Подлянка, сэр!

— Идемте, мне одной страшно, — шептала она.

В квартире мы первым делом увидели врача в голубом костюме, торопливо заполняющего какие-то бумаги. На полу лежали носилки с телом, покрытым белой простыней.

Я охнула и схватилась рукой за дверной косяк.

— Мама! — болезненно, чуть слышно охнула Рая и упала как подкошенная.

Вокруг нее засуетилась молодая медсестра с необыкновенно серьезным лицом. Вокруг невидимым облаком распространился запах нашатыря.

— Вы родственница? — сурово уставился на меня врач.

— Нет, соседка, — тихо проговорила я, услышав свой голос, словно посторонний.

— Тогда нечего здесь смотреть, — еще более зло и отрывисто проговорил доктор.

Быстро промелькнули фразы: «сердечный приступ», «скоротечный инфаркт», «невозможно помочь». Совершенно обалдевшую Марию Гавриловну привлекли к описи ценных вещей, найденных в квартире Петровой. Маша, плотно сжав губы, вместе с социальной работницей раскладывала на столе кольца, брошки, документы, деньги, ключи… Я перекрестилась. Знаю, что на людях Мария Гавриловна слезинки не уронит. Хоть они с Алевтиной и не дружили особенно, но и не ссорились никогда. В гости друг к другу иногда ходили. Помогали друг другу свадьбы устраивать. Правда, брак Раисы развалился через год. Муж уехал в рейс, вернулся, но ненадолго. Только чтобы заявление о разводе подать. Встретил в Самаре «женщину своей мечты». Рая удерживать его не стала, хотя ей предстояло вот-вот рожать.

Рая пришла в себя и заметалась по комнате.

— Перевернуто все, перевернуто, — бормотала она, глядя перед собой стеклянными глазами, словно сомнамбула.

— Искали что-то, — уверенно заключила она.

Я подошла к телефону и набрала номер мобильного телефона Олега. Вчера, при нас, Петрова собиралась идти на работу, возилась с Кристиной, пила чай, съела кусок торта и выглядела по-боевому. У меня был инфаркт, и я знаю, как ощущается его приближение. За несколько недель начинает казаться, будто на ребра железный обруч одет, дышать тяжело, давление скачет, устаешь быстро, — в общем, непохоже, чтобы у Алевтины был хоть один из этих признаков!

— Я занят, — отрывисто проговорил в трубку внук.

— Алевтину убили! — крикнула я, чтобы успеть сообщить самое важное до того, как он отключится.

Несколько следующих секунд было слышно, как Олег порывисто сообщает о произошедшем Федору Игнатьевичу. «Соседка Лукиной», «пожалуй, возможно»…

— Через полчаса буду, — ответил он наконец, и разговор прервался.

— Вот здесь! — воскликнула Рая, которая цепким, внимательным взглядом осматривала помещение. — Смотрите!

Мы подскочили к ней.

Возле кровати Алевтины поблескивал странный предмет.

Я осторожно подняла его с пола и чуть не вскрикнула. Это был женский ноготь! Длинный, покрытый ядовито-розовым лаком, прихотливым золотым узором и тремя блестящими камушками в правом верхнем углу.

— Ай, — вырвался у меня слабый крик, но мужества не бросать улику, слава богу, хватило.

Маша зачем-то судорожно откинула край простыни и уставилась на руку Петровой. Неужели она хоть на секунду могла предположить, что этот ноготь принадлежит Алевтине?! Я нечто подобное видела только один раз. По телевизору поздно вечером показывали рекламу какого-то салона красоты. В этом ролике у девушки были ногти, похожие на эти. Квадратные, длинные и неестественно крепкие.

— Подождите, — я перевернула находку и увидела отчетливые следы клея. — Он не настоящий!

— Точно, — кивнула Мария Гавриловна, сосредоточенно глядя на улику. — Отдадим его Олегу. Должны же у них быть какие-то средства, чтобы по этому ногтю вычислить, кто убийца?

Голос ее чуть дрожал и вообще звучал неуверенно.

— Хотя, — продолжила Маша, — я по телевизору ни разу ничего подобного не видела.

— Что же они искали? — Рая будто заведенная носилась по квартире, открывая все новые и новые следы чьего-то присутствия. — Ага, в сервизном чайнике смотрели! Крышечку забыли на место вернуть!

Я покачала головой. Если бы нечто подобное случилось в нашей квартире, мы бы и не заметили. У Алевтины была невозможная тяга к чистоте и, порядку. Она даже белье на балконе развешивала по цвету и размеру. Конечно, Рае было несложно заметить, что кто-то покопался в вещах ее матери. Раиса живет в точно такой же однокомнатной квартире, только этажом выше. Когда она выходила замуж, Аля поменяла свою трехкомнатную на две «однушки». Надеялась, что зять со временем заработает денег, и они с Раисой смогут поменять свою жилплощадь на что-то большее.

Олег с майором Пухляковым прибыли на десять минут раньше, чем обещали, а с ними целая куча народу. Человек с собакой обошел все углы. Ноготь у нас забрали и с величайшей осторожностью поместили в пластиковый пакетик. Всем велели выйти на улицу и давать свои показания там. Мы сели на лавочку с видом двух примерных старушек и сложили руки на коленях.

Услышав, что это Алевтина вчера дала нам телефон Светланы, по которому мы вычислили адрес, Олег схватился за голову.

— Значит, вы туда ходили?! — воскликнул он, а затем обрушился на нас с Машей.

Суть его гневной тирады состояла в том, что двум пенсионеркам, пусть даже таким бодрым и неугомонным, как мы, следует сидеть дома, смотреть телесериалы, кушать клубнику и сплетничать про соседей. Мне от этого почему-то стало так обидно, что на глаза даже слезы навернулись. Закусив губу, чтобы не разреветься, я мысленно решила, что найду Светлану Рябикову, сама до всего докопаюсь! С выходом на пенсию человек не лишается способности двигаться и думать. У него просто становится больше свободного времени. И как это время расходовать — на просмотр сериалов или на добровольную помощь следствию, — сугубо личное дело!

Судя по тому, как вздувались вены на могучей Машиной шее, ее обуревали те же самые чувства. Она не выдержала первой.

— Так! — стукнув своей палкой, она поднялась и быстро затопала в сторону нашего подъезда, бурча себе под нос: — Я ему манную кашу со щек вытирала, а он меня теперь жизни учит!

— Подожди! — вскочив, я побежала вслед за подружкой.

— Вера Афанасьевна! — строго окрикнул меня внук. В присутствии своих коллег он всегда обращается ко мне по имени-отчеству. Как-то, согласитесь, неловко высокому серьезному блондину с очень умным выражением лица кричать на всю улицу: «Бабушка, постой!»

И не подумаю обернуться.

Он догнал меня в три прыжка.

— Кстати, — его тон смягчился и стал деловито извиняющимся, — хотел тебя поздравить, — Олег сунул мне в руку какую-то бумаженцию. — Машина, на которой приезжала сестричка, действительно числится в угоне. Уже год. Хозяин получил страховку и заявление забрал. С ориентировки BMW сняли.

Я тут же остановилась.

— Да ну? — и, схватив бумажку, поднесла к глазам, стараясь прочитать.

Похлопав по карманам в поисках очков, я сообразила, что они остались на балконе вместе с завтраком и книжкой. Кое-как сощурившись, немыслимо напряглась и с трудом разобрала верхнюю строчку, написанную жирными и большими буквами. «Спиридонов А. А., паспорт №… (цифр не увидела)… Конногвардейский бульвар, 12, кв. 7».

Олег забрал у меня листок.

— Ладно, в общем, за данные по машине спасибо, но чтобы больше такого не было. Хорошо?

— Угу, — я кивнула, а пальцы за спиной сами по себе почему-то сложились в фигу.

Между прочим, из всех детективных персонажей самой любимой у Олега всегда была мисс Марпл. Он восхищался ее острой способностью подмечать психологические тонкости и на интуитивном уровне находить закономерности между самыми, казалось бы, мелкими и неприметными деталями. А между прочим, мисс Марпл была намного старше меня!

Глубоко дыша, чтобы снизить уровень внутреннего возмущения, я остановилась перед подъездом и почти нос к носу столкнулась с Машей. Она стояла за раскидистым кустом сирени, что прижился у нас в палисаднике и разросся до гигантских размеров.

— Ну что насчет машины? — глаза Марии Гавриловны загорелись. — Что Олег сказал? Они ее нашли?

Она напрочь забыла свою обиду на Олежку. Маша, на счастье, очень отходчивая, как и все вспыльчивые люди. Проблема только в том, что те, против кого она вспылила, не могут отойти так же быстро от обрушившейся на них, словно внезапное цунами, головомойки. Сейчас, слава богу, Кондратьева стала гораздо мягче и дипломатичнее.

— Владелец — какой-то Спиридонов, — деловито насупилась я. — Живет на Конногвардейском бульваре, это возле Главпочтамта.

— А что туда от нас идет?

Ясно, Маша решила сразу перейти к делу.

— Чувствую, что дело опять в этой девице, — говорила она мне, пока мы поднимались в лифте за сумками и кошельками. — Наверное, ей вчера сказали, что ее приходили искать. Вот она и решила убрать свидетеля! Алевтину то есть. Чтобы та больше никому телефона не дала.

— По-моему, проще другой номер себе завести, — скептически заметила я.

— Не нравится моя версия, придумай свою! — тут же вспылила Маша. — Критиковать все горазды!

«Может, Марфа что-то еще дала Алевтине на хранение? — подумала я, приложив палец к губам. — Рая говорит, искали в квартире что-то, причем весьма настойчиво. Даже ноготь накладной потеряли».

Оказавшись дома, я быстро переоделась в свой любимый индийский костюм. Идеально подходит для жары. Просторная белая юбка и блуза к ней, а на голову — панамка. Схватив плетеную кошелку, наскоро побросала в нее ключи, кошелек, документы и побежала вниз.

Маша уже ждала, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

— А где твоя палка? — не удержалась я от вопроса.

— Ну ее, — отмахнулась Мария Гавриловна. — Мешает только.

Всю дорогу до метро я не уставала удивляться. Откуда в Кондратьевой взялось столько прыти? Ее зеленый балахон с рисунком в виде ярко-розовых долек арбуза развевался на ветру, словно парус.

Добираться до Конногвардейского бульвара пешком чрезвычайно неудобно. Ждать троллейбус означает с гарантией никуда не успеть. Это редкий нынче транспорт, а переполненные маршрутки даже не думали останавливаться. Забитый машинами Невский проспект казался миражом в раскаленном августовском мареве из горячего воздуха, пыли и выхлопных газов. Когда мы добрались до Александровского парка, у меня появилось нездоровое желание искупаться в фонтане. Остановившись передохнуть, мы купили себе по маленькой бутылочке минералки. Все скамейки в тени оказались уже заняты.

Проходя мимо Исаакиевского собора, я невольно залюбовалась его обновленными порфировыми колоннами и свечением над куполом. Если стоять близко от собора, то купол не видно. Кажется только, что откуда-то сверху исходит ослепительное, но мягкое сияние.

Наконец, мы добрались до дома номер двенадцать. Как и везде в центре, шикарные квартиры соседствуют здесь с самыми жуткими коммуналками. Планировка домов тоже иногда заставляет путаться в догадках. Покружив по двору минут пятнадцать, мы обнаружили нужный подъезд. Он был надежно спрятан за гигантским квадратным джипом. Квартира номер семь находилась в нем и была единственной. Массивную стальную дверь украшали домофон и камера наверху. Мы немного оробели. А вдруг не откроют? Вообще откажутся разговаривать?

— Слушай, давай просто скажем, что нашли их машину, — предложила Мария Гавриловна.

— Но мы ведь ее не нашли, — озадачилась я.

— Скажем, что видели в Кузнечном переулке, — в Машиных глазах сверкнул хулиганский огонь. — И адрес дадим этой Светы! Представляешь?!

— По-моему, это плохая идея…

Но было уже поздно. Кондратьева давила на кнопку вызова. Что-то щелкнуло, и приятный женский голос ответил:

— Союз блокадников в следующем подъезде.

