-то там далеко внизу, за Уральскими горами остался самый трудный период их службы в Советской Армии — первые полгода в Еланской учебке. Оба солдата уже знали, что оставшиеся полтора года они прослужат в ГСВГ и с волнением обсуждали загадочную для них армейскую службу вдали от родных мест.

По трапу молодые люди спускались с видом уставших туристов, прибывших в конечный пункт путешествия, и с туманным от перелёта взглядом осматривали местность. Многие солдаты вообще впервые поднялись в небо, да еще на такое огромное расстояние. Оказалось, что самолёт сел точно на таком же военном аэродроме, с которого вылетали под Свердловском. Один в один! Те же самые ангары, замаскированные под холмы с травой. Такая же бетонная взлётная полоса. И точно такой же осенний лес с берёзками и кустарником. И так же моросил мелкий дождь. Только тёплый. В Свердловской области было намного холодней. Тимур с Раисом, да и все остальные прибывшие молодые советские граждане, почему то считали, что природа в ГДР должна разительно отличаться от лесов, полей и рек Советского Союза. И, не находя ничего интересного вокруг, кроме бетонной рулёжки и мокрого леса, бойцы начали спрашивать друг у друга: «Ну и чё? Это Германия? А где немцы?»

Всех построили в колонны около самолёта. Прилетевшие защитники Родины разделились на две половины по географическому вопросу: одни солдаты утверждали, что мы ещё в Союзе, под Брестом, и сели на дозаправку, а их оппоненты отвечали, что уже находимся в самой Германии. Солдаты стояли в строю, мокли, спорили и галдели всё громче и громче. Напряжение нарастало! А сопровождающие офицеры не отвечали на вопросы и только многозначительно улыбались...

И тут все увидели приближающиеся шеренги солдат в шинелях и с яркими чемоданами в руках. Это были дембеля! И хотя внешний вид демобилизованных в запас солдат был несколько потрёпан, армейская форма была такого фасона, что весь «мировой кутюр», если бы вдруг увидел такое групповое дефиле на военном аэродроме, нервно курил бы в самом дальнем углу земного шара. Тимур тут же вспомнил слова Рината, сказанные ещё в каптёрке спортроты: «В армии всегда встречают по одёжке, а уж провожают по такой одёжке...»

Чего только стоят шапки-ушанки! Маленькие, совсем не по размеру головы, усушенные на специальной болванке и отутюженные до формы квадратика, а после зачернённые лёгким прикосновением сапожной щетки, с красующейся посерёдке согнутой почти пополам начищенной до блеска кокардой. Это рукотворное изделие, не падая, держалось на затылке дембеля в нарушение всех правил земной гравитации. А брючки галифе, ушитые так, что задок парня, втиснутый в этот швейный шедевр, становился очень похож на мандолину и, казалось, может с треском лопнуть от лёгкого прикосновения! А дембельские сапоги с голенищами, плотно обтягивающими икры солдата, и заглаженные гармошкой правильной формы? А дембельские чемоданы в руках счастливчиков? Это были отдельные произведения военно-прикладного искусства в единственном роде! Эти две темы: дембельские сапоги и дембельские чемоданы солдат Группы Советских Войск в Германии — просто требуют к себе особого внимания и будут освещены немного позже. А пока вернёмся к живописной картине смены поколений: молодого пополнения и дембелей ГСВГ.

Все дембеля выглядели бодро. Увидев самолёт и строй молодых солдат, тут же прибавили шаг и с криками: «Вешайтесь!» стали бросать в сторону молодых заранее запасённые брючные ремни. Как оказалось, это была старая добрая солдатская традиция. Тимур с Раисом хозяйственно подобрали по паре ремешков и засунули в армейский мешок. Не пропадать же добру! Затем дембеля начали искать своих земляков, выкрикивая в толпу названия родных городов. Ответных выкриков им долго ждать не пришлось. От прибывших дембелей узнали, что сели недалеко от аэродрома под названием Темплин, а затем нас доставят в город Дрезден, земля Саксония. И сразу всем стало ясно и понятно, где мы находимся. И на душе молодых бойцов немного отпустило. Они в Германии!

Отслуживших своё стали быстро сажать в самолёт. А колонны вновь прибывших солдат двинулись по лесной дороге. Старший офицер приказал ускорить шаг и радостно сообщил всем, что если мы не успеем на электричку, то проведём в этом лесу ровно сутки. Шли быстрым шагом около часа, дождь стал накрапывать сильней. Шинели и шапки намокли. Строй тяжело дышал. Офицеры и прапорщики двигались вровень с солдатами. Никто не хотел провести сутки под открытым небом в конце октября, даже в относительно тёплой Германии. Удивительно, но даже грунтовая дорога в немецком лесу была ровной и без луж. Затем на маленькой станции в лесу загрузили в небольшую электричку, называемую «вертушкой», на которой ранее доставили дембелей из города.

Хорошо продуманный и рассчитанный механизм доставки молодых солдат и отправки демобилизованных в запас бойцов в Советский Союз работал без сбоев и на полную катушку. Пассажирские самолёты только успевали заправиться и вылетали обратно. Пока ехали в «вертушке», несколько местных старослужащих ходили по вагонам и пытались отобрать солдатские значки у бывших курсантов. Сопровождающие состав молодые сержанты не вмешивались. В конце вагона даже возникла небольшая драка, и местные «разбойники» предпочли быстро ретироваться. Раис дёрнулся было махнуться за правое дело, но Тимур со словами: «Успеем ещё в новой части!» — остановил товарища.

* * *

Выйдя из «вертушки», советские солдаты впервые оказались на немецком небольшом вокзале с одним перроном. Это было старинное одноэтажное здание жёлтого цвета с маленьким залом и часами на остроконечной башне. Все крутили головами, рассматривали и обсуждали между собой непривычную архитектуру вокзала и обстановку местных железных дорог. Невдалеке была видна деревня с кирхой над домами. Рядовой Кантемиров хорошо знал основы немецкого языка и с большим интересом вчитывался в незнакомые вывески: Bahnhof, Gaststatte, Dresdener Shtrasse. На перроне показался пожилой мужчина в форме железнодорожника и с флажком в руке.

«Смотри, немец идёт! Немец...» разнеслось по строю и все тут же уставились на первого живого немца на германской земле. И хотя Тимур вырос среди своих советских немцев в шахтёрском посёлке Челябинской области, тоже поддался общему настроению и с интересом стал разглядывать местного железнодорожника. Это же был чужой немец. Не наш! А пожилой человек, видимо уже привыкший к такому пристальному вниманию каждый раз со стороны новых русских солдат, просто улыбнулся в пышные кайзеровские усы, приветливо махнул рукой и стал спокойно выполнять свою работу.

Рядом с вокзалом на переезде закрылся шлагбаум, и за поворотом показалась двухэтажная зелёная электричка. Появление таких необычных вагонов вызвало новую бурю восторга молодых солдат. Офицеры быстро построили всех в колонны. Старший офицер группы в звании капитан и с петличками артиллериста сообщил, что сейчас мы поедем вместе с гражданскими лицами, и приказал всем вести себя достойно и скромно, как подобает советскому солдату. Тимур с Раисом оказались в числе первых у дверей электрички, успели забежать на второй этаж и занять места около окна.

А за стеклом стал проплывать завораживающий и притягивающий чужой мир. Чужие чистые и яркие деревеньки с аккуратными домами и мощеными улочками. Чужие красивые небольшие города с невысокими домами и узкими улочками, похожие на картинки из сказок Андерсена. Меняющиеся виды населенных пунктов ГДР за окном вагона, не шли ни в какое сравнение с деревнями и городками Зауралья, откуда в основном были родом прибывшие советские солдаты. Ни один из прилетевших в ГДР бойцов никогда не был за границей и видел такие деревни и города впервые в своей жизни. А если бы и был, например, по туристической путёвке, то этот солдат Советской Армии, скорее всего, служил бы сейчас где-то на Дальнем Востоке или в Средней Азии.

По мере отдаления от конечного пункта, на каждой следующей станции в вагон стали заходить местные жители. Основной удар неподдельного интереса молодых советских граждан, впервые в жизни оказавшихся за границей, принял на себя железнодорожник, оставшийся на своей конечной станции. Поэтому русские солдаты уже спокойно отнеслись к новым пассажирам в вагоне. В основном садились люди среднего возраста, рабочие и служащие, которые ехали на работу в Дрезден. Около скамейки, где сидели наши друзья, остановилась пожилая пара. Рядовой Кантемиров оторвался от окна, посмотрел на бабушку с дедушкой, встал и с волнением и смущением произнёс свою немецкую фразу: «Setzen Sie sich bitte!» (Садитесь, пожалуйста!). Вслед за товарищем и с улыбкой до ушей вскочил рядовой Тайсин.

У школьника и студента техникума Кантемирова по немецкому языку всегда были только отличные оценки. Тимуру легко давался третий язык, русским и татарским он владел в совершенстве. Особенно могучим русским! Но, эту произнесённую впервые на чужбине фразу Тимур знал больше, чем на «отлично». Именно, с этих произнесённых учителем немецкого языка слов: «Setzen Sie sich bitte!» начинался каждый урок в советских школах. И даже шесть месяцев в учебном мотострелковом полку не смогли выбить из глубин подсознания оператора-наводчика БМП-2 эту вежливую фразу на немецком языке.

«Mein Gott!» — на весь вагон воскликнула немецкая бабушка. «Vielen Dank» — сухо поблагодарил, пропуская супругу вперёд, немецкий дедушка. Бабушка ещё добавила, что рядовой Кантемиров какой-то там «юнге». Тимур не смог перевести эту фразу, но понял, что его хвалят, и заулыбался совсем как его товарищ. Капитан Советской Армии тоже встал со своей скамейки, кивком головы одобрил действия своих бойцов и приказал остальным уступить места гражданским. Все оторвались от заграничной жизни за окнами вагона, вспомнили, что они советские солдаты, и наперебой, жестами и улыбкой, стали приглашать немцев устраиваться поудобней...

Ещё после посадки первых гражданских лиц, все. вновь прибывшие бойцы обратили внимание, что им попался вагон для курящих с устроенными пепельницами на ручках скамеек. Старший группы объяснил, что обычно в таком составе всегда имеется два вагона для курящих. Тимур с Раисом не курили и всё же решили после благородного поступка не менять вагон и остаться в центре внимания. Мужчины, усаживаясь на скамейки, начали вытаскивать из карманов свои пачки и зажигалки. Вагон заволокло табачным дымом. И что удивительно, немцы не спешили угощать сигаретами советских солдат, которые жадно наблюдали за этой удивительной картиной — курения в вагоне электрички.

Только дед, которому друзья уступили место, протянул им свою пачку, предлагая закурить. Тимур успел прочитать название сигарет: «JUWEL» и отрицательно повертел головой. Не курим, мол! Рядом с операторами-наводчиками стоял механик-водитель БМП по имени Фердаус, родом из солнечной Башкирии, и которого все называли просто Федя. Федя был земляком друзей и всегда старался держаться рядом, зная ещё с учебки, что этим двум бывшим курсантам Елани постоянно везёт. И в этот раз механик-водитель Федя просто протянул руку предложенной пачке и вытащил сигарету. Дед щёлкнул зажигалкой и дал русскому прикурить. Солдат протянул сигареты обратно. Старик махнул рукой на всех стоящих рядом бойцов. Пачка отправилась по вагону. После первой затяжки, немец сухо прокашлялся. Супруга осуждающе покачала головой и вновь с улыбкой посмотрела на Тимура с Раисом. Молодцы какие, не курят... Дед ткнул в себя пальцем и протянул руку советским солдатам: «Отто». Трое русских представились по очереди и пожали руку старику. Фердаус на всякий случай представился Федей. Хотя, какая разница?

Отто сильно закашлял вновь, махнул рукой и начал говорить. Тимур успел только разобрать: Stalingrad, Panzer (танк), Feuer (огонь), Kazachstan и Lager. Когда немец закончил фразу, все стоящие рядом солдаты повернулись к рядовому Кантемирову. Переводи, давай! Вон как здорово шпрехаешь. «Зетцен зи бите» Сопровождающий капитан протиснулся ближе и тоже вопросительно посмотрел на бойца. Переводчик пожал плечами:

— Немец вроде говорит, что воевал, горел в танке в Сталинграде, попал в плен и был в лагере, в Казахстане.

Отто слушал внимательно, закивал головой и добавил:

— Fünf Jahre.

И для подтверждения своих слов растопырил пятерню. Тимур перевёл:

— Пять лет в плену был.

