Нет святых в аду: Сборник

— Вы тысячу раз правы.

Хенсону хотелось, поскорее избавиться от ночного сторожа. Он сложил пятидолларовую банкноту и сунул ему в руку.

— Возьмите, и спасибо за помощь!

Сторож осветил купюру на ладони.

— Это я должен благодарить вас, мистер!

Хенсон вырулил на дорогу и направился по Селл-стрит. Парк Линкольна находился совсем близко;

Там вполне можно было избавиться от Коннорса. Внезапно ему пришла в голову одна мысль. Если Коннорс, очнувшись, обнаружит у себя в кармане полную бутылку виски, он снова напьется, а когда опять соберется отправиться к Ванде и будет в состоянии передвигать ноги, уже наступит день или даже вечер. К тому времени Ванда уже переменит жилище с помощью Хенсона.

Хенсон купил пол-литра «Бурбона» в одном из баров на Кларк-стрит, открытом всю ночь, и покатил к парку Линкольна. Остановившись около зоосада, он потащил Коннорса в кусты. После того количества виски, которое он уже проглотил, и с тем, что проглотит после пробуждения, ночной воздух не принесет ему вреда.

— Доброй ночи, бедный кретин!— бросил ему Хенсон.

Потом он влез в машину и поехал по Деборн-стрит.

На половине дороги к центру он нашел то, что искал. Отель был новым и нуждался в жильцах, поэтому его администрация не стала бы чересчур придираться.

Ночной портье читал результаты бегов. Он поднял голову:

— Да? Чем могу служить?

— Мне; нужно небольшое помещение для одной из моих Клиенток,— объяснил ему Хенсон. Он выдумал имя:— Ее зовут миссис Джонс Келси. У нее неприятности с мужем, и она хочет спрятаться от него.

Служащий начал перелистывать тетрадь.

— А при чем здесь вы?

— Я ее адвокат. Лестер Гуго,— соврал Хенсон.

Он был в восторге. Если эта авантюра удастся, он сможет навещать Ванду, когда пожелает.

Портье положил на стол карточку.

— У нас есть номер на четырнадцатом, 1456. Маленькая кухня, убирающаяся кровать, обстановка новая и современная. Сто пятьдесят долларов в месяц, если берете на год, и сто восемьдесят, если на месяц.

Цена оказалась выше той, на которую рассчитывал Хенсон, но он боялся, что Коннорс сумеет найти Ванду на Селл-стрит, и потому выложил сто восемьдесят долларов. .

— Отлично,— произнес он.— Пока моя клиентка возьмет его лишь на тридцать дней.

— Хотите осмотреть помещение?

— Незачем.

Портье протянул ему карточку.

— Как угодно. Теперь я попрошу вас заполнить визитку для мисс... как вы сказали ее зовут?

— Миссис Джонс Келси.

— И когда она появится?

— Утром.

Портье прихлопнул промокашкой написанное.

— Превосходно. Я велю горничной на четырнадцатом этаже приготовить номер к восьми утра.

— Благодарю.

Хенсон пересек холл и направился к двери. В большом зеркале, стоящем у стены, он заметил, что портье, посмеиваясь, провожал его глазами. Хенсон никого не обманул. Служащий не поверил, Что кто-то наймет жилье для молодой дамы без особой причины, но когда платили сто восемьдесят долларов в месяц, на Деборн-стрит не обращали внимания на детали.

Сидя за рулем своей машины, Хенсон неожиданно осознал, что дышит слишком учащенно. Он, возможно, строил себе иллюзии, но Ванда ведь сказала: «Пойду на все».

Он притормозил возле другого бара и купил виски «Канадский клуб», потом подъехал к номеру 1221 на Селл-стрит. Не успел он позвонить, как Ванда открыла ему дверь. Она по-прежнему была в юбке и кофте, зато смыла все следы слез и сделала очаровательную причёску в виде конского хвоста. Запирая дверь на ключ, она спросила:

— Что-нибудь получилось?

— Я сунул его в кусты в парке Линкольна с бутылкой дешевого виски для компании.

— Она займет его на все утро, — заметила Ванда.

— Я тоже так подумал.

Хенсон положил на стол ключ, полученный от портье, и рядом поставил «Канадский клуб».

