Анатолий Матвиенко
Последнее испытание
Часть первая. 1-5
Земля – 2. 25.02.1672. Стокгольм. Олег
Я снова вижу этот город. Его заливает ярчайшая вспышка, небоскребы сносит, словно ветер осеннюю листву. Поверхность земли с остатками домов вздрагивает, как поддернутое одеяло с разбросанными детскими кубиками. Миллионы тонн воды перед плотиной подымает в воздух, закипающая масса перелетает через берега и остатки дамбы, падает с высоты по обе стороны реки. Закручиваются пылевые облака, поднимаются к небу, там растет исполинский гриб.
Следующие кадры показывают последствия. На месте города – затопленная воронка и оплавленные остовы зданий. От плотины лишь воспоминания, по нижней части реки катится цунами, смывая городки и поселки. На чудом уцелевшем участке стены проступают контуры заживо сожженных. Заплаканные люди, пытающиеся по фрагментам опознать погибших родственников. Инвалиды, калеки, подростки с чудовищно распухшими язвами. Осиротевшие дети, родители, потерявшие детей. И всюду трупы, трупы, трупы.
После апокалипсических сцен с горами мертвых тел начинаются частные, но не менее страшные эпизоды. Я замечаю немолодого китайца, который вверх по склону несет на руках маленькую девочку, красивую как кукла. Она играла у ручья в ложбине, ее не задела ударная волна и летящие бетонные глыбы. Крохотный кусок арматуры пробил сердце, почти не оставив следов на розовом платье. На мертвых глазах ребенка лишь бесконечное удивление. На окаменевшем лице отца – неизмеримое горе, кое не выразить ни жестом, ни криком.
Второй китаец безвольно сидит на остатках фундамента. Все дома на его улице смахнуло в ущелье, перемешав элементы конструкций и тела людей в кровавый винегрет. Он сжимает фото семьи и жгуче завидует первому, который может хотя бы обнять свою мертвую дочь.
Две девочки года по четыре играют с маленьким братиком, усадили на стул и пытаются кормить, не замечая, как у того в животе копошатся белые черви. Их родители сгорели заживо и не могут объяснить, что брату уже не нужна еда. Зато вовремя сориентировались вороны. Они сидят вокруг и ждут, когда девочки отвлекутся от игры, чтобы расклевать погибшего мальчика.
Я начинаю чувствовать запахи и слышать звуки. Смрад пожарищ накладывается на незабываемое амбре горелых и разлагающихся человеческих тел. Тихо, шуршит ветер, и лишь издалека доносится плач, переходящий в звериный вой.
Сцены ни с чем не сравнимой беды проходят одна за другой. Наконец, я стою у рухнувшего свадебного павильона. Из-под балки видно застывшее бордовое месиво, ветер треплет прозрачную ткань фаты, забрызганную бурыми пятнами. Девочка, быть может, подружка невесты, сжимает чистого синего мишку с белым бантом на шее. Наглая ворона села ей на голову, целясь выклевать глаз. Отгоняю птицу, нагибаюсь к этому мишке, потом убираю руку. Нелепая игрушка – все, что осталось у мертвого китайского ребенка.
Снова налетает ветер, заляпанный край убранства невесты падает мне на лицо.
От прикосновения я просыпаюсь, сбрасываю с головы мятую простыню.
Китайский ужас приходит ко мне третью ночь подряд. Подсознательно жду белого банта на синем плюше, после которого прихожу в себя.
Профессиональный киллер, убивший многих, изнутри обрастает коростой, не страдает рефлексиями и не мучается угрызениями совести. Но Китай входит в меня по ночам, пробираясь к душе, не прикрытой броней дневного цинизма, и рвет когтями ее на части. Имеет право, потому что всех этих людей убил я.
Стакан с виски стучит о зубы. Набросив одеяло, подхожу к окну и запускаю в комнату мерзкую шведскую зиму. Вынырнув из липкого водоворота сна, окончательно стыкуюсь с реальностью.
Меня зовут Олег Сартаков, старая армейская кличка – Спартак. Не считая полузабытых воспоминаний детства и юности, всю жизнь ощущаю себя на войне. Наш противник — совершенно непонятные существа из других измерений, которых для простоты зовут галактами. Никто из землян и наших союзников не видел врага в натуральном виде. Нас убивают дистанционно управляемые квазитела, принимающие любое обличие. Больше всего они любят появляться в виде бесформенных черных клякс, при нужде мгновенно отращивающих конечности.
С ними невозможно договориться ни о чем. Галакты уничтожают от 70 до 100% численности всех встреченных разумных существ, уцелевших обращают в рабство.
Я попал в плен. Не по малодушию, а парализованный разрядом. Стал рабом-гладиатором, оправдывая казарменное прозвище. Галакт, представившийся ником «Лев», предложил мне серию поединков на выживание с призом в виде возвращения к землянам.
Дома ко мне отнеслись с подозрением. Но однажды, во время очередной проверки и по грамотно спланированной случайности я оказался единственным бойцом с реальным фронтовым опытом неподалеку от очень секретного Тибетского комплекса. Там работал портал в параллельное пространство, содержавшее такую же Землю, как наша.
На Земле-2 шел 1667 год от Рождества Христова. Точнее, не шел, а несся: время в той вселенной опережало наше в 201 раз.
Это был подарок судьбы. Люди не уступают галактам в интеллекте, силе и мужестве. Наши звездные флоты слабее вражеских, но не фатально. Человечеству не доставало времени, и оно его получило.
К сожалению, коридор в новый мир оказался чрезвычайно узок и действовал лишь в одном направлении, иначе бы мы здесь штамповали звездные армады в 201 раз быстрее и изгнали врага из ближнего космоса. Поэтому маленькой группе людей с мизерными средствами пришлось решать циклопическую задачу: захватить власть на планете и ускорить ее развитие, чтобы здесь изобрести чудо-оружие (вундерваффе), которое в пространстве Родины сметет пришельцев.
Гуманитарные гении в компании со мной додумались победить проблему одним махом, изобразив явление миру нового пророка, оперирующего голографическими чудесами. Смеха ради, «святого» обозвали Биллом Клинтоном, по имени американского президента и чудотворца из 1990-х годов.
Мы опоздали на семнадцать веков. Тогда жили люди, готовые идти за пророками на Голгофу. Либо поспешили на три столетия, опередив эпоху, в которой граждане бездумно шли за клинтонами к избирательным урнам. Прагматичные обитатели Европы XVII века не распростерли нам объятия.
Началась война, в которой победу одержало не мужество, а холодный расчет и несколько образцов современного оборудования. К ногам членов Миссии по созданию вундерваффе пала Франция, и становление мировой гегемонии казалось лишь вопросом времени.
Но успехи на Земле-2 не укрылись от вражеской разведки. Инопланетное существо подменило моего соратника Якимуру и в подходящий момент расстреляло ключевых специалистов Миссии, спалив мне половину туловища. В результате я оказался выброшен из этого времени и пространства. На Земле-1 враги организовали диверсию, отрезав Тибет от связи с миссионерами.
Меня спас Лев. Он приоткрыл мне кусочек интриги, которую вел, по его словам, ради поддержания баланса сил внутри его расы. В уплату за спасение он возложил на меня странное поручение. Галакт вмонтировал мне в левую кисть автономный портал межпространственных перемещений, загадав объявиться в Тибете через год с небольшим и восстановить контакт с Землей-2.
Признаюсь, ошарашенный своей гибелью и невероятным воскрешением, я начал действовать под влиянием гормонов и чувств, а не разума. Дело в том, что за сутки до ранения на Земле-2 в моей жизни появилась девушка, о которой не знал практически ничего. Взгляд, улыбка, несколько незначащих слов — и все, мир перевернулся. Кто испытал на себе, меня поймет. Кому не дано — значит, не дано. И я не стал ждать год, зная, что в том измерении пройдет два века. Решил избежать общения с безопасниками Тибета, среди которых могли быть галактские прихвостни. Короче, попытался обскакать всех.
Для этого направился в свободную от земной юрисдикции зону и нашел русскую команду, наладившую бизнес не по закону, а по понятиям. Братки помогли мне. Они умудрились перекачать алгоритмы управления из инопланетного гаджета в мой земной имплантированный коммуникатор.
Я отрубил левую кисть. Портал забросил меня в Тибет и, разорвав контакт со мной, остался в руках соотечественников. Там мой комм, оперируя программами из галактского гаджета, перехватил управление структурами комплекса. Пока персонал чесал репу, мне удалось угнать боевой десантный бронескафандр, прыгнуть в портал и свалиться в Париж XVII века.
Вызванные моим пиратским вмешательством возмущения имели два важных последствия. На Земле исчезли вражеские квазитела и снова заработал односторонний канал «вниз».
За неполные двое суток «верхнего» мира в пространстве Миссии прошел год и очень многое изменилось. Девушка вышла замуж, увы, не за меня. Миссионеры захватили контроль над большей частью Западной Европы и закончили клоунаду со «святым» Клинтоном. Изображавший его Джонс стал простым смертным апостолом пророка и министром иностранных дел Французской республики. Фактическое руководство Миссией подгреб наш главный казначей Голдберг, лишний раз подтвердив: где деньги – там и власть. Считаясь умершим, я стал частью мифологии церкви Единого Бога, потому меня «воскресили», слегка подретушировав лицо и фамилию.
На Земле-2 меня догнало недовольство тибетского начальства. Они возмущались, почему не доложил по всей форме и своевольничал. Ну не хотел я рапортовать галактской агентуре.
От греха подальше Голдберг с Джонсом отправили меня на другой конец Евразии. Там нарисовалась огромная колония переселенцев с Земли-3, о которой еще Лев предупреждал. Посланцы китайской коммунистической диктатуры строили инфраструктуру для переноса сюда миллиардов соплеменников и решения перезревших демографических проблем. На агрессивных инопланетян и создание вундерваффе они решили забить.
Пока в Тибете и Париже изображали мозговой штурм, уклоняясь от ответственных решений, я выяснил, если срочно не разрушить устройства перемещения, Миссию сметет волна узкоглазых переселенцев. И, пользуясь уникальной возможностью, взорвал город Сансья в пространстве Земли-3 с генераторами перехода.
Принудив отрезанных от метрополии китайских иммигрантов к сотрудничеству, мы подарили Тибету еще одно оружие против галактов. Достаточно выпустить из маломощных китайских устройств порцию дроби в атакующие Землю-1 корабли, как в зоне материализации дробинок произойдут нешуточные взрывы.
Успокоенные наличием двух вундерваффе в миниатюре — межпространственного дробовика и уничтожителя квазител галактов – наши «верхние» боссы потеряли интерес к Миссии. Они поняли, что благодаря нашему пинку здесь прогресс идет настолько быстро, что аборигены успеют далеко обойти врага и обезопасить человечество от пришельцев задолго до их появления у Земли-1. Все внимание сконцентрировалось на индустриальном обществе Земли-3.
Голдберг и Джонс хитрили, юлили и маневрировали, пытаясь приспособиться к новым реалиям. Они не понимали, что мы — отработанная разведгруппа, которую не отозвать с территории заброски, поэтому можно списать в расход. Вместо последовательного движения к целям Миссии, парни тщетно старались выработать политику «и нашим, и вашим». Они не хотели признать очевидную истину — нас предали, поэтому на большого папочку «сверху» рассчитывать нечего.
Серый скандинавский рассвет пробился через ночную непогоду. Через коммуникатор меня вызвал Голдберг.
«Не спишь? Срочно все бросай и двигай в Париж».
«Что случилось?»
«Продолжается история со взрывом в Сансья. Подробности сообщу на месте. Торопись. Используй гравиплатформу».
Сон про мертвых китайцев оказался в руку.
Тортуга. 25.04.2321. Сентрал-Сити
Бронированный флаер Владимира Васильева, исполнительного директора и миноритарного совладельца концерна BRATVA Ltd, прижали три мощные машины. Несмотря на вооружение флаера и джипа сопровождения, бизнесмен решил не ввязываться в неравный бой и попытаться выиграть время, пока силы безопасности родной конторы не придут на помощь. Таковы будни на полукриминальной планете: вполне легальный и респектабельный бизнес перемешан с разборками, стрелками, терками, наездами и крышеванием.
Флаер и джип замерли на посадочной площадке высокого здания. Один из преследователей сел там же, двое замерли, взяв место действия под прицелы.
Из открывшегося люка выпрыгнул человек в бронированном скафандре, подошел к флаеру и заговорил через внешнюю акустику снаряжения:
– Господин Васильев! Я — Евгений Стоянов из представительства Земли. Нужно срочно поговорить. Настоятельно прошу не использовать устройства связи.
Директор несколько успокоился. Здесь – не земная юрисдикция, а официальный представитель не будет лезть в беспредел. Однако все коммуникационные устройства флаера отключились. Для СБ компании BRATVA это равносильно тому, что флаер и джип сопровождения уничтожены, раз умерли коммы, компьютеры, навигаторы и даже маячки. Если срочно не договориться с назойливым собеседником, начнется небольшая, но горячая война.
— Что нужно?
-- Четыре дня назад у вас осталась левая кисть руки гражданина Земли с имплантированным галактским устройством. Мне приказано переправить ее на Землю.
– Ничем не могу помочь. Мы получили этот артефакт как оплату за оказанную услугу. По всем законам и понятиям он принадлежит нашей фирме. Если хотите договориться о покупке, прошу завтра в мой кабинет.
– Экстерриториальность Тортуги не распространяется на вопросы, связанные с обороной от галактов. Через три с половиной часа в атмосферу планеты войдет крейсер Объединенного флота, специально снятый с патрулирования ради доставки устройства. Поэтому, если мы не договоримся по-хорошему и прямо сейчас, корабль начнет разбирать на кирпичи сначала ваш офис, потом склады и заводы. Кто-то один может удрать с порталом, но у капитана крейсера задача удостовериться, что артефакт не остался на Тортуге. Обыск он не может устроить, а местный апокалипсис – запросто.
– Мне нужно посовещаться с компаньонами.
– Нет. Сейчас же в мою машину. Иначе с вашими компаньонами буду разговаривать я. А вы, скорее всего, больше не сможете поговорить ни с кем.
Работа с разборками, стрелками, терками, наездами и крышеванием подразумевает наличие твердости и умения не прогибаться под грубым психологическим давлением. И еще интуиции, подсказывающей, что в некоторых ситуациях твердость следует засунуть в гудок. Васильев выдал фразу, не имеющую эквивалентов в нерусских языках, и медленно вылез из флаера.
Расставшись с так неожиданно приобретенной и утраченной ценностью, он связался с умельцем, оказавшим помощь Сартакову в прыжке на Тибет, и спросил, что тот смог выяснить.
– Практически ничего, босс. У нас есть программа, как перехватить изнутри контроль над энергетической установкой и ускорителем. Но надо попасть внутрь и знать коды. Портал деактивировался, как только вышел из биополя носителя. Нас кинули, босс.
Твою мать, подумал бизнесмен и бессильно скрипнул зубами.
Земля – 2. 26.02.1672 – 28.02.1672. Париж. Олег
– У нас для тебя нехорошая новость, – начал разговор Биньямин Голдберг.
– Хотя, может быть, все обойдется, – добавил Билл Джонс.
– Спасибо, ребята. Выдернули меня из Стокгольма, ни фига толком не объяснив, и теперь говорите загадками, – я обвел взглядом партнеров, которые отвели глаза. Ох, не к добру ваши маневры, друзья.
Мы сидели втроем в уютном кабинете парижского дворца Пале-Рояль, ставшего штаб-квартирой Миссии. Однако царившая в нем атмосфера отнюдь не была уютной, в воздухе висело напряжение. Билл попытался включить невозмутимость, но у прожженного интригана сегодня с мимикой плохо. Даже пророка Единого Бога «святого» Клинтона он изображал лучше. Джонс явно не в своей тарелке. Беня и не пробовал скрыть грусть, в его вечно печальных еврейских глазах она смотрелась правдоподобно. Поэтому старый банкир взялся рассказать, в чем подвох.
– «Наверху» тебя решили принести в жертву. Экспедиция на Землю-3 явилась во всей красе правителям Европы, Китая и России, уболтала их забыть хотя бы на время об экспансии сюда. Но КНР выставила дополнительное условие: хотят твою голову.
– И наши согласились?!
– А что ты думал, – хмыкнул Джонс. – Сартаков у них как кость в горле. Они не успели прийти в себя после выходки с перехватом управления в тибетском ускорителе, как ты им преподносишь геноцид в лагере потенциального союзника. Теперь «верхние» объяснят Пекину, никто тебя на массовую казнь не озадачивал, сие чисто личная инициатива.
– Забавно. Что со мной будет?
– Ну, депортировать на Землю-3 технически невозможно. Даже в Тибет по технологии «тяни-толкай» тебя получится перетащить разве что в два приема и сшить на месте, – бывший «святой» красноречиво, но неискренне изобразил неприятие собственной идеи. – Они предложили два варианта: осудить тебя заочно и здесь привести приговор в исполнение либо предать суду прямо тут. Как бывший юрист заявляю, оба способа не безупречны, они пока выбрали суд здесь.
– А потом отправить кино про суд и мой расстрел «наверх».
– Естественно.
– Беня, может самим фильм снять? Суд может быть и настоящим, а мой расстрел на компе склеить, – я все еще никак не мог поверить, что мои камарады по борьбе всерьез рассматривают возможность реальной казни.
Джонс и Голдберг переглянулись. Еврейский друг продолжил:
– В КНР требуют, чтобы фильм пришел с кодированным подтверждением от китайского руководителя здесь. Какой-то шлимазл сказал – нет проблем.
– Твою мать. Вот и изоляция между Ван Веем и КНР. Наши верхние идиоты даже не подумали, что сами работают ретранслятором.
– Я тебя умоляю. Они делают вид, что пытаются решать все в 201 раз быстрее, где уж тут думать.
– Беня, где же они были со своей скоростью, когда мы с Чонгом подыхали с голоду в Сансье? Они страдали херней и не могли принять решение, что делать с порталом. Когда я разрулил по-своему, тут же назначили виноватым? Ладно, кончаю истерику. Мне сразу повеситься, или меня арестуют?
– Лови некоторые наработки по этому делу. Я тут кое-что накропал. Тебе предстоит появиться в китайском представительстве, – Джонс перекинул мне на комм какие-то файлы. – Не обязательно сегодня.
– Ну, спасибо. На день больше проживу.
Вернувшись к себе, просмотрел документы и видео. Особенно вдохновился кадрами катаклизма. В замедленном воспроизведении видно, как внутри огромного бетонного строения как будто что-то вспухает, стенки обсыпаются трещинами, сквозь которые прорывается нестерпимый свет. Камера погибла, дальше – мелким планом. Ярчайшая вспышка заливает большой промышленный город, небоскребы сносит, как ветер осеннюю листву.
Стоп! Это же мой сон. Снова горы мертвых тел и толпы безутешных китайцев. На пару эпизодов больше, чем ночью, потом мертвая девочка с синим мишкой и итоговая цифра – 9 087 317 погибших.
Охренеть.
Пока не начались ночные кошмары, китайская трагедия воспринималась отстраненно, как новости с театра военных действий за тысячи парсек от Земли. Потом, как мне казалось, мысль о Сансье прокралась в несдохший фрагмент совести и подарила ночные видения в стиле хоррор.
Теперь получается, ночной ужас – не бред воспаленного мозга, а правда. Скорее, кусочек правды. Мозгу не вместить девять миллионов кровавых эпизодов о каждой личной трагедии.
Я еще час метался по своей комнате, не зная, как жить дальше. И жить ли вообще.
Потом взгляд наткнулся на две катаны. Нижняя прошла со мной от Баварии до Ниццы и Парижа. Конечно, это не настоящий самурайский меч и не дамасская сталь. Но десятки людей отправила на тот свет только под Валансом и еще полдюжины – так, по мелочи. После казни короля и кардинала моя хищная подруга больше ни разу не напивалась крови. Как только сняли запрет на высокотехнологичное оружие, смертоносная стальная полоска успокоилась в Париже. Только это не остановило полосу убийств. Сразу вспомнилась другая катана, мертвенно-белые коридоры и ненавистные черные туши, разрубаемые пополам из последних сил. Третья, из высококлассной оружейной стали, подарок на тридцатилетие, даст фору и японским, и дамасским ножикам, да и русскому булату.
Взял ее в руки. С моим пузом точно справится. Как ни странно, именно старомодное орудие уничтожения помогло обрести самообладание.
А вот фиг вам всем!
И ты, друг Беня, и ты, хитрый «святой» Клинтон, не дождетесь, что я вырублю комм и отправлюсь в бега. Пошли вы все на … Десант погибает, но не сдается. Никто за меня не придумал, как сохранить Землю-2 для борьбы с галактами. Теперь китайцы сговорчивые задним числом, когда я поставил их раком. Пока «наверху» ковырялись в заднице, здесь бы появился первый миллиард с цитатниками Мао. Как бы их уговаривали?