Выпускники Еланской учебной дивизии в упор рассматривали пожилого немца. Каждый из них впервые в жизни видел настоящего врага. Не из кино, не из прочитанных книг и рассказа ветерана во дворе. Может быть, этот Отто и стрелял из своего танка как раз в его деда, который так и не вернулся с войны? Бывший солдат вермахта курил, спокойно смотрел на молодые лица советских парней и думал о чём-то своём. Тут в разговор вмешался Фердаус, у которого в этой войне погибли оба деда:

— Старик, ты что, фашист?

Этот вопрос не требовал перевода... Рядовой Кантемиров, у которого один дед пропал без вести зимой 1942 года, а второй умер от ран сразу после войны, тоже вопросительно посмотрел на немца. Может быть, этот танкист Отто тоже стрелял в его дедов? Пожилая немка испуганно переводила взгляд с мужа на советских солдат. Супруг успокаивающе взял её за руку, повернулся к солдатам и начал говорить. Говорил спокойно, жёстко, перемешивая немецкие слова с русским матом. Этот ответ тоже не требовал перевода, но Тимур на всякий случай объяснил внимательным слушателям этого вагона немецкой электрички:

— Гитлера с фашистами ругает.

Капитан кивнул головой и сделал свой вывод:

— Правильный дед! Ладно, проехали. Пусть живёт...

А рядовой Кантемиров улыбнулся Отто и положил ему руку на плечо. До призыва в армию и в войсках никто не наставлял Тимура мстить за своих дедов: ни ветераны во дворе, ни директор его школы Петр Филиппович, прошедший всю войну разведчиком пехоты, ни отец, узнавший с детства голод, страдания и смерть близких, ни офицеры учебного мотострелкового полка. Все учили молодого человека только защищать свою Родину, отцов, матерей и детей.

И в этот момент русский солдат простил бывшего немецкого танкиста. Простил этого старика за своих обоих дедушек, которых он видел только на фотографиях: молодых, сильных и весёлых. И как бы сейчас Тимур не хотел оказаться рядом со своими дедами, а не с этим стариком — немцем, воевавшим против его Родины, он его простил. Простил ради своих дедов, ради живого отца и ради своих будущих детей. Пусть его дети вырастут без войн и спокойно путешествуют со своим дедом и отцом в электричках и поездах. И поэтому для защиты своих родных и близких рядовой Кантемиров, оператор-наводчик современной, секретной боевой машины, находится сейчас именно здесь — на германской земле. И рядовой защитит. Он сможет. Его научили...

* * *

Прозвучала команда «Приготовиться на выход!». Тимур произнёс попутчикам вторую фразу на немецком: «Auf Wiedersehen!» (До свидания!), пожал руку старику, улыбнулся его супруге и потянулся вместе со всеми бойцами к выходу из вагона. Раис с Фердаусом тоже попрощались с немцами. Команду вновь прибывших солдат ГСВГ быстро привели к зданию штаба Первой гвардейской танковой армии и построили в большом спортзале. Офицеры, так называемые покупатели, стали ходить между рядами и отбирать себе бойцов. В первую очередь искали спортсменов, художников, певцов и музыкантов. Затем спрос шёл на автомехаников, плотников, поваров и водителей. Вначале ходили и выбирали себе спецов штабные офицеры — подполковники и майоры, а затем уже представители других частей дрезденского гарнизона.

Заяви сейчас рядовой Кантемиров, что он является КМС по боксу в редком наилегчайшем весе, да эти майоры с подполковниками сами бы за него передрались между собой. Но Тимур решил твёрдо молчать в тряпочку. Хватит с него по жизни и по службе этих боксёрских штучек! Молодой человек хорошо осознавал, что и на гражданке, перед самым призывом, и в первые дни спортроты челябинского танкового училища, боксёру сильно повезло по жизни, и он легко отделался. И в третий раз испытывать свою судьбу с боксёрской карьерой Тимур уже не хотел. Под самый конец появились офицеры мотострелкового полка. Первыми покидали ряды в основном славяне и, как правило, высокие и здоровые. Тимур с Раисом явно не подходили под эту категорию, чувствовали себя несколько ущербными и оказались в самом конце этого естественного армейского отбора.

Время шло, а сухпай закончился ещё в Союзе. Очень хотелось есть. И тут пронырливый каптёр Тайсин отлучился из спортзала буквально на пять минут, появился довольный и знаком показал Тимуру идти за ним. Вышли во двор части. Раис с загадочным видом показал другу зажатые в кулаке две купюры. Одна достоинством в десять марок, вторая — в пять.

