– О мой бог! – Мистер Джиггз положил на лоб вспотевшую ладонь. – Что случилось?
– Пока не знаю, – произнес сержант несколько мягче. – Не могли бы вы взглянуть на пиджак и сказать мне, для кого вы его пошили?
– Да. Да, конечно. Я знаю всех своих джентльменов, сэр. – Джиггз осторожно отвернул полу пиджака – так, чтобы только увидеть этикетку. Взглянув на нее, потрогал ткань пальцем, потом посмотрел на Ивэна. – Я сшил этот костюм для молодого мистера Риса Даффа с Эбери-стрит, сэр. – Портной заметно побледнел. – Очень сожалею, что он, по всей видимости, попал в беду. Я действительно огорчен, сэр.
Ивэн закусил губу.
– Уверен, что так. А вы не шили костюм из коричневой шерсти для другого джентльмена, возможно, его родственника? Мужчина лет пятидесяти пяти, среднего роста, весьма крепкого телосложения. Волосы седые, гораздо светлее, чем у Риса Даффа, я бы так сказал.
– Да, сэр. – Джиггз прерывисто вздохнул. – Я изготовил несколько костюмов для мистера Лейтона Даффа, отца мистера Риса. Боюсь, именно его вы описали. Он тоже ранен?
– Боюсь, он мертв, мистер Джиггз. Не могли бы вы назвать мне номер дома на Эбери-стрит? Я должен сообщить семье.
– Отчего же нет, конечно… Какой ужас. Надеюсь, что сумею вам помочь. – С этими словами Джиггз отступил на шаг; на лице его читалось такое страдание, что Ивэн почти поверил в его искренность – по крайней мере отчасти.
– Так что насчет адреса на Эбери-стрит? – напомнил он.
– Ах да… да. Кажется, тридцать четыре, если мне не изменяет память… но я могу посмотреть в своих записях. Да, конечно, я посмотрю.
Однако Ивэн не отправился прямиком на Эбери-стрит. Вместо этого он предпочел вернуться в больницу Святого Фомы, чтобы узнать и сообщить затем семье, что хотя бы Рис Дафф остался жив, даже если он без сознания. А если молодой джентльмен пришел в себя, то, возможно, и услышать от него самого, что случилось, не задавая лишних вопросов.
Кроме того, сержант просто не был готов предстать перед несчастной женщиной и заявить, что муж ее мертв, а сын пребывает между жизнью и смертью, и никто пока не знает, сколь тяжелы полученные им повреждения и мучительны страдания.
Ивэн сразу нашел Райли; тот выглядел так, словно не уходил из больницы всю ночь. На нем была та же измятая одежда с теми же пятнами крови.
– Парень все еще жив, – сообщил доктор, едва увидев Ивэна. – Примерно с час назад пошевелился. Пойдемте, поглядим, пришел ли он в себя. – И доктор быстро зашагал к палате, словно ему тоже не терпелось это узнать.
В палате царила деловая суета. Два молодых врача меняли повязки и осматривали раны. Медсестра лет пятнадцати-шестнадцати несла, согнувшись, ведра с помоями, стараясь не плескануть на пол. Пожилая женщина тащила ведро с углем, и Ивэн предложил ей помощь, но та отказалась, боязливо взглянув на Райли. Другая сестра, с собранным в охапку грязным постельным бельем, проскользнула мимо них, отвернув лицо. Райли, казалось, ничего не замечал – все его внимание занимали пациенты.
Ивэн прошел за ним в конец палаты и с облегчением, сразу же сменившимся тревогой, обнаружил Риса Даффа, неподвижно лежавшего на спине. Глаза, большие и темные, смотрели в потолок, и в них не отражалось ничего, кроме ужаса.
Остановившись у койки, Райли несколько озабоченно взглянул на молодого человека.
– Доброе утро, мистер Дафф, – мягко сказал он. – Вы в больнице Святого Фомы. Я – доктор Райли. Как вы себя чувствуете?
Рис Дафф слегка повернул голову, и взгляд его сосредоточился на Райли.
– Как вы себя чувствуете, мистер Дафф? – повторил доктор.
Молодой человек разлепил губы, но не издал ни звука.
– У вас болит горло? – снова спросил Райли. – Если болит, кивните.
Рис медленно покачал головой. Лицо его выражало некоторое удивление.
Врач положил ладонь на тонкое запястье пациента, выглядывающее из-под повязки на сломанной руке. Другая рука, тоже забинтованная и с наложенной шиной, лежала на одеяле.
– Вы можете говорить, мистер Дафф? – тихим голосом спросил Райли.
Рис снова открыл рот, и снова они не услышали ни звука.
Райли ждал.
В скованных болью и страхом глазах молодого человека угадывались ужасные воспоминания. Через минуту он снова покачал головой, но опять ничего не сказал.
Доктор повернулся к Ивэну.
– К сожалению, пока вы ничего от него не узнаете. Допускаю, что завтра он сможет давать простые ответы вроде «нет» и «да», но полной уверенности в этом у меня нет. В настоящий момент мистер Дафф пребывает в шоке, и беспокоить его расспросами бесполезно. Он не сможет ни поговорить с вами, ни описать кого-либо. И пройдут недели, прежде чем он возьмет карандаш, – если, конечно, его руки когда-нибудь заживут.
Ивэн заколебался. Ему отчаянно требовалось узнать, что произошло, но сердце рвалось на части от жалости к тяжело пострадавшему парню. Как же недоставало ему сейчас отцовской веры, той веры, что помогла бы понять, как такое возможно… Почему высшая справедливость не предотвращает зло? Не обладая слепой верой, Джон не мог ни смирить гнев, ни унять жалость. А еще он не умел, подобно Эстер, оказывать практическую помощь, что помогло бы избавиться от гнетущего ощущения собственной беспомощности.
Пожалуй, единственное, что было доступно ему сейчас, это полная самоотдача в расследовании и поисках истины, чем всегда отличался Монк.
– Вы знаете, кто это с вами сделал, мистер Дафф? – спросил он из-за плеча Райли.
Рис закрыл глаза и снова покачал головой. Если какие-то воспоминания и остались, он предпочел заслониться от них как от чего-то жуткого и чудовищного.
– Думаю, сержант, сейчас вам нужно уйти, – твердо произнес Райли. – Он ничего не может сказать.
Согласившись с правотой его слов, Ивэн бросил последний взгляд на пепельно-серое лицо молодого человека, лежавшего в постели, повернулся и пошел исполнять обязанность, мысль о которой пугала его.
В свете холодного утра Эбери-стрит выглядела тихой и элегантной. Брусчатку покрыла ледяная корка, и служанки не задерживались на улице, чтобы посплетничать. Два-три человека, которых заметил Ивэн, быстро делали свое дело – вытряхивали тряпку или насадку для щетки прямо в окно и снова поспешно ныряли внутрь. Мальчик-рассыльный взбежал по ступенькам одного из домов и окоченевшими на холоде пальцами подергал за шнурок звонка.
Найдя номер тридцать четыре, Ивэн, бессознательно копируя походку Монка, поднялся к парадной двери. В любом случае такие новости, которые принес он, не должны проникать в дом через кухню.
На звон колокольчика дверь открыла горничная в изящном платье. Накрахмаленный фартук и кружева свидетельствовали, что финансовое положение хозяина дома не соответствовало тому состоянию костюма, в котором был обнаружен покойный.
– Да, сэр?
– Доброе утро. Сержант полиции Ивэн. Это дом мистера Лейтона Даффа?
– Да, сэр, но сейчас его нет дома. – Горничная произнесла эти слова с некоторым волнением. Очевидно, такого рода сведения обычно не сообщались посетителям, хотя она говорила правду. Всмотревшись в его лицо, женщина, похоже, заметила усталость и печальное настроение гостя. – Всё в порядке, сэр?
– Боюсь, что нет… Миссис Дафф дома?
Рука служанки взлетела к губам, глаза наполнились ужасом, но она не закричала.
– Тогда вам лучше предупредить служанку леди и, возможно, дворецкого. Боюсь, у меня очень плохие новости.
Она молча открыла дверь пошире и впустила его.
Из глубины дома появился хмурый дворецкий с редеющими седыми волосами.
– Кто этот джентльмен, Джанет? – Он повернулся к Ивэну. – Доброе утро, сэр. Могу я быть вам чем-то полезен? Боюсь, мистера Даффа сейчас нет дома, а миссис Дафф не принимает. – Дворецкий оказался не столь восприимчив к выражению лица Ивэна, как служанка.
– Я из полиции, – повторил сержант. – У меня крайне плохие новости для миссис Дафф. Мне очень жаль. Возможно, вам следует присутствовать, на случай если потребуется помощь. Наверное, нужно отправить посыльного за вашим семейным доктором.
– Что… что случилось? – Теперь старик выглядел по-настоящему напуганным.
– Мистер Лейтон Дафф и мистер Рис Дафф подверглись нападению. Мистер Рис в больнице Святого Фомы в крайне серьезном состоянии.
Дворецкий с трудом сглотнул.
– А… а мистер… мистер Лейтон Дафф?
– Боюсь, он умер.
– О боже… Я… – Стоя посредине великолепной прихожей с изогнутой лестницей, аспидистрами в каменных вазах и бронзовой подставкой для зонтиков, из которой торчали трости с серебряными набалдашниками, слуга слегка покачнулся.
– Вам лучше присесть на минутку, мистер Уормби, – сочувственно сказала Джанет.
Тот справился с собой, но выглядел при этом очень бледным.
– Ни в коем случае! Так, что теперь?.. Мой долг, как и твой, позаботиться о миссис Дафф всеми возможными способами. Иди и отправь Альфреда за доктором Уэйдом. Я сообщу мадам, что к ней пришли. Можешь вернуться с графинчиком бренди… на случай, если ей понадобится подкрепиться.
Бренди не понадобилось. Сильвестра Дафф неподвижно сидела в большом кресле в утренней гостиной, с бледным лицом под темными волосами и отчетливым «вдовьим пиком», этой приметой раннего вдовства. Она не была красива в обычном понимании этого слова – вытянутое лицо, явственно обозначенный орлиный профиль, мило вздернутый нос, почти черные глаза, – но сохранила достоинство, являвшее себя тем заметнее, чем больше времени посетитель проводил с ней. Голос у нее был низкий и размеренный. В других обстоятельствах он мог бы показаться очаровательным. Но сейчас, охваченная ужасом и скорбью, миссис Дафф могла изъясняться лишь короткими рваными фразами.
– Как… – начала она. – Где? Где, вы сказали?
– В одном из переулков, в районе, известном как Сент-Джайлз, – учтиво ответил Ивэн, слегка смягчая правду. Он очень надеялся, что ей никогда не придется знакомиться со всей совокупностью фактов.
– Сент-Джайлз? – Похоже, название значило для нее очень немного. Ивэн изучал ее лицо – гладкое, с высокими скулами и изогнутыми бровями. Ему показалось, что оно немного напряглось, но это могло быть результатом игры света, когда миссис Дафф повернула голову в его сторону.
– Это в нескольких сотнях ярдов от Риджент-стрит, в сторону Олдгейта.
– Олдгейта? – повторила она, хмурясь.
– Он сказал, куда отправляется, миссис Дафф?
– Он не сказал.
– Может быть, вы расскажете мне о вчерашнем дне?
Она медленно покачала головой.
– Нет… нет, это может подождать. Сначала я должна пойти к своему сыну. Я должна… должна быть с ним. Вы сказали, он тяжело ранен?
– Боюсь, что так. Но он в самых лучших руках. – Ивэн слегка подался в ее сторону. – В настоящий момент вы не сможете сделать для него больше, чем делают врачи, – убедительно произнес он. – Сейчас главное для него – отдых. Бо́льшую часть времени он почти без сознания. Вне всякого сомнения, доктор дает ему лекарственные травы и успокоительное, чтобы ослабить боли и помочь выздоровлению.
– Вы стараетесь щадить мои чувства, сержант? Уверяю вас, в этом нет необходимости. Я должна находиться там, где могу принести больше пользы. Это единственное, что способно успокоить меня. – Хозяйка дома в упор посмотрела на Ивэна. Глаза у нее были изумительные; их тьма скрывала эмоции и придавала женщине загадочности. Джон подумал, что так, должно быть, выглядели знатнейшие аристократки Испании – гордые, скрытные, прячущие свои слабости.
– Нет, миссис Дафф, – возразил он. – Я пытаюсь узнать у вас как можно больше о том, что происходило вчера, пока воспоминания свежи в вашей памяти, пока вы полностью не посвятили себя сыну. Сейчас ему требуется только забота доктора Райли. А мне – ваша помощь.
– Вы весьма откровенны, сержант.
Он не знал, что это – критика или просто замечание. Голос ее звучал бесстрастно. Миссис Дафф была настолько потрясена новостью, что все происходящее лишь поверхностно затрагивало ее сознание. Она сидела с прямой спиной и застывшими плечами, сложенные руки неподвижно замерли на колене. У Ивэна мелькнула мысль, что, если попытаться расцепить их, ничего не получится – они словно окаменели.
– Прошу прощения. Сейчас неподходящее время для любезностей. Ваши показания крайне важны. Ваш супруг и сын покинули дом вместе?
– Нет, нет… Рис ушел первым… Я не видела, как он уходил.
– А ваш муж?
– Да… Да, видела. Конечно.
– Он сказал, куда идет?
– Нет… Нет. Он довольно часто уходил по вечерам… в свой клуб. Обычное дело для джентльмена. Дела, как и развлечения, связаны с кругом знакомств. Он не сказал… куда именно идет.
Сам не зная почему, Ивэн ей не поверил. Возможно, она знала о его посещениях каких-то сомнительных мест, даже о том, что он пользуется услугами проституток. Многие жены молча принимали подобные привычки супругов, но были бы шокированы, если б у кого-то хватило бестактности заговорить об этом вслух. Все знали о потребностях плоти. И никто не упоминал о них; это считалось излишним и нескромным.
– Как он был одет, мэм?
Ее изогнутые брови поползли наверх.
– Одет? Предполагается, что вы нашли его, сержант. Что вы имеете в виду?
– У него имелись часы, миссис Дафф?
– Часы? Да. О, понимаю… Его ограбили. Да, у него были замечательные золотые часы. Их не нашли?
– Нет. Он имел обыкновение носить при себе крупные суммы денег?
– Я не знаю. Могу спросить Бридлоу, его лакея. Возможно, он вам расскажет. Это имеет значение?
– Может иметь. – Ивэн был озадачен. – Вы знали, что вчера, выходя из дома, ваш муж взял с собой часы? – Ему казалось странным и противоестественным посещать по какой угодно причине квартал Сент-Джайлз, выставляя напоказ такую исключительно дорогую вещь, как золотые часы. Это могло спровоцировать ограбление. Либо он заблудился, либо его привели туда против воли. – Он упоминал о встрече с кем-либо?
– Нет. – Ответ прозвучал уверенно.
– А часы? – напомнил Ивэн.
– Да. Кажется, они были при нем. – Она пристально посмотрела на Ивэна. – Он почти всегда их носил. И очень любил. Думаю, я бы заметила, если б он уходил без часов. Я сейчас вспомнила, что он надел коричневый костюм. Не самый лучший – на самом деле худший из всех. Он заказал его для повседневной носки – на уик-эндах и так далее.
– Однако ушел он в среду вечером, – напомнил ей Ивэн.
– Значит, ему предстоял самый обычный вечер, – отрезала миссис Дафф. – Почему вы спрашиваете, сержант? Какая теперь разница? Его же… убили не из-за того, во что он одет!
– Я пытаюсь понять, куда он собирался идти, миссис Дафф. Сент-Джайлз – не то место, где легко встретить джентльмена с доходом и социальным положением мистера Даффа. Если б я узнал, почему или с кем он там оказался, то значительно приблизился бы к разгадке того, что с ним случилось.
– Понимаю… Полагаю, с моей стороны было глупо не понять сразу. – Она отвела взгляд.
Комната была удобная, красивая, правильно спланированная. И никаких посторонних звуков – только потрескивание поленьев в камине да уютное ритмичное тиканье часов на мраморной полке над ним. Все здесь дышало изяществом, безмятежным покоем и разительным образом отличалось от переулка, где погиб владелец этого дома. Весьма возможно, что его вдова не только не знала про Сент-Джайлз, но и представить себе его не могла.
– Миссис Дафф, ваш муж ушел сразу вслед за сыном? – Задавая вопрос, сержант снова слегка подался вперед, словно привлекая к себе внимание.
Она медленно повернулась к нему.
– Полагаю, вам хочется узнать, как был одет и мой сын?