Доверься мне (СИ)

— Ты опять уходишь от ответа.

— Совмещаю приятное с полезным.

— Это нечестный прием! Ты же знаешь, что я не могу сопротивляться твоему обаянию, — мои пальцы сами потянулись, чтобы расстегнуть ему рубашку.

— Я на это рассчитываю, — он выделил последнее слово и потянулся ко мне губами.

* * *

Подруги стояли в крупном торговом центре и разглядывали платья.

— Ну как, взгляни? — спросила Виталия, прикладывая к себе бежевое платье на вешалке. — По-моему, синий мне подходит больше.

— Не, смотри какой чудесный кремовый цвет, — не согласилась Оксана. — Это лучше. Да и к сумочке пойдет.

Рядом с ними выросла мужская фигура. Женщины повернулись.

— Вам очень идет, — кивнул Виталии синеволосый парень.

— Вот, и я то же говорю! — обрадовалась поддержке ее подруга.

Парень задумчиво посмотрел на них и внезапно изрек:

— Вашим детям суждено быть вместе.

Подруги покосились на него. Переглянулись.

— Вам лучше уйти, — с нажимом произнесла Виталия.

— Да. Конечно. Извините, — парень кивнул, развернулся и покинул магазин.

— Полно же психов, — фыркнула Виталия.

— А он ничего, симпатичный, — Оксана косилась ему вслед.

— Эй, что за мысли, — Виталия подпихнула подругу локтем. — У тебя уже есть мужик.

— Третий не лишний. Третий — запасной! — с важным видом изрекла Оксана, и они обе засмеялись.

* * *

Из кровати мы вылезли лишь в середине дня. Я полагала, что эта утренняя терапия мне поможет, но увы, как только я оставила Хозяина и ушла в душ, то сразу снова сникла. Стоя под струями воды, покрутила в пальцах камень, который он не снял с меня даже во время секса. Похоже, он многое значит. Штука, конечно, уникальна, раз позволяет видеть Ту Сторону. А с другой стороны, если подумать, то какая с него польза? Ну видишь ты Ту Сторону, и что дальше? Влиять-то не можешь. Я завернулась в полотенце и вылезла из-под душа. А когда открыла дверь, увидела, что снаружи, привалившись спиной к стене у двери, стоит в одних штанах Хозяин. Я вышла, и он повернулся в мою сторону.

— Не скрывай от меня свои проблемы.

— У меня нет проблем, — я хотела пройти мимо, но его фигура выросла у меня на пути, и я неожиданно разозлилась. — Дай пройти!

— Всего лишь хочу помочь, — сказал он, неохотно отступая в сторону.

Кольнула совесть. Похоже, я неосознанно отдала ему приказ, и поймала себя на этом. Так вот что он имел в виду под «искренним желанием». Я ожидала с его стороны едкий комментарий или обвинение, но этого не последовало. Сделал вид, будто ничего не случилось.

— Я все еще предлагаю помощь, — произнес он мне вслед.

— Как ты можешь помочь, если даже не знаешь, в чем дело? — пройдя мимо, я остановилась и повернулась к нему.

— Дорогая, у всех Хранителей проблемы схожи. Может я и не умею читать мысли, но у меня есть знания, опыт и внимательность к мелочам. Тебе тяжела доля Хранителя. А мне больно видеть, как ты мучаешься. Я готов оставить погоню за Пророком ради тебя. Я все обдумал. Спасти тебя я вполне смогу. И каким бы ни стал новый мир среди выживших, я смогу получить для тебя одно из правящих мест, и ты ни в чем не будешь нуждаться, насколько это сможет позволить новый мир.

— А как же другие люди? Ты же говорил, что Пророк хочет устроить армагеддон, он же поубивает всех.

— Я устал спасать человечество. Глупые людишки набили мне оскомину. Вижу, как деградировала цивилизация, и спасать этих людей уже давно нет никакого желания. Если бы не ты, я не явился бы в этот раз.

Я задумалась. Не было причин ему не верить. Итак, он предлагал лично мне спасение. Но ничего не сказал про других людей. Это что же получается, погибнет большая часть человечества?

— А если я откажусь от твоего предложения? Я не хочу, чтобы люди умирали. Но мне не нравятся те методы, которыми ты стремишься к своей цели.

— Либо все, либо ничего, дорогая. Ради достижения цели подойдут любые способы. Придется жертвовать малым в угоду большему, иначе все усилия напрасны и не имеют смысла. Гуманность и моральные принципы в угоду выживания человечества я вырвал из себя еще в начале времен. И мое самозаточение также было совершено в угоду цели. Если в этой войне ради десятка жизней я стратегически отдам одну, значит, так тому и быть. И это касается всего вокруг. Тебе придется наконец довериться мне и смириться со всеми моими решениями и методами, какими бы они ни были.

— Ты и меня убьешь, если придется? — от его слов было тошно.

— Ты несправедлива ко мне, дорогая. Не я ли только что сказал, что твое благополучие для меня важнее миллиардов человеческих жизней.

И тут меня понесло на полной скорости. Наверное, сказался вчерашний нервный шок. А может, те пятнадцать жизней и чувство вины за них. Или осознание, что это не конец, а только начало, с которым придется смириться. Не знаю.

— Ты предлагаешь мне либо смириться с человеческими жертвами, еще неизвестно сколько их будет, и встать против мага вроде тебя, который может сделать со мной что угодно, либо делать вид, что ничего не происходит и спокойно дожидаться конца света. Прекрасный выбор, — я даже не попыталась сдержать ехидный тон. — Знаешь ли, пока ты не появился, все было замечательно. Я жила в мире и покое. У меня был друг. У меня был дом и работа. И я была счастлива. Потом пришел ты со своим Пророком, и все полетело к чертям! И теперь ставишь перед таким выбором. Не хочу ничего решать! Просто оставь меня в покое!

Я ощущала себя мышью в мышеловке. Второй вариант определенно не подходил. Не смогу спокойно смотреть как вокруг умирают люди. И последней точкой в этом осознании будет тот факт, что я могла что-то изменить и не сделала этого. Даже пока кричала на Хозяина, я уже знала, что мне остается лишь первый вариант. Но он грозил разрушить мое видение мира и жизненные принципы. Вообще все, во что я верила. От меня требовалось измениться, смотреть на людей иначе. Жестоко. Беспощадно. С бездушным расчетом. Тупая логика: этот полезнее, значит ему жить; тот калека, значит, лишь мешает. И это было выше моих сил. Хозяин словно убивал во мне меня. И ради чего бы это ни происходило, это было чересчур.

— Дорогая…

Он сделал шаг ко мне и потянулся рукой. Почему-то сейчас, словно легкое помутнение в голове, я видела перед собой не его, а средоточие своей боли. Я понимала, что придется измениться. Разум подсказывал, что Хозяин прав. Но что-то во мне сопротивлялось. Остатки привитой в детстве морали. Остатки той меня, какой была всю свою жизнь. Сейчас оно трещало по швам. И источник этого протягивал ко мне руку. Я дернулась от него назад и сжала кулаки. Полотенце, которое и так держалось на мне не особенно крепко, свалилось. Остаться обнаженной сейчас оказалось страшнее, чем должно было быть, и я сорвалась.

— В зеркало! — выкрикнула приказ я, будучи на грани истерики и страстно желая остаться одной.

Он горделиво выпрямился, убрав руки за спину, во взгляде мелькнула обида и злость, а тот огонек, что я видела в глазах, полыхнул. В ту же секунду его тело вспыхнуло темным пламенем С Той Стороны, за следующую секунду стало прозрачным, а затем и вовсе растворилось. Я почти бегом добралась до кровати и уткнулась носом в подушку. Слеза Призрака уперлась мне в грудь, а подушка все еще пахла огнем. Им. Слезы потекли сами. А ведь здесь, в спальне, есть зеркало. Я подняла лицо от подушки и взглянула туда. Никого. Ну и наплевать. Вот просто наплевать. Я схватила телефон и набрала номер Сережки.

— Лисенок! Это ты?

— Привет, — я тихо всхлипнула, но он услышал.

— Что с тобой? Ты плачешь?

— Я хочу с тобой встретиться.

— Конечно, я свободен. Заехать за тобой?

— Да. Я дома.

— Буду через пятнадцать минут.

Мне не хотелось находиться в четырех стенах, и уж тем более рядом с зеркалами, потому быстро накинув на себя одежду, я выскочила на улицу и дождалась Сережку там. И только когда я села к нему на мотоцикл и обняла, прижавшись к его спине в кожаной куртке, поняла, насколько же сильно я была раньше напряжена. Волк встревоженно покосился на меня и протянул шлем.

— Хочешь что-нибудь рассказать? — спросил он.

Я кивнула, помолчала несколько секунд, взяла шлем, но не одела.

— Да, кое-что случилось…

Когда я уже собралась было начать ему все выкладывать, запнулась и не смогла. Нельзя же. Нельзя. Нельзя. Промолчать оказалось так сложно, что на глазах появилась очередная порция слез.

— Ну, не плачь. Не плачь, пожалуйста. Все будет хорошо, — он обернулся и приобнял меня.

— Я просто… Мне тяжело. Тяжело, Сереж. Я устала.

— Это из-за тех людей с оружием? — спросил он, а когда я с подозрением покосилась, продолжил. — В новостях показывали видео с вашим полетом и стрельбой. Выглядело невероятно. Но судя по тебе, это не фокус и не розыгрыш?

Я отрицательно покачала головой.

— Я могу пожить у тебя несколько дней?

— Конечно. Живи сколько хочешь. Что те люди хотели?

— Тогда поехали к тебе.

Он еще какое-то время помолчал, но так и не дождавшись ответа, завел мотор.

— Ладно. Не забудь надеть шлем.

До самого его дома я обдумывала, насколько правильно все то, что делаю. И не находила ответа. Во мне ломался и рушился мир, который так старательно растили родители. Наверное, просто нужно было время. А Хозяин не давал мне этого времени. Он хотел действовать, и немедленно.

— Я понимаю, — сказала я себе. — Правда понимаю. Но легче от этого не становится.

Волк ничего не сказал, он редко комментировал мое общение с собой.

— Мне нужно побыть одной.

— Он тебя бросил?

У меня вырвался нервный смешок. Если б все было так просто…

— Нет, это я. Я бросила.

У него на кухне я нашла печенье и молоко. Знала, что найду, еще когда шла туда. Волчонок всегда держал у себя дома мои любимые лакомства. Даже когда я не жила с ним. До сих пор держит. Чуть было не всплакнула вновь, но глаза остались сухими. От этого стало еще хуже. Забрав с собой еду, я ушла в свою комнату и не выходила оттуда до самого вечера. Сидела, жевала сладкое, смотрела в маленький переносной телевизор и думала, думала, думала…

А по всем каналам крутили экстренные сообщения о происшествиях. То тут, то там, происходили вспышки агрессии и самоубийств у людей по всему миру, включая и наш город. Они громили все, что можно было сломать, и поджигали все, что можно было поджечь. Правительство в срочном порядке запретило горожанам выходить на улицы. Объявили комендантские часы на всю ночь, однако это не помогало. Тюрьмы уже переполнились. Люди словно с ума посходили. И вместе с этим по всему миру происходили стихийные природные бедствия. Вулканы стали просыпаться, землетрясения участились, с океанов приходили наводнения и ураганы. Жутко было на все это смотреть и понимать, что у меня в руках ключ к тому, чтобы закончить все это. И всего-то надо — измениться. Да знай это хоть кто-нибудь, меня с радостью принесли бы в жертву Хозяину, лишь бы он это прекратил. А если об этом узнает Сережа, что он подумает обо мне? А что тут можно подумать. Что я — бессовестная эгоистка, которая даже ради спасения человечества не способна пожертвовать собой.

Стук в дверь раздался неожиданно.

— Лисс, ты там в порядке? Я могу чем-то помочь? — спросил Волчонок.

— Я в норме. Иди спать, — крикнула я ему в ответ и переключила канал в очередной раз; настаивать он не стал.

К трем часам ночи во всем доме закончилось печенье. Да и желание жевать его тоже. Навалившаяся апатия уже не казалась чем-то страшным. Мне было все равно. Просто все равно. Это ведь только в фильмах герои легко перестраиваются и готовы в огонь и воду нырять, чтобы кого-то спасти. А на деле это страшно. Страшно, и в голове бьется лишь одна мысль: надеюсь, я делаю это не зря, моя жертва не напрасна. Именно эта мысль болталась в моей голове, и это значило лишь одно. Я почти решилась сделать шаг. Почти. Но нужно было решиться окончательно. Как перед прыжком в холодную воду, когда уже стоишь на склоне, знаешь, что прыжок неизбежен, но оттягиваешь последние минуты. Перед смертью не надышишься… Или я уже прыгнула и лечу? Отчаянно хотелось поддержки. Невыносимо.

Я, словно в трансе, встала с кровати, на которой лежала все это время. Вышла из комнаты. Босые ноги тихо шлепали по паркету. Остановилась перед дверью в комнату Волка, положила ладонь на ручку и медленно открыла. Как всегда, не скрипит. Он не услышал, спал. В комнате перемигивались лампочки от электронных приборов вроде колонок и музыкального центра, и потому всё вокруг было видно, как в поздних сумерках. Он всегда спал так — на спине, закинув руку под голову, в одних трусах и под тонким одеялом. Я помню, Сережке всегда жарко.

Я избавилась от одежды и сбросила ее на пол. Оперлась коленом на кровать, а ладонью на его плечо, забираясь к нему. Он что-то нечленораздельно промычал, просыпаясь.

— Лисс? — в голосе звучало сонное удивление.

Но продолжить говорить я ему не дала, потянувшись к губам, а свободной рукой стаскивая с него ту жалкую простыню, которую он именовал одеялом. Мои пальцы и ногти вцепились в него так, словно он собирался сбежать. Сережа не растерялся, и его руки легли мне на спину, поглаживая. Он помнил, что мне нравится. Хорошо. Жаль только, что сейчас я хотела от него не нежности, а страсти.

— Лисен… — неуверенным шепотом начал он, но я приложила палец к его губам.

— Просто заткнись, — отчасти даже зло прошипела я и, потянула его, чтобы оказаться снизу, а затем обхватила обеими ногами.

После этого всяческое сопротивление моему порыву он наконец-то прекратил. Я не давала ему спать всю оставшуюся ночь, и он даже выразил удивление этим фактом, ведь это на меня не похоже, на что снова получил совет заткнуться. В его объятиях я забывалась, и это было мне жизненно необходимо.

Проспали мы в итоге до полудня. Я проснулась оттого, что солнце из окна доползло до лица. Оказывается, я заснула на краю, и это тоже было для меня ненормально. По телу все еще блуждала приятная истома, но казалось, что проснулась я сегодня другим человеком. Потянувшись, я села на кровати спиной к Сережке. Одеяло сползло с обнаженного тела и осталось позади.

— Лисс? — сонно спросил он, просыпаясь.

— Мне пора идти, — сказала я.

Кажется, даже голос сейчас был каким-то не моим.

— Как пора? — ошалело спросил Волк, мое заявление сбросило с него остатки сна. — Куда пора?

Сережа обвил меня рукой за пояс.

— Ты же собиралась остаться у меня. Почему вдруг передумала?

Я обернулась на него и посмотрела в глаза, а затем выразительно опустила взгляд на руку. Волк правильно понял, отпустил, и я направилась к горе одежды, оставленной вчера у двери.

— Да что с тобой? Расскажи мне, в конце концов, я ведь не чужой тебе человек.

Я не ответила и, быстро набросив на себя одежду, вышла в прихожую. Здесь, у выхода из дома, висело крупное зеркало в полный рост.

— Хозяин, — позвала я. — Покажись.

Он помедлил несколько секунд, а затем шагнул в видимую область отражения и выпрямился за моей спиной. Он стоял, хмурясь, но при этом привычно горделиво вскинув подбородок, убрав руки за спину, и смотрел на меня. Огонь в глазах горел ярче, чем обычно. Весь его вид буквально кричал обо всём том, о чем он сам молчал.

— Я решилась. Я согласна на все твои методы, и буду помогать тебе, чего бы ты ни попросил.

В прихожую ворвался Волк. Он успел накинуть на себя футболку и натянуть штаны. Волосы его все еще находились в беспорядке после прошедшей ночи, а ноги стояли на полу босыми ступнями.