— Видал?

— Ни фига, себе! Откуда? Отобрал, что ли, у местных? Когда успел?

Каптёр довольно рассмеялся:

— А вам бы, боксёрам, лишь бы кому морду набить и денежку отобрать! Обменял я, Тимур. У меня заныканный червонец был ещё с Елани. Вот и махнулись с местным дембелем, — и добавил задумчиво. — Но, похоже, обманул он меня. Надо было на большую сумму соглашаться. Да и хрен с ним! Пойдём чипок искать.

Для тех, кто не знает, «Чипок» — это солдатская чайная, или солдатское кафе. Кому, как нравится! Оказалось, что рядом чипка не было, но им показали невдалеке магазин части. Там они впервые в жизни купили пару бутылок лимонада «Вита-Кола» и по пачке немецкого печенья. Ничего вкуснее друзья ещё не ели! Даже угостили земляка Фердауса. Под вечер из команды остались только рядовые Кантемиров с Тайсиным, три оператора с четвёртой роты, а также несколько механиков-водителей вместе с Федей и трое младших сержантов. Наконец появились и их «покупатели». Собрали всех, построили в одну колонну и двинулись шагом по ночному Дрездену.

В этот раз сопровождающие офицеры особо не спешили, и появилась возможность спокойно, по ходу движения строя рассмотреть ночной Дрезден. Шли в гору по узкой, мощённой аккуратным булыжником улице через центр города. От того же капитана-артиллериста, старшего группы, узнали, что за спиной солдат осталась река Эльба. Тимура удивило, что на этих улицах такого большого города никого из жителей в это время практически уже не было. Редкие прохожие отступали к стене и спокойно пропускали строй советских солдат. И сам город с редкими горящими окнами домов в эту тёмную ночь без света луны и звёзд давил на молодых людей своей серой тёмной массой. Вдобавок сказывались ещё усталость после длительного перелёта и резкой смены климата. В этом саксонском городе было постоянно сыро. Бойцы начал уставать шагать в своих сапогах и намокших тяжелых шинелях по булыжной мостовой, все молчали и мечтали только об одном — быстрей бы добраться до своей роты и упасть на армейскую кровать. На улице слышен был только размеренный шаг юфтевых сапог и тяжелое дыхание уставших молодых людей.

Вдруг навстречу по улице показался такой же строй солдат во главе с офицером, но совершенно в другой, явно не похожей на наши шинели и шапки, форме. Отряд шёл ровно и слаженно. По резкой и гортанной команде впереди идущего офицера солдаты быстро перестроились на ходу и вытянулись в цепь по два человека, освободив место на проезжей части узкой улицы для идущего навстречу строя советских солдат. Всем стало понятно, что только прибывшие на службу в Германию военные специалисты в первые же сутки на чужой земле случайно повстречались с отрядом вооруженных сил ГДР — Национальной Народной Армии (ННА). Количество русских и немецких солдат на этой узкой саксонской улице оказалось одинаково, примерно с мотострелковую роту. Немцы были вооружены автоматами Калашникова, и у каждого на ремне висел подсумок с патронами. У русских висели только солдатские вещмешки за спиной. Видимо, рота ННА выдвинулась ночью или на учения, или в какой то дальний караул. Немецкие солдаты стояли спокойно, разглядывая русских и о чём-то тихо переговариваясь между собой. Некоторые даже улыбались...

Рядовой Кантемиров, как и все в этом строю, впервые видел вживую и так близко молодых немецких парней в форме. И многим эта немецкая военная форма показалась какой то смешной, особенно зеленоватые шапки с кокардами, больше похожие на детский головной убор. То ли дело наша армейская шапка-ушанка! И красиво, и тепло. И, вдруг рядовой Тайсин, нарушая субординацию и все нормы международного этикета, по ходу движения громко и в упор спросил у немцев: «Ну что, Гансы, пиздюлей хотите?» Рота советских солдат дружно грохнула от смеха. Сопровождающий офицер только обернулся и с улыбкой погрозил кулаком «бурому» рядовому. Немцы быстро и слаженно перестроились обратно в шеренгу, стали удаляться от русских вниз по улице, и вдруг из темноты в ответ раздался громкий выкрик: «Рус Иван, ...» и ещё пару слов по-немецки, которые Тимур ранее никогда не слышал. Теперь ржали все — и русские, и немцы. И ещё долго громкий смех молодых и здоровых людей эхом разносился по немецкой улице, нарушая сон и покой добропорядочных местных бюргеров. И стены этой узкой улицы вроде бы как раздвинулись, и город стал как бы не таким уж и мрачным, и где-то там, на небе даже мелькнула луна, а жизнь молодых советских парней на далёкой чужбине стала немного лучше. А служба стала немного веселей. Строй новых бойцов ГСВГ прибавил шаг...

Поколение призывников начала восьмидесятых годов, и русских, и немцев, которые сегодня случайно встретились и спокойно разошлись темной ночью на узкой улице саксонского города, выросло без войн, голода и лишений. Это были дети так называемых «детей войны», рождённых в конце тридцатых и начало сороковых и которые сполна хлебнули горечь и утраты родных и близких во Второй Мировой войне. Кто-то из родителей рассказывал сегодняшним призывникам, русским и немецким, о своём тяжелом военном детстве, а многие предпочли умолчать, чтобы не травмировать неокрепшие детские души. Советские призывники выросли на книгах и фильмах о Великой Отечественной войне, на рассказах ещё многих живых ветеранов на открытых уроках в школе и совместных посиделках во дворах своей улицы. Немецким детям ГДР старались с детства прививать благодарность и уважение к русскому солдату. На дорогах Германии часто можно было видеть немецких детишек, приветливо машущих ручками советским солдатам в проезжающих мимо автомобилях. Многие бывшие офицеры и солдаты Вермахта, вернувшиеся в начале пятидесятых из русского плена, тоже старались внушать своим детям и внукам противление к войне и мести. Конечно, не все немцы в ГДР были рады русскому солдату, сопровождающий строй сержант ещё в электричке успел рассказать новичкам, как иногда в лобовые стёкла советских машин вдруг прилетают камни...

* * *

На окраине города, на футбольном поле гарнизона, стояли большие палатки временного пересыльного пункта. Усталый сопровождающий офицер приказал переночевать здесь. Также сообщил, что утром после зарядки их всех распределят по ротам мотострелкового полка. На вопрос Тимура о наличии в этом полку БМП-2, капитан только пожал плечами и сказал, что впервые слышит о такой технике. Озадаченные таким ответом друзья с устатку уснули быстро.

Утром прозвучала команда: «Подъём!» Местный дежурный сержант ходил между палаток, подавал команду и стучал ладонью по брезенту. Было холодно и сыро. На улице стоял густой туман. Друзья решили согреться приёмами рукопашного боя, которым научились в учебке. Тимур по своей боксёрской привычке смотрел только на руки. Раис же, исходя из своего двухлетнего опыта секции дзю-до на гражданке, легко боролся руками и ногами. Поэтому через бедро и через себя бросали в основном боксёра. Солдаты, разгорячённые борьбой, не заметили, как к ним из тумана вышли молодой офицер и старший прапорщик и стали с интересом наблюдать за поединком. И тут прапорщик, по всей видимости старший в этой паре, вдруг приказал:

— Брейк! Разошлись по углам.

Услышав такую знакомую и несколько подзабытую команду, Тимур остановился. Друзья отдышались, отряхнули свои шинели, накинули шапки, заправились и представились по очереди. В ответ представился только прапорщик:

— Старший прапорщик Нагиев, разведрота!

И тут же спросил у Тайсина:

— В разведке служить не желаете, молодой человек?

Раис кивнул головой.

— Конечно! Но, только вдвоём. Мы друзья!

— В роту нужен только один оператор-наводчик БМП, — сухо сказал лейтенант. — И мы его найдём быстро. И без вас! Тимур неожиданно для себя вдруг спросил:

— А что, в вашей роте только одна машина БМП-2?

— Я техник роты, в нашей роте имеются только БМП-1, — ответил старший прапорщик. — И могу сказать точно, что не только в нашем полку, но и во всей дивизии БМП-2 не стоит на вооружении. А вы откуда знаете про эту секретную машину?

Если для Раиса было всё равно, на какой боевой машине ему придётся стрелять в дальнейшем, лишь бы в разведке, то для Тимура это был шок. Разница между этими боевыми машинами была для него как между «запорожцем» и «жигулями» на гражданке. И рядовой удручённо ответил:

— Мы операторы-наводчики БМП-2. Полгода учились в Елани, в специальной роте.

Тут и офицер решил представиться:

— Лейтенант Тимербулатов, командир взвода разведроты. Бойцы, расскажите про БМП-2? Мы только краем уха о ней слышали.

Тимур в общих чертах стал объяснять молодому офицеру про боевую часть машины. А когда заинтересованный взводный начал спрашивать ТТХ (тактико-технические характеристики) автоматической пушки, солдат ответил:

— А вот это — военная тайна! Мы подписку давали о неразглашении.

Техник роты вместе с взводным весело рассмеялись в ответ. Нагиев прямо перед солдатами спросил у Тимербулатова:

— Что будем делать, взводный? Бойцы-то вроде неплохие.

И тут, вновь нарушая субординацию, в разговор и размышления старших по званию встрял неугомонный рядовой Тайсин:

— А Кантемиров — электрик по специальности! Он технарь закончил и в роте всю проводку заменил.

Старший прапорщик быстро переглянулся с лейтенантом и произнёс судьбоносные для солдата Советской Армии слова:

— Тасоеву на Помсен нужны специалисты!

Взводный разведроты добавил:

— Оба, с вещами, на выход и шагом марш за нами!

Рядовых провели мимо стадиона и трёх жилых пятиэтажек, и зашли через небольшой пропускной пункт в полк. Тимур знал, что в Елани учебный мотострелковый полк был самым большим по численности солдат и офицеров. Но здесь обоих новобранцев удивило количество бойцов, построенных перед столовой на завтрак. Оба ещё никогда не видели такого скопления военнослужащих. И если в учебной части в основном служили солдаты славянских национальностей, то здесь было явное преимущество призывников с Кавказа и Средней Азии. Очень много было солдат первого периода службы.

Рядового Тайсина тут же забрали в разведроту, а Кантемирова отвели в расположение первой роты, которая находилась в этой же казарме, но располагалась на чердаке — в мансарде. Оказалось, что на первом этаже, где постоянно дислоцировалась первая рота, прорвало трубы отопления. Поэтому рота временно обитает в мансарде, а топят чердак буржуйками дневальные по роте. В расположении было тепло, но всё и все пропахли дымом. Тимур впервые увидел брикеты — местный уголь, которым топили буржуйки. Брикеты быстро сгорали и оставляли странный оранжевый пепел.

Молодой солдат сходил с первой ротой на завтрак. И если в учебке кормили не очень, но там курсанты уже привыкли к солдатской пище, то в этой солдатской столовой кормили просто отвратительно. Тимур был совсем разочарован. Мало того, что ему уже не придётся стрелять из БМП-2, так ещё и кормить будут совсем плохо. Оставалась одна надежда на неизвестного майора Тасоева и службу на загадочном Помсене. После завтрака дневальный сообщил, чтобы Кантемиров находился в расположении и ждал вызова в штаб полка. Разговорившись с дежурным по роте, который тоже только закончил учебу в Чебаркульской учебной дивизии, Тимур узнал, что майор Тасоев Ярослав Яковлевич — заместитель командира полка и совсем недавно прибыл после академии. А Помсеном называют войсковое стрельбище полка в одиннадцати километров от города, где пехота постоянно стреляет из всех видов своего вооружения. И что попасть туда очень сложно. Практически невозможно. Тимур, услышав про постоянную стрельбу, несколько успокоился и стал ждать вызова.

Рядового Кантемирова вызвали в штаб только ближе к вечеру. Тимур успел за это время привести свою помятую форму в порядок, благо времени было достаточно, и его никто не тревожил. Перед кабинетом он ещё раз заправился, перевёл дыхание и, постучавшись, открыл дверь. За столом сидел сухощавый майор с кавказскими усами. Тимур увидел на столе своё личное дело.

— Проходи, солдат, — просто сказал майор. — Говоришь, электрик? И техникум закончил? Работать приходилось?

— Техник-электрик четвёртого разряда. Работал только на практике, и ещё после учёбы два месяца у отца на шахте подземным электрослесарем, — чётко, по-военному доложил рядовой.

— У отца — это хорошо! — улыбнулся в усы майор.

— Смотрю, до армии спортом увлекался?

Тимур решил не отрицать. Да и шесть месяцев службы уже прошло.

— До призыва выполнил разряд КМС по боксу.

— Почему тогда в спортроту не попал?

— Товарищ майор, я отслужил в спортроте батальона обеспечения Челябинского Высшего военного танкового училища трое суток. Не получилось, — боксёр посмотрел в глаза заместителю командира мотострелкового полка, — Товарищ майор, и я бы хотел, чтобы о боксе никто не знал, кроме Вас.

— Договорились, солдат! Смотри, только не хулигань у меня на Помсене. Быстро в полк вернёшься через гаупвахту, — ответил замкомандира полка и добавил. — А я вот раньше борьбой увлекался. Вольником был. Ладно, Кантемиров, характеристики у тебя хорошие. Да и фамилия знатная! Даже твой ротный от себя тут пару слов необычных добавил. Интересно было читать. Служить будешь на стрельбище Помсен в полигонной команде. Сейчас подойдёт старшина стрельбища, и с ним всё уточнишь. Стой напротив штаба и жди. Свободен, солдат!

Тимур ответил: «Есть!», чётко развернулся через левое плечо и вышел. Он был удивлён, что так всё просто и быстро решилось с его дальнейшей службой. Да и Раис будет рядом! Наверняка разведрота стреляет на этом стрельбище. Вот только Тимуру было очень интересно узнать, что же там написал в характеристиках его бывший командир учебной роты?

Рядовой Кантемиров стоял прямо напротив штаба и с интересом наблюдал за жизнью в новой части. Всё казалось необычным. Старые трёхэтажные серые казармы кайзеровских времён, брусчатка вокруг. Вот только плац был покрыт асфальтом. Со стороны за хаотичным движением многочисленных солдат и офицеров был виден порядок. Даже для такого неискушенного взгляда молодого солдата. В штаб постоянно заходили и выходили с деловым видом офицеры и сержанты. Ворота КПП открывались и закрывались, выпуская и впуская машины. Мимо Тимура прошагал вооружённый караул. Тимур заметил, что форма караульных солдат чистая и выглаженная. И тут под конвоем привели четырёх солдат с верёвками и лопатами в руках. Они были в грязной форме, без ремней, без пилоток и острижены наголо. Один из них открыл канализационный люк, надел на бритую голову противогаз и спустился вниз, а остальные подали ему верёвку и лопату. «Вот вам и прелести местной гауптвахты», — разглядывая провинившихся солдат, подумал Тимур.

Из казармы напротив штаба стали выходить музыканты военного оркестра. И к Тимуру подошёл сухощавый старшина уже в возрасте. С такой же редкой сединой, как у отца. Он быстро уточнил фамилию солдата и сказал, чтобы он ждал его с вещами ровно в 19.00 на КПП. Тимур подошёл чуть раньше, поздоровался с двумя бойцами и сержантом наряда и сказал им, что ему приказано ждать здесь старшину. Сержант с недовольным видом спросил:

— Кто приказал? Нам сейчас надо готовиться к сдаче наряда, а ты здесь топтать будешь. Жди на улице!

— Приказал майор Тасоев, — ответил Тимур и посмотрел на капли от дождя за окном. — Сказал никуда не уходить из КПП.

— Так бы сразу и сказал! — сержант быстро впустил Тимура на контрольный пункт.

Через некоторое время подошёл уже знакомый старшина, но в гражданском плаще с капюшоном. Тимур удивился, а сержант на КПП принял эту форму одежды как должное. Старшина в таком виде быстро сходил в штаб, вернулся с пустой хозяйственной сумкой и велел выдвигаться за ним. Они вдвоём вышли за территорию полка, перешли через дорогу и подошли к небольшому деревянному дому в готическом стиле. Тимур остался возле ворот и стал с интересом разглядывать необычный дом. А старшина вдруг выкатил из-за угла немецкий мопед. Молодой солдат не верил своим глазам! Старшина подошёл к нему и с улыбкой спросил:

— Кантемиров, давно на мопеде не катался? Сейчас отвезу тебя на стрельбище. Только шапку завяжи, а то слетит. И сумку держи.

Затем свернул сумку, отдал Тимуру, надел на голову шлем и завёл мопед. Тимур уселся сзади и крепко обхватил старшину. Так они и поехали по ночной Германии.

* * *