Помоги проекту - поделись книгой:
Дома, на серванте, долго стоял кусок мусковита, пока дочь не отнесла его в школу... А вдруг у Зинки тоже родилась дочь? Врочем, какая разница - дочь или сын, пусть даже двойня... Важно, что она про отца наговорила?.. По обыкновению, соврала...
- Девочки, весной пахнет, - Наташа отодвинула тяжелую дверь теплушки и выглянула в темноту.
Состав, прозвенев буферами, замер. Впереди посапывал паровоз да чей-то одинокий голос кричал непонятные слова. Крик этот дробился, множился, терялся и снова дробился, метаясь между поездом и черными пятнами зданий.
- Не весной, а пожарищем, - Зинка нашарила сапоги и тоже выглянула наружу, оттеснив Наташу плечом. - Наверняка недавно бомбили... Кончилась наша тихая жизнь... Так хорошо, так тихо было всю зиму, как у Христа за пазухой... Помнишь, как сперли мешок фундука?
Заскрипел гравий, и они поняли, что кто-то бежит вдоль состава.
- Диверсант, подохнуть мне на месте! - Зинка обеими руками вцепилась в узкую холодную скобу - дверь натужно сдвинулась.
- От-ста-вить, - лейтенант Ремезов остановился, перевел дыхание. - На следующей станции выгружаемся. Разбудите всех, и чтобы в полном порядке, как полагается, а то у меня ваше кудахтанье на погрузке до сих пор в ушах стоит...
- А что, здесь недавно бомбили? - Зинка, держась за скобу свесилась к лейтенанту.
- Вы что, Коржина, не выспались? - лейтенант развернулся, впечатав каблуки в гравий, и побежал обратно.
- Ясно, бомбили, - Зинка рывком продернула дверь и вдруг заорала во всю глотку: - Подъем! В ружье! Противник справа!
Девчонки разом вскочили, тараща глаза на Зинку. Отсвет пламени буржуйки бился в их зрачках. Они напряженно вслушивались в тишину.
Вагон дернулся, пламя в буржуйке вздрогнуло, мигнуло, стихло.
- Дурила, - Наташа раскрыла вещмешок и сунула туда грязное полотенце, кружку, мыло, завернутое в обрывок газеты.
- За такие шуточки можно и по мордасам схлопотать, - блондинка Настя, которую зачислили к ним в РУК накануне отъезда, натянула телогрейку. Та была ей мала, и красные большие руки торчали из расстегнутых рукавов.
- Ерепенься-ерепенься, - Зинка выдернула из угла свой мешок. Вот попадешь в переделку - по-другому запоешь.
- Чья сегодня очередь карабин тащить? - Верочка намотала на ногу портянку.
- Скоро каждой из нас дадут по медали, - Наташа нечаянно стукнула пустым котелком о печку. - Если, конечно, заслужим.
- Орден тебе выдадут за пустую башку, - Зинка выдернула карабин из ячейки и сунула опять на место. - Или целых два, посмертно...
- Медальку бы заиметь неплохо, - Настя причмокнула пухлыми серыми губами. - Война же все равно когда-нибудь кончится... Выйду замуж, обязательно за боевого офицера, рожу маленького, будет медалькой играть...
- Кому такое фуфло нужно!
- Сама фуфло!
- Как тебе, Зинка, не стыдно. И что ты ко всем привязываешься? Угомонись...
- Что вы там, уснули? - продавщица бухнула на весы связку бананов, заколдовала гирями.
- Разморило, - Наталья Петровна подставила сетку.
- Сдачу-то возьмите, - продавщица высыпала на грязную тарелку мелочь.
Наталья Петровна не считая спрятала сдачу в кошелек.
Очередь все туже захлестывала прилавок.
Наташа онемевшими пальцами стянула наушники, расписалась в журнале, поднялась на затекшие ноги и наткнулась на Зинку. Лицо Зинки было в багровых пятнах - наверное, опять тошнило. Зинка пропустила ее к выходу и сама уселась на освободившееся место.
Наташа, держась за поручни, спустилась и, запрокинув голову, вдохнула на полную силу.
Сквозь маскировочнцю сеть и листья ближней березы угадывалось светлеющее небо - тусклые звезды подмигивали - то ли вздрагивала маскировочная сеть, то ли Наташу пошатывало.
- Слышь, тяжелая долбает, - лейтенант остановился рядом с ней, закурил. - Теперь фрицам драпать без остановки до Берлина.
Наташа опять посмотрела на тусклые звезды, прислушалась. Совсем рядом выводил коленца соловей, и сквозь его трели пробивался назойливый звук морзянки.
- До Берлина еще далеко, товарищ лейтенант, - Наташа пошла, хлюпая сапогами в росистой траве, остановилась. - Добраться бы сначала до Киева и Минска, а там - и Берлин.
- Ох, и молотят их сейчас наши, ох, молотят...
Соловей примолк на минуту, чтобы дать послушать лейтенанту далекую призрачную канонаду, и завелся снова.
Мимо березы с ободранной корой пробежал старший радист, что-то прошептал лейтенанту, и они вместе побежали в сторону замаскированной РАФ.
Наташа обогнула палатку. Возле куста, зевая и поеживаясь, стояла Настя, обхватив карабин, словно полено. Увидев Наташу, она зевнула, передала карабин, шагнула к палатке и, подавшись вперед широкими плечами, нырнула под брезент на нагретое Зинкой место.
Наташа вернулась к машине. В открытую дверь была видна спина Зинка, а чуть сбоку - бледный профиль Верочки.
Кончались четвертые сутки непрерывного дежурства.
Наталья Петровна протиснулась напрямик через очередь, выдернула застрявшую сетку и остановилась передохнуть у стены. Ящики, на которых сидели старушки, были пусты.
- Счастливая, - донеслось из очереди.
Наталья Петровна опустила сетку с бананами на ящик.
Теперь бы только дотащиться... Виски опять ломит... А все же какое это глупое слово - счастливая... Да и есть ли оно вообще на свете - счастье?.. Глупое, самозабвенное счастье... Когда кончилась война, было настоящее счастье, но ведь одно на всех... А вот свое, хотя бы малюсенькое, но свое... Неужели так и нечего вспомнить?.. Быть такого не может... А та ночь, мелькнувшая случайной искоркой...
- Я тебя люблю, понимаешь, люблю! - он вдруг придвинулся к ней, забавно выпятил нижнюю губу и замер.
Она его поцеловала. Он ответил неуверенно и вяло.
- До завтра, - она встала и попыталась выдернуть руку из его сухих ладоней.
- Я как только увидел... Как только... Понимаешь?.. Это до самой смерти...
Она не дала ему договорить, еще раз поцеловала и убежала по лунной аллее в корпус. Всю ночь пролежала не раздеваясь, а утром собралась и тайком уехала.
А все началось с пустяка, с "бега в мешках". Энергичный массовик загнал их в широкий полосатый мешок - она хохотала, нежданный партнер смотрел куда-то в сторону и теребил пальцами край мешка. На первых метрах они упали раз пять - она поднималась первая и дергала его за рукав, а он, обретя равновесие, судорожно цеплялся в край мешка и что-то бубнил под нос.
Вечером на концерте он подсел к ней. Она поправила его модный галстук, съехавший набок...
Уехала из пансионата утром, а через пару часов в автобусе стало невыносимо душно. Вот в последний раз далеко внизу мелькнуло море, а может, просто клок тумана, застрявший в ущелье. Поворот, короткий туннель, поворот...
Впереди - поезд дальнего следования, и облупленный вокзал, и новая квартира на Студенческой набережной, и раздобревший солидный муж, и послушная дочь, и в перспективе покупка машины - не хватает пока две тысячи.
А если бы он догнал в аллее, позвал с собой, ничего не обещая, кроме любви... Но он остался на скамейке под магнолией...
Наталья Петровна положила джемпер поверх бананов. Паренек в жокейке и Витька, стоя на краю тротуара, уплетали бананы и разбрасывали кожуру. Очередь зло и сердито поглядывала на них.
Нашла что вспомнить... Но почему-то всегда кажется, что счастье прошло совсем рядом на цыпочках... И наверное, прав зять, когда после очередного разговора заявил, что там, на войне, счастлива была одна лишь Верочка... Именно для таких блаженных приберегается счастье...
Дождь прошел, и только редкие капли, срываясь с веток, продолжали скатываться по брезенту палатки.
Наташа пришила пуговицу к гимнастерке и протянула иголку Верочке. Та долго мусолила губами суровую нитку и наконец попала в ушко.
- У меня сегодня волна плавала все дежурство, - Наташа приподнялась, чтобы надеть гимнастерку, и задела головой брезент. - Замучилась...
На брезенте осталась светлая полоса.
- А мой радист опять работал открытым текстом: "Люблю, целую, жду!"
- И ты, конечно, снова не зарегистрировала нарушение и не доложила по команде, дуреха...
- Жалко человека, - Верочка уколола палец и сунула его в рот.
- Ох, смотри, лейтенант узнает!
- Ну и пусть узнает, пусть!.. Я уверена, даже больше чем уверена, что он поймет... Это вы с Зинкой лезете из кожи, по любой мелочи шум подымаете.
- Поймет, держи карман шире... Скажи лучше, чего ты трясешься, когда Ремезов к тебе подходит, глазки закатываешь?
- Лучше бы за своей Зинкой следила, - Верочка уронила иголку на колени и стала искать ее, осторожно шаря пальцами по юбке. - А помнишь, когда вы зимой приходили ко мне в госпиталь и Зинка улыбалась всем подряд? Так после лейтенант заглядывал, и мы даже поговорили малость...
- Да надоела ты с госпиталем, уши прожужжала... Один раз командир навестил, подумаешь... Мы вот с Зинкой целых тры раза были, так ты про нас и не вспоминаешь...
- Я помню! И про вас, и про лейтенанта! У меня память хорошая. В школе знаешь как стихи щелкала, "Мцыри" за вечер одолела...
- Хорошая, хорошая. Вот проживи еще лет двадцать, потом хвастай...
- Да я и сто лет проживу - ничего не забуду, ничегошеньки...
Наталья Петровна подхватила сетку с ящика, вышла на солнцепек. Забор церкви отрезал ее от очереди. Было слышно, как постукивает на лесах молоток о древние крипичи и дребезжит сброшенный лист ржавого железа.
Такой же жаркий день был, когда Зинку отчислили из части...
Девчонки молча подходили к Наташе, и каждая протягивала ей то кусок фланели, то ненадеванный лифчик, то недавно полученный кусок мыла.
- Зинку, тварюгу, надо было в штрафбат заместо лейтенанта, - Настя долго крутила в руках газетный сверток и наконец сунула Наташе. Теперича назначат дундука вшивого, намаемся...
Через полчаса Наташа отыскала Зинку у дороги. Та сидела на пыльной траве в ожидании попутки. Лицо ее в багровых пятнах казалось заплаканным.
- Тошнит? - Наташа положила узел Зинке на колени. - Пригодится...
- Честное слово, Наток, я не думала, что лейтенанта упекут в штрафбат... Это в тот день было, помнишь, когда мы с тобой котел чистили... Повар все любезничал со мной, гадости всякие рассказывал, а потом и говорит - что вы, девчонки, дурака валяете, все равно скоро на фронт отправят, а вам ведь, глупеньким, так легко от армии избавиться, стоит только случайно от доброго человека забеременеть... Вечером пошла я к тому дворику, где коза блеяла, а навстречу лейтенант с котелком, а в котелке молоко... Потрепались малость, да и пошли к нему молоко пить, и тут я воспользовалась моментом, а он как будто этого ждал... Видишь, не прогадала, отправляюсь в глубокий тыл... А лейтенант выживает, такие не пропадают...
Из-за поворота показалась машина. В кузове маячила одинокая фигура. Пыль густо стелилась на обочину.
- Наток, прости, что я тебя на курсы потянула, а сама сбегаю хочется урвать кусочек жизни, а я сумею, вот увидишь, сумею, только береги себя, может, когда-нибудь и придется свидеться, прости, ох, и смутно мне, хоть давись, - прости, да девчонки пусть на меня зла не имеют, у самих как еще сложится - неизвестно; дура я, полная дура, была бы поумней, глядишь, за Ремезова бы замуж выскочила...
А через три дня шустрый лейтенантик построил отделение возле РУКа.
Был он молоденький, рыжеватый, в лихо заломленной фуражечке, и кого-то напоминал Наташе.
- Не пора ли обедать? - Настя высунулась из шеренги.
Лейтенантик молча посмотрел на нее, забавно покачал головой.
- Да не томите, товарищ лейтенант...
- Значит, есть приказ... Командировать одного человека на летучку. Особое задание командования у линии фронта... Ротный так и сказал - особое задание... Не знаю, кого выбрать, познакомиться как следует не успел...
- Можно мне на летучку? - Верочка сделала два шага вперед. - Я не подведу.
Лейтенантик прошел вдоль строя и остановился перед Верочкой, и все увидели, что он чуть выше ее, да и то из-за фуражки.
- Будут другие предложения? - командир вернулся назад и уставился неподвижными глазами на замершую Настю.
Откуда-то появился Санушкин с котелком в вытянутых руках, но сейчас же попятился назад, прячась за машину.
- Вы, товарищ лейтенант, не думайте, что Верочка у нас робкая, Настя часто заморгала. - Она очерь серьезная и упрямая, даже боевая...
Остальные девчонки молчали.
- Значит, решено... Разойдись!
- Не ожидала от тебя такой прыти, - Наташа поправила Верочке загнутый воротничок. - Возвращайся скорее.
- Может, лейтенанта Ремезова встречу, - Верочка нагнулась и сорвала мятый одуванчик, побелевший наполовину. - Ты знаешь, как только про летучку услыхала, сразу об этом подумала. Вышла и боюсь - как бы еще кто не вызвался...
Пушинки облепили рукава Верочки.
- Иди, собирайся, дорога не близкая, - Наташа вмяла сапогом в пыль отброшенный Верочкой одуванчик.
Летучка не вернулась с задания. Позже дошел слух, что ее накрыло при артналете.
Наталья Петровна прошла до конца забора, остановилась. Закрыла глаза.
Выйдет мне эта очередь боком... Головушка проклятая раскалывается... Хорошо еще, что прямо у прилавка не сподобилась...
А все тот нелепый случай...
Поделиться книгой: