Эд

— Пресвятой дух Ньютона! — раздается вопль Эда из подвала. Его голос выражает крайнее изумление с нотками страха.

Хорошего это никогда не сулит.

Эд, по всей видимости, сваян аккурат по образу и подобию сумасшедшего ученого из комиксов — на прошлой неделе он, к примеру, наделил разумом Amiga 500 (хотя заметили мы это не сразу; думает эта штука чертовски медленно). Если что-то начинает его беспокоить, пусть даже самую малость — значит, пора переезждать на другую землеподобную планету.

— В чем дело, Эд? — кричу я в ответ, потому что в данный момент занят сражением с боссом, и прерывать меня нельзя.

— Ты помнишь, как я в прошлом году обнаружил второй слой реальности прямо под нашим?

Мой разум лихорадочно собирается с мыслями. Я смутно припоминаю нечто подобное. Из чистого любопытства Эд удаленно взял под контроль Релятивистский коллайдер тяжелых ионов. В общем, долго рассказывать. — Ага… но ты ведь говорил, что это однообразное и пустое пространство, разве нет?

— Так я и думал, но оказалось, что я ошибался. Тебе стоит спуститься и самому посмотреть.

Одолве придется подождать. Я ставлю игру на паузу и спускаюсь в подвал.

— Так что ты там нашел?

— Сообщения, — отвечает Эд. — Сообщения, закодированные прямо в ткани самой реальности. В этом нет ни малейшего сомнения. Это все равно что колебательная картина в… в общем, детали не важны. Важно то, что это сообщение, конечно же, написано на каком-то языке; а у меня был достаточно длинный фрагмент, чтобы сделать перевод.

— Я только что закончил его читать. Посмотри сюда: похоже на фрагмент программной документации. — Эд передает мне пачку бумаги. Я ее пролистываю.

На первой странице приведена таблица с настроечными параметрами. Некоторые названия выглядят знакомыми, хотя таких чисел я, строго говоря, не припоминаю.

— Эти параметры, — предвидев мой вопрос, говорит Эд, — представляют собой фундаментальные физические константы. Скорость света. Постоянная Планка. Гравитационная постоянная. Плюс еще несколько констант, о которых ты бы никогда и не узнал. И еще несколько, о которых не знал даже я.

Далее приводится список инструкций для изменения параметров. Короткие однострочные команды, за которыми следуют длинные пассажи каких-то непостижимых векторных уравнений. В общей сложности около сорока страниц.

— Инструкции проработаны до мельчайших подробностей. Для того, чтобы изменить значения констант, нужно по сути получить доступ к этому самому второму уровню реальности и определенным образом его скорректировать. Для этого потребуется довольно внушительное оборудование. И говоря «внушительное», я имею в виду внушительное — если я правильно понял этот текст, то думаю, речь идет о чем-то вроде пяти белых карликов в розетте Клемперера…

— Извини, говоря «белые карлики», ты имеешь в виду звезды?

— Да, и это только для того, чтобы получить доступ. Для фактического изменения параметров — если бы тебе, например, захотелось в тысячу раз увеличить скорость света — в общем, прояви фантазию. Человечество никогда не зайдет настолько далеко, даже за миллион лет. Но ты только подумай, что это означает. Наша Вселенная: 1) имеет открытый исходный текст и 2) допускает модификацию со стороны пользователя.

— Хочешь сказать, что… Бог пользуется Линуксом?

— Читай дальше.

Я пролистываю еще несколько страниц. — Тут сказано, что настройки уже менялись. И комментарии есть.

— Несколько раз и несколькими разными людьми, да. Комментарии, которые ты видишь, были написаны теми, кто внес изменения. Никаких дат там нет — ведь мы измеряем время в соответствии с вибрациями атома цезия и теоретически частоту этих вибраций можно подстраивать по своему желанию. Но взгляни на последний комментарий: «Надеюсь, что следующая волна изменений, которую наша раса произведет в этих настройках, приведет к тому, что из пепла нашей собственной погибшей Вселенной родится совершенно новый мир». Готов поспорить, что последнее изменение произошло примерно за одну квадриллионную долю секунды до Большого Взрыва.

На мгновение я глубоко задумываюсь. — По взвешенном размышлении я рекомендую нам воздержаться от изменения этих настроек.

Глава 6. Он, робот: 2

Наша общая подруга Джен навещает коллектив Эда/Сэма в загородной гиковской «берлоге» Эда. Мы угощаем ее горячим шоколадом и печеньем. В Джен гиковости больше, чем в большинстве девушек — не настолько много, чтобы написать собственную операционную систему, но уж всяко достаточно, чтобы по достоинству оценить усилия того, кто напишет. В данный момент мы пытаемся убедить ее в том, что второсортный чатбот, с которым она разговаривает последние полчаса, вопреки всем фактам обладает разумом.

— В конце концов, это всего лишь Amiga 500, — говорит она.

— Любая машина Тьюринга способна эмулировать любую другую машину Тьюринга, — поясняет Эд. — Даже если при этом в секунду ей придется совершать 108 операций вместо 1017. Если ты нам не веришь, ничего страшного. Только не вини нас потом, если выпустишь его в интернет, и в итоге мы все окажемся подключенными к –

В этот момент где-то в доме раздается громкий вой сирены. Эд моментально бросает свой напиток и выбегает из комнаты. Мы идем следом к дивану, на котором он быстро устраивается перед телевизором, держа в руках контроллер Xbox. На экране, судя по всему, проигрывается заранее отрендеренный ролик. Гигантский робот взлетает на двух огненных столбах, возносясь к облакам.

— Что это? — спрашивает Джен.

— Одна их этих всепроникающих игр в реальности в реальном же времени, — отвечаю я. — Ты помнишь Majestic? Игру, действие которой якобы происходило в реальном мире — ты получаешь сообщения от НИПов на свой мобильный телефон, по электронной почте, по факсу — и все это имеет отношение к какому-то таинственному заговору. Каждый месяц у тебя новое приключение. Большинству игроков она показалась чуть более линейной, чем следовало бы, однако приятную и жутковатую атмосферу испытали все, кто в ней участвовал. По крайней мере, в моем случае так и было. Эта чем-то похожа, только играют в нее на Xbox. Эд и еще целая куча других подписчиков в реальном времени становятся участниками инопланетного вторжения на Землю. В любое время дня и ночи одного из них могут призвать на помощь для защиты нашей планеты.

К этому моменту робот Эда уже покинул земную атмосферу, и экран переключился к виду от первого лица изнутри кабины пилота. Видны разные показания приборов, шкалы и оптические прицелы, а еще оружие невообразимой разрушительной силы. Впереди радар фиксирует волну инопланетных захватчиков, которые по дуге стремительно направляются к Земле.

Я жестом предлагаю Джен сесть. — Эд должен остановить всех захватчиков, не дав им добраться до Земли. Идея не нова, но затягивает будь здоров.

Предварительный облет границ волны дает примерную оценку количества врагов и привлекает к себе небольшую часть огня. Эд сбивает пару беспилотников, затем, описав дугу, входит в пике позади всей волны и начинает крушить все и вся своими скорострельными пулеметами. На экране расцветают миниатюрные взрывы.

— Пейзаж немного скучноват.

— Собственно говоря, космос — это по большей части пустота с небольшой примесью водорода.

— И звука нет.

— Это называется реализм, — говорит Эд, взрывая два более крупных беспилотника точно нацеленными ракетами. Позади него нависает громада Земли — плотность чисел указывает на то, что с этой волной расправляться придется дольше обычного.

— Реализм? В игре про инопланетян и гигантских роботов?

— Ну, что тут скажешь — их целью было полное погружение и, можешь мне поверить, это работает… — отвечает Эд, ловко маневрируя и уклоняясь от вражеского огня на какие-то несколько метров.

— А можно мне попробовать? Выглядит забавно.

— Ааээ, нет, — отвечаю я. — У него там очки, игровые рекорды и все такое. Очень важно, чтобы в этом раунде победа осталась за Эдом. — Эд кивает, но продолжает смотреть на экран. Согласно альтиметру, он находится всего лишь в ста пятидесяти километрах над западной Европой и быстро снижается. Ландшафт под ним постепенно обретает четкость.

— Ты справишься? — спрашивает Джен. На экране осталось еще четыре беспилотника, каждый из из которых несет груз смертоносной взрывчатки и нацелен на крупный европейский город. Эд непоколебим. Он занимает положение непосредственно между беспилотниками и инициирует электромагнитный импульс. Четыре беспилотника взрываются в унисон. Одним движением робот выходит из пике и возвращается на базу, а Эд откладывает контроллер и откидывается на спинку кресла, заметно расслабившись.

— Ты победил!

— Агась, — говорит Эд, потирая глаз. — Хотя был на волоске. — Он сильно вспотел. Его руки слегка дрожат.

— Ладно, мне пора, — говорит Джен, сверяясь со своими часами. — Спасибо за печеньки.

— Без проблем, — отвечает Эд, пока я провожаю ее до двери. Она направляется домой, и мы машем ей в окно.

— Здорово ты мне помог, Сэм, — говорит Эд. — Быстро соображаешь.

— Спасибо. Но когда-нибудь нам придется ей рассказать, — говорю я. — Она ведь не дура, и очень расстроится, если обо всем узнает сама. Ты в порядке? Прилечь не надо? Противник тебе почти не уступал.

