Помоги проекту - поделись книгой:
Алекса Райли
Его мятежница
Над книгой работали:
Перевод: Анастасия Михайлова
Редактура: Анастасия Михайлова
Русификация обложки: Мария Гридина
Переведено для группы: https://vk.com/hot_books
ПРОЛОГ
Первый раз, когда мой член стал твердым из-за мятежницы, случился сразу после того, как она меня вырубила.
Я давал интервью в прямом санкционированном правительством эфире утром в пятницу, когда вдруг заметил женщину. Один момент — большая грудь в обтягивающей майке поглотила все мои мысли. А в следующий я уже лежал на земле с адской головной болью и окровавленным носом, смотря на ее армейские сапоги и ажурные чулки, пока женщина уходила от меня. У нее были длинные ноги и самая красивая задница, которую я видел в своей жизни.
Я чувствовал, что отключался, но потом понял, кто она такая.
Эта женщина была моей судьбой, но также и врагом.
Я не вырубился от удара в лицо, поскольку был слишком шокирован тем фактом, что нашел свою половинку и понял значение всего этого. Моя жизнь должна была измениться во всех отношениях.
Я поднялся с земли, стараясь справиться с затуманенным сознанием, и потянулся к своему оружию, просто чтобы убедиться, что оно все еще там — привычка, срабатывавшая каждый раз, когда я вступал в контакт с кем-то или чем-то. Когда рука нащупала пустое пространство, подтверждая то, что и так знал, не ощущая привычной тяжести, я стиснул зубы. Пистолет пропал. Мятежница каким-то образом забрала его у меня, прихватив долю достоинства, поскольку все происходило в прямом эфире. Весь мир мог посмотреть это по телевизору.
Дерьмо. Пресса наблюдала за всем. Мысли мчались вперед, пока я пытался игнорировать вопросы репортеров, которые они мне выкрикивали. Это плохо.
Теперь у них есть кадры, и Лидер будет недоволен. Но опять же, я мог использовать канал, чтобы отследить ее маленькую задницу. Преподать ей урок.
«Именно этим я и займусь».
Ни одна женщина не заставляла меня чувствовать себя подобным образом, и будь я проклят, если позволю ей улизнуть. Когда-либо.
ГЛАВА 1
— Ты готов, Бо?
Я почесала своего лохматого пса за ушами. Его глаза цвета какао смотрели на меня с чистым обожанием, пока я допивала свой последний контрабандный кофе. Как только бумажный стаканчик опустел, я выбросила его из окна квартиры. О мусоре не стоило беспокоиться. В течение часа его точно заберут, чтобы потом воспользоваться.
Я подошла к стерео, чтобы выбрать песню, которая бы заставила меня буквально вспыхнуть. Я нашла коллекцию классики, переданную мне бабушкой, когда я была еще маленькой девочкой, и врубила гимн панк-рока еще старой школы под любопытный взгляд Бо. Чувствуя ритм музыки, я кивала головой, одновременно с этим завязывая потрепанные сапоги. Режим еще не запретил такую музыку, но это лишь вопрос времени. Мне следовало бы быть более осторожной, однако в семь утра мне требовался адреналин, который мне могла дать лишь музыка.
Моя квартира-студия была совсем маленькой, и я вышагивала по ней, размышляя о том, что мне необходимо сделать сегодня. Я могла преодолеть расстояние от одной стены до другой всего в несколько шагов, и несмотря на то, что подобная мысль должна быть грустной, я была благодарна за существование места, которое могла назвать домом. Далеко не все могли этим похвастаться, и к тому же приятно было иметь место, где ты чувствовал себя в безопасности.
Здесь были только мы с Бо, я счастливица, что заполучила матрас, ванную и маленькую кухню — и все это было только моим. Подо мной было несколько этажей, поэтому у меня был хороший вид на улицу внизу, а иногда ночью я видела звезды, прямо лежа на матрасе. Немного, но вокруг было чисто, а это намного лучше, чем могло себе позволить большинство людей.
Как только песня закончилась, Бо вскочил на ноги, и мы вышли в темный коридор. Я прошла мимо лифта, сломанного еще семь лет назад, и стала спускаться по лестнице, взяв быстрый темп, чтобы сохранить подскочивший адреналин. В наше время арендаторы не имели права обращаться к собственникам, но я и моя собака в любом случае предпочитали ходить пешком, а не ехать в замкнутом пространстве. Страха застрять в древнем металлическом ящике для меня было достаточно, чтобы просто поблагодарить собственника за то, что мы вынуждены использовать лестницу.
Выйдя на улицу, мы сразу свернули налево и направились к центру города. На улице уже орудовала уборщица, кинув мой стаканчик из-под кофе в большую кучу к древесным материалам и бумагам для дальнейшего розжига. Я кивнула, проходя мимо нее, и женщина ответила мне кодовым приветствием мятежников. Касание средним пальцем левой руки правого уха. Я ответила таким же жестом, хотя уборщице следовало быть более осторожной с ним. Повсюду находились камеры. Я была бдительна, планомерно выводя из строя каждое новое устройство, появляющееся на улице, но никогда нельзя быть абсолютно уверенным. Я все время волновалась, что могут появиться более новые технологии, о которых мне не станет известно до тех пор, пока не будет слишком поздно, чтобы их выискивать и отключать. Если мы слишком часто станем использовать кодовое приветствие, или же нас заметит не тот человек, Режим рано или поздно распознает его. А это плохо бы закончилось для всех нас.
Пройдя квартал или около того по улице Синклер, мы с Бо заметили шахту для выдержки отработавшего ядерного топлива. Как обычно мы обошли их широкой дугой и сошли с улицы. Те ребята никогда не думали об осторожности с их жидкостями, к тому же лучше не вдыхать то, что теперь шло на питание сети соседней улицы. Уверена, они бы с готовностью рассказали мне, что туда намешали, но я предпочитала не вступать с ними в контакт. Я вполне могла справиться с собой, но так было куда проще избегать конфронтации. Особенно, когда я одета, как сегодня. Мне не требовалось привлекать к себе еще больше внимания.
Черная Пятница — важный день для мятежников. За пределами домов все здоровались, но им приходилось держаться на стороже. Вокруг было тихо, пока я с собакой шла по улице, но все дышало ожиданием того, что могло произойти. Я надеялась, точно произойдет. Воздух был перенасыщен энергией, которую я буквально ощущала кончиками пальцев.
Я прошла мимо правительственного распределительного центра, где небольшая толпа голодных людей бушевала, ожидая ежемесячный паек: сушеные бобы, рис и питьевую воду. На своих каблуках я ускорила шаг вместе с Бо. Он уже знал, как подстраиваться под меня. Если я хорошо поработаю сегодня, то в моем почтовом ящике может появиться банка с арахисовым маслом, а значит, сушеные бобы и рис могут поцеловать меня в задницу. Я отдавала всю себя нашего делу. Но также поступали и мои люди, поэтому я не собиралась их подводить.
Чистый воздух и кристально-голубая вода стала виднеться впереди, как только я вошла в зону невероятно чистого района, отданного под офисы правительства. По обыкновению внутри поднялась ярость, пока я сканировала свой пропуск, чтобы попасть в ту часть общества, куда не допускались подобные мне. Ну, если только дело не доходило до незаконных бумаг и значков, как в моем случае. Наш вид не приветствовался, но это не останавливало меня. Определенно не сегодня.
Я должна была сосредоточиться.
Пятница — единственный день, когда работали наши телевизоры. Спасибо дерьмовым генераторам. Поэтому именно в этот день недели мы старались сделать наиболее яркую вспышку протеста, которую можно было бы как увидеть, так и услышать. Черной Пятницей мы называли дни, когда правительство выбирало высокопоставленного чиновника для обращения к стране. Именно в этот день мы могли свести счеты. Просто чтобы правительство было в курсе, что нам плевать на их планы. Мы не собирались тихо смиряться, и я была здесь, чтобы передать это сообщение. Стены, которые они построили, чтобы удержать нас, не сработают. При желании мы могли пробраться в их мир. Так пусть правительство испытает хоть толику страха, с которым заставляет жить нас.
Мое задание на сегодня — ударить Брэда Чалмерса по лицу в прямом эфире. Если останусь на свободе, мне заплатят продовольственными пайками, не считая славы за хорошо проделанную для повстанцев работу. Для получения дополнительной награды, например контрабандного кофе, который пила утром, я обычно сдавала кровь. Испортить прямую трансляцию пропаганды в Черную Пятницу? Повстанцы повсюду смогут это увидеть и определенно пришлют награду. По крайней мере, где-то через неделю после происшествия. Однажды я баллончиком нарисовала корону из членов на стене позади здания, где чиновник выступал с речью о сексуальном воздержании. Картинку не смогли вовремя убрать из прямого эфира, и все ее увидели. Через неделю меня завалили контрабандными презервативами.
Эти презервативы теперь часто в шутку называли символом мятежа. Несмотря на то, что никто не знал, сколько им лет и функционировали ли они вообще. Режим давным-давно запретил все формы контроля над рождаемостью. Его наставники учили всех, включая меня, что воздержание — единственный путь к счастливой жизни. По официальной версии: они хотели, чтобы у людей был секс лишь в одобренных государством браках. Страну заселяли так называемой культурной элитой.
Проблема была в том, что большинство людей, будь то повстанцы или лояльные Режиму, так отчаянно тосковали, что единственное, что они в итоге искали — с кем бы потрахаться. А с отсутствием серьезного контроля над рождаемостью, люди производили на свет детей с такой скоростью, будто «завтра» никогда не наступит. Дети, рожденные вне одобренного государством брака, считались незаконнорожденными. У таких отсутствовали определенные права. Например, им нельзя было посещать школы. Я стиснула зубы при этой мысли.
В этом заключалась главная причина, почему я все еще оставалась девственницей. Я даже никогда не целовалась из-за того, к чему это могло привести. Я уже долгое время находилась на передовой и не собиралась уходить. Из-за рождения ребенка я бы сошла со своего пути. А что если бы мне даже пришлось отказаться от своей миссии? Я не могла так рисковать. Мне нужно было оставаться сосредоточенной.
Впрочем, у меня было много предложений. Я знала, что видели мужчины, смотря на меня. У меня была большая грудь, длинные ноги и широкие бедра. Не нужно быть гением, чтобы понять, чего они хотели. Но по правде они понятия не имели, что бы получили вместе со мной. Я была мятежницей до мозга костей и не собиралась отдавать какому-либо мужчине, даже одному из повстанцев, свою девственность. Но даже если я когда-нибудь оступлюсь в момент слабости, я никогда не отдам тому мужчине свое сердце в придачу к телу. Я уже давно дала себе обещание и не хотела его нарушать.
Я никогда не любила никого, кроме себя. У меня даже не было компаньона, кроме Бо. Я вообще редко заводила дружественные отношения с людьми, и даже тогда не доверяла на сто процентов. Что если кто-то попытался бы использовать меня для своей выгоды? Я не могла этого позволить. Помимо моих редких визитов в штаб-квартиру повстанцев, у меня даже не было ни с кем физических контактов. Все это было ради моего же блага, но я не могла удерживать эту мысль достаточно долго. Она начинала разъедать изнутри. Тело подводило меня, и иногда буквально болело от желания прикосновений. Одиночество вцеплялось когтями, заставляя задумываться, врала ли я себе о своих чувствах. Но эта ложь, я знала, была необходима, иначе мне было суждено сломаться. И, черт возьми, я точно знала, что у меня не было никого, кто бы смог подхватить, если бы я стала падать. Так что я должна была уверенно стоять на ногах.
У последователей Режима были особые привилегии, такие как чистая горячая вода. И когда мужчина выглядел так, словно недавно искупался, я почти готова была упасть на колени и расстегнуть ему штаны. Что со мной было не так? Ведь именно таких парней я должна была ненавидеть. Но, черт побери, они выглядели такими чистыми, сытыми и здоровыми. Боже. Это было лишь вопросом времени, когда я пересплю с одним из них. Может, мне все же нужно было пройти через это, чтобы снова сосредоточиться на работе. Мое тело меня предавало — вот в чем была моя проблема.
Только один толстый член внутри моей киски, и я бы вернулась к работе в лучшей, чем когда-либо форме. Верно? Возможно, те презервативы не испорчены. Вдруг они сработают. Или что насчет метода извлечения, о котором я слышала? Качнув головой, я попыталась отстранить эти мысли. Сейчас не время.
Добравшись до площади, я приблизилась к своей цели на сегодня. Впереди я заметила оператора и парня с микрофоном, снимающих какую-то ерунду. Лицом к камере стоял Брэд Чалмерс. Тем самым прекрасным лицом. Мне оставалось надеяться, что его лицо не останется таким надолго. Этого было достаточно, чтобы разозлиться. Брэд принадлежал к элите, и его снимали на камеру.
Я слилась с толпой людей, идущих на работу. Подойдя ближе, я заметила голубые глаза Брэда и темную щетину. Он был высоким, широкоплечим и походил на какого-то хищника. Мои ноги начали слабеть, но я старалась сжать их вместе, пока смотрела на Брэда снизу вверх. Ох, черт. Вблизи он смотрелся даже лучше. Никто не должен был выглядеть так чертовски хорошо.
Раньше я ощущала потребность в близости с мужчиной, но то, что сейчас охватило мое тело, не шло ни в какое сравнение. Когда я прежде фантазировала о мужчине, в мыслях не было никаких лиц или имен. Это больше походило на идею о том, как бы все могло случиться. Однако сейчас глупое лицо Брэда ворвалось в мои мечты.
Это было неправильно.
«Я ведь терпеть его не могу», — снова и снова напоминала я себе. Я сжала кулаки, пытаясь игнорировать пульсацию в сосредоточие своей женственности и боль в затвердевших сосках. Я просто натянула капюшон мешковатой толстовки и постаралась собраться с мыслями. Я должна отбросить все эмоции и сосредоточиться. Пришло время.
Я прошла на каблуках мимо съемочной группы до конца улицы и открыла свою сумку, переброшенную через плечо, достав красную розу и заправив ее за ухо. Цветы, которые мы оставляли в качестве визитной карточки, мало что значили, но враг сходил с ума, пытаясь понять, почему мы это делали. Так что, безусловно, мы продолжали оставлять цветы. Что угодно, лишь бы позлить сторонников Режима.
После того, как вернулась на главную площадь, я сняла толстовку и оставила рядом с Бо, который знал, что нужно было оставаться на месте. Женщине было неприлично появляться в общественных местах в облегающих майках, именно поэтому я надела такую, черно-белого цвета. Подобное считалось чересчур откровенным, но как раз в этом и все дело. Сердце стало биться чаще, а к лицу прилил румянец, когда я снова прошла мимо съемочной группы.
Глаза Брэда Чалмерса опустились на мою грудь, и я ощутила прилив возбуждения, отметив, как в его глазах блеснул голод. И сейчас я ненавидела Чалмерса за это. Мне ни к чему было волноваться из-за его горячего вида. Я хотела порадоваться после того, как ударю его по лицу. Я держалась за эту ненависть, потому что прямо сейчас она была необходима.
Я сжала кулаки и сделала несколько шагов вперед, прежде чем хладнокровно ударила Брэда по лицу. Я ощутила, как треснул хрящ и сдвинулся под костяшками пальцев. Мою руку пронзило болью, но адреналин бежал по крови, и я не фокусировалась ни на чем, кроме него.
Все оказалась даже слишком просто. Брэд позволил мне близко к нему подобраться. Хищник свалился, как бревно, ударившись головой об асфальт. В начавшейся суматохе я опустила руку в его кобуру, забирая пистолет, прежде чем поместить туда красную розу. Я не смогла удержаться и пробежалась пальцами по его бедру, изнывая от желания коснуться этого мужчины.
На секунду наши с Брэдом взгляды встретились. Он не выглядел смущенным или даже расстроенным. Было похоже, что Брэд пытался сосредоточиться, несмотря на боль. Его ледяные голубые глаза буквально пронзили меня, и на время одного удара сердца я ощутила что-то глубоко внутри себя, чего еще никогда не испытывала прежде. Так глубоко, что я понятия не имела, где именно. И это чрезвычайно сильно меня напугало.
Точно по плану пространство вокруг нас разрезал крик, и я моргнула, смахивая заклинание, которое наложил на меня этот чиновник. Меня попытался схватить какой-то мужчина, но Брэд его остановил. Я убежала, растворившись в толпе, и направилась к месту, где оставила толстовку. Бо спокойно поджидал меня, словно ничего особенного не произошло, и это была наша заурядная прогулка. А хаос на площади все возрастал.
В прямом эфире показали кровавый нос свалившегося на землю чиновника, а еще кражу оружия и спокойное бегство. И все это до того, как наступило девять утра. Подобные действия вдохновляли наше движение сопротивления. Когда-нибудь повстанцы станут львами, наблюдающими за падением газелей Режима. И тогда мы нанесем удар. Просто нужно дождаться момента.
ГЛАВА 2
Видео стало рассылаться повсюду в качестве вирусного, прежде чем я смог это остановить. Ролик, который прокручивали снова и снова, был заснят кем-то в толпе, а не нашей командой. Но лицо мятежницы не попало ни на один кадр, что просто сводило меня с ума. Несмотря на то, что образ четко отпечатался в мозгу, мне было просто необходимо снова увидеть ее черты, поскольку какая-то часть меня полагала, что я запомнил мятежницу неверно. Никто не мог быть таким красивым, а она показалась абсолютным совершенством. Такой, что это буквально ошеломило меня, и я позволил ей подойти ко мне близко и ударить.
Меня отвезли в отделение неотложной помощи, и теперь я вновь и вновь пересматривал видео на телефоне, но не замечал ничего, кроме ее круглой задницы. Меня раздражало, что все, кто смотрел видео, получили отличный вид на задницу моей мятежницы. Женщина появилась и исчезла подобно призраку ночи. От одного взгляда на нее мои штаны стали тесными. Потом я посмотрел на плотно облегающую майку. Что, черт возьми, эта женщина о себе возомнила? На видео было заметно, как незнакомка нанесла мне удар по лицу. Я упал, ударился головой, а потом она потянулась за моим оружием. Именно в этот момент женщина подбросила мне цветок. Люди стали приближаться ко мне, а потом она… исчезла. Я очень рад, что на пленку не попало то, как я помешал кое-кому остановить мятежницу. Нет, я не хотел, чтобы она уходила. Но и не желал наблюдать, как лапы этого мужчины коснутся незнакомки, чтобы предотвратить побег. Поэтому я позволил ей ускользнуть от меня ненадолго.
Ее образ теперь выжжен в моей голове. Высокие скулы, вздернутый небольшой подбородок, темно-карие глаза и такого же оттенка волнистые волосы. Она выглядела как какая-то идеальная пин-ап1 модель, пришедшая, чтобы пытать меня. Я даже видел ее ключицу, что было запрещено. Она совершенно неприлично показывала кожу. Не говоря о том, что в том топе ее грудь выглядела слишком вызывающе. Все в ней было олицетворением греха, и я вдруг захотел засунуть в нее свой член. Я нуждался в том, чтобы она оказалась подо мной. Хотя испытывать потребность в сексе было абсолютно чуждым ощущением.
Повстанцы насмехались над нами. Зачем еще им посылать эту горячую маленькую уличную девчонку снимать одежду, бить меня костяшками пальцев и забирать пистолет? И после всего этого она еще оставила чертов цветок? Никто не знал, что это означало. Я же считал, что они таким образом просто смеялись над нами. Впрочем, мне был совершенно ни к чему этот цветок, мятежница и так глубоко пробралась мне в голову. Сама.
Я вздохнул, потерев виски и закрыв глаза. Мне просто хотелось спать, но медсестра предупредила, что этого делать нельзя. Они хотели убедиться, что у меня не было сотрясения. Посмотрев на телефон, я подумал позвонить Лидеру, но аппарат вдруг сам зазвонил в моей руке. Дерьмо. Разговор явно не поспособствует снижению головной боли, поселившейся в моем мозгу.
— Чалмерс, какого хрена? — закричал босс, прежде чем я смог хоть что-то сказать.
— Сэр, — ответил я сквозь стиснутые зубы.
— Я видел видео. Где та шлюха и твой пистолет?
Когда Лидер использовал это слово, чтобы описать ту женщину, кипящий гнев затопил мои вены. Я не испытывал лояльности по отношению к ней, но ощутил мощный всплеск желания защитить, который не совсем понял. Услышав тихий треск, я осознал, что слишком сильно сжал в руке телефон. Я глубоко вздохнул, пытаясь взять себя под контроль и не высказать все дерьмо Лидеру.
— Я еще не вернул его, сэр, но женщина у меня на прицеле, — ответил я, игнорируя желание повесить трубку. — Что вам известно? — спросил я, желая получить любую информацию о мятежнице, которой он располагал.
— Ты не хуже меня знаешь, что Режиму ни черта не известно про этих людей. Мы не знаем, где они живут, где их штаб-квартира, и кто их поддерживает.
Я вздохнул, испытывая благодарность, что у него на нее ничего не было, но что мне было сказать на это? Я решил промолчать и позволил Лидеру продолжить.
— Все, что нам еще нужно, это кучка вооруженных повстанцев. Что, черт возьми, ты собираешься делать, Чалмерс?
— Вы можете дать мне нечто, способное помочь ее поймать? Мне нужны наличные, — предложил я. Мысль найти мятежницу начала меня успокаивать. А еще осознание, что я один буду ее выслеживать и никто, кроме меня самого, не утолит мою потребность.
— Ты от нас ни черта не получишь. Просто делай свою работу: забери свой пистолет и убей им ту маленькую суку, — закричал Лидер в трубку, а потом разъединил связь.
Я швырнул телефон через всю комнату при мысли, что хоть один волос покинет ее голову. Появление медсестры, чтобы меня проверить, ничуть не удивило. Я размышлял о том, что неожиданные атаки становились все более наглыми. Режим вел свою большую игру, чтобы за все расквитаться, но подкреплял обещания все меньшими суммами денег. Однако, честно говоря, мне было плевать. Я собирался добраться до той мятежницы, с помощью Режима или без нее.
Медсестра — миниатюрная женщина с добрым лицом и успокаивающим голосом — сказала, что сканер не выявил у меня сотрясения мозга, и мне можно было уходить.
— У вас все в порядке. Если почувствуете изменения в течение дня, пожалуйста, вернитесь, чтобы еще раз провериться.
— Прости, что швырялся телефоном, — пробормотал я, рассматривая ее бейджик с именем.
«Минни Пэйн, нез».
Последнее было сокращением от «незаконнорожденная». Медсестра росла снаружи. Не была частью нашего мира внутри огороженных стенами кварталов.
— Такое часто случается, — отозвалась она, пожав плечами.
Незаконнорожденная работала медсестрой? Какое везение. Почему-то видя ее доброту, мне захотелось отплатить тем же. Я кивнул на ее бейджик и достал из сумки ваучер на еду. Она смотрела на меня где-то полсекунды, а потом подняла руки, отказываясь принять подарок. Смелый шаг с ее стороны. По крайней мере, на улицах она могла сбыть его, как золотой слиток.
— Мне необходимо совсем не это, — отозвалась она, понизив голос и выглядя нерешительной.
— А что тебе нужно? — спросил я. Не ожидал такого ответа, но мне стало любопытно.
— Мне нужно кое-кого убить, — произнесла она, не колеблясь.
Я рассмеялся. Ничего не смог с собой поделать. Учитывая произошедшее утром, я просто не мог реагировать иначе.
— Мне тоже, леди.
Она рискнула, попросив о чем-то подобном такого высокопоставленного чиновника, как я. Должно быть, эта Минни была в отчаянии. Снова посмотрев на медсестру, я увидел, как она заламывала руки, а потом перевел взгляд на надпись «незаконнорожденная» на бейджике с именем. Эта женщина, скорее всего, добилась занимаемой должности тяжелым трудом, идя против системы. В ее глазах я видел доброту, но кроме того и силу. А, возможно, даже немного страха. У меня имелись и собственные демоны. Часть меня никогда не станет поддерживать Режим. Я не мог сказать этого вслух, но именно из-за этого и собирался помочь медсестре.
— Давай я позабочусь о своем деле, а потом поговорим о твоем, — торжественно пообещал я, и она мне улыбнулась. — Буду на связи, — кивнул я ей, подобрав так и не разбившийся телефон.
Выйдя из палаты, я прошел по длинному коридору больничного крыла и спустился вниз. Когда я прошел мимо сидевшей на скамейке пожилой пары, мои мысли вернулись к мятежнице.
Я уже не юнец. Благодаря моей преданной государственной службе, Режим упустил из виду тот факт, что я не был женат. Я вежливо отказывался от свиданий с женщинами, которых мне приводил Лидер. Все они были умны, грамотно разговаривали и по-своему являлись очаровательными. Но они не вызывали у меня интереса. Неприятие, которое во мне пробуждали эти женщины, всегда сводилось к одному и тому же. Они полностью подчинялись Режиму. Восторженные последовательницы статуса-кво, без малейшего мятежного огня в глазах. Меня это не привлекало. Я никогда ничего к таким не чувствовал. На самом деле, это меня отторгало и вызывало в животе неприятное чувство, поскольку я не думал, что многие из тех женщин правда желали со мной знакомиться и быть предложенными для женитьбы.
Лидер видел во мне полезного человека, но так не будет длиться вечно. В последнее время в офисе витали намеки, что мне бы пора обзавестись детьми. Им нужна была страховка. Они хотели передать мои хорошие гены маленьким солдатам, чтобы впоследствии поддерживать силовую структуру. Значит, скоро они выберут мне одобренного Режимом партнера из женского университета.
Кого-то высококлассного и правильно воспитанного. Она должна быть хорошо сложена, но не слишком фигуристая или худая. Обучена вести себя, как леди, носить одобренные платья и юбки. А волосы у нее обязательно будут длинными. Невеста станет улыбаться и внимательно слушать, когда говорят мужчины, а разговаривать будет, лишь если ее о чем-то спросят. Список качеств, которые должны были быть присущи спутницам работников Режима, был очень длинным. И все они не соответствовали моим представлениям о жене. Однако кое-кто определенно соответствовал моим желаниям. Ну, тем, которые я обнаружил в себе несколько часов назад. Это шокировало меня столь же сильно, как и ее.
Поделиться книгой: