Помоги проекту - поделись книгой:
— Упрям, говорите? Подумать только! Да в настоящее время он практически безработный. Не будем же считать работой фотографирование людей на улицах. Мне кажется, мы зря теряем время. Отправьте за ним двух парней покрепче. Я хочу, чтобы он был здесь не позднее, чем через час.
Дорн повесил трубку. Он был доволен собой. С каким блеском он ведет это дело!
Марк Гирланд… Мало кто мог бы вспомнить о нем. Это человек момента. Совершенно незаменимый в делах подобного рода. Неоценимый… если, конечно, удастся заполучить его. Придется использовать для этого всю свою сноровку.
Дорн протянул руку к одному из сандвичей, приготовленных Мари Дэвис, и подумал: «Интересный тип этот Гирланд!»
Глава 2
Марк Гирланд находился в подавленном состоянии. Единственная вещь, которую он боялся в жизни, были одинокие вечера в бедно обставленной мансарде на седьмом этаже облупившегося старого дома на Рю де Свис.
«Может, пойти куда-нибудь?» — подумал он. Но на улице идет дождь, а ботинки совсем дырявые. «Может, все же пойти? Но куда податься, когда у тебя в кармане всего восемь франков, — вздохнул он и попытался устроиться в шезлонге, заменявшем ему кресло. — Все несчастье в том, что я неудачник… У меня столько блестящих идей, как делать деньги… И что же… Достаточно было трех неудач на скачках, чтобы все спустить».
Так он потерял деньги, позволившие ему заняться чем-нибудь другим, кроме опостылевшего ремесла контрразведчика.
Несколько раз он наведывался к Джону Дорну, но тот всегда был безапелляционен:
— У меня нет работы для такого человека, как вы, Гирланд, — говорил он. — Вам нельзя доверять. Вы в первую очередь руководствуетесь своими личными интересами, а уже потом интересами дела… Я не знаю, что делать с человеком, все время думающем о себе… Вы больше не работаете на меня.
— Кроме шуток? — переспрашивал Гирланд, улыбаясь. — Представьте, что сам себе я сказал то же самое. Надо совсем перестать уважать себя, чтобы работать на такого проходимца, как вы. Какие услуги я оказывал вашему Росленду, упокой его душу, Господи, и какие гроши я за это получал! Так вот, больше я на вас не работаю, и можете катиться ко всем чертям.
Однако постоянные неудачи на скачках очень быстро обратили его сбережения в ничто, и Гирланд уже жалел, что так неосмотрительно порвал с ЦРУ.
Вот уже почти пять месяцев он бродил по улицам и переулкам Парижа с фотоаппаратом через плечо в поисках одиноких хорошеньких американок, впервые приехавших в Париж. Он их фотографировал и предлагал снимки в обмен на десятифранковый билет. Гирланд очаровывал женщин, как святой Франциск птиц, и нередко новая фотомодель сопровождала его в холостяцкую мансарду. «Вероятно, существуют и более презренные занятия, — говорил он себе, поглядывая на стоящий на столе фотоаппарат, — но не так уж и много…»
Сегодня день выдался совершенно неудачный. Ни одного подходящего объекта. Отчаявшись, он сфотографировал двух располневших дам, которые, поняв, что с них хотят сорвать двадцать франков, пообещали позвать полицейского.
Из окна своей комнаты Гирланд видел трубы, телевизионные антенны и закопченные крыши. В простенке между окнами стояла полка с книгами американских и французских авторов. В углу размещались раковина и допотопная плита. Другой мебели, кроме обшарпанного гардероба, не имелось. «Впрочем, не так уж здесь и страшно, — думал обладатель этих хором, — сюда бы несколько картин, вазу с цветами и блондинку с данными Брижит Бардо. Пожалуй, блондинка была бы сейчас нужнее всего остального».
Он поднялся и подошел к окну. Все еще шел дождь, но вдалеке небо уже несколько прояснилось. Зевая, он направился к радиоприемнику, когда вдруг раздался звонок в дверь. Гирланд удивленно поднял брови, пересек комнату и заглянул в «глазок». За дверью стояли два человека в американской военной форме.
В одно мгновение к Гирланду вернулась ясность мысли. Скорее всего это могло быть проверкой личности или что-то еще в том же роде. Еще два бездельника, занимающихся только тем, что досаждают людям. Давненько в его конуру не приходили люди, тем более господа из ЦРУ. Кто знает, может быть, Дорна хватил инфаркт и ему пришли сообщить об этом. «Может быть, он включил мою фамилию в свое завещание?» — с этой оптимистичной мыслью Гирланд открыл дверь.
Оттолкнув его, в комнату ввалились два гориллообразных джентльмена. Он узнал одного из них. Это был Лоскар Брукман — один из доверенных людей капитана О'Халлагена, известный своей жестокостью, смелостью и потрясающей меткостью в стрельбе. Ему было около сорока лет. Второй тип явно имел среди своих предков ирландцев, на что указывали рыжие волосы и выцветшие голубые глаза. Держался он весьма уверенно.
— Одевайся, — без лишних приветствий сказал Брукман. — Тебя ждут.
— Счастлив слышать, что мне оказывают такую честь, — Гирланд улыбнулся и отступил в глубь комнаты.
— Это неважно, — ответил второй, которого, как оказалось, звали О'Брайен. — Надевай пальто и следуй за нами.
Гирланд спокойно подошел к гардеробу, снял с вешалки белый плащ, рассеянно порылся в нем, а потом резким движением обернулся.
— Не двигаться! — приказал он, держа в руке пистолет, заряженный капсулами с аммиаком.
Лица непрошеных гостей застыли. Они не отрывали взгляд от оружия, действие которого было им хорошо известно.
— Извини, Гирланд, — сказал Брукман, сдерживая злость. — Не будем увлекаться. Может быть, мы слегка погорячились, но дело в том, что Дорн хочет срочно видеть тебя. Дело очень важное. Не будем валять дурака.
— Какой ответ вы желаете получить? Так вот, я презираю мелких и крупных мерзавцев, занимающихся тем, что ради собственного удовольствия пытаются перевернуть этот бедный мир. А теперь убирайтесь. Если через десять секунд вы все еще будете здесь, я, не колеблясь, всажу в вас всю обойму. Спускайтесь вниз, минут десять подумайте и снова поднимайтесь наверх. Если на этот раз вы будете вежливы и любезны, то, возможно, я выслушаю вас. Вон!
— И какой дурак сказал мне, что вы превратились в смирного ягненка, — сказал Брукман. — Вы, как я вижу, по-прежнему ищете повод к ссорам. Ну что ж, начнем все сначала, только на этот раз мы постараемся быть повежливее.
Брукман подтолкнул О'Брайена, а Гирланд раскрыл перед ними дверь. Затем, с минуту подумав, он набрал номер телефона Дорна.
— Говорит Гирланд, — начал он. — Чего ради вы вздумали отправлять ко мне этих идиотов? Я ведь уже послал вас к черту. Разве вам этого мало?
— У меня есть для вас работа, — ответил Дорн. — Связанная с красивой женщиной. Не будьте таким злопамятным.
— Сколько? — Гирланд машинально позвенел в кармане своим капиталом.
— Десять тысяч франков, — ответил Дорн, не колеблясь.
— О… вы пьяны? С чего бы такая щедрость?
— Перестаньте дерзить и приезжайте.
— Я приеду. Но женщина… какая она?
— Шведка. Молодая и красивая. Блондинка. Как раз то, что в вашем вкусе.
— Да, действительно. Что же, я ваш, Дорн.
Он повесил трубку, взял плащ на левую руку и начал спускаться с лестницы, прыгая через три ступеньки. На середине пути он встретил двух посланцев, поднимавшихся ему навстречу. Брукман и О'Брайен остановились, увидев Марка. Оба молодца вытаращили глаза.
— Я только что говорил с вашим шефом, — весело сказал Гирланд. — Пожалуй, мне придется принять его предложение.
— Вот как! — ответил О'Брайен с кислой миной. — Но, надеюсь, мы еще повстречаемся с вами. То-то будет забава.
— Советую следить за язычком вашего друга, Брукман. Он мне уже надоел, — сказал Гирланд.
— Прошу вас, не будем терять время на ссору, — мрачно сказал Брукман. — Шеф ждет вас.
Гирланд в это время вынул из кармана платок и неловко уронил его на пол. Пока агенты с нетерпением следили, как он, нагнувшись, пытается поднять платок, Гирланд молниеносным движением схватил О'Брайена за лодыжки и спустил с лестницы головой вниз. Тот, сломав перила, сорвался в лестничную шахту и, рухнув на площадку второго этажа, застыл.
Брукман, вытаращив глаза, нагнулся над перилами, а потом обернулся к Гирланду, совершенно спокойно засовывавшему в карман свой платок.
— Мерзавец! Ты же его убил!
— Не думаю. Такие идиоты легко не умирают.
Еще через секунду он неуловимым движением надвинул шляпу Брукману на глаза. Здоровяк, выругавшись, отступил, однако сильнейший удар в солнечное сплетение заставил его упасть на колени. Весело посвистывая, Гирланд продолжил свой путь, не забыв по дороге пнуть тело О'Брайена, лежавшее в проходе.
«И все же жизнь чертовски хороша!» — подумал он, садясь в свой старенький «Фиат». Впервые за последние несколько месяцев Гирланд чувствовал себя таким удовлетворенным.
В Нейи шел мелкий дождь. Дверь американского госпиталя открылась, и на бульвар высыпала кучка медсестер. Одни были в плащах, другие с зонтиками. Все они торопились к зданию общежития.
— Эти птички определенно знают, где находится наша девица, — заметил Жожо, показывая на них пальцем. — Время-то ведь уходит. Надо спросить у них.
— Не смеши меня, — ответил Саду. — Можно подумать, что они ответят на твой вопрос. Кроме того, я не хочу привлекать к себе внимание.
— Гляди, вон одна отстала, — вновь начал Жожо. — Скажи, что ты журналист. Нам позарез нужно знать, где они прячут шведку.
Саду решил, что Жожо прав. Другой такой случай вряд ли представится.
— Простите, мадемуазель, — сказал Саду, когда медсестра поравнялась с машиной. — Я репортер «Пари-матч». Мне нужно знать, на какой этаж и в какую палату поместили эту шведку.
Девушка остановилась, пристально рассматривая Саду.
— Зачем вам это?
— Видите ли, наш журнал любит информировать читателей обо всех подробностях. Не будете ли вы так любезны сообщить мне номер палаты этой загадочной дамы с татуировкой?
— Я не могу это сказать, — ответила медсестра, отступая на шаг. — Спросите в справочном бюро.
Краем глаза Саду увидел, как Жожо вышел из машины и скользнул за спину девушки. Сдавленно вскрикнув, она начала падать. Инстинктивно Саду подхватил ее и прижал к себе, затем быстро окинул взглядом бульвар. Справа было пустынно, а слева быстрыми шагами к ним приближались двое мужчин.
— Тащи ее скорее на стройку! — прошипел Жожо. — Живее!
Саду понял, что это был единственный выход. Он взял девушку на руки, быстро пересек тротуар и нырнул во мрак недостроенного дома. Тут же около него появился и Жожо.
— Клади ее.
Саду положил медсестру на мешки с цементом.
— Ты с ума сошел, — сказал он, отдышавшись. — Она же может меня узнать. Что ты собираешься делать?
Жожо сорвал с девушки шарф и, схватив за волосы, грубо встряхнул ее. Несколько раз простонав, несчастная открыла глаза. Жожо грязной рукой зажал ей рот.
— Если закричишь, я убью тебя! — прошипел он. — А теперь быстро отвечай. Где находится эта женщина?
Девушка судорожно сглотнула и сделала попытку вырваться.
— Отвечай!
— Не бейте меня… она… она на пятом этаже. Палата 112.
— Пятый этаж, палата 112. Все верно?
— Да.
— Почему же ты мне сразу этого не сказала, мерзавка! — Жожо сделал стремительное движение, и Саду видел, как блеснуло лезвие ножа. Девушка захрипела и бессильно осела на пол.
— Что ты сделал? Боже мой, что ты сделал! — крикнул Саду, схватив Жожо за руку. Тот нетерпеливым движением оттолкнул Саду и нагнулся, чтобы вытереть лезвие ножа о плащ медсестры.
— Вот видишь, теперь мы знаем, где находится эта блондинка. Не будем терять времени.
Саду дрожащей рукой отыскал зажигалку и наклонился, чтобы осветить лицо убитой. Увидев это, Жожо дунул на пламя.
— Идем же. Никто ее до завтра не найдет. А мы к этому времени будем далеко.
— Но ты же убил ее!
— А ты как хотел? Ведь она продала бы всех нас. Пойдем! Надо торопиться.
Они осторожно покинули стройку и направились к госпиталю.
— Входите же, — поторопил Дорн появившегося на пороге Гирланда. — Как поживаете?
— Прекрасно, — ответил Гирланд с издевательской улыбкой. — Видно, плохи ваши дела, раз вы снова решили обратиться ко мне. — Он пересек комнату и спокойно уселся в кресло.
— Вы, как всегда, невежливы, — отозвался Дорн с горькой усмешкой. — Но у вас есть редкие качества, за которые я готов вам платить. Насколько мне известно, ваши дела в последнее время идут неважно.
Гирланд спокойно взял сигарету из серебряного портсигара, украшавшего стол Дорна.
— Все зависит от точки зрения. Люди вроде вас мечтают о богатстве и славе, а мне больше нравится фотографировать хорошеньких девушек.
— О вкусах не спорят, согласен. Но поговорим серьезно. Во-первых, хотели бы вы поработать на меня?
— Работать на вас? Конечно же, нет! — ответил Гирланд со смехом. — Но мне кто-то говорил о десяти тысячах. За такие деньги я готов рискнуть.
— У вас в голове, видимо, только две вещи — деньги и женщины…
— Я живу так, как мне нравится. Вас это совершенно не касается. Так о чем идет речь? — Мужчины уставились друг на друга, и Дорн испытал странное удовлетворение, когда его взгляд встретился с холодным взглядом Гирланда.
«Я не ошибся, пригласив этого типа», — сказал он себе, а затем вкратце изложил дело Эрики Ольсен.
— Нам необходимы сведения о Кунге, — сказал он не терпящим возражения тоном. — А эта женщина, видимо, знает многое. Ходят упорные слухи, что он изобрел какое-то принципиально новое оружие. Так это или не так, но мы хотим знать как можно больше. Особенно нас интересуют его слабости. Кому их и знать, как не его любовнице.
— А почему вы думаете, что она начнет говорить? — Гирланд уселся поудобнее в кресло.
— Мы добьемся этого. Я же сказал, что ценю вас за особый талант. Талант нравиться женщинам. Ваши способности обольстителя я и оплачу.
— Да, ваши тупицы определенно не смогут сыграть такую роль. — Гирланд внимательно рассматривал дым сигареты. — А вы значительно хитрее, чем я думал, Дорн.
— И все же попытайтесь быть повежливее, хотя бы сейчас… Итак, вы беретесь?
— Я этого пока не сказал. Не будем торопиться. Что конкретно я должен сделать?
— Потеря памяти у вашей будущей подопечной, видимо, подлинная. Но доктор все же надеется, что память к ней вернется. Я хочу, чтобы вы жили с ней и сообщали обо всем, что касается Кунга.
— Жить с ней? Что вы хотите этим сказать?
Гирланд выпрямился в кресле. Дорн спокойно облокотился на подлокотники кресла.
Поделиться книгой: