Ярл

Меч принадлежал не мне. Странник Мигель потерял его в бою, спасая мою жизнь, и наверняка захочет вернуть. Но меня смущали две вещи. Первая – почему он до сих пор не в Фолькьерке. И вторая…

Кого тогда монахиня, в горы ее к троллям, закапывает у подножья холма примерно в полукилометре от ворот?!

Катарина выбрала удачное место. Высокое дерево, под которым она копошилась, уже давно сбросило листья, но весной наверняка снова зазеленеет и укутает могилу густой тенью. Самые настоящие похороны… Похоже, за последнюю неделю я уже успел настолько уверовать в собственную непобедимость, что даже перестал задумываться о гибели. А стоило бы. Что происходит с телом убитого игрока? Сколько времени занимает респаун? Слетает ли мощный квест вроде обороны Фолькьерка? Теряется ли экип? Мне в свое время повезло – но что-то подсказывало, что при ином раскладе я мог бы вернуться в этот мир в одних подштанниках… И что из этого, йотуновы кости, меняется в случае той самой Окончательной гибели? Или Окончательная – это когда совсем… все?

Я свернул с дороги и пошел напрямик, и с каждым шагом из моей головы будто вылетало по одной мысли об игровой механике. Здесь и сейчас все это вдруг стало неважным, словно всемогущая система не имела власти над крохотным клочком земли, на котором Катарина орудовала лопатой. И пусть монахиня, как и все вокруг – и в каком-то смысле даже я сам – была всего-навсего набором пикселей, ее скорбь ощущалась чуть ли не физически. И вовсе не казалась подделкой.

Катарина уже почти закончила свой труд – под деревом появился крохотный холмик свежевырытой земли, украшенный пирамидкой камней. Совсем небольших – но хрупкой монахине наверняка нелегко было таскать даже их. Особенно после того, как она в кровь стерла руки черенком лопаты. Наверное, мне стоило помочь… но я почему-то не мог сделать и шага. И только когда Катарина притоптала могилу по кругу, утрамбовывая края крохотными башмачками, и принялась дуть на покрытые лопнувшими мозолями ладони, я подошел и осторожно, кончиком пальца, начертил Беркану. Сначала на одной ее руке, потом на другой – как будто это могло удвоить эффект. Наверняка Катарина умела лечить себя и обладала куда более крутым умением, чем моя руна, но мне хотелось сделать хоть что-то.

– Благодарю тебя, тэн, – тихо сказала она.

– Гудред сказал, что я найду тебя здесь. – Я расстегнул пряжку на поясе, снимая ножны со «Звездой». – Это меч Мигеля. Если ты… думаю, теперь он принадлежит тебе.

Вряд ли монахиня могла и вправду оказаться женой Странника-рыцаря – это казалось чем-то ну совсем немыслимым. Но они пришли в Фолькьерк вместе, и прав на наследие Мигеля у нее было уж точно побольше, чем у меня.

– Я не родня Мигелю. – Катарина покачала головой. – Хоть и любила его, как брата. Двуединый не создал меня мужчиной, и я не умею сражаться – мне меч не к чему. Наверняка Мигель хотел бы, чтобы он попал в руки достойного… Оставь его себе, тэн.

Я кивнул и застегнул пряжку обратно. И вроде бы получил, что хотел – Катарина не захотела забрать меч себе и не предложила похоронить его вместе с хозяином. Я мог радоваться обновке и спокойно идти заниматься своими делами… но что-то мешало. Словно у меня еще осталось дело и здесь, у свежей могилы под деревом.

– Когда вы с Мигелем познакомились? – спросил я.

– Давно. – Катарина будто сначала и вовсе не хотела отвечать… но потом вдруг передумала. – Много зим назад Мигель спас мне жизнь, и с тех пор я следую за ним, куда бы он ни отправился.

И правда, похоже на стандартный квест. Спаси непися-монахиню, и она станет твоим крайне полезным спутником. Залечит раны, приготовит на костре ужин. А может, еще и… Хотя, нет. Мне вдруг стало стыдно собственных мыслей, словно Катарина могла их прочитать.

– Что ты собираешься делать теперь? – Я неуклюже махнул рукой, указывая на могилу. – Теперь, когда…

– Когда Мигель мертв? Я не знаю.

Катарина откинула с лица капюшон. Я ожидал увидеть на ее щеках слезы – но их не было. Лицо монахини словно превратилось в холодную маску из белого воска. Даже темные глаза застыли, как будто жизнь в них вдруг потухла. Она наверняка отдала бы все, чтобы вернуть Мигеля… И не знала, что для него смерти здесь не существует. Что через какое-то время он снова появится в Фолькьерке, а уж если Окончательная гибель окажется действительно окончательной – просто выругается, разомнет затекшие мышцы, воткнет разъем нейрошунта себе в голову и снова отправится путешествовать по просторам «Гардарики». Помолодевший, постаревший, сменивший внешность и имя – или оставшийся точно таким же, как был. Может, он даже не поленится еще раз проделать долгий путь на север, чтобы найти свою монахиню…

Нет, ну так нельзя! Непись она или нет – я не могу просто уйти и оставить Катарину наедине с ее горем. Мне вдруг захотелось сделать хоть что-то, чтобы она оттаяла. Обнять… или подарить надежду.

– Послушай… – Я осторожно взял ее за руку. – Мигель – не совсем обычный человек. Мне приходилось слышать рассказы о людях с особым даром. Они куда сильнее обычных смертных, и в бою стоят десятка воинов. Никто не знает, откуда они приходят, но их сила велика. Поговаривают, что некоторые из них способны победить даже саму смерть. Может, Мигель еще…

– ОН НЕ ИГРОК!!!

В правом ухе вдруг зазвенело, а щека вспыхнула, словно… Йотуновы кости, да Катарина мне врезала!

– Мигель не игрок! – снова закричала она. – Он совсем умер, его больше нет! А тебе даже не больно!

Катарина сжала крохотные кулачки, будто собиралась еще раз меня ударить. Ее волосы растрепались, а слезы бежали по щекам ручьем. Да уж… вот это поворот событий. А метать глазами молнии она, оказывается, умеет ничуть не хуже Айны…

– Катарина, я…

– Не трогай меня! – зашипела она. – Ненавижу!!!

Дерево справа от меня вдруг оглушительно хрустнуло, я едва не подскочил, крутанулся на пятках…

А когда повернулся обратно, Катарины рядом уже не было. Разлогинилась – но я этого не увидел. Даже сейчас «Гардарика» сумела отвести мне глаза, пряча свою главную тайну. Она наделяла игроков сверхчеловеческими способностями и даже бессмертием, без особого стеснения показывая обитателям этого мира наше могущество. И только двух вещей им нельзя было видеть. Как мы приходим сюда.

И как уходим.

Глава 4

Катарина была не совсем права – кое-что я все-таки чувствовал. Нет, на боль в полной мере это, пожалуй, не тянуло, но щека горела, даже когда я прошел ворота и двинулся к берегу. Куда сильнее пострадала моя гордость… Впрочем, такое неизменно происходило всякий раз, когда я начинал чувствовать себя самым умным. И вот – очередной прокол. Я принял за Странника уникального непися. Мигель. Кехана! Де Сааведра! Да уж, с чувством юмора у поработавшего над ним гейм-дизайнера все явно в порядке. Весьма узнаваемый образ эксцентричного, чудаковатого и даже немного забавного (правда, только до первой драки) рыцаря привлекал внимание не меньше, чем его сияющий доспех и редкий для этих мест полуторный меч.

А настоящий Странник без труда скрывался в тени блестящего кавалера. Немногословная, скромная и незаметная монахиня-целительница, почти никогда не снимающая с головы капюшон невзрачной рясы. Если бы Катарина не вспыхнула и не закатала мне пощечину, я бы еще очень нескоро догадался… А то и вовсе никогда. Меня снова сделали, и на этот раз девчонка лет двадцати с копейками!

Впрочем, настоящей обиды я почему-то не чувствовал. Ингвар наколол меня, мастерски играя недотепу-колдуна. А Катарина не играла. Она по-настоящему влезла в шкуру монахини. И по-настоящему привязалась к своему спутнику. И, йотуновы кости, я ее понимал – у меня здесь тоже были друзья. В битве за Фолькьерк боги не смогли спасти только Сигмунда… Но что бы почувствовал, лишившись Хроки?! Уж не знаю, как Романову и его последователям удалось сотворить подобное, но лично мне простодушный здоровяк-сканд, с которым мы прошли путь от берегов Империи до Фолькьерка, казался уж точно не менее живым, чем Славка и его «волчата».

А может, и более. Мы, игроки, в этом мире избавлены от боли и мучений, и сама смерть лишь обломает о нас зубы. А волшебная кнопочка «Выход» послужит спасением из любой неприятной ситуации. А для Хроки здесь все настоящее. И если Славка, прикрывая меня в бою, рисковал лишь набранным опытом и парой уникальных шмоток, то Хроки приходилось ставить на кон собственную жизнь – и он делал это без сомнений. В реале у меня таких друзей нашлось бы… да, пожалуй, нисколько. Мельчает народ, что уж там. Неудивительно, что люди так усердно тащат свои кровные денежки игроделам и сбегают в нарисованный мир. И пусть местные жители на самом деле всего лишь набор ноликов и единичек двоичного кода, их дружба стоит побольше той, что остается в паршивеньком и сером настоящем мире.

Для полного счастья мне не хватает только начать относиться к неписям, как к живым. Собственноручно грохнуть Хрольфа, а заодно и Олега, жениться на Айне, наделать с ней цифровых детишек на радость бабуле Астрид, а если вдруг Фригг не будет к нам милостива – усыновить Синдри Флокисона. Объявить войну игрокам, всенепременно выиграть ее и выгнать их всех нафиг, оставив только Славку и еще пару наиболее вменяемых «волчат». А потом построить по всей «Гардарике» школы, больницы, музеи… метро. И коммунизм.

Отличный план. Но выполнять его я, конечно же, не буду. Во-первых, потому что так можно окончательно тронуться головой, которая и без того уже вовсю путает вирт с реалом. А во-вторых, потому что не надо чинить то, что работает. Не я придумал этот мир, и не мне лезть в его основы кривыми руками. Так что лучше оставить серьезные задачи местным богам и демиургам, а самому заняться тем, что по зубам рядовому труженику полуторного меча… ладно, не совсем рядовому – я ведь все-таки тэн. И пусть не в моих силах и полномочиях изменить этот мир, я попробую спасти тех, кого еще можно спасти.

И начну прямо сейчас.

Люди Гудреда и уцелевшие хирдманны тэна Атли уже вытащили на берег искалеченный волкоголовый драккар и стремительно превращали его в погребальный костер. Запредельно разогнанная игровой механикой регенерация быстро ставила на ноги тех, кто выжил после боя, но многих было уже не вернуть. Я даже не пытался считать тела. Воины из Эльгода, Фолькьерка и Хеде заняли свои места вдоль бортов, и красно-зеленые щиты ложились около красно-синих. Там, куда отправятся погибшие, им суждено сидеть рядом, пируя во славу Всеотца – к чему тогда разделять их здесь? Хроки с Ошкуем оттащили тело Орма Ульфриксона на нос драккара. Туда, где и полагается быть тэну. Мой враг проиграл свою последнюю битву, но ему хватило смелости встретить смерть с мечом руке – и я не мог лишить его чести.

Рерик прошагал по приставленной к борту доске, неся завернутое в плащ тело. Так осторожно, словно боялся разбудить – но Сигмунд, заменивший ему сына, уснул навечно. Я думал, что сэконунг направится к носу, чтобы тот мог занять почетное место, но вместо этого Рерик свернул к корме. То ли не хотел, чтобы Сигмунд в смерти соседствовал с Ормом, то ли просто пытался уберечь его хотя бы сейчас – путь к Чертогам Всеотца долог, и кто знает, какие опасности поджидают усопших в мире духов. Не случайно на носу устраивают самых могучих и отважных – именно они, случись что, примут первый удар на свои щиты. Сигмунд так и не успел стать одним из них. Я поймал взгляд Рерика, спускавшегося с драккара. Тяжелый и мрачный, словно грозовая туча. Наверняка сэконунг винил меня в смерти Сигмунда. Я не мог избежать битвы, как не мог позволить парню остаться в Длинном доме вместе с женщинами, детьми и стариками – да и едва ли бы тот согласился сам. Честь и клятва, которую он дал мне у кургана Ульва Рагнарсона, привели Сигмунда в Фолькьерк, и его жизнь оборвалась раньше срока. Не моя рука нанесла смертельный удар, и не я начал ту бойню – но оправдываться перед сэконунгом мне все равно оказалось нечем. Он снова потерял сына и будто состарился лет на двадцать, разом превратившись из могучего гиганта в сгорбленного старца.

– Славный же у тэна хирд. Только кормщика не хватает.

Голос, раздавшийся откуда-то со стороны кучки пленников, отвлек меня от тяжелых мыслей. Неожиданно бодрый и задорный. И уж совсем не вязавшийся с мрачными и тревожными лицами. Этих-то я как раз понимал – они уже успели смириться с мыслью, что отправятся в Чертоги Всеотца вместе с тэном.

– Неужели кто-то уже занял мое место? Негоже сыну Ульфрика явиться Всеотцу с неумехой за рулем.

Глава 5

Один из пленников раздвинул остальных широкими плечами и вышел мне навстречу. Правая рука у него висела на перевязи, но даже левой он умудрился выбриться чуть ли не до блеска. Отсутствие бороды парень – называть его мужиком как-то не хотелось, хоть он был всего года на три-четыре моложе меня самого – компенсировал длинными волосами. Чуть вьющаяся пышная шевелюра доходила едва ли не до середины груди и выглядела настолько роскошной и блестящей, что производители какого-нибудь шампуня непременно пообещали бы ему целое состояние за двадцатисекундный рекламный ролик. Только никаких шампуней здесь, разумеется, нет и в помине, так что благодарить за такую красоту парень мог разве что самих богов. Или богинь. Милость Фрейи – длина и сила от корней до самых кончиков…

– Чего же ты молчишь, склаф? Бери свой меч. Или мне самому подняться туда? – Пленник кивнул в сторону драккара. – Тэн Орм уже заждался меня.

Слова о смерти совсем не вязались с широкой улыбкой. Парень был бледен и явно не без труда держался на ногах – похоже, ему здорово досталось в битве – но все равно радостно скалился во все зубы, щурясь от солнца.

– Как твое имя? – спросил я.

– Уж не знаю, к чему тебе имя того, для кого эйнхерии уже освободили место за столом у Всеотца, склаф… но я скажу, раз уж ты спрашиваешь. Я Эйнар. Люди тэна Орма нарекли меня Безбородым. – Парень погладил здоровой рукой гладкие щеки. – Были и те, кто кликал Девицей, но теперь им самим впору называться Беззубыми.

За его спиной послышался смех. Уже приготовившиеся к смерти пленники улыбались, радуясь удачной шутке.

– А ты храбрец, Безбородый. – Я шагнул вперед. – Хотел бы я, чтобы в моем хирде было побольше таких.

– Вот как? – Эйнар широко улыбнулся. – Тогда и я скажу – ты славный воин, хоть и чужеземец, и чтишь наших богов. Хотел бы я называть тебя своим тэном, но мое место на корме этого корабля.

– В Чертогах Всеотца найдутся кормщики и получше тебя, Эйнар Безбородый, – отозвался я. – У меня же нет ни одного, хоть я и взял в бою корабль, что носил твоего тэна. А что ты скажешь, если я подарю тебе меч и велю встать у руля? Станешь ли служить мне, как служил Орму Ульфриксону?

Улыбка тут же исчезла с лица Эйнара. Одно дело смеяться в лицо смерти, когда ее уже не миновать, и совсем другое – когда спасение совсем рядом. И достаточно одного слова… Я смотрел на высоченного сканда снизу вверх – но зато уж Волей давил вовсю. И не таких скручивали!

– Скажу, что в тебе не только сила Тора, но и доброта самой Матери Фригг! – выдохнул Эйнар. – Нет позора служить тому, кто отмечен богами и конунгом.

– У меня достаточно мечей для тех, кто захочет назваться моими людьми. – Я отодвинул Эйнара плечом и шагнул к притихшим пленникам. – Тэн Орм пал от моей руки, но вам я не враг. Всякий, кто пожелает, может остаться в Фолькьерке и служить мне. А остальных я отпущу, если Вагни Ульфриксон заплатит выкуп. Мне нет нужды лить кровь – на этом корабле и без того достаточно славных воинов.

Я указал рукой на погребальный драккар, и хирдманны Орма одобрительно зашумели. Похоже, они явно предпочли бы поплавать на каком-нибудь другом. Почти наверняка еще до отправления в Фолькьерк среди них ходило достаточно разговоров о том, что тэн Антор не так уж плох – зерна, которые я посеял, отпустив Торлейва, давали всходы. А Орм лишь удобрил почву, повесив мальчишку. Едва ли кто-то из пленников пожелает вернуться в Эльгод. И мой хирд пополнится сразу двумя десятками неплохих…

– Позор вам!

Невысокий мужчина растолкал остальных и встал перед Эйнаром. И тот шагнул назад, словно испугавшись. Пленник был едва ли не вдвое старше кормщика – в его бороде блестела седина, а от волос на голове остались лишь жалкие остатки по бокам. Все его тело покрывали повязки, он уступал Эйнару и ростом, и сложением, но даже мне на мгновение захотелось отойти – в глазах старого воина горело пламя Муспельхейма. Я вспомнил – он был одним из немногих, кто сражался до самого конца, пока не упал под ударами мечей хирдманнов Гудреда.

– Жалкие трусы! – прорычал старик. – У вас нет чести! Орм, сын славного Ульфрика, еще не успел поднять рог в Чертогах Всеотца, а вы уже готовы склониться перед новым господином?!

– Помолчи, Рауд! – Эйнар тряхнул шевелюрой. – Разве ты не слышал, что сказал тэн Антор? Если пожелаешь вернуться в Эльгод – он не станет тебя держать. Или у твоей старухи не хватит золота на выкуп?

– Выкуп? – усмехнулся тот, кого назвали Раудом. – Уна Кнутдоттир скорее умрет вдовой, чем пустит в дом мужа, за которого пришлось заплатить золотом.

– Делай, как знаешь, упрямец. – Эйнар вздохнул. – Тор мне свидетель – я никогда не бежал от смерти, и никто здесь не посмеет назвать меня трусом. Но лишь глупец спешит умереть раньше срока.

– Я служу конунгу, Рауд Гуннарсон. – Я прочитал подсказку от «Истинного зрения». – Так же, как служил твой тэн. Наша ссора уже погубила достаточно людей. Богам угодно было отдать мне победу, но не твою жизнь. Стоит ли гневить их?

– Ты красиво говоришь, склаф. – Рауд поморщился. – Верно, тебе досталась капля меда, что Всеотец украл у великана Гуттунга. Но слова твои – ложь, их яд страшнее того, что сочится из пасти Йормунганд, великого змея.

– Возвращайся в Эльгод, старик. – Я сложил руки на груди. – Я не стану просить за тебя золота. Вагни Ульфриксон и без того даст мне достаточно.

– Когда я был молод, мы платили золотом и мехами только за дев, которых брали в жены. – Рауд усмехнулся. – Тебе впору подарить твоим новым слугам не мечи, а платья. Я знаю, кто ты, склаф, человек без прошлого, лишенный смерти.

Лишенный смерти? Он что, имеет в виду…

– Такие, как ты, несут погибель всему Эллиге. Я не стану служить тебе, даже если сам конунг явится сюда и велит мне преклонить колено. Пусть моя рука уже не так тверда, как раньше, но я еще помню, что такое честь. – Рауд плюнул мне под ноги. – Будь ты проклят, склаф. И пусть не будет тебе удачи, пока жив хоть один из тех, кто чтит заветы предков.

Внимание! На вас действует «Проклятие умирающего».

– 10 очков здоровья. Продолжительность – перманентно.

Зараза! Пробил. И не помогла даже стопроцентная ментальная сопротивляемость. В гробовом молчании Рауд развернулся, направился к драккару и, кое-как поднявшись наверх по доске, встал перед Хроки.

– Делай, что должен, – глухо сказал он и склонил голову. – Не заставляй меня ждать.

Хроки посмотрел на меня, и я коротко кивнул – а что мне еще оставалось?

Когда тело Рауда со стуком свалилось на палубу, вперед вышли еще четверо пленников. Все, как на подбор, седые, могучие и покрытые шрамами, выглядывающими из-под многочисленных повязок. Они вполне могли помнить Орма Ульфриксона еще безусым юнцом и решили последовать за ним даже в его последний поход.

Через несколько мгновений все было кончено. Хроки вытер окровавленный клинок о плащ одного из мертвецов и спрыгнул на землю. Палуба драккара опустела – на ней не осталось живых. Я запалил факел и первым поднес огонь к сложенным вдоль борта сухим веткам – как требовал обычай.

Хороший настрой как ветром сдуло – тем самым, что подпитывал взвившийся к небу погребальный костер. Упрямый старик Рауд ушел красиво, разом лишив меня не только десятки жизней и нескольких человек, но и, казалось, самой победы. Последнее слово осталось за ним. А мне теперь придется разбираться не только с проклятием – ходить с перманентным дебаффом я не собирался – но и с упадническими настроениями. Мои новоиспеченные хирдманны во главе с Эйнаром стояли, как в воду опущенные. Если где-нибудь в игровых файлах имелась циферка, отвечающая за их боевой дух, она явно просела как минимум вдвое.

Да еще и вот это «лишенный смерти» – явный намек на то, что неписи уже давно догадываются, что в этот мир приходят чужаки. И едва ли они нам рады… Такое нельзя не учитывать. Неплохо бы посоветоваться со Славкой – но Славки здесь нет. Покрутив головой, я заметил только Ингвара. Не то, чтобы я так уж доверял колдуну, называвшему себя Странником – просто мне вдруг захотелось перекинуться хотя бы парой слов с таким же, как я сам, живым игроком.

– Привет, братишка, – негромко поздоровался Ингвар. – Здорово тебя дед уделал, да?

– Да ладно бы только дед, – вздохнул я. – Монахиня-то твоя тоже… с сюрпризом.

– В смысле? Чего это сразу моя? – Ингвар удивленно приподнял брови. – Я ее сам в первый раз только здесь увидел.

Что?

– Ага. – Я почти услышал, как у меня между ушей вдруг закрутились крохотные шестеренки. – То есть, ты хочешь сказать – она не Странник?

– Понятия не имею. Я ее не знаю. – Ингвар огляделся по сторонам и шепотом добавил. – И вот тебе еще инсайдерскаая информация: из наших ее никто не знает. В смысле – вообще никто!

Глава 6

Достойный финал: секретное задание выполнено!

Победив в битве своих врагов, вы оказали им честь и похоронили павших по обычаям предков. Орм Ульфриксон отправился в Чертоги Всеотца так, как полагается славному воину и тэну. Боги Асгарда заметили ваше благородство.

Вы получаете 5000 очков опыта.

Поздравляем! Вы достигли 14 уровня!

Распределите полученные очки способностей в меню персонажа. Доступных очков способностей: 3.

Можжевеловые ягоды: задание дополнено.

Вы собрали ягоды для зелья Иде. Теперь отнесите их ей до захода солнца.

Ну, собрали, допустим, не мы… Синдри несколько мгновений постоял передо мной, а потом развернулся и ушел – видимо, уже успел привыкнуть к тому, что горячо любимый (во всяком случае, мне хотелось в это верить) тэн иногда «залипает», погружаясь в собственные мысли.

А точнее, в игровой интерфейс. Система напомнила, что я накопил уже целых три очка способностей – в последние дни новые уровни буквально валились на меня. И что-то подсказывало, что этот рог изобилия скоро снова заработает – почти наверняка квест на захват Эльгода продолжится и протащит меня по всем поселениям юга. И даже если я выберу путь мира, «Гардарика» не пожалеет отсыпать славному тэну и прирожденному дипломату не одну тысячу опыта. А если дело дойдет до драки… что ж, придется взяться за меч – и нарубить драгоценной экспы вручную. Но перед походом на юг не стоит забывать и о делах насущных – достроить кузницу, подремонтировать старенькие домишки, наладить… наладить все. Неплохо бы еще навестить Хильду на болоте, но на это я уже особо не рассчитывал. С каждым днем становилось все холоднее – зима неумолимо приближалась. И если я не вернусь домой с драккарами, до краев гружеными припасами, мои подданные едва ли ее переживут. Время поджимало.

Я толкнул дверь и вошел в переоборудованный под лазарет сарай. На выстроенных ровным рядом у стены самодельных койках лежали всего несколько человек – остальных искусство Иде уже поставило на ноги. Она навела здесь такой порядок, что я бы не удивился, почувствовав знакомый каждому с детства запах больницы. Но вместо него темное помещение наполнял густой аромат трав… и навоза. Похоже, раньше в сарае жили козы.

– Снова ты? – проворчала Иде, выкатываясь из темноты мне навстречу. – Разве я не говорила, что раненым нужен покой?

– Вот твои ягоды. – Я протянул Иде крохотный легкий мешочек – Синдри не слишком-то старался наполнить его доверху. – Надеюсь, их хватит, чтобы вылечить всех, кто остался.

– Я стараюсь запастись зельями впрок. – Иде пристроила ягоды себе на пояс. – Едва ли это была твоя последняя битва, тэн. Ты собираешься отправиться на юг?