— Я снял для вас жилье на Деборн-стрит,— продолжал он.— Номер 1456 в отеле. Вы записаны под именем миссис Джонс Келси. Можете переехать туда до начала работы или потратить утром два часа, на которые я вам придумаю поручение.

— Вы необычайно любезны. Но вы и сами это знаете.

— Давайте считать, что я просто помогаю очаровательной молодой девушке.

— Почему?

— Возможно, потому, что вы мне нравитесь. Возможно, я нахожу вас красивой, и, возможно, я не хотел бы ограничиться лишь заботой...

Не обращая внимания на бутылку виски, Ванда погасила свет в гостиной и, взяв Хенсона за руку, потянула его в крошечную спальню. За время его. отсутствия она сменила на постели простыни и наволочки и привела все в порядок. Не спуская с Хенсона глаз, она сняла кофточку, расстегнула юбку и дала своим одеждам соскользнуть на пол.

— В таком случае почему не сделать этого? — произнесла она.

В ее устах эта фраза не звучала пошло, но Хенсон хотел докопаться до сути.

— Из благодарности? Потому что я помог вам выбраться из скверного положения?

Ванда присела на край кровати, потом растянулась на . ней, закинув руки за голову.

— Нет,— сказала она.— Из-за того, что с первого дня в «Атласе» я испытываю к вам те же чувства. Я не ангел. Нет. Но именно благодаря вам я отказала Тому сегодня вечером. Отдав вам свое сердце, я не могла... словом, это было бы ужасно.

— Мне, старому человеку сорока шести лет?

— Сорок шесть лет еще не старость.

— И к тому же женатому!

— Это не моя ошибка!

— Короче, вы считаете, что влюблены в меня?

Ванда подумала над ответом и слегка покраснела.

— Я объясню вам завтра утром. Если...

— Если что?

— Если вы дадите мне возможность убедиться,:— честно призналась она.

— Я... я вижу.

Хенсон снял пиджак и развязал узел галстука. Двадцать три года супружеской жизни с Ольгой заставили его забыть, до какой степени может быть пленительно тело молодой женщины. Если и существовало на свете что-то более восхитительное, чем девушка, которая ждала его, то этого еще никто не описал, не изобразил. Её тонкое белое тело напоминало совершенную, уникальную конструкцию, каждый элемент которой соответствовал другому.

Он вспомнил о фильме, который смотрел по телевизору перед тем, как Ванда ему позвонила. В отношении секса она разительно отличалась от жены полковника.

— Хотите, чтобы я. погасил свет? — спросил он.

— Нет. Не надо. Я знаю, что делаю. Мне совсем не стыдно. 

 Глава 3

Ветер, колыхающий штору, дул с востока, горячий как никогда.

Хенсон повернулся и огорчился, увидев, что он один. На соседней, немного измятой подушке осталось несколько черных волосков; они напоминали ему о том, что Ванда спала рядом с ним.

Потом он сообразил: служащим «Инженерного атласа» следовало приходить на работу к восьми часам, а он, как начальник, являлся не раньше десяти. Ванда не стала его будить. Он посмотрел на будильник на ночном столике: было девять часов двадцать две минуты, и звонок был заведен на половину десятого. Он отменил завод, приподнялся и закурил сигарету, чиркнув спичкой. Уже совсем рассвело, когда они наконец заснули, но он не чувствовал усталости. Физическое измождение соседствовало в нем с огромным моральным подъемом. Прошедшая ночь стала для него революцией. Он понял, что зря загубил лучшие годы своей жизни.

Стряхивая пепел с сигареты, он заметил маленькую записочку. Крупным, круглым детским почерком Ванда написала:

«Апельсиновый сок в холодильнике, кофе на плите. Вам только нужно зажечь спинку. Если получится, я приеду во время перерыва, в десять часов. Ванда».

Хенсон очень расстроился, что Ванда не прибавила ничего личного. Он осмотрелся вокруг: пока он спал, она уложила свои чемоданы. Ее переселение займет, теперь всего несколько минут.

Он натянул трусы, и, отправившись на кухню, заглянул в старомодный холодильник. На верхней полке стоял большой стакан апельсинового сока, а на. нем лежала другая крошечная записочка, содержащая всего одно слово: «Да».

Этого было достаточно. Хенсон улыбался, зажигая газовую горелку.

Он выдержал экзамен: Ванда любила его.

Когда кофе согрелся, он выпил чашку, щедро дополнив ее виски, в котором накануне они не нуждались, потом вернулся в спальню. Его костюм больше не валялся на стуле, куда он бросил его вчера, а болтался на вешалке в пустом шкафу.

Все эти небольшие знаки внимания его умиляли. Пока он спал, Ванда обо всем подумала! Хенсон неторопливо оделся, потом подошел к окну и откинул штору, чтобы посмотреть на улицу. Город проснулся уже несколько часов назад. По шоссе одна за другой мчались машины.

Он взял вторую сигарету и начал искать зажигалку, но не нашел.

Он решил, что забыл ее у себя дома.

Он опять воспользовался спичкой и с улыбкой подумал о Коннорсе. Вне всякого сомнения, молодой человек уже давно очнулся. Обнаружив в кармане бутылку виски, он, вероятно, принялся утешаться ею, пока Хенсон сжимал в объятиях Ванду.

«Да», написала она.

Что теперь делать? Он должен любым способом сохранить Ванду навсегда. Ольга может взять себе дом и деньги, которые лежат в банке. Она, конечно, с восторгом избавится от супружеских обязанностей. В течение долгих лет она считала Хенсона человеком, который лишь оплачивал ее расходы.

Освободившись от Хенсона, Ольга сможет всецело посвятить себя своему клубу и друзьям, не испытывая угрызений совести за то, что уделяет мужу мало внимания.

Хенсон старательно завязывал галстук.

Пускай психиатры и психоаналитики говорят о супружеской жизни что угодно. Единственно важно для мужа и жены то, чтобы они подходили друг другу как по моральным, так и по физическим качествам. Если гармонии нет, то после того, как половое влечение умирает, им остается лишь безрадостное существование.

Хенсон надел шляпу, взял пальто под мышку и спустился по выщербленным ступеням. Плохо выбритый субъект мыл пол в вестибюле. Он едва поднял голову, когда Хенсон проследовал мимо него к входной двери.

Хенсон влез в свою машину и, проехав центр города, припарковался на месте, которое занимал месяцами. Потом он вошел в здание на Уэкер-драйв: шестнадцатый и семнадцатый этажи занимал «Инженерный атлас». Служащая в проходной на шестнадцатом этаже встретила его, как обычно, очень вежливо:

— Добрый день, мистер Хенсон.

Он переступил порог своего кабинета. Как всегда, Ванда уже вскрыла и положила ему на стол почту. Хенсону хотелось позвонить ей, попросить зайти, чтобы только посмотреть на нее, но он удержался. Он позовет ее в десять тридцать и даст какое-нибудь поручение, чтобы она смогла переехать. А вечером они поговорят серьезно. Он придумает что-нибудь до возвращения Ольги. Благодарение богу, старая дама вовремя собралась умирать.

Хенсон просмотрел почту. Одно письмо заинтересовало его. Оно было отправлено из Порту-Амелии в Мозамбике, португальской колонии в Африке. Джонни Энглиш словно читал его мысли. Он еще раз повторял Хенсону, что считает его слишком крупным инженером, для того чтобы провести всю жизнь во вращающемся кресле. Джонни владел небольшой концессией в Мозамбике. Он предлагал Хенсону пост директора, как только он (Джонни) обзаведется необходимыми материалами для эксплуатации.

Хенсон сунул письмо под угол бювара. Он заработает там вдвое меньше, чем в «Атласе», но подобное предложение может все решить, если Ванда согласится жить в Африке.

Услышав, как дверь его кабинета отворилась от резкого толчка, он поднял голову. На пороге, размахивая огромным портфелем с документами, появился Джек Хелл. Владелец и начальник «Атласа» никогда не входил в помещение: он врывался, влетал, вламывался. В этом коренастом человеке с широкими плечами чувствовалась неисчерпаемая энергия. Выглядел он лет на пятнадцать моложе своего возраста.

— Ну, как дела? — резко бросил он.

Хенсон ответил, что все идет хорошо.

— Мамаша Ольги еще не умерла?— продолжал Хелл.

— Пока нет. По крайней мере, Ольга еще ничего не сообщила.

Хелл пожал плечами.

— Все мы туда отправимся в один прекрасный день,— заметил он, швыряя портфель на стол,— Будьте добры, суньте его в сейф.

Хенсон посмотрел на портфель,.

—Что там такое?