— Нет! Нам нужен товарищ Спиридонов! — закричала Маша в переговорник. — Мы по поводу его машины! BMW, семьсот семьдесят семь!

Сверху послышалось мягкое жужжание. Я подняла голову и увидела, что камера повернулась и внимательно на нас смотрит.

— Ну заходите, — в женском голосе прозвучали нотки удивленного любопытства.

Раздался резкий щелчок, и металлическая дверь, чуть дрогнув, открылась. Мария Гавриловна уверенно взялась за ручку и распахнула дверь. Как только мы оказались на узкой, ведущей вверх лестнице, дверь тут же с шорохом закрылась. Мы поняли, что надо подниматься. Через шесть пролетов ступеньки вывели нас на небольшую прямоугольную площадку перед еще одной металлической дверью.

Повторилось жужжание, повернулась камера, и только после этого створка приоткрылась. На пороге стояла девушка. До сего момента я полагала, что такие существуют только в музыкальных клипах и рекламе. Худенькая настолько, что ребра видны даже сквозь белую облегающую майку. Белые волосы, яркий бронзовый загар, пронзительно голубые глаза и по-детски пухлые губы. Она внимательно оглядела нас озорным любопытным взглядом и кивнула головой.

— Проходите.

Оказавшись в прихожей, мы с Марией Гавриловной прижались друг к другу, боясь пошевелиться. Белые стены, на полу черная плитка, такая гладкая, что в нее можно смотреться, как в зеркало, везде стеклянные полочки с подсветкой.

— Проходите, проходите, — поманила нас рукой девушка, — разуваться не надо.

Держась друг за друга, мы робко засеменили за хозяйкой, жутко опасаясь наследить.

За поворотом оказалось просторное помещение. Также все — бело-черное. С одного края — кухня, на которой, похоже, вообще никогда не готовили. Посередине, островком, что-то вроде гостиной, а у окна столик на шесть персон. Напоминает столовую.

— Видите ли, какое дело, — я смущенно попыталась объяснить причину нашего вторжения. — Вы, кажется, потеряли машину в прошлом году. Так вот мы ее нашли…

Девушка уставилась на меня своими глазами-льдинками и чуть заметно улыбнулась.

— И… и… — я замялась, не зная, что говорить дальше.

— И хотели бы вернуть за вознаграждение, — на одном дыхании закончила Маша.

Внезапно из соседнего помещения раздался низкий хриплый мужской голос.

— Оля, кто там?

— Выйди сам посмотри! — ответила девушка.

На кухню через пару секунд вышел суровый нахмурившийся мужчина в черном атласном халате. Нечто среднее между гориллой и человеком.

— Вы кто? — сурово, без всяких приветствий обратился он к нам.

— Мы нашли вашу машину, — пролепетала я, отступая назад.

— Вот как! — озадаченно воскликнул мужчина. — Опять?

Мы с Машей переглянулись.

— Извините? — заикнувшись, переспросила я.

— Мою машину уже находили и возвращали, — заявил мужчина, скрестив руки на груди. Как я поняла, он и есть тот самый Спиридонов. — Ее угнали в прошлом году. Через три месяца позвонили и предложили вернуть за вознаграждение. Треть цены. Я подумал, подумал. И согласился. Страховку тем более на нее уже получил. А сейчас тачка продана. Она вообще теперь не моя.

— Подождите, — перебила его Мария Гавриловна. — Мы в специальном милицейском каталоге угнанных машин видели фотографию вашей и подпись — владелец Спиридонов. Вы ведь Спиридонов?

— Ну и что? — пожал плечами мужик. — Я ее по доверенности продал, через тот же салон, где купил. П-ф! Хотите, сходите к ним, узнайте. Они сделку оформляли, может, имя нового владельца запомнили.

— То есть вы этой машиной больше не интересуетесь? — крякнула Маша, попятившись к выходу.

— Не-а, — Спиридонов замотал головой, открыв при этом рот.

— Как салон называется? — затараторила я. — Мы бы, пожалуй, сходили… Вдруг хозяин машину ищет?