Стернер Сент-Пол Мик
Ужас морей
Мик, Стернер Сент-Пол (1894–1972) — американский полковник и писатель. Автор рассказов для детей, научно-фантастических произведений, в том числе сборника рассказов «В Замбоанге у обезьян нет хвостов», романов «Барабаны Тапайоса» и «Трояна». В «Юности» (№ 10–12 за 2016 год) печатался его рассказ «В космос». Рассказ «Ужас морей» был опубликован в журнале Astounding Stories of Super-Science за декабрь 1930 года.
— Прошу прощения, сэр. Я ищу доктора Берда.
Знаменитый ученый из Национального бюро стандартов окинул говорившего быстрым оценивающим взглядом. В ответ с загорелого коричневато-красного лица, испещренного тысячами пересекающихся морщинок, испытующе глянули пронзительные голубые глаза. Вытатуированный на руке якорь и синяя форма свидетельствовали, что незнакомец имеет отношение к морскому делу, а широта плеч и прямой уверенный взгляд говорили об авторитете и высоком положении.
— Я и есть доктор Берд, капитан. Чем могу быть полезен?
— Благодарю, но вы мне льстите, доктор: я вовсе не капитан. Меня зовут Митчелл, я служу — точнее, служил — первым помощником капитана на «Аретузе».
— «Аретузе»! — Сотрудник Секретной службы США Карнс вскочил на ноги. — Вы сказали — на «Аретузе»? Но выживших же не было!
— Полагаю, я единственный, кто спасся.
— Где же вы скрывались и почему не сообщили властям о своем спасении? Отвечайте правду и ничего кроме правды: перед вами федеральный агент-детектив!
Карнс продемонстрировал золотой значок Секретной службы. На лице Митчелла промелькнула тень гнева.
— Если бы я желал поговорить с представителями власти, я бы нашел их предостаточно и в Нью-Йорке, — отрывисто ответил Митчелл. — А в Вашингтон я приехал, чтобы рассказать мою историю доктору Берду.
Пару мгновений моряк и детектив сверлили друг друга взглядами, прежде чем вмешался доктор Берд.
— Сбавьте тон, Карнс, — мягко посоветовал он. — Несомненно, у мистера Митчелла есть очень веские причины так поступать. Пожалуйста, присядьте, мистер Митчелл. Возьмите сигарету.
Моряк последовал его предложению, уселся в кресло, зажег сигарету и, бросив на детектива еще один неприязненный взгляд, обратился к Берду, демонстративно игнорируя Карнса:
— Мне нечего скрывать, доктор, я готов объяснить вам, почему до сих пор хранил молчание. Когда «Аретуза» тонула, я, должно быть, ударился обо что-то головой, так как следующее, что я помню — это госпиталь для моряков в Нью-Йорке. Меня подобрало рыболовное судно. В госпитале я пролежал неделю, прежде чем немного пришел в себя и узнал, что корабля больше нет, выживших — тоже. Я понятия не имел, что делать. Моя история настолько странна и неправдоподобна, что я не решался никому ее рассказать. Первое время я и сам сомневался, не расстройство ли это головного мозга. Но со временем сознание прояснилось, и с тех пор я твердо знаю, что все случилось на самом деле… и в то же время понимаю, что такого никак не может быть. Я почитал о вас, о ваших исследованиях, и как только встал на ноги, поехал сюда, чтобы рассказать вам обо всем. Вы рассудите лучше меня, могло ли такое быть взаправду или это просто галлюцинация.
Доктор Берд откинулся на спинку кресла и сжал пальцы — тонкие, длинные и изящные, правда, в шрамах от кислотных ожогов. Только эти руки и выдавали гений доктора, его мастерство, творящее чудеса, благодаря которым его имя было на устах у мирового научного сообщества. В остальном же он больше походил на боксера, нежели на ученого. Копна всклокоченных черных волос обрамляла лицо с нависшими бровями и выдвинутой челюстью. Голова с непропорционально большим лбом подпиралась широкой шеей, сидевшей на туловище с массивными плечами и выпуклой грудью тренированного атлета. От головы до пят в докторе Берде насчитывалось шесть футов и два дюйма, весил же он более двухсот фунтов.
В его глазах мелькнул огонек любопытства; Карнс, хорошо знавший доктора, сразу понял, что это признак живого интереса.
— С удовольствием выслушаю вашу историю, мистер Митчелл, — тихо ответил Берд. — Рассказывайте, только постарайтесь не упустить ни малейшей детали, какой бы незначительной она ни казалась.
Бывший помощник капитана кивнул и ненадолго затих, словно собираясь с мыслями.
— На самом деле мой рассказ берет начало после полудня 12 мая, — заговорил Митчелл, — хотя тогда я не осознавал всю важность того инцидента. Мы шли на всех парах, рассчитывая поскорее пересечь карантинную зону и достичь Нью-Йорка, когда с носа донесся крик вахтенного. Была моя смена, и я поспешил узнать, в чем дело. На вахте стоял Луи Грин — хороший умелый моряк, но завзятый пьяница. Я спросил, что случилось. Когда он повернулся ко мне, его лицо было искажено ужасом:
— Мистер Митчелл, я только что видел морского змея.
— Чепуха! — резко ответил я. — Ты опять напился.
Он поклялся, что не брал в рот ни капли. Я велел ему описать, что именно он видел. Понять речь Луи было непросто — так сильно у него стучали зубы, но в конечном счете удалось выяснить, что он увидел голову гигантского монстра размером в добрые полмили поперек, со змеиным телом, которое простиралось до горизонта. Я направил бинокль в указанном направлении и, разумеется, ничего не нашел. Грин пребывал в таком состоянии, что вахтенный из него был никакой, так что я снял его с поста и отправил на нижнюю палубу, решив, что у него начинается белая горячка.
Нам в лоб дул ветер, правда, не слишком сильный, так что мы не добрались до порта до темноты и бросили якорь в карантинной зоне у самого Статен-Айленда, в сорока саженях от берега. Капитан Мерфи передал по радио сообщение на катер береговой охраны. Вы, наверное, в курсе, что мы перевозили четыре миллиона золотом из Банка Англии в Федеральный резервный банк Нью-Йорка.
Доктор Берд и Карнс кивнули. Десять дней назад необъяснимой пропаже «Аретузы» было посвящено немало газетных полос.
— Появился катер, просигналил нам и встал на якорь ярдах в трехстах. До сих пор все шло как положено. Я прошел на корму, оглядел простирающуюся за нами Атлантику и осознал, что галлюцинациями страдает не только Грин. Ветер стих, вокруг стемнело, но не настолько, чтобы ничего не было видно. А я увидел — или мне показалось, что я увидел, — огромную черную тушу, всплывшую на поверхность примерно в миле от нас. У нее было два вроде как глаза, и у меня возникло ощущение, что эта тварь следит за нами. Я бросил еще один взгляд, но видение не пропало. Я сходил за биноклем. По моему возвращению это… нечто исчезло. Но на том месте, где оно находилось, вода пузырилась — как будто там находился гигантский подводный ключ или что-то подобное.
Я направил бинокль на подозрительное место и — могу в этом поклясться — увидел еще одно большое змеевидное тело. Оно колыхалось на волнах и перемещалось вместе с ними, словно паря. Оно находилось немного ближе первой твари, и я мог отчетливо его разглядеть; думаю, в нем было футов пятнадцать-двадцать в ширину, а простиралось оно до горизонта — совсем как описанное Грином. От такого зрелища меня пробила дрожь, и я не мог сдержать вопль. Вахтенный подбежал узнать, что случилось. Я сунул ему бинокль и ткнул пальцем. Тот глянул, вернул бинокль и посмотрел на меня с любопытством:
— Сэр, я ничего там не вижу.
Я забрал у него бинокль и попытался навести, но руки так тряслись, что мне пришлось отложить его в сторону, на поручень. Вахтенный был прав: вода снова выглядела обычной. Матрос продолжал вопросительно смотреть, и я догадывался, что он думает обо мне примерно то же, что думал я о Грине несколькими часами ранее. Я придумал какую-то отговорку и ушел на нижнюю палубу — прийти в себя. В зеркале я заметил свое отражение: лицо было белым, как мел, с меня струился пот.
Немного собравшись с духом, я убедил себя, что все это лишь пригрезилось после красочного описания Грином его собственных галлюцинаций. Склянки пробили восемь, младший офицер Фултон пришел снять меня с вахты. После этого я постарался отдохнуть и взять себя в руки — без особого успеха. Перед самой полуночью, когда мне снова пора было дежурить на палубе, я спустился в кубрик посмотреть, как там Грин. Он лежал на койке с широко распахнутыми глазами.
— Как теперь себя чувствуешь, Грин? — поинтересовался я.
Тот посмотрел на меня как человек, глядевший смерти в лицо:
— Мистер Митчелл, есть ли надежда, что мы пришвартуемся сегодня ночью?
— Ну конечно, нет, — ответил я довольно резким тоном. — Что с тобой? Боишься, что нас съест твой морской змей?
— Точно съест, если мы заночуем здесь, сэр, — ответил он убежденно. — Я видел его жуткую пасть, он может перекусить это судно пополам. А еще у него птичий клюв, совсем как у попугая, черт возьми. Я видел и его ужасающее брюхо, покрытое шрамами от акул. Хоть акула и утаскивает порой одного-другого из наших, она моряку друг. Потому что убивает морских змей, а те легко потопят корабль.
— Чушь это, Грин! — грубо возразил я. — Прекращай нести чепуху, или же тебя закуют в кандалы. Ты столько пьешь, что тебе мерещатся морские чудища. Не смей будоражить команду своей безумной ахинеей, я этого не потерплю.
— Когда сегодня ночью его огромные глаза посмотрят в ваши, а его туловище обхватит вас и раздавит, вы передумаете насчет «ахинеи», мистер Митчелл. Мне плевать, закуете вы меня или нет. Я знаю, что обречен, и все остальные тоже, но не промолвлю ни слова, сэр. Пусть команда спит спокойно, пока может: если мы заночуем здесь, спасения не будет.
— Что ж, тогда постарайся держать язык за зубами.
Я поспешно ушел. Наверху сменилась вахта, и спустя минуту-другую в кубрик придут матросы, а я сейчас не хотел никого видеть. На лбу выступил холодный пот: уверенность Грина вкупе с увиденным совсем выбила меня из колеи.
Когда я пришел сменить Фултона, тот доложил, что все спокойно. Я пристально озирал окрестности в бинокль ночного видения, но не находил ничего подозрительного. Менее чем в четверти мили от нас мирно горели прожектора береговой охраны. Ветер улегся с закатом, море было почти зеркально-гладким, светила яркая луна.
После обхода я снял с вахты всех, кроме двоих, и отправил отсыпаться. Если бы я этого не сделал, кто-то из них, возможно, сейчас был бы жив.
Я мерил палубу шагами целый час, пытаясь успокоиться, но с каждой минутой приходя во все большее волнение. Склянки пробили три. Я шагнул вперед и прислонился к перилам, наблюдая за водой. Я заметил воронку, как если бы нечто огромное пробивалось из глубины к поверхности, а потом увидел… это.
Доктор Берд, на берегу я время от времени принимаю на грудь, в умеренных дозах, но в море — никогда. Я точно знаю, что это был не пьяный бред. Не считая нервозности, я находился в полном здравии, да и горячки у меня не было. Либо я наблюдал все, как было на самом деле, либо я сошел с ума: я стоял на палубе «Аретузы» и явственно видел, как из океана прямо передо мной поднимается чудовищный монстр.
Лицо моряка побледнело, с подбородка заструился пот. Карнс, явно захваченный историей, наклонился вперед, в то время как доктор сидел, откинувшись в кресле. В его черных глазах искрился интерес, он внимательно смотрел на рассказчика.
— Продолжайте, мистер Митчелл, — попросил ученый успокаивающим тоном. — Просто скажите, что вы увидели.
Моряк задрожал и обежал лабораторию быстрым взглядом, как будто пытаясь себя заверить, что здесь, в четырех стенах, он в безопасности. И продолжил:
— Из глубины всплыла огромная туша, обтянутая черной кожей. Вытянулась она, наверное, ярдов на двести, хотя я мог ошибиться при неверном освещении или со страху преувеличить размеры. Посреди туши виднелись два огромных диска, каждый футов в тридцать диаметром, горящих в отраженном лунном свете алым огнем. Мгновение монстр смотрел на нас, а затем стал вздыматься все выше и выше, пока не перерос корабль. Тогда я увидел — или мне показалось, что я увидел — огромный раскрытый клюв, как у попугая. Точь-в-точь как его описывал Грин: настолько огромный, что мог бы перекусить пополам «Аретузу», а ведь в ней триста тонн.
Я в ужасе застыл и не мог даже крикнуть — только смотреть, как длинное змееподобное тело вылезает из воды; теперь мои оценки его размеров, сделанные пополудни, выглядели смехотворными. В воздух поднялась вторая змея, третья… затем еще и еще, пока огромные змеи не заполонили все пространство вокруг. Помнится, я задавался вопросом, почему дозорные из береговой охраны не подняли тревогу, а затем понял, что катер находился по правому борту, а эти твари приплыли к левому.
Змеиная масса колыхалась и извивалась. Две твари взвились вверх и накрыли собой корабль. Я видел их изнанку и то, что Грин назвал шрамами от акул: это были огромные присоски с белыми краями, похожие на гигантские язвы. На мгновение змеи зависли над кораблем, после чего обрушились на палубу.
Голос ко мне вернулся. Кажется, я что-то вопил остальным, но, открыв рот, сразу осознал всю тщетность своих усилий. «Аретузу» затянуло в море, как будто она была просто щепкой. Я видел, как вода перехлестывает через поручень, и, кажется, снова закричал. Корабль перевернулся, я начал падать. Следующее, что я помнил — это госпиталь; мне сказали, что я неделю валялся в бреду. Я боялся упоминать о случившемся из страха, что меня упекут в сумасшедший дом, и держал язык за зубами, пока меня не выпустили.
Когда моряк умолк, Берд ненадолго призадумался:
— Все сходится, мистер Митчелл. Вы кричали дважды, оба раза крик слышал дежурный на катере береговой охраны «Врен». В отчете береговой охраны говорилось, что в 1:30 «Аретуза» внезапно затонула. Как только ваши крики были услышаны, дежурный забил тревогу, и команда выбежала на палубу. К тому моменту «Аретуза» уже полностью скрылась под водой, а «Врен» мотало туда-сюда, как они выразились, «словно щепку в водовороте». Катер запустил двигатель и, борясь с волнами, отправился искать выживших. И не нашел ни одного. Постепенно волнение улеглось. Команда катера сделала единственное, что было в ее силах: сбросила буй, который послужит маяком для спасателей, и отправила радиосигнал с просьбой о помощи. К ним подплыл «Робин». Оба катера дежурили до утра, но не заметили ничего необычного. Теперь люди пытаются добиться выплаты страховки от кораблекрушения, пока без особого успеха.
— Поэтому сейчас я расскажу вам еще кое-что — то, из-за чего я решил приехать к вам, доктор, — добавил моряк. — Вы в курсе вчерашнего происшествия с водолазами?
Доктор Берд кивнул:
— Я видел краткую сводку новостей. Двое водолазов пропали, их тросы и воздухопроводные шланги каким-то образом оборвались. Тела вроде бы еще не нашли.
— Их никогда не найдут. Меня выпустили из госпиталя вчера, как раз когда эта новость появилась в газетах. Я сразу пошел в доки, где стояло спасательное судно «Джон Маклин», и поговорил с капитаном Старли; тот не сразу догадался, что я и есть тот самый Митчелл, числящийся пропавшим без вести на «Аретузе». Мы уже несколько лет знакомы, хоть и не особо тесно. Он сообщил мне подробности, которые не просочились в прессу. Первым пропавшим с «Маклина» был опытный водолаз Чарли Мелроуз. Он спустился на дно и принялся за работу. Все шло нормально, пока не раздался внезапный звонок и на корабле не услышали голос Мелроуза: «Ради Бога, поднимите меня! Быстрее!» Была отдана команда о подъеме, но не успели смотать и тридцать футов троса, как его резко дернуло, и связь пропала. Воздухопроводный шланг, телефонный шнур и трос остались плавать в воде. Что-то сорвало Мелроуза с троса с такой же легкостью, с какой вы или я отщипнем виноградину.
Доктор Берд наклонился вперед. В его глазах снова зажегся огонек любопытства:
— Продолжайте.
— Второй водолаз — Блейк — надел костюм и настоял на немедленном погружении. Старли пытался переубедить его, но тщетно. С собой Блейк захватил остро заточенный цельнометаллический брусок длиной футов в двенадцать, но так и не достиг дна: когда он погрузился футов на сто, по телефону донесся его вопль, и трос снова дернуло с такой силой, что катушка едва не слетела. Водолаз исчез. В тот момент, как сказал Старли, вода бурлила, будто что-то поднималось со дна, а корабль бросало из стороны в сторону, как если бы он попал в страшную бурю, хотя погода выдалась спокойной и тихой. Винты неоднократно вырывались из-под воды, и судно едва не опрокидывалось. Ему удалось выбраться из зоны волнения, волны сразу улеглись, и десять минут спустя снова стояла зыбь. Мы посидели в доке, я набрался храбрости и рассказал Старли обо всем увиденном мною и о том, что я намерен отправиться к вам за советом. Пока я не услышал его рассказ, я боялся, что мне все пригрезилось, однако двух водолазов утащили явно не грезы.
— Капитан Старли рассказывал об этом кому-то еще?
— Нет, доктор. Он поклялся никому ничего не говорить, пока я не увижусь с вами. Я могу поручиться за него: он всегда держит слово, а вся его команда останется на борту корабля до нашей следующей встречи.
Ученый вскочил на ноги.
— Мистер Митчелл, — начал он энергично, — вы проявили исключительное благоразумие. Сообщите капитану Старли, что мы побеседовали и что ему следует держать команду на борту и ни с кем не разговаривать до моего прихода. Карнс, позвоните главнокомандующему ВМС и попросите его принять меня как можно скорее. Желательно также присутствие министра ВМС. После этого передайте Болтону, что вам придется уехать из Вашингтона на некоторое время.
— Я сделаю звонок адмиралу Баку ради вас, доктор, но вот Болтону… нет, за такую вольность начальство оторвет мне голову. Он недавно завинтил гайки настолько, что сейчас у меня впервые выдалось свободное время за последние две недели.
— А в чем проблемы? Много фальшивок поступает?
— Нет, отдел по борьбе с фальшивомонетчиками отлично справляется. Они даже помогают нам, когда не хватает кадров. Проблема в резком повышении активности коммунистов по всей стране, за этим стоит партия молодых лейбористов. После августовского инцидента Болтон стал особенно раздражителен и боится, что готовится новое покушение на президента или что-то в этом роде.
— Молодых лейбористов? Я думал, эта банда обанкротилась и вне игры с тех пор, как береговая охрана вскрыла их связи с контрабандой.
— Они временно ложились на дно, да, но теперь у них снова есть средства — и какие! По меньшей мере, три-четыре миллиона.
— Откуда?
— Именно это мы и пытаемся выяснить. Их лидеры предъявили золотые слитки в дюжине различных банков по всей стране и потребовали обменять на звонкую монету. Банки проверили золото: подлинное, высокой пробы. Что мы хотим понять — как оно попало в Соединенные Штаты.
— Груз ценных металлов таких объемов, должно быть, нетрудно отследить.
— Так казалось в теории, но… Мы пересчитали чуть ли не каждый фунт каждого прибывшего в наши порты груза, перепроверили золотодобычу каждого рудника в стране. Если бы золото привезли из России, ему пришлось бы пересечь Европу, а там никаких следов. Такое впечатление, будто они делают его прямо из воздуха.
Доктор берд задумчиво почесал в затылке:
— Крайне маловероятно. Сколько, говорите, у них?
— Более трех миллионов тридцатифунтовыми слитками. На каждом из них следы стертого клейма, но толку от этого знания немного: они хорошо потрудились. Мы в полной растерянности.
Доктор снова почесал в затылке:
— Позвоните адмиралу Баку, а затем Болтону и передайте ему именно то, что я просил: что вам придется отлучиться на неопределенный срок. Когда он перестанет исходить пеной, добавьте, что вы отправляетесь со мной и что есть шанс, что мы нападем на след того самого груза золота.
— Того самого груза! — выдохнул Карнс. — Доктор, вы же не думаете…
— Время от времени напрягаю мозги, старина, — улыбнулся ученый. — Чем, пожалуй, не может похвастаться ни один сотрудник Секретной службы. Можете и это передать Болтону, только сразу повесьте трубку, пока провод не расплавился. Нет, Карнс, меня не осенило чудесным образом озарение насчет золотых источников. Все, что у меня есть, — это старомодная интуиция. И она подсказывает мне, что нам предстоит пережить множество приключений и больше опасностей, чем нам хотелось бы, прежде чем мы вновь увидим Вашингтон. После охоты на Болтона в его логове позвоните руководителю Воздушного корпуса и попросите его предоставить в мое распоряжение один бомбардировщик на авиабазе Лэнгли. Если он будет протестовать, я с ним лично поговорю.
Доктор повернулся к столу и снял телефонную трубку:
— Позовите мистера Ламбертсона. Он — ведущий специалист стеклозавода «Корнинг» в Нью-Джерси.
«Миннеконсин» отчалил из нью-йоркской гавани и взял курс на Лоуэр-Бей. На палубе судна лежала огромных размеров сфера, нижняя часть которой была сделана из какого-то темно-матового материала, зато верхняя была кристально прозрачной. Через ее стенки можно было разглядеть множество установленных на дне агрегатов. Двое механиков из бюро стандартов заканчивали сборку одного из аппаратов, напоминающего присоединенный клапаном к электромотору бак. От бака отходили четыре полые трубы диаметром в полтора дюйма каждая. Эти трубы пронизывали оболочку двадцатифутовой сферы и торчали из нее дюймов на тридцать. Доктор Берд стоял неподалеку, беседуя со старшим помощником капитана, и время от времени отвлекался, чтобы дать механикам краткие указания.
— Она надежнее, чем кажется на первый взгляд, — объяснял собеседнику ученый. — Во-первых, она сделана не из обычного стекла, а из витрилена — совсем недавно изобретенной в Бюро и внедренной на экспериментальной основе пластичной разновидности стекла. Витрилен намного прочнее и малочувствителен к ударам. Кроме того, он идеально пропускает ультрафиолетовые лучи — даже лучше горного хрусталя и плавленого кварца. Во-вторых, стенки, как вы могли заметить, очень толстые, в четыре дюйма толщиной. По моим расчетам, эта сфера способна выдержать давление в 3500 атмосфер на глубине в 20 миль. Она без проблем выдержит нагрузку в 6000 тонн, ее практически нереально проломить. Сбросьте ее с небоскреба Вулворт-билдинг, и она просто отскочит.
— Трудно поверить, что она способна выдержать такое давление.
— Мои цифры, возможно, даже занижены. По расчетам Ламбертсона выходила еще большая прочность, но мы сделали скидку с учетом того, что витрилен — экспериментальный материал, впервые применяемый в таких объемах.
— Но что если трос оборвется под многотонной тяжестью? — возразил флотский офицер.
— Как вы можете заметить, нижняя часть оболочки состоит из свинца. Благодаря особой конструкции плотно закупоренный аппарат весит в воде совсем немного, так что его может поднять трехдюймовый канат, не говоря уж о стальном тросе. Кроме того, я предусмотрел дополнительные меры безопасности: если кабель все-таки порвется, я могу сбросить свинцовую часть оболочки, и тогда она сама взлетит к поверхности, как ракета.
— А как долго можно находиться под водой?
— При необходимости до недели. Внутри есть кислородные баки и очиститель углекислого газа. Сфера освещается электричеством и обогревается, если потребуется. В случае порчи или обрыва телефонного кабеля я могу связаться с вами по радио. Не думаю, что спуск в этом аппарате рискован: во всяком случае, это куда безопаснее, чем в субмарине.
— Могу я поинтересоваться, зачем вам погружаться на дно?
— Чтобы сделать снимки и исследовать обломки, если получится. Сфера оснащена большими прожекторами и высококачественными фотокамерами. Многие люди не могут добиться выплаты страховки с кораблекрушения, мы должны им помочь.
— Вы упомянули, что собираетесь исследовать обломки. Из этой конструкции можно выходить под водой?
— Да, внутри есть специальный шлюз. Если человек в водолазном костюме зайдет туда, то отсек заполнится водой. Когда внутреннее давление сравняется с внешним, водолаз сможет выйти наружу. Соответственно, по возвращении он закрывает внешнюю дверь шлюза, оставшийся внутри член экипажа заполняет шлюз сжатым воздухом, и потом открывается внутренняя дверь. Работает по тому же принципу, что и торпедный отсек субмарины.
Их беседу прервал громкий звон; «Миннеконсин» замедлил ход. Капитан Лоренс подошел к поручню и резким голосом отдал приказ стоящему на мостике штурману. Звон повторился, двигатели заглохли.
— Мы находимся почти над оставленным катером буем, доктор, — сообщил капитан.
Доктор Берд кивнул, повернулся к механикам и заговорил с ними. Те закончили настройку аппарата и вылезли на палубу, после чего ученый шагнул внутрь.
— Давай сюда, Карнс, — позвал он. — Передумывать уже поздно.