— Я в норме, — отвечает Эд, постепенно приходя в себя. — Но мне кажется, что на этот раз до нулевой отметки им оставалось не больше минуты. Так близко они еще никогда не подбирались. — Он поднимает на меня взгляд и вздыхает. — Я и правда мог бы воспользоваться той громадной базой подписчиков, о которой ты упоминал.

Наверху слышится приглушенный рев приземляющегося робота.

Глава 7. Лучшее изобретение со времен хлеборезки

Я нарезаю хлеб, как вдруг Эд просовывает голову на кухню и говорит: «Ты знаешь, что такое мост Эйнштейна-Подольского-Розена?»

— Ой-ой, — мимоходом замечаю я, засовывая ломтики в тостер.

А вот и нет, — говорит Эд — человек, свет от величайших ошибок которого не достигнет Земли в течение ближайшей пары миллионов лет. Что за денек тогда выдался.

— Ну ладно. Да, я знаю. Где он находится, куда ведет и как нам от него избавиться наверняка, чтобы не подвергнуть Вселенную опасности?

— Иди и сам посмотри.

— Я спущусь, когда приготовлю омлет, — отвечаю я, взбивая еще раз яичную смесь и выливая ее на скороводку. Эд уходит.

Через десять минут я спускаюсь в подвал, держа в одной руке вилку, а в другой — еду. Эд стоит рядом с какой-то штукой, похожей на красный пластмассовый хула-хуп среднего размера. Он установлен внутри нескольких больших металлических колец, позволяющих ему вращаться в произвольной плоскости. По периметру на расстоянии вытянутой руки — чуть больше метра — он окружен черно-желтой лентой.

— Это он и есть?

— Да, — отвечает Эд. Меня так и тянет спросить, где вся остальная машина, но зная его, можно сделать вывод, что она, скорее всего, находится в Пало-Алто или втиснута в маленькую карманную Вселенную, существующую параллельно нашей.

— И куда он ведет?

— Ну, пока что он, к сожалению, не ведет никуда. Ему нужно приемное устройство, которое я еще не сделал. Это вроде первого телефона — он бесполезен, пока не изобретен второй. Но я могу соединить его с самим собой в будущем. Если быть точным, то разница во времени — десять секунд.

— Хм. Круто. А ограждение зачем?

Эд включает устройство и поверхность обруча становится черной, как смоль. — По сути он действует, как лазейка, ведущая на десять секунд в будущее. Движение в обратную сторону невозможно — в противном случае следствие будет предшествовать причине, и известная нам Вселенная прекратит свое существование, что, в свою очередь, может привести к катастрофическим последствиям. Короче говоря, с этой стороны червоточина всегда выглядит абсолютно черной, потому что ни один фотон не может пробиться к нам с противоположной стороны, смекаешь? Ограждение нужно на тот случай, если ты решишь засунуть внутрь палец. Вернуться назад нельзя. На это неспособны даже электромагнитные силы, которые удерживают вместе молекулы твердого тела. Если ты засунешь внутрь палец, а потом вынешь его обратно, то останешься без пальца. Если поторопишься, то через десять секунд, когда твой отрубленный палец вылетит с противоположной стороны, сможешь поймать его в ведро со льдом.

— А если прыгнуть сквозь обруч очень быстро? — спрашиваю я, откусывая кусочек тоста.

Кровоток в половине твоих вен и артерий будет мгновенно остановлен, твое тело может оказаться деформированным, или лишиться конечности, или выйти из портала с ошибками транскрипции а-ля «В ловушке времени», так что даже если ты уцелеешь, на тебе живого места не останется. Но еще хуже то, что нервные импульсы и синаптическая передача сигналов в твоем мозге моментально остановятся, как только твоя голова преодолеет горловину червоточины. Я не эксперт в области мозга…

Что правда, то правда, — думаю я с набитым ртом.

— … но я думаю, что это, вполне вероятно, тебя убьет.

— Знать это — настоящее утешение. Ну, то есть большее утешение, чем не знать, что это может тебя убить, — недвусмысленно замечаю я.

— Ой, да ладно. Я ведь уже говорил, что моей вины там не было. В палладии, который мне продали эти гаитяне, были примеси. И вообще. Мы это уже обсуждали. Следи за теннисным мячиком, — говорит Эд, бросая мячик в портал. Он залетает в черноту кольца и исчезает.

Мы обходим устройство и становимся с противоположной стороны. — На другой стороне кольца мы можем наблюдать все, что происходило на его дальней стороне десять секунд назад. Звук, будучи продольной волной давления, проходит портал с трудом, но со светом никаких трудностей, похоже, нет, — говорит Эд, в то время как Эд с другой стороны что-то говорит Сэму с другой стороны, берет в руки теннисный мячик и бросает его в портал. Я его ловлю. Ощущение из ряда вон. Все равно что поймать мячик, который вылетел из экрана телевизора.

— Прикольно, — говорю я. — А где это можно применить?

— Ну, есть одна идейка. Ничто не способно пройти сквозь портал с обратной стороны, так? Включая гравитоны. Гравитация не действует через червоточину. Это не так очевидно, когда кольцо расположено вертикально, но… — с помощью пульта управления Эд поворачивает кольцо, располагая его параллельно полу — таким образом, чтобы червоточина была направлена вниз. — Так это будет проще увидеть. Можно провести такую аналогию: представь, что вся Земля излучает белый свет, а это кольцо — единственная тень. То есть, как видишь, над червоточиной расположена небольшая конусообразная область, которая находится в тени силы тяготения. Это зона невесомости. — Для демонстрации он берет длинными щипцами теннисный мячик и осторожно помещает его над серединой кольца. Мячик остается висеть в воздухе и медленно вращается. — Как видишь, мы можем сооружать огромные комнаты, полностью лишенные веса, просто располагая под ними большие кольцевые червоточины. Более того, по мере приближения к краям сила тяготения плавно возрастает. И правда прикольно.

— А еще это крайне опасно.

— Ты так про все говоришь, — возражает Эд. — У меня была еще одна крутая идея. Собственно говоря, именно поэтому я и решил создать червоточину. Представь, что у тебя есть двадцать таких колец; ты располагаешь их в виде цилинда, а потом кладешь его на бок. Что в итоге получается?

— Эм… портал, ведущий на двести секунд в будущее?

Эд сердито смотрит на меня. — Нет… На самом деле разницу во времени я мог бы сделать какой угодно. Отгадывай дальше.

— Да ладно, чувак, я же не телепат. Покадровая фотосъемка? Способ временного хранения очень длинных предметов в очень компактном пространстве? А! Устанавливаешь таймер на несколько месяцев, и твои дети не смогут открыть рождественские подарки раньше времени!

— Нет! Подумай! Засовываешь кое-что внутрь цилиндра из червоточин, включаешь их на долю секунды, а потом снова выключаешь… и что в итоге получается?

— …Самая до нелепости высокотехнологичная в мире хлеборезка?

Эд расплывается в улыбке безнадежного сумасшедшего.

БЫТЬ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС

Глава 8. Быть здесь и сейчас (часть 1)

Я открываю дверь и вижу на пороге двух мужчин в черных пижонских костюмах и темных очках. Они мельком показывают свои удостоверения. — Агенты Малхёрди и Уайт, ЦРУ, — говорит тот, что слева.

— Эд! Это к тебе! — кричу я через плечо.

— Агась! — отвечает он. В течение нескольких следующих секунд обладатель особо тонкого слуха мог бы услышать, как все компьютеры в доме создают аварийную резервную копию на сервере в Эквадоре, а затем приступают к низкоуровневому форматированию всех жестких дисков.

Я впускаю агентов в дом и предлагаю им чашечку чая. Они отказываются.

— В чем дело? — спрашивает Эд, присоединяясь к нам, пока мы устраиваемся на кухне.

— Вы можете опознать этих людей? — спрашивает агент Малхерди, открывая свой портфель и показывая нам большую полноцветную фотографию двух мужчин, глупо улыбающихся на фоне горизонтальных линий, судя по которым их рост составляет 180 см и 193 см.

— Это мы, — замечает Эд.

— Эта фотография была сделана сорок восемь часов назад в сверхсекретном правительственном научно-исследовательском центре США, расположенном под горой Керриг в Неваде. Двое изображенных на ней людей до сих пор содержатся там под стражей.

Эд делает глубокий вдох. — Принимая во внимание тот факт, что никто из нас (официально) уже больше двенадцати месяцев не покидал Соединенное Королевство, можно ли объяснить это фото посредством клонов, роботов, реалистичных кукол, путешествий во времени, двойников, братьев-близнецов, потерявшихся в далеком прошлом, амнезии, инопланетян, магии или фотошопа?

— Путешествия во времени, — отвечает агент Малхерди. Эд понимающе кивает. — Лаборатория Керриг уже около пяти лет всерьез занималась исследованием возможности перемещения вперед или назад во времени. В этом нам оказали помощь ваши собственные исследования, Эдуардо.

— Тебя зовут Эдуардо Макферсон? — недоверчиво спрашиваю я, всегда знавший его под именем Эд.

Цыкнув на меня, он спрашивает агентов: «И как долго вы уже за мной следите?»

— С тех пор, как вы построили гигантского робота.

— А, гигантский робот. И с тех пор вы собираете данные прямо с моих компьютеров?

— Мы в курсе всех ваших секретов, мистер Макферсон.

— Значит, вы знаете и про –

— О, еще бы. Весьма впечатляюще, кстати говоря.

— О чем